— Они меня принимают за какую-то декорацию для полуразвалившегося склада? Я участник битвы за Грааль, я достоин лучшего!
Определенно достоин, но ему указали пальцем на место собачьей конуры. Слуга, которая ему дана для битвы, была отобрана у Сакуры, а старый маг зачем-то подобрал себе еще одного Слугу, словно заведомо не веря в результативность Синдзи. Синдзи хотел видеть себя преемником семьи, быть особенным, но сама семья позволяла ему это, можно сказать, спустя рукава: 'да, конечно, вот, возьми, что хочешь, только не мешайся и не слишком пестри своей рожей'.
Он отвел шторы и посмотрел, как Сакура во дворе развешивает постиранные вещи. Как ни в чем не бывало. Хорошо ей, твари этой, получившей все, что предназначалось ему. При всем этом она без труда отказалась от своего Слуги. Насколько эта девчушка простодушна и безответственна, чтобы так расточительно распоряжаться данными ей дарами.
— Ха, избавила себя от лишних хлопот, сбросив их на других. Очень похоже на тебя, Сакура.
Юноша разъяренно пнул принесенную коробку с журналами, но не рассчитал силы и ушиб палец. Скача на одной ноге, он бранил всех известных ему ангелов и дьяволов в случайном порядке. Сев на пол и держась за ушибленный палец, он зажался в углу злостной комнаты, как брошенный щенок.
— Черт бы вас всех побрал, — всхлипывал он. — Судьба, тебе приятно надо мной издеваться? Стоит только начаться чему-то хорошему, как ты вонзаешь мне в спину нож. У меня нет никакой поддержки. Я в этом мире один. Если бы только был кто-нибудь, кто смог бы меня понять.
Он уставился в потолок, и увидел, как из его щели, на почти невидимой паутинной нити, к его лицу спускается маленькое восьмиконечное пузатое чудовище, будто желая его крепко обнять и утешить.
* * *
На секунду Сакуре показалось, как она услышала крик Синдзи. Но Синдзи был дома, пока она развешивала снаружи белье, потому она просто пожала плечами и посчитала, что ей померещилось. Она бросила в таз оставшиеся прищепки и понесла его домой.
Оставшийся день прошел тише обычного. Зокен больше не выходил из подвала, Ассасин чем-то был занят в своей комнате и больше не составлял Сакуре компанию, а Синдзи... что там у Синдзи — она даже не поинтересовалась, пока не начала разносить ужин по комнатам, из-за того, что никто на нем так и не появился.
— Брат, пора ужинать.
Она несколько раз постучала в запертую дверь, но ответа не последовало. Заперта она была изнутри, и, скорее всего, он просто не хотел кого-либо видеть. Изнутри истощалось уныние такой силы, что казалось практически осязаемым.
— Открой, — повторила она.
Простояв пару минут и не получив никакого ответа, она оставила еду у порога и пошла дальше. Как подумал бы Синдзи: 'Бесчувственная сволочь. Готова выделить мне не больше, чем каких-то пару минут'.
Комната Ассасина была также заперта, и, хотя он не нуждался в еде, Сакура была готова также оставить еду у его порога.
— Хассан, не уверена, нужно ли вам, но я принесла ужин.
Однако, в отличие от ее брата, Слуга почти сразу открыл дверь.
— Спасибо, Сакура. Прошу меня извинить, что, несмотря на договоренность, я так и не смог появиться.
— Ничего. Вы сейчас чем-то заняты?
— Можно и так сказать. Мне нужно было уединиться, чтобы подготовиться.
Бросив взгляд, Сакура заметила на поясе Ассасина привязанные мешочки и склянки, которых у него раньше не было. Положение мебели в комнате изменилось, а на столе располагались уже не только склянки, но и ряд ножей, различавшихся по размеру. Окно было открыто нараспашку, прогоняя по комнате сильный ветер и приводя с характерным звуком в дрожь алхимические колбы. С таким сквозняком немудрено было бы простыть. Но видя окно, Сакура думала о другом.
