— Ничего подобного, — в свою очередь развела руками госпожа Хэлли. — Сожалею, господин Нариа. Может быть, вы хотите расспросить моих гвардейцев?
"Уже сделал, только заочно, — подумал полицейский. — Но как быстро она восстановила самоконтроль! Дальше продолжать в том же духе уже опасно".
— Зачем подвергать бессмысленным допросам благородных господ? — Вслух сказал он. — Я уверен, что если бы они заметили или узнали о чем-то подозрительном, то тут же доложили бы вам. Нашу гвардию всегда отличала величайшая сознательность.
— Без сомнения, — с явным ехидством в голосе согласилась госпожа Хэлли.
— Так выпьем за сознательность!
Теперь господин Нариа уже не прибегал к хитрым приемчикам вроде тщательно выверенной дозировки алкоголя и антидота. Он узнал все, что хотел. Большего в такой ситуации из человека просто не вытянешь.
Зато вот госпожа Хэлли, похоже, придерживалась другого мнения. Посмаковав благородный напиток, она осведомилась будто бы невзначай:
— Уважаемый Трито, а откуда у вас такие сведения? Я думала, Нижний город полностью отделен от нас, и практически неподконтролен. А вы по-прежнему получаете сведения о том, что там происходит!
— Да не сведения это, а слухи! — Всердцах вымолвил начальник полиции. — Кто-то что-то неясное в потемках видывал, ничего не понял, но насмерть перепугался. А нам теперь отфильтровывай, отделяй зерна от плевел. Вообще-то, милостивая госпожа, для таких целей существуют отделы сбора информации. У вас тоже, между прочим, должен быть свой.
— То есть полиция занимается еще и разбором уличных слухов?
— В деле обеспечения государственной безопасности, — поднял к вентиляции указательный палец господин Нариа, — мелочей нет! Ибо никогда не знаешь, какие именно слухи впоследствии станут правдивыми фактами. Лет восемь назад, например, был случай. Удалось предотвратить покушение на Главного Королевского Казначея, и только потому, что за две недели уже болтала о нем на улицах чернь. Причем, что самое интересное, упоминали не только место и время, но даже и высоких заказчиков! Откуда произошла утечка, выяснить так и не удалось, но самыми удивленными оказались злоумышленники...
Шахматы глазами пешки. Или нет, наверное, слона...
Караван моего дорогого друга Карима Тар-Эбеля неспешно двигался по равнине. Он пересек Великую Пустыню, перевалил цепочку Оборонительных Холмов, на которых в древности строились укрепления для защиты от кочевников, и теперь продвигался по Юго-Восточному Таварру, держа курс на Ра-Тусс и приторговывая по пути всякой мелочевкой. Черный Менестрель, то есть я, со своим спутником пока оставались в штате каравана как "специально нанятый увеселительный актер с помощником". От предварительного плана отстать от караванщиков в ближайшем городке, где есть приличная дорога, были решено отказаться. По двум причинам: первая — я пока не нашел способа подменить камни из Святой Штольни на Наместниковы, и вторая — Керита действительно искали.
А найти они могли только нас обоих.
Несколько раз, прошвырнувшись по базарам и кабакам с целью сбора информации, люди обреченного принца приносили сведения, что некая могущественная персона всюду ищет молодого человека, как две капли воды похожего на моего случайного спутника. Имя персоны не называлось, но действовавшие от его имени лица предлагали неплохие деньги за ценную информацию о его местонахождении, а еще больше — за доставку мальчишки в некий условный пункт, но непременно целым и невредимым. Никому, ясен пень, не приходило в голову искать сына графа в кочевом караване, но путешествие без такого удобного прикрытия усложнилось бы в несколько раз. Это, собственно, была вторая причина, а сейчас будет первая...
Я не мог спокойно, ночью, свершить диверсионный акт, потому что этот щенок ходил за мной как привязанный!
Нет, вы меня, пожалуй что, плохо поняли...
