-Привет, Корелонец. Что это ты делаешь? — остановившись возле него, спросила она.
-Плот, разве не видно? — сквозь зубы ответил молодой человек.
-Да, видно, но почему? И откуда у тебя ошейник? Неужели ты раб?!
-Извини, кажется, я вчера забыл тебе это сообщить, госпожа. Да, я раб, и моя хозяйка послала меня сюда.
-Но ведь у тебя перевязана рука! Ты поранил ее, что ли? Почему же не сказал этого своей хозяйке, Феле Мерите?
-Думаю, ей нет до этого никакого дела, — криво усмехнулся он.
-Дай посмотреть, — Вамша сама нагнулась и схватила его руку, замотанную грязной тряпкой. Скинув ее, она увидела открытую рану — вздувшийся пузырь уже лопнул.
-Тебе обязательно надо сказать об этом госпоже Феле! Такой рукой ничего нельзя делать! Как ты вообще держишь топор, я просто удивляюсь!
-Эй, дори, отойди пожалуйста от этого раба! — надсмотрщик, пощелкивая бичом, направился в их сторону. — Не мешай ему работать.
-Да он ранен, неужели ты не видишь этого, дорин?! Он не может работать!
-Он просто лентяй и белоручка. Его хозяин правильно сделал, послав его сюда. Здесь я быстро вправлю ему мозги!
-У него хозяйка, и она наверняка не знает, что у него болит рука. Не трогай пока его, а я пойду поговорю с ней.
-Не стоит утруждать себя, госпожа, — проговорил Корелонец, но Вамша упрямо тряхнула головой.
-Не беспокойся, меня это не затруднит. И называй меня по имени, пожалуйста — Вамша.
С этими словами она отправилась на поиски Фелы. Она нашла рофендилу очень быстро, в этом ей повезло. Фела только что прилетела с утренней прогулки и находилась на своей стоянке. Ей привели очередного захворавшего ребенка, уже из деревни, находившейся неподалеку: слава о целительной силе юной рофендилы быстро распространялась по округе. Она выслушала Вамшу с непроницаемым лицом, потом спросила:
-Почему ты просишь за него?
-Я... Ну как же... Вообще-то я думала, что ты не знаешь об этом. Неужели ты послала его строить плот, зная, что у него болит рука?
-На самом деле я об этом совсем не подумала.
-Тогда ты отошлешь его? Вообще-то там очень плохо обращаются с рабами...
-Тебе это важно, Вамша? Почему? Тебе он нравится?
Вамша удивилась.
-Разве в этом дело? Ему больно, плохо, он не может действовать больной рукой, а надсмотрщик его еще подгоняет все время бичом. Отец всегда говорил, что с рабами нужно хорошо обращаться, тогда они тоже будут любить хозяев и старательно работать.
-Хорошо, Вамша. Попроси Корелонца придти сюда.
Молодой человек пришел, неловко поклонился. Лицо его было напряжено, губы плотно сжаты. Он молча встал перед рофендилой, глядя в землю.
-Подойди сюда. Дай руку, — приказала она. Он подал ей искалеченную ладонь, и она зажала ее между своими ладошками. Сосредоточившись, прикрыла черные глаза, и тени от длинных ресниц легли на нежную кожу. Корелонец удивленно наблюдал за ее действиями. Прошло несколько секунд, Фела отпустила его руку, и его удивление еще больше увеличилось -ладонь зажила, а от ожогов, оставленных Кинжалом, не осталось даже шрамов.
-Как такое может быть? — пораженный, спросил он.
Она слегка пожала плечами, усмехнулась.
-А ты никогда не задумывался, почему у эльфов, бесконечно сражающихся и живущих веками, никогда нет шрамов? Мы умеем заживлять раны, не оставляя следов.
-Без следов? Неужели раны исчезают бесследно?
-Да, почему бы и нет? Если рана серьезная, то, конечно, сразу так не заживает, и потом поболит еще какое-то время. У меня и сейчас иногда ноет грудь там, куда меня ранили в Садле.
При упоминании о Садле Корелонец слегка побледнел и опустил глаза.