— Вы куда-то уходите?
— Да, есть дело, которым нужно заняться перед битвой.
— Ах. Так вы по приказу дедушки?
— Отчасти, если можно так выразиться. Я дал ему знать о своем уходе, но он не проявил к этому делу большого интереса, поэтому действовать мне придется самостоятельно.
— Эм, Хассан. Если не по приказу дедушки, то можно узнать, для чего вы уходите?
— Как я уже сказал, мне это нужно для того, чтобы приготовиться к битве. Слабейшему классу приходится идти на ухищрения, чтобы не оставаться позади остальных.
Хотя Сакура не стала этого оглашать, но первыми ее мыслями о делах, которые могли бы вынудить его покинуть дом поздним вечером, были только те, что связаны с охотой на причастных к войне людей. Она перестала участвовать в ней с того самого дня, когда отдала Слугу под руководство дедушки и брата. Ее не должны были больше касаться ее нюансы, но она все равно не могла с легкостью принять то, с какой простотой ее участники могли выйти на улицу и начать убивать друг друга. Хассан был настолько приятен во всех отношениях, что она уже и забыла, что он являлся убийцей.
— Извини. Какое бы мнение у тебя обо мне не сложилось, но за мою деятельность говорит название моего класса. Призвание Ассасина — убивать, и я убийца, с какой стороны на меня ни посмотри. Из каких бы побуждений я ни исходил, результат от этого не изменится.
— Понимаю... Для Слуг убивать других Слуг — не только данность, но и обязанность. Прямо... как те обязанности, которые возложены на меня.
— Сакура... — Хассан принял поднос из ее рук, считая, что этот разговор пора закончить, чтобы еще больше не наводить ее на грустные мысли. — Спасибо за оказываемое мне внимание и заботу, но я не думаю, что тебе стоит настолько увлекаться давно сгинувшим духом. Мы лишь временное явление, и ты не знаешь меня достаточно хорошо... Но я должен признать, что твоя любезность трогает мою душу, а моя черствость отступает. — Он попытался ее подбодрить, однако девушка все равно выглядела поникшей. — О Аллах. Тебе не стоит так печалиться из-за сражений между магами. Все они идут на него осознано, и знают, какова цена за это.
Ассасин поразмыслил совсем недолго, но ему показалось, что он знает, как помочь ей придти в себя.
— Возможно, ты неправильно поняла, — он отошел в сторону, оставляя ее напротив окна, и посмотрел в него, побуждая ее сделать так же. — Посмотри, какие сегодня красивые сумерки. Стоит ли в такую красоту кому-либо умирать, вместо того, чтобы позволить продолжать ими любоваться? — девушка, не понимая, о чем говорит тень, подняла лицо, и тоже посмотрела на улицу через дальнее окно. — Я думаю, что нет, и потому обещаю, что сегодняшней ночью от рук Хассана Ибн Саббаха не пострадает ни одна живая душа.
— Что? — девушка заметно растерялась от такого решения. — В-вы правы. Погода прекрасная. Но... на самом деле причина ведь не в погоде?
— Почему ты так считаешь? — он перестал смотреть на улицу и вновь приблизился к Сакуре.
— Вы ведь на самом деле сказали это, чтобы утешить меня? Но кто я такая, чтобы вам приходилось из-за эгоистичного желания незнакомого себе человека давать только обременяющие вас клятвы. Я для вас простая незнакомка, которая всего лишь живет в том же доме, в котором поселились вы.
— После сегодняшних событий уже не простая, Сакура. Ты очень добра, а доброте свойственно возвращаться. Ты отнеслась ко мне не как к временному инструменту, а как к человеку, и мне от этого приятно. Если тебя будет что-то беспокоить, ты можешь обратиться ко мне. Таких людей, как ты, немного, и мне бы хотелось, чтобы на вашей ноше было как можно меньше препятствий.