Как примотанный корабельным канатом!
Он держался рядом со мной днем, восседая на выделенном ему низкорослом мышастом конике. Мне был во временное пользование предоставлен вороной жеребец, по чьему поводу мальчишка постоянно отпускал шуточки. Мол, Менестрель-то сам Черный, да и конь у него такой же... Оно бы и ничего, оно бы и чисто по-человечески понятно, потому что Керит боялся караванщиков, "как-то не так" на него смотревших, но он умудрялся, я уж и не знаю, как, следить за мной ночью!
После того памятного... М-м-м... События, то есть свершившегося факта (или акта?), в котором приняли участие ваш покорный слуга и любимая жена караванщика, Керит поначалу жутко на меня обиделся. Оказывается, он проснулся под утро и увидел нас, мирно спящих, но тоже вскоре пробудившихся и снова занявшихся кое-чем вполне определенным. Мальчишка сделал вид, что спит, а после рассвета, когда Гульмира ушла к хозяину и мужу, самым натуральным образом отчитал старшего товарища за... Неподобающее отношение к женщине!!!
Вынужден признаться, что я настолько удивился, что спустил ему эту наглость. Керит разглагольствовал недолго, и его краткую, но емкую речь, думаю, уместно будет здесь привести, как доказательство щенячьей наглости.
Мальчишка выдал мне следующее:
— Я был о вас лучшего мнения, Ли-ис. Воспользоваться женщиной, как вещью, против ее воли и желания, по диким законам этих варваров, — он презрительно мотнул головой в сторону входного полога шатра, — это недостойно благородного, да и просто порядочного человека. Они сами дикари, но вы-то, вы? Не говорите мне, что девушка хотела этого сама! Я слышал, как вы сговаривались с ее мужем. Он работорговец, для него люди — это или мусор, или, в лучшем случае, пригодные для продажи вещи! Но вы, Ли-ис, вы, просвещенный и цивилизованный человек, подданный великого Таварра! Как вы могли отнестись к человеку, к женщине, как к игрушке для вашей похоти? Вы должны были отказаться от нее, и тем показать простое человеческое благородство, и его превосходство над низкими помыслами горного дикаря! Но вы предпочли встать на одну доску с ними. Я разочарован в вас, Ли-ис. Вот.
Оттарабанив всю эту тираду (практически без запинки, как по-писанному!), Керит захрустел яблоком, которое нашел в вазе в нашем шатре. Я не стал ему говорить, что это самое яблоко, как и многие другие фрукты и вообще продукты питания, совершенно бесплатно предоставил нам "горный варвар" дюнкэ Карим. Чего доброго, мальчишка бы решил, что его кумира этой провизией попросту купили...
Вступать с ним в полемику я поленился. Все равно это бессмысленно, в молодости все мы — идеалисты-максималисты, за редкими исключениями, примером которых может служить приснопамятный господин Нариа. Его вообще практически никто не мог представить юнцом, хотя многие старики Ра-Тусса помнили, как начинал карьеру в уличной страже молодой человек с невероятным льняным цветом волос. Вот, кстати, еще одна проблема на мою голову! Как вещует мне внутренний голос (не Наместников, а мой собственный), пристальное внимание Кеш-ги нам точно будет обеспечено. Хотя бы по той простой причине, что начальник полиции Таварра — единственный человек, пожалуй, который в состоянии оказать сопротивление Наместнику. Не считая, конечно, эссов, так ведь они ж и не люди...
И, если я хоть насколько-то понимаю ситуацию, Кеш-га непременно хоть как-нибудь, да вмешается в игру. Если он уже не замешан в ней.
Короче, куда ни кинь — все клин. Керит висит на мне мертвым грузом, и ходит следом, как тень. После той проклятой ночи вредный мальчишка устроил просто форменную слежку за мной, и стоит мне пошевелиться, как поворачивается его голова, и сонный голос вопрошает: "Ли-ис, куда вы?". "До ветру" — обычно огрызаюсь я, а стоит выйти за порог, как его тщедушное тельце вяло тащится за мной следом. Ему, видите ли, страшно оставаться наедине с дикарями!