-Я... я благодарю тебя, госпожа. Ты очень добра ко мне. Слишком добра.
-Поблагодари лучше Вамшу, это ее заслуга.
Фела резко встала и отошла в сторону.
-Можешь возвращаться на стройку.
На следующий день паром был достроен, и переправа пошла гораздо бойчее. Вечером переправились Вамша и ее соплеменники, а на следующее утро подошла очередь компаньонов.
Отослав Равена строить паром, Фела не думала, что это будет иметь какие-то последствия. Однако владельцу парома приглянулся молодой раб, и в последний день, когда они уже собирались переправляться, он пришел на стоянку и подошел к рофендиле.
-Уже собираетесь? — спросил он, глядя, как путники увязывают мешки. — Дори, я хотел бы купить твоего раба.
-Купить? — Фела бросила запихивать одеяло в мешок и выпрямилась, поворачиваясь к пришедшему.
-Да. Я готов заплатить за него. Хорошо заплатить.
-Чем же он тебе приглянулся?
-Он хороший работник, не то, что эти лоботрясы-гномы. Я всегда говорил, что самое ужасное, что есть на свете — это ленивый гном.
-Понятненько, — протянула рофендила. В глазах ее появился вредный огонек. — Сколько дашь за него?
-Семь талеров.
Она улыбнулась, вновь возвращаясь к мешку. Естественно, ей было совершенно все равно, за какие деньги продавать Равена. Возможно, она и не стала бы этого делать, если бы он не сказал, что не хотел бы этого. Но человек истолковал ее улыбку иначе.
-Это приличная цена. Вряд ли тебе кто даст еще такие деньги, — поспешно он добавил. — Ладно. Восемь талеров. Это мое последнее слово.
Из-за деревьев показался Равен, тащивший вымытые котелки. Увидев владельца парома, протягивавшего Феле деньги, он остановился, выронил котелки, и они загремели, падая на землю. Юноша направился прямо к собеседникам.
-Господин Нозби, не делай этого, — сказал он. — Я не буду на тебя работать.
-Что?! — Нозби повернулся, донельзя удивленный. — Как это — "Не буду"?
-Я вообще сбегу при первой возможности, — пристально глядя на Фелу, добавил Равен.
-Ну, хорошо, что предупредил, — усмехнулся Нозби. — Придется заковать тебя в кандалы.
-Я все равно не буду работать, — хмуро сказал Равен.
-Он немного строптивый, — проговорила Фела.
-Да? Жаль. Тогда, пожалуй, я не буду его покупать, — переводя взгляд с девушки на юношу и обратно, сказал Нозби. Ему вдруг почудилось, что тут что-то кроется. Поклонившись, он ушел.
-Я тоже упрямый, — сказал Феле Корелонец.
-Тем хуже для тебя, — зло отрезала она.
Собравшись, они направились к парому. Как всегда, пожитки тащили только Гред и Корелонец, Фела же шла налегке, не считая оружия, всегда бывшего с ней.
-А ты не полетишь? — спросил Гред.
Ему пришлось повторить свой вопрос — Фела о чем-то задумалась.
-Нет, я лучше на пароме, — наконец ответила она.
Когда они вышли на берег, паром уже причалил, и будущие пассажиры грузили свой скарб. Вместе со странниками ехали те самые гномы, которые первые встретились им на подходе к реке. Они шумно и суетливо затаскивали огромные коробы, занявшие почти весь паром. Гред и Корелонец покидали свои вещи в угол и собрались сами залезть, когда еще стоявшая на берегу Фела окликнула молодого человека.
-Эй, Корелонец! — он оглянулся, удивленный. Впервые за все дни она позвала его, причем голос ее звучал мягко, а на лице играла улыбка. Это насторожило Корелонца, однако он тут же подошел. Продолжая улыбаться, она сделала пару шагов, приблизившись почти вплотную к нему, провела ладошкой по его лицу.
-Фу, какая щетина! — кокетливо воскликнула она.
-Тебе нравятся небритые мужчины? — спросил он.