— Извините, Хассан... Мне прекрасно известны правила этой войны, но, несмотря на это, я все равно не могу с ними смириться. Я знаю, что выживет в ней, вероятнее всего, только победитель, а другие просто умрут. Но ведь, несмотря на это... умирать ради нее ведь совсем не обязательно?
Ассасин на секунду задумался, понимая, что она о сохранении жизни Мастеров.
— Да. Путь к победе не один. Можно пытаться ограничиться уничтожением только того, что было принесено в этот мир искусственно, а именно — Слугами.
— Дело в том, что... среди Мастеров нынешней войны есть несколько моих знакомых. Если это возможно... можно мне попросить вас не наносить им большого вреда?
— Хм. Теперь я понимаю, к чему ты начала этот разговор. Совершенно верно, в плане уничтожения можно ограничиться только Слугами. Но, Сакура, специализация моего класса именно что в устранении Мастеров. Я не могу обещать слишком многого, но могу постараться делать то, что будет в пределах моих возможностей.
Он поставил поднос на относительно свободном компьютерном столе, и, не отходя него, сам обратился к девушке:
— Но раз уж мы коснулись этой темы, не могла бы ты рассказать подробнее, что это за Мастера, которых ты упомянула, и кем они тебе приходятся? Чтобы помочь тебе, мне нужно будет побольше узнать о них.
* * *
Сакура прикрыла дверь в комнату, переоделась, выключила ночник и легла в постель. Время было уже близко к полуночи, когда в ее комнату кто-то без спросу зашел. Хотя девушка не спала, ее сонность сняло как рукой.
— Кто здесь? — не вставая, спросила пришедшего человека Сакура.
Пришедший, покачиваясь, не ответил ничего и направился прямиком к ней.
— Хассан, это вы?
Когда фигура подошла к постели, она смогла лучше ее разглядеть. Фигура Ассасина была шире в плечах и выше стоящего перед ней человека. Этот силуэт ночью в своей комнате она видела не единожды.
— Брат, ты снова за 'этим'?
Слившимся с темнотой человеком был Мато Синдзи. Он схватил край одеяла, под которым была Сакура, и отбросил его в сторону. Девушка распростерлась на кровати, попыталась отстраниться и закрыла глаза. Чем быстрее 'это' с ней закончится, тем будет лучше.
Он залез в постель и лег поодаль нее. Не понимая, что происходит, Сакура открыла глаза. Синдзи лежал к ней спиной и накрылся ее одеялом.
— Брат?
Синдзи не промолвил ни слова и просто лежал. Она протянула ладонь к его спине и почувствовала в ней дрожь.
— Отвянь, — наконец, Синдзи ответил хоть что-то. Дрожь в его спине исчезла, а его голос был сух, как при обычном с ней разговоре. — Просто спи. Не обращай на меня внимания, тебе все равно не привыкать.
Сакура облегченно вздохнула, но как можно тише, чтобы брат не заметил этого. Ему просто нужно успокоиться. Такое случается постоянно, и в этом случае его лучше не беспокоить. Сакура также повернулась к брату спиной, и сделала вид, будто ничего не произошло.
Глава 14: день 7. Интерлюдии 7-1, 7-2, 7-3, 7-4
Весеннюю цветущую лесную равнину мигом накрыл темный вихрь, а стремительно собравшиеся в тучи облака перекрыли осязавший поляну солнечный свет. Все звуки природы заглушил гул ветра.
Лишь один звук преобладал над ним, и лишь его отчетливо слышали стоявшие шеренги солдат.
Это был голос человека — их лидера и правителя. Не того, кто еще совсем недавно правил в смирении, ведомый чужими руками, но тот, кто взбунтовался и вновь ступил на некогда утраченный собственный путь.
— О, святое копье, якорь мира сего! Пронзи! Кромсай тринадцатью клыками! РОНГОМИНИАД!
Оружие, по ее велению, признало 'целью' указанного ему представителя мира магии.
Из наконечника копья, которое женщина-рыцарь держала в руках, выплеснулся стремительный поток черного пламени и сплошной волной направился в сторону крепости. Его 'пламя' поглотило и застелило все, что присутствовало на полной лестных массивов поляне.