Спросил его однажды: "А на свет рождаться не страшно было?". "Страшно, — кается, — да только в этой темноте одному еще страшнее". Приказаний не слушается, внушению не поддается, при малейшей попытке таки оставить одного начинает спорить на повышенных тонах, что, согласитесь, добавляет совсем уж излишнего реализма. Вообще становится непонятно, кто здесь диверсант и главный саботажник? Такое впечатление, что он приставлен кем-то присматривать за Непонятым Менестрелем лично! Вот скажу Наместнику, что его план не удался из-за щенячьих происков, пусть сам как хочет, так и выкручивается...
Но увы, на этом этапе размышлений вспоминается насмешливый голос в собственной голове — Рисс, зачем мне слабые слуги? — и всякое желание отступить пропадает само собой. Нет уж, раз подписался, надо танцевать хоровод до конца...
Но мне все ж таки интересно, зачем Наместник велел непременно взять его с собой?
Очередная ночь застала нас в караван-сарае города со странным названием Мироку, в провинции Эс-Хаст-Керек. По заверениям обреченного принца, уже послезавтра ввечеру мы вступим в пределы Управляющего Округа Ра-Тусс, а еще через день караван войдет в Эс-Зивер-релли, и мы окажемся на территории столицы.
Я рассказал почтеннейшему дюнкэ Кариму о том, что столица Таварра сейчас — не самое безопасное место на планете. Нижний город неуправляем и взрывоопасен, как газовый бочонок, и караван могут ожидать не совсем приятные события... Но караванщик только усмехнулся в усы и сказал:
— Мой друг, я вожу караваны по этой тропе вот уже больше тридцати лет. Я помню еще вашего предпоследнего короля, — я понял, что он имеет в виду не Дирмеда, а его отца. — И я очень хорошо помню, что творится у вас в столице при любой коронации. Это всего лишь традиция. А традиции надо уважать, — и караванщик улыбнулся.
Я не нашелся, что сказать. Князь из рода Тар-Эбелей посмотрел на меня, как я на Керита, и пояснил:
— Двух-трех недель вашему господину Нариа хватит, чтоб с лихвой доказать свою нужность и полезность. За это время он успеет довести события до точки кипения, и сбросить напряжение путем ввода в Нижний боевых отрядов. Самое главное же для нас— не опередить график, но и не опоздать. За сутки до начала подавления мятежа закроются все четверо крепостных ворот.
— Чтоб никто не ушел?
— Да. А если мы опоздаем, наше место займут другие, и самые выгодные цены будут упущены.
Таким образом, как понимаете, времени с каждой ночью оставалось все меньше и меньше...
Я уже знал, где хранятся венчальные камни для супружеских обручей, в тюке на боку какого из одров лежит довольно увесистый мешочек с изумрудами, рубинами, топазами и сапфирами. И даже с немаленькой кучкой алмазов, можно смело полагать... Это очень дорогие камни, они по карману и по ранжиру полагаются только высшей знати. Их месторасположение удалось вычислить, подметив, возле какого одра постоянно держится больше всего охраны.
Которая, разумеется, меня уже знала, была осведомлена о том, что я — личный гость и друг их почтеннейшего господина, а потому по крайней мере позволяла с собой заговаривать. Охранники Карима были нелюдимы и неразговорчивы, но напряжение, с которым караван проходил пустыню, с каждым днем покидало людей. Здесь — уже центр культурной страны, здесь попросту нет таких больших банд, что посмели бы напасть на целый караван. Мелких воришек, конечно, всегда надо опасаться, но это ж такая мелочь...
Охранники вольно или невольно, но расслаблялись с каждым днем. Так долго поддерживать постоянную боеготовность не по силам человеку, тем более, если нету явной угрозы. Я подметил, что прошлой ночью они взяли себе в компанию небольшой кувшин легкого вина.
