— Шеф Кобб с моей подачи устроит показательные казни на Вальцбергплатц и на площади святого Маттиаса. Списки будут организованы так, что большая часть наших людей окажется именно на площади перед базиликой — там больше толпа, легче создать панику, а охраны как раз меньше.
— Зато под боком у святого, — сплюнул Бриль. — Тени откажутся служить в такой близости от церкви.
— Вы слишком увлеклись суевериями, — усмехнулся бродяга. — Забываете о главном. Тени сослужат службу, но основную работу всё-таки должны будут сделать люди. К тому же казнимые окажут нам всем серьёзную услугу, ибо, как вам хорошо известно, за любую службу дети Тёмной колыбели требуют плату. Так пусть возьмут её.
По спинам заговорщиков пробежал холодок, однако поворачивать назад всё равно было слишком поздно. Хофф громко кашлянул, привлекая к себе внимание.
— На данный момент у нас мало людей, однако Он принял меры и предоставил нам в помощь человека, имеющего в подобных делах большой опыт. Начиная с нынешнего момента все силовые акции будет курировать этот человек.
Тяжёлые шаги раздались в коридоре, и вскоре в комнате появился бывший предводитель тарквальдских и марбургских головорезов. Висельников.
Фройд сплюнул на пол комок жёванного корешка ласса и широко улыбнулся, ослепляя застывших в ужасе господ молочно-белыми зубами, столь неуместными на обветренном и обросшем густой щетиной лице.
— Прошу любить и жаловать, — фыркнул бродяга, направляясь к выходу; Хофф последовал за ним.
— Итак, господа хорошие, — хлопнул в ладоши Фройд, — давайте-ка я вам расскажу да покажу, как дела делаются.
Глава 7
Утро выдалось прекрасное. Лёгкий ветерок принёс с горных вершин прохладный воздух, и тот приятно щекотал ноздри, пахло свежестью, мокрой от росы травой и усыпавшими всю долину полевыми цветами. Сама долина пряталась среди отрогов Косых гор в том месте, где они когда-то вклинились в стройные ряды исполинов Ровнейского хребта, что тянулся на юг от восточной оконечности Залива Дориана и формировал естественную границу между Королевством и землями востока, не описанными ещё никем из путешественников, мечтавших о славе, которую некогда стяжал святой мореход. Торговые пути проходили южнее, так что здесь, в горах, на самом краю обширной державы, проживали лишь те, кто был занят в этих землях каким-либо промыслом, да стояли на страже и без того неприступных границ несколько старинных крепостей.
Впрочем, сторожить перевалы на поверку оказалось не так уж скучно, как могло показаться, и местные егеря, умудрённые опытом, делились им с гарнизонными солдатами в обмен на провиант, снаряжение и порох. Эти дружеские отношения в итоге стали местной традицей, а потом укрепились настолько, что прозорливые военные чины решили более не оставаться в стороне. Вот уже более полутора сотен лет здесь проходили подготовку лучшие из лучших: ровнейские гренадёры, прозванные в народе 'зелёными козырьками'. Форменная одежда этих полков отличалась от привычных вычурных синих мундиров строгой практичностью и цветом свежей хвои, а остроконечные гренадёрки были упразднены, уступив место новомодным армейским кепкам.
Вацлав Шермир, полковник Десятого Ровнейского полка, поправил головной убор, нехотя поднялся с раскатанной на траве подстилки и стал быстро, хотя и без лишней суеты, собирать и укладывать в рюкзак свой нехитрый скарб. Утренний марш-бросок в гордом одиночестве взбодрил Вацлава, как и всегда, и теперь полковнику надо было торопиться в расположение Десятого.
