— Ну-с, работнички ножа и топора, и где ваш фюрер? Не понимаете? Тогда по-русски: где Седой?
Злобное шипение старого знакомого было прервано повторным нравоучением. Увы, от такого воздействия клиент ушел в отключку.
'Похоже, потрошитель из меня, как велосипед из табуретки: сидеть удобно, но далеко не уедешь'.
Мысль Дмитрия Павловича была правильная, но запоздалая. Спрашивать окосевшего было бессмысленно. Зато плюгавый проникся к Звереву полным почтением. Особенно после легкого касания ножа возле глаза. В итоге 'отдыхающие' вскоре увидели морпеха, волокущего связанного бандита. На прозвучавшие минуту назад хлопки внимания не обратили. Тем более никто не видел 'случайно' оставленные следы хитровских бандитов. Вряд ли полиция всерьез поведется на такую уловку, но время потеряет.
— Сейчас все загружаемся и катим к трактиру. Перед ним Лев с Пантерой выходят, а мы со Старым будем заканчивать дело. Эта чурка покажет дорогу.
— Морпех, как же вы одни?
— Пантера, нам придется действовать жестко. Без навыков работы с боевой гранатой там делать нечего. Поверь на слово, да и Филин всех не увезет. Лошадка-то уже подустала.
При отходе планировалось добраться до ближайшего трактира и пересесть на заранее отплаченного извозчика. Филатов, получивший позывной Филин, должен был уехать порожним. Теперь план изменился. Высадив Львова с Самотаевым, коляска неспешно понесла переселенцев в направлении Марьиной слободы. Теперь без шума было не обойтись. Отходить предстояло галопом, поэтому лошадку берегли. От мысли искать главаря по адресу Димон отказался сразу. Такое и при свете сделать трудно, да и где гарантия, что адрес верный? Пленника зажали между переселенцами, попутно выясняя, как выглядит дом и на живую нитку планируя операцию.
Поплутав по окраине, повозка вскоре выкатила на очередную кривую улочку.
— Эвон там, третий дом от угла. Здеся его краля живет, — плюгавый рукой показал на стоящий немного в глубине дом.
Дворовые псы яростно выражали протест: непрошенные гости им были не по душе. Особенно лютовал лохматый хозяин очередного бандитского притона.
— Ну, блин, концерт закатили. Слушай, урод, точно с Седым только Хромой и Кузьма? — Зверев стволом приподнял подбородок бандита.
— Барин, не губи, все как есть сказал, истинную правду, — связанными руками пленник попытался изобразить крестное знамение.
— Филин, подкатывай к углу забора. Сверху валишь все, что шевелится. В первую очередь успокой кобеля. А ты, порождение кровавого режима, пулей через забор, — соскакивая на ходу, Зверев за шкирку поволок за собой 'богомольца'.
В минуты опасности у одних адреналин вызывает дрожь в коленях, других мобилизует: у них обостряется память, движения становятся быстрыми и точными. По счастью у Зверева и Федотова реакция была положительной. Вдвоем они с легкостью перекинули мужичка через бревенчатый забор. Перемахнув следом, увидели поскуливающего пса и метнувшегося с низкого старта бандита.
— Седо-ой! Это я, не стреляй! — Истошный вопль потонул в звоне разбиваемого окна и сдвоенном грохоте охотничьего ружья. Струи пламени переломили фигурку бегуна.
Уходя перекатом право и стреляя по 'охотничку' с двух рук, Зверев успел заметить, как Старый, совершив такой же кульбит вперед и влево, закидывает во второе окно гранату.
Грохот взрыва. Шквал бурого пламени и битого стекла из окон. Визг осколков и выброшенное из левого окна тело. На миг показалось, что изба приподнялась и с печальным вздохом осела на место. Может, и не показалось, ибо на гранатометчика съехало полкрыши.
'Это сколько же Старый засандалил туда динамита?!'
Почти такая же мысль посетила Федотова. По пути 'противотанкист' решил проверить эффективность связки гранат. Проверил на свою голову. В итоге в глазах двоилось и свести картинку удалось не сразу.