-Терпеть не могу, — призналась она, и пошла к парому. Корелонец провел следом за ее рукой по своей щеке и подбородку, и вдруг почувствовал себя ужасным уродом. Мысленно пообещав себе на следующей же стоянке попросить у Греда для бритья нож, он потопал следом за Фелой.
-Тебя перенести на руках? — сходни к парому сделать еще не успели (по этой причине телеги продолжали перевозить на плоту, который мог причаливать к самому берегу), и всем садящимся на паром приходилось влезать в воду.
-Нет, я сама, — ответила рофендила. Подойдя к краю берега, она, не разбегаясь, легко перепрыгнула через кромку воды, которая достигала около восьми футов ширины, перелетела через бортик парома и столь же легко и непринужденно приземлилась. Корелонец вошел в воду, понимая, каким неуклюжим и слабым он выглядит в ее глазах.
-Можешь не залезать, — неожиданно сказала она, когда он уже тоже собрался запрыгнуть на борт. — Ты поплывешь сам.
-То есть? — ошеломленно проговорил он, и тут увидел, что в руках она держала веревку. Продолжая мило улыбаться, она сделала на одном конце веревки скользящую петлю, а другой конец привязала к столбику, на который крепились перила.
-Теперь позволь сообщить тебе правила игры, — закончив, сказала она. — Ты оденешь эту петлю на шею, чтобы течение не унесло тебя от парома. Можешь хвататься за веревку, можешь просто плыть, можешь вообще снять петлю и остаться на этом берегу, но если поплывешь, дотрагиваться до парома тебе запрещено. Доплывешь до того берега — пойдешь с нами дальше. Все понятно?
Он бросил взгляд на противоположный берег, до которого была миля-полторы, посмотрел на волны, гулявшие на середине реки. Да, ему все стало понятно. Вдруг в памяти всплыли слова, его слова:
"Только позволь тебе сообщить, принцесса, что мы сыграем в одну игру: всякий раз, когда ты попытаешься что-нибудь швырнуть в меня или напасть, ты будешь получать удар кинжалом. Магический, но от этого не менее болезненный..."
-А если он не умеет плавать? — попытался встрять охотник.
Это предположение удивило Фелу. Для нее, наполовину русалки, умение плавать казалось таким же естественным, как и умение ходить или дышать.
-Заодно и проверим, умеет или нет, — вслух сказала она.
Гред закатил глаза к небу, потом отвернулся, пытаясь сдержать себя. Он понял, что этот заплыв означает верную смерть для юноши, и все же решил не вмешиваться. Корелонец молча взял брошенную ему петлю и надел ее на шею.
-Эй, — не очень напористо заговорил один из гномов, управлявший паромом, — это ведь будет тормозить паром. Нам и так тяжело его тащить...
Не оглядываясь, Фела бросила монету, упавшую прямо к его ногам. Гном быстро схватил ее, и больше возражений не последовало.
Вскоре паром отчалил. Вода оказалась совсем не холодной, двигался паром медленно — то ли гномы специально помедленней его тащили, то ли это была его обычная скорость, а Корелонец, оказывается, неплохо плавал. Вначале он легко поспевал за паромом, не хватаясь за провисавшую веревку. Потом паром вышел из тихой полосы, где вода была спокойной под защитой берега, и появились небольшие волны. Это не очень мешало пловцу, однако постепенно течение стало ускоряться и его начало сносить. Пришлось иногда браться за веревку, чтобы петля на шее не затянулась. Руки скользили по мокрой веревке, все увеличивающиеся волны постоянно захлестывали с головой. Корелонец упорно плыл, видя перед собой желтоватую воду, бортик парома и удобно устроившуюся рофендилу, которая сидела с видом зрителя, попавшего на интересное представление. Ближе к середине реки ему уже все время приходилось держаться за веревку одной рукой, гребя другой, и основные усилия уходили на то, чтобы не хлебнуть воды. Вскоре он устал, петля, несмотря на все усилия, постепенно затягивалась, и ему, и так прилагавшему немалые усилия, чтобы вдохнуть воздух, становилось все труднее дышать.
-Фела, может быть, ты прекратишь это? — тихо спросил Гред. — Это ведь убийство чистой воды!