Потомственный аристократ и военный, Вацлав был не просто высок и широкоплеч — своей осанкой и габаритами он напоминал высеченную из мрамора фигуру. С таких как он было впору писать древних героев или прекрасных языческих богов. Открытое, чуть бледное лицо его, лишённое неопрятной щетины и усов, какие были популярны у сослуживцев, вызывало исключительное расположение как начальства, так и немногочисленных дам, с которыми Вацлав имел честь быть знаком. Руки, несмотря на внешний брутальный вид, были ухожены, и лишь специфические мозоли и травмы указывали на то, что он регулярно упражнялся с холодным оружием. Глаза светло-голубые, словно небо в погожий день, смотрели прямо и открыто, на губах иногда проскальзывала тень улыбки. Вацлав был высок, даже для гренадёра, умел в обращении с оружием, успешен в учёбе и надёжен в бою. Он легко сходился с другими офицерами, вне зависимости от происхождения, пользовался уважением начальства и, самое главное, преданностью и любовью простых солдат. Сын разорившегося провинциального дворянина, он добился большего, чем его обласканные жизнью и фортуной сверстники, которых во избежание проблем так и держали писарями в штабах и адъютантами при старых генералах. Вацлаву же прочили иное будущее, недоступное пустышкам и карьеристам. Но будущее это маячило где-то там, вдали, а здесь и сейчас была служба, были горы и безумно чистый, словно хрусталь, воздух, который можно было вдыхать полной грудью.
— Эх, красота! — выдохнул Вацлав и бодро зашагал по мокрому от росы лугу по направлению к тропе.
Вытоптанная вдоль склона холма, тропа вела на север, где, теряясь среди крон вековых сосен, виднелись башенки и шпили замка Эдельвайс, но вскоре они скрылись из виду, стоило Вацлаву обогнуть холм и ступить под сень высокогорного леса.
Тёмный полог скрывал утреннее солнце, хрустели под ногами ломкие ветки, пахло прелой хвоей. Насвистывая старый гренадёрский марш, Вацлав мерил шагами старую, хоженую тропу, по которой три раза в неделю гонял скорым маршем своих подопечных. Местами тропа разветвлялась, однако основной маршрут был виден чётко — его круглый год топтали солдатские сапоги, шлифовали колёса телег и полозья саней. Даже пушкарям, и тем время от времени приходилось таскать свои полевые орудия по пересечённой местности. А ну как выступать на перевалы, где ни один конь или осёл не пройдёт? Как тогда с непривычки тащить пушки на своём горбу? В Эдельвайсе инструктора знали ответ и на этот вопрос, но нельзя сказать, что он кому-то нравился, особенно самим пушкарям.
Горный лес редел по мере приближения к посёлку, выросшему в паре миль от замка. Здесь жили семьи солдат и офицеров, сбывали свои товары местные охотники, имелся небольшой рынок и даже лавка аптекаря. Не столица округа, конечно, но на сотню миль вокруг это был один из немногих островков цивилизации, не считая одиноких хуторов, охотничьих биваков и пары лагерей старателей, откуда они партиями по двадцать-тридцать человек ходили далеко в горы в поисках рек, чьи воды несли драгоценный золотой песок.
В посёлок Вацлав заходить не стал, и направился по околице прямиком к замку, примостившемуся на очищенной от деревьев и кустарника возвышенности. Дорога наверх петляла туда-сюда по склону и оборонялась несколькими укреплёнными сторожками. Вершина была плоской и достаточно просторной, чтобы под стенами замка можно было встать небольшим лагерем, однако большую часть свободного пространства занимали незатейливые укрепления: засека из поваленных крест-накрест молодых осин, обтёсанных и заострённых до состояния кольев, неглубокий ров примыкающий к нему земляной бруствер. За всей этой конструкцией поднимались вверх двадцатиметровые внешние стены. Ворота замка защищали массивные бастионы, в нескольких местах между стенами и рвом были выстроены треугольные равелины, откуда можно было вести фланговый огонь по наступающему неприятелю, а также собирать силы для контратак и вылазок. Сверху, отливая на солнце начищенной до блеска медью, грозно взирали на подступы к замку жерла пушек.