Ему уже доводилось это видеть. Крепость будет стерта, как и сама колдунья. Однако в этот раз было существенное отличие — на пути потока более стояла не крепость. В соответствии с этой переменой изменилась и 'цель' оружия. Новой 'целью', заменившей собой крепость, стал он. Он наблюдал то же, что в свое время видела колдунья с балкона крепости: как по мере приближения темно-пурпурного потока энергии, перекрашивался вид окружающих зеленых пейзажей, затмилось все, что в него попадало. Он наблюдал за потоком до тех пор, пока весь остальной окружающий мир не стал невидим за пурпурными гранями настигающей волны.
Эмия Широ пришел в себя и открыл глаза. Он смотрел в потолок, все еще видя яркий образ надвигавшегося на него вихря несмотря на то, что он больше не находился в поляне средневековой Британии. Он был в родной, лишенной ненужной фурнитуры комнатке своего именного поместья. Он оперся руками о футон и неспешно выпрямился. Для него наступило очередное утро, сопровождаемое очередной порцией кошмаров.
— Когда-нибудь эти сны доведут до того, что я умру в обнимку с подушкой.
Сны — не более чем простые наваждения, но испытанный в них ужас — самый настоящий. То, что он увидел во сне, казалось ему таким реальным, будто он в них лично за всем наблюдал; будто он сам присутствовал на той некогда тихой продуваемой поляне, будто он собственной кожей чувствовал, как холодел вокруг него воздух, насколько резко и неестественно сменилось направление и сила ветра; как солнце скрылось за непроглядно-темными штормовыми волнами, и как свет от его лучей перестал достигать земли. Он видел собственными глазами и ощущал всеми пятью чувствами, как вращающиеся по оси блоки металлического древка и притягивали к себе небесные ветряные потоки: будто небо и землю соединил протянувшийся между ними столб вихря из облаков. И то, как оружие 'опустило' его на землю, и изрыгнуло его с еще большей скоростью вращения. Его ощущения всего этого были столь явственны и отчетливы, будто он сам присутствовал на поле этого вихря. Прямо как в преследовавшем его кошмаре о пожаре. Сны были различны по содержанию, но схожи по ощущениям. Они вторгались в реальность и будто становились параллельным миром.
Конечно, он понимал и догадывался, какую разрушительную мощь способно нести оружие Лансер. Однако этот сокрушительный поток был в разы масштабнее и свирепее того, который он видел воочию в день призыва Слуги. Наверняка даже стоявшим позади нее рыцарям казалось, что стоило дать этому вихрю разрастись чуть больше, как он тоже затянул бы их в этот безжалостный воздушный водоворот, который ни для кого не делал исключений.
Он продолжал его видеть очень отчетливо. Торнадо, танцующее на наконечнике копья и устремленное к небу.
Окружавшее копье пространство будто бы засасывалось в его направленный к небу наконечник. В момент, когда Лансер изменила его положение, и его направила в сторону крепости, оружие 'стянуло' с небес образовавшуюся штормовую воронку: не наконечник копья был концом оружия, а уходящее на сотни метров вдаль торнадо.
Но опустившееся на землю вертикально тянущееся торнадо было лишь только началом. Поглощавшийся позади владельца оружия воздух замер, и в нем образовалась могильная тишина. Все кругом лишилось звуков, словно бы они на полпути потерялись в пространстве. Сам воздух вокруг нее остановился и замер.
На самом деле, это было не совсем так. Он сжался. Окружавший рыцаря и его отряды воздух собрался в точке перед нодусом оружия. И до того, как образовавшееся замкнутое пространство начало деформироваться под нарастающим давлением, охватив всех присутствовавших, оружие выплеснуло всю энергию в единый поток воздуха. Разрушающая волна пошла вперед, сметая все на своем пути. Меньший поток ветра, выплеснувшийся с обратной стороны оружия, пошатнул своей силой всех рыцарей и лошадей.