Этого времени Звереву хватило, чтобы швырнуть вторую гранату на задний двор и в темпе отскочить до самого фасада. Двор от такого боеприпаса мог разлететься по бревнышку. К счастью, на этот раз взрыв был 'нормальный'.
— Морпех, один за двором, — предупредил по рации Филин, — кажется, я его зацепил.
Брошенный за угол пиджак вызвал два выстрела из нагана.
'Ни хрена себе, снайпер! Пиджачок мой рабочее-крестьянский попортил. Точно Филин его зацепил, иначе бы давно ушел. Ничего, сейчас я тебя светошумовой угощу. Обещаю большое удовольствие'.
Вспышка в полнеба и резкий удар по барабанным перепонкам. Кувырок и ... у стены в исподнем лежит широкоплечий бородач. Царапая землю, бандит пытается дотянуться до револьвера. Кальсоны потемнели от крови. По описанию это был Хромой.
— Нет, дядя, пулемета я тебе не дам, не детская это игрушка.
Откинув носком сапога опасный предмет, Зверев тут же заехал бандиту по боку.
'Вот так и лежи, да и ручки я тебе сейчас свяжу, больно здоров ты. Только как же мы теперь определим, кто есть кто? Надо было брать с собой двоих бандитов и два экипажа'.
Людей частенько посещают дельные мысли, жаль только, что они так запаздывают. На самом деле Димон напрасно себя корил. В клубе просто не хватало надежных людей. Пока он волок раненого до фасада, его посетила еще одна мысль:
'Блин, а протащу-ка я парней по горячим точкам. Подучу немного и отправлю, так сказать, на заработки, тогда проблем с кадрами у нас точно не будет'.
В избе противно пахло взрывчаткой и тлеющим тряпьем. В воздухе все еще висела пыль, а на полу лежало пять тел. По выступающим скулам переселенцы опознали бандита с костистым лицом, что подсаживался к ним в 'Трех медведях'. Это был Кузьма. Еще одно тело только что внесли в дом. Судя по седине, это и был 'начальник' местной ОПГ. Всего с пленником насчитали шестерых бандитов. Не слабо. В соседней комнатке лежала оглушенная молодая женщина. Бревенчатая стена от осколков ее уберегла, но контузия еще долго будет давать себя знать.
— Ну, голубь сизокрылый, и кто тут главный мафиозо? — револьвер Зверева медленно повернул лицо раненого. — Да, блин, сериалов ты явно не смотрел, а у меня времени мало. Где Седой!
От резкого рыка глаза пленника непроизвольно дернулись в сторону последнего тела.
— Вот и хорошо. Старый, делай контрольки, а я закреплю девицу. Пора делать ноги.
Уходили в направлении на север. В окнах домишек метался свет керосиновых ламп, а занавески судорожно задергивались — сердить налетчиков опасались. Ехать прямиком к центру посчитали неразумным. Запросто можно было нарваться на полицию или пожарников. Последние уже вовсю дребезжали своими колокольчиками, причем сразу с двух направлений. Грохот взрывов и вспышки в полнеба дали им верное направление. Полиция себя пока не проявила. Во-первых, их транспортные средства сиренами не обзавелись, а, во-вторых, стража как правило опаздывала. Не потому ли полицаи такие злые?
Отмахав за городом с пяток километров, свернули на заранее разведанную полянку. Здесь переоделись. Рабоче-крестьянскую маскировку сожгли. Дали отдохнуть лошадке. На подъезде к Садовому из здания редакции Московского вестника выскочила стайка мальчишек:
— Утренний выпуск. Жестокое ограбление в Ямкой слободе. Погибло сто человек! Преступники скрылись.
— Быстро тут СМИ работают. Эй, пострел, дай-ка газетку, — тормознул ближайшего Зверев.