Пересечь ров можно было только в двух местах, и Вацлав как всегда направился по основной дороге, перешёл короткий мостик, миновал шлагбаум, несколько деревянных пакгаузов, кивнул караульным у главных ворот и, цокая каблуками, пересёк мощёный брусчатый внутренний двор замка по направлению к цитадели.
Ещё на подходе он заметил Хершеля, своего адъютанта — худосочного парнишку восемнадцати лет, шустрого и исполнительного. Тот нёсся в сторону Вацлава сломя голову, однако за десять шагов до командира перешёл каким-то чудом на шаг, как и положено по уставу.
— Полковник Шермир, — Хершель отдал честь и вытянулся по струнке. — Разрешите доложить.
— Разрешаю, — ответил Вацлав, возвращая воинское приветствие.
— Вас срочно требует к себе комендант, — выпалил Хершель. — Сказано явиться без промедления.
Вацлав кивнул и махнул адъютанту:
— Вольно. Пошли со мной.
Вдвоём они вошли в цитадель и поднялись по узкой витой лестнице на третий этаж, где, миновав бдительных часовых, направились прямиком к дверям кабинета коменданта замка Эдельвайс.
Бригадир Ян Ольдерман, поджарый и моложавый мужчина шестидесяти лет от роду, встретил подчинённых с благосклонной улыбкой. Вацлав и Хершель отдали честь, после чего адъютант отступил к дверям и встал там по стойке смирно.
— Полковник Шермир, — начал комендант без лишних формальностей. — Хорошо, что вы объявились так скоро. Утром я получил одно любопытное послание. Я бы даже сказал требование.
Вацлав слушал молча и потому, после секундной паузы, Ольдерман продолжил:
— Вы наверняка в курсе, что Тайная Канцелярия Его Величества ведёт расследование покушения на королевскую особу весной 1753 года.
— В наших краях тяжело уследить за тем, что творится в столице, — отметил Вацлав. — Однако такое событие трудно упустить из виду.
— Не прибедняйтесь, Шермир, — с лёгкой укоризной произнёс комендант. — Вы хоть по командировкам ездите, а я тут, словно узник, вот уже семнадцать лет безвылазно сижу. Впрочем, мы всё не о том. Люди Розенкранца проследили одного из заговорщиков до Бернхольда. Направленный туда полевой агент столкнулся с серьёзным противодействием лиц, предположительно связанных с преступником, и запросил помощь.
— У нас? — удивился Вацлав. — У Тайной Канцелярии есть регулярные части, есть ловчие — при чём здесь наши ребята?
— Я и сам удивился, — признал комендант, извлекая из ящика стола аккуратно сложенную записку. — Депеша прибыла с голубем, так что суть проблемы и просьба изложены в сжатой форме, однако там присутствует шифр полномочий и подпись агента. Мы, конечно, не обязаны подчиняться требованиям охранки, если они не заверены Розенкранцем и не утверждены генерал-аншефом, однако этот малый обратился именно к нам, а ещё он упомянул ваш личный номер.
При этих словах олковника охватило нехорошее предчувствие, но виду он не подал.
— Позвольте взглянуть?
— Для этого я вас и вызвал.
Вацлав взял записку и быстро прочёл, после чего вернул бригадиру.
— Знакомая подпись? — спросил Ольдерман.
Вацлав кивнул.
— Трезенский инцидент, семь лет назад. Операция в Ракове, четыре года назад. Впрочем, это лишь конкретные случаи моего сотрудничества с этим человеком. Знакомы мы ещё с тех времён, как я учился в военной академии в Ольштадте. Думаю, он мой ровесник, хотя насчёт агента Тайной Канцелярии никогда нельзя сказать наверняка.
Внимательно слушавший его комендант поинтересовался:
— Имя, как я понимаю, вы мне назвать не сможете?
Вацлав усмехнулся и, прежде чем нахмурившийся начальник возмутился подобному, пояснил:
— Прошу прощения, ваше превосходительство, но имя его не играет роли. При каждой встрече мне приходилось обращаться к нему по-разному, а потом я подписывал документ о неразглашении.
— А как же личная подпись?