-Я бы сказала, казнь, — холодно ответила рофендила. Охотник вновь резко отвернулся.
Они уже находились на середине реки, когда Корелонец первый раз глотнул воду. Он закашлялся, волны одна за другой захлестывали его, и он еще наглотался воды. Отчаянно забившись, он вырвался все же на поверхность, вдохнул воздух, несмотря на душившую петлю. Глаза Фелы блеснули. Она поняла, что долго он уже не протянет, и, конечно, оказалась права. Через несколько минут он снова захлебнулся, течение быстро сносило его, затянувшуюся веревку он уже не смог ослабить и ушел под воду с головой. Слегка подавшись вперед, рофендила наблюдала, как он погружается все глубже и глубже в мутную воду, продолжает грести ослабевшими руками, одновременно стараясь захватить веревку, тащившую его вперед. Это продолжалось недолго, движения его становились все слабее и беспорядочнее, потом он почти перестал шевелиться, и быстро пошел на глубину.
-Вот и все, — тихо сказала Фела, вытаскивая кинжал, чтобы перерезать веревку. До противоположного берега оставалась одна треть пути.
-Остановись! — Гред, до последнего момента пытавшийся сдержаться, перехватил и отбросил ее руку. — Я не дам тебе убить его!
-Как же ты собираешься мне помешать? — вспылила девушка, разворачиваясь к великану.
-Мечом, если другие способы на тебя не действуют, — резко ответил он. — Кажется, ты понимаешь только силу.
-Думаешь, ты сумеешь меня победить? — удивилась она.
Гред не стал продолжать полемику. Он повернулся к рофендиле спиной, схватился за веревку, перегнувшись через борт, и стал тащить ее.
-Можешь прикончить меня ударом в спину, — бросил он Феле.
На мгновение Фела опешила, потом подумала, не попытаться ли оттолкнуть его, но охотник был слишком велик для нее, да и затевать драку казалось ей недостойным занятием. Холодно она смотрела, как он вытаскивает из воды бесчувственного юношу и делает ему искусственное дыхание. Глядя на посиневшее лицо Корелонца, она с надеждой подумала, что, возможно, он уже мертв. Остальные плывшие на пароме с интересом следили за развитием событий, хотя хранили молчание и сохраняли нейтралитет. Оставшиеся на берегу тоже всматривались вдаль, заслоняя руками солнце. Гред столь энергично надавливал Корелонцу на грудь, что у Фелы появилась новая надежда, что он раздавит юноше грудную клетку. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Из горла Корелонца хлынула вода, тело его изогнулось, и он сделал первый вздох. Спустя еще несколько вздохов он приоткрыл глаза, губы его беззвучно что-то прошептали. Увидев склонившегося над ним Греда, он принялся искать глазами кого-то еще, увидел рофендилу, мрачно взиравшую на него свысока и все понял.
-Зачем? Для чего все это? — прошептал он, с мукой переводя взгляд на охотника.
-Да, действительно, зачем? — повторила она и вдруг бросилась вниз головой в воду. Все бывшие на пароме в один голос ахнули, некоторые бросились к заднему борту, пытаясь высмотреть Фелу.
-Во дает! — тихо сказал кто-то.
Корелонец тоже попытался вскочить, и снова без сил упал на дно парома.
-Что ты натворил? — крикнул он Греду. — А если она утонет?
-Это она-то? — покачал головой тот. — Кому суждено быть повешенным, не утонет. Не волнуйся за нее, Корелонец.
Он повторил эти же слова спустя пару часов. Только теперь его голос не звучал столь уверенно.
-Думаешь? — в отчаянии проговорил Корелонец. — Все видели, как она нырнула, но никто не заметил, чтобы вынырнула. А ведь до берега оставалось не меньше полумили.
-Ну, может, она под водой дышать умеет, — Гред тоже забеспокоился о судьбе рофендилы, хоть старался этого не показывать. И он совсем не замечал, что голос Корелонца звучал все более хрипло и прерывисто. Или просто не обращал на это внимания. Они долго бродили вдоль берега, отыскивая девушку, кричали, звали ее во весь голос, не мудрено охрипнуть.