Из репортажа с места событий, следовало, что сегодня ночью разбойному нападению подвергся дом обывателя Хрулева. Число нападавших неизвестно, но числом не менее трех десятков. Бой разгорелся нешуточный. От пальбы и взрывов бомб во всей округе полопались стекла, а число жертв не поддается счету. По ходу дела выяснилось, что сам Хрулев давно живет у свояка. В доме проживала его дочь, девица легкого поведения, Анна Хрулева. Ее нашли привязанной к кровати, а ее сожитель, Григорий Кондратьев, известный в определенных кругах под кличкой Седой, лежал застреленный в горнице. Там же лежали тела его ближайших подельников. На месте происшествия побывал только что назначенный на должность Московского генерал-губернатора Петр Павлович Дурново. Славно началась карьера губернатора.
В нижней части газетного листа, где редакция обычно оставляет место для экстренных сообщений, шла очередная сенсация: пока набирался это номер, пришло известие о втором разбойном нападении в Ямской слободе! Связаны ли эти события в единую цепь или нет, редакция грозилась поведать в вечернем выпуске.
Прочитав вслух, Зверев глубокомысленно изрек:
— Эт, кто ж такой борзый навел шухер в слободке?
— Кто навел, тот и навел, а нам надо пилить на завод. Мы там со вчерашнего дня ведем монтаж, от того и устали. Кстати, заметил, что титул губера не упомянули?
— Хе, эт мне Гиляровский разъяснил. Если кого хотят опустить, строят фразу так, что титул ставить некуда, и поди придерись.
Борис только удивленно покрутил головой. Умеет же репортерская братия зубки показывать.
Ближе к концу дня на завод заявился взъерошенный Мишенин.
— Вы куда пропали? Я два раза побывал на Грузинской! — в голосе звучала легкая истерика.
— Ильич, ты охренел? Мы тут, считай, вторые сутки пашем, а ты под бочком у Настасьи полеживаешь. Когда дурью маяться перестанешь?
Наезд был выполнен по всем правилам. Подрагивающие от усталости руки демонстративно вытирались ветошью. Лица выражали искреннее возмущение пополам с обидой. Обида демонстрировала, сколь тяжко приходится идейно-выдержанным борцам за его, Мишенина, благополучное будущее. В завершение спектакля его как бы невзначай спросили:
— Ильич, что стряслось-то?
После полученной трепки подозрения математика заметно отступили, а сенсация предстала совсем в ином свете.
— Газеты пишут: в Ямской слободе целое побоище, убит местный авторитет и его приспешники, много убитых, а налетчики скрылись, — Ильич протянул Федотову изрядно помятую газету.
— Приспешники, говоришь, — задумчиво произнес Зверев, — Не иначе, как борьба за сферы влияния. Что там Степаныч?
— Вот это ни фига себе! Пишут, что сегодня ночью обезглавлена верхушка преступного мира Ямской слободы, а следы указывают на хитровских.
— Ну, а я что говорил? Точно передел. Видать, ямские делиться не захотели, вот их и пришпокали. Жадность она, брат, никого до добра не доводит.
Дабы окончательно отвлечь математика, Зверев выдал домашнюю заготовку:
— Ильич, тут такое дело, — Дмитрий Павлович изобразил на лице озабоченность. — Ты же знаешь, что нам пора открывать в Германии филиал, так вот, кроме тебя на хозяйство ставить некого, а хорошего приказчика мы тебе подберем.
— Уже пора?
— Ну, это как посмотреть, но к концу года точно надо переезжать, — встрял в разговор Федотов. — Ты же нас пригласил на венчание. После этого и планируй выезд. Всем семейством. Акушерство там, сам понимаешь, на высоте. К тому же, не приведи господь, но если кому-то из бандитов придет в голову, что это мы их воевали, нам не поздоровится. Другое дело за бугром. Там тебя ни одна холера не достанет.
Как говорил товарищ Штирлиц, запоминается последняя фраза. У друзей сомнений не было — математик Настасью уломает.
Глава 25. Август. Творческие муки и отдых на подмосковной даче.