Вацлав пожал плечами.
— Я более чем уверен, что это нужно, чтобы его узнали конкретные люди. Я, например. Нет гарантий, что для другого адресата эта подпись не будет иной.
Усмешку не сдержал и сам комендант.
— Да уж, нелегко, поди, держать столько всего в голове. Что ж, тогда давайте решать, полковник. Просьба вашего знакомого подкреплена достаточными полномочиями и если вы ему доверяете, то я могу уступить и не ввязываться в полемику касательно того, что запрос отправлен не по форме.
— Видимо, агент находится в крайне стеснённых обстоятельствах, — рассудил Вацлав. — А использование голубиной почты всегда говорит о срочности. Я доверяю этому человеку, однако сколько людей мы можем выделить, чтобы штабных в Кройнинге удар не хватил?
Ольдерман довольно улыбнулся.
— Чтобы насолить им, я готов сорвать с места всю бригаду, но это было бы через чур. У нас тут не самая спокойная граница. В вашем полку три батальона.
— В резервном некомплект, — добавил Вацлав. — Две неполные сотни.
— Вот его оставьте в Эдельвайсе, чтобы обозначить, как говорится, присутствие. Оставшиеся два в вашем распоряжении.
Вацлав кивнул, мысленно прикидывая список необходимых ему командиров, объемы провианта, экипировку и прочие мелочи, требующиеся для такого ответственного мероприятия. Комендант тем временем нахмурился, листая толстый атлас королевства, который достал с дальней полки книжного шкафа.
— Хм, Бернхольд, — пробормотал он. — Жемчужина Севера. Не самый благодатный край.
— Зато не придётся привыкать к климату, — сказал Вацлав. — Знаете, всё лучше, чем шлёпать по болотам внутренних округов или жариться в мундире на дальнем юге.
— Тоже верно, полковник. И всё же мне не совсем ясно, почему именно мы? До Бернхольда путь неблизкий, и я думаю, что ваш знакомец мог бы обратиться к кому-нибудь из местных, ну или в штаб соседнего округа, наконец. Всё ближе, чем ждать, пока мы спустимся с наших гор.
— Трудно предположить, — Вацлав подошёл к столу и заглянул в разложенную карту; атлас был составлен на славу, и он быстро прикинул примерный маршрут, который выливался в добрую тысячу миль. — Знаю лишь одно: охранка всегда привлекает специалистов. Если агент посчитал, что кроме зеленых козырьков с его задачей никто не справится, то так оно и есть. Мы всё-таки не простая инфантерия.
— Это-то меня и беспокоит, — вздохнул Ольдерман. — Из Бернхольда вестей ждать не приходится аж до самой осени, когда прибудут поставки пороха и амуниции. Гренадёры — не стража и не ловчие, они крепости штурмом берут, а не преступников ловят.
— Ситуация могла сложиться так, что для поимки преступника придётся штурмовать крепость.
— Надеюсь, что это не так. В любом случае да поможет вам святой Ульф, полковник. Начинайте комплектовать подразделения, перед отбытием полный отчёт мне на стол. Выполняйте.
Вацлав и Хершель отдали честь и покинули кабинет коменданта.
— Господин полковник, мне созывать офицеров на совещание?
— Да, через полчаса весь командный состав, находящийся в замке, должен собраться у меня.
Адъютант кивнул Вацлаву и скрылся в одном из боковых коридоров. Сам полковник поднялся на верхний этаж цитадели и вышел на обзорную площадку.
Прищурившись, он посмотрел на запад — туда, где устремились ввысь поросшие лесами и укрытые снеговыми шапками косые горы. Там, за округом Скейн, холодным, но богатым на дары природы домом охотников, рыболовов и солеваров, лежал Бернхольд. Зелёным козырькам предстоял переход через горные перевалы, поросшие густым лесом, затем долгий путь к бродам через пороги бурного Хельдена, а оттуда не менее долгий путь по бездорожью до самой границы Тарквальдского и Великого Северного Леса.