А сегодня вечером, когда караванщики затаривались продуктами на местном рынке, мне удалось заглянуть тишком в лавку травознатца. Кериту сказал, что, мол, средство от желудочных колик. Но как подсыпать это "средство" в очередной кувшин — всего один — который взяла себе на всю ночь очередная охранная смена?
Пригорюнившись, я как лекарство от несчастий купил и себе точно такой же кувшинчик с легким сливовым вином. Занималась вечерняя заря, люди и животные размещались в караван-сарае, а ваш покорный слуга от нечего делать слонялся по всему комплексу зданий, длинной шпагой цепляя за все подряд. Усевшись во дворе на какой-то деревянный ящик, Черный Менестрель в видимой творческой меланхолии забренчал на линхельване. И надо ж было такому случиться, что длинный клинок, одетый в ножны, был удобства ради отодвинут за спину как раз тогда, когда мимо шел поджарый Каримовский часовой, неся в руках тяжелую, грубой работы, винную емкость с дешевым легким вином!
Парень споткнулся о мою шпагу, но с легкостью удержал равновесие. Равновесия не удержал кувшин, великолепным лиловым фонтаном разбрызгавшись у наших ног. Я наклонился, с философски-обреченным видом разглядывая свои окропленные штанины.
— Наше вино! Вдребезги! Да я тебя! — Взвыл охранник, хватая меня за грудки.
— Самому смотреть за выпивкой надо, ты чуть не сломал копытами мою шпагу! — В свою очередь, взвыл я, вырываясь из его рук. — Развелось алкоголиков, теперь присесть некуда!
— У себя дома сиди! — Разъяренно сказал охранник, хватаясь за рукоять сабли. Наклонился, как-то даже испуганно осматривая осколки кувшина и лужу на земле, от которой ощутимо несло винным духом. — Это наше вино было, ты понял? Ты нам теперь должен будешь, понял?
— Да грыба с два я кому должен! Ты один кувшин донести не можешь, с твоими лапами косорукими! Сам мне штаны забрызгал винищем своим дурацким! — Постепенно вполголоса начинал возмущаться я, ибо на нас стал обращать внимание народ. Охранник сплюнул и отступил, пожелав мне хорошей ночи тихим, незлым шепотом.
За углом я догнал его и окрикнул по возможности миролюбивым тоном:
— Эй! Подожди меня, любезный...
— Чего еще надо? — Очевидно, еле сдерживаясь от злости, пробурчал он.
— Ты это... Не злись. — Культурно сказал я. — Ну случайность дурацкая, с кем не бывает... Есть у меня такой же кувшин, так и быть, отдам. Мне неприятности лишние не нужны, своих хватает. Тебе, по-моему, тоже. — Он был достаточно неглуп, чтоб понять, что я намекаю на Тар-Эбеля. Все-таки распивать спиртное на посту было официально запрещено, другое дело, что дюнкэ знал потребности своих бойцов и понимал, что от вина, ежели в меру, худо не будет. Но дозволение это было негласное, так что шум и охранникам, и мне был абсолютно без надобности.
— Идет, — сумрачно буркнул он. -Я ребятам скажу, с ними и рассчитаешься...
Ну, думаю, дальше пересказывать события нет практической нужды, ибо они легко поддаются дедуктивному анализу. Подло подсунутое мной "отравленное" вино оказало долженствующий сонный эффект, и охранники, сидевшие в загоне с одром, с которого практически не снимались вьюки, заснули, успев допить кувшин почти до донышка. Часовой, поставленный у входа, тоже получил свою небольшую дозу, и смирнехонько клевал носом, удивляясь, поди, нежданно напавшей сонливости. С ним легко справился крепкий, многажды штопанный дюной Альгиз носок, туго набитый речным песочком. Аккуратно поддержав тело, я позволил ему сползти по стеночке вниз, заботливо поправив саблю, чтоб не стукнула...