Первая декада августа
На дачу к Смоленцеву Гиляровский привез Федотова ближе к ночи. Предложив утомленному гостю стопку, хозяин отравил его на покой. С утра репортер отправился в Павшино встречать остальных гостей, а Борис с наслаждением жмурился под утренним солнцем.
— Воскресное утро, что еще надо человеку, чтобы достойно встретить старость?
— Ломаете голову, в какой эпизод вставить фразу?
— Есть такое дело.
— Знакомо. Пока пробовал писать, сам маялся таким недугом.
Игорь Викторович Смоленцев служил управляющим московской типографии издателя Сойкина. Был он немного выше среднего роста. Борода клинышком, удлиненное лицо, густые волосы с легкой проседью и внимательные карие глаза. Даже в дачной одежде он выглядел человеком интеллигентным.
Глядя на окружающий пейзаж, Борис блаженствовал после месяца дикой пахоты. В этом ему ненавязчиво помогал хозяин.
Дача стояла на высоком берегу Москва-реки. С веранды открывался вид на восток. Здесь, разливаясь, река делала причудливый изгиб. На той стороне, за заливными лугами, виднелись соломенные крыши. 'Кто бы сказал, что буду отдыхать в виду митинского радиорынка?!'
Не прошло и трех недель после бандитских разборок на севере мегаполиса, а московские репортеры озаботились совсем иными событиями. Уход из жизни мелкого торговца краденным так и вообще остался незамеченным, мало ли кто от чего умирает — державу лихорадили общественные преобразования. Манифестом от шестого августа Николай Александрович рискнул-таки учредить Государственную Думу — 'особое законосовещательное установление, коему предоставляется предварительная разработка и обсуждение законодательных предположений и рассмотрение росписи государственных доходов и расходов'. Империя ступила на зыбкую почву демократии и не знала, чем это закончится.
К этому времени переселенцы окончательно оформили акционерное общество 'Русское Радио', в сокращенном варианте РР. Не без косяков, но набрали штат. В структуре обозначились конструкторское бюро, производственное подразделение и служба снабжения. Венчала это безобразие дирекция, что пока рулила врукопашную. Каждое утро Федотов начинал с совещания. Его интересовало, что сделано и что предстоит выполнить. Дневные задания естественно не выполнялись, но дело понемногу двигалось.
Чуть позже директор вставал за кульман, где мимоходом консультировал. инженеров КБ. Проблем было выше крыши. Это ведь только кажется, что подкинул идею многопозиционного переключателя и дело в шляпе. Как говорил его закадычный друг Василий Георгиевич Калашников: 'Хренушки вам'. Сперва надо все тщательно прорисовать. Вспомнить все мельчайшие подробности. В этих изгибах контактов, в форме серебряной полусферы контактной площадки таился реальный ресурс переключателя. В мире переселенцев такие 'мелочи' совершенствовались десятилетиями, и пускать дело на самотек было недальновидно.
После обеда Борис брался за стандартизацию. Не мудрствуя лукаво, он взялся ввести единую систему конструкторской документации. Основой послужило ЕСКД его мира. Первый стандарт без затей был назван: 'СТРР 1.001-1905 ЕСКД Общие положения'. Аббревиатура 'СТРР' расшифровывалась весомо — Стандарт Русского Радио!
Ближе к концу дня начиналась учеба. Сотрудники знакомились с содержанием 'вновь разработанных' стандартов, технологических карт и инструкций. Инженерному составу начитывались лекции по основам электротехники и теории цепей.
Мастерам давались основы технологии и принципов управления на низовом уровне. Упор делался на мысль гениального мафиозо: 'Добрым словом и пистолетом вы добьетесь большего, нежели одним пистолетом'. В оригинале лозунг звучал почти строго наоборот, но выходец с другого света посчитал нужным опереться на гуманистическую составляющую. Может и напрасно, но плакат с 'бандитским' лозунгом Федотов собственноручно повесил в кабинете мастеров. Мишенин свирепствовал с математикой. Одним словом, неизвестно, кто кого эксплуатировал. Собственники нанятых сотрудников или наоборот.
