Что ж, Арон говорил, что решающим ходом в игре будет выезд из Пвилла. Этот ход будет сделан уже сегодня. А, значит, сегодня же маски будут сброшены; и, как бы ей ни были противны эти мысли — Таша радовалась, что помимо Арона рядом с ней есть Джеми и Алексас.
Если вдруг подтвердятся её худшие опасения...
В двери столовой они прошли молча.
— А, вот и вы. — Орек поприветствовал их тёплой улыбкой. — Мы со святым отцом как раз улаживаем одно дело... которое без вашего согласия, впрочем, никак не может быть улажено.
Таша взглянула на Арона, загадочно улыбавшегося по правую руку герцога. На Леограна и Лавиэлль, тихо пристроившихся рядом. На Орека, поразительно милого и жизнерадостного.
Удивлённо вскинула бровь.
Это Орека мы ночью оставили в самом плачевном состоянии?..
Когда вчера Арон поведал герцогу всю печальную историю злодеяний Кэйрмиль, герцог не произнёс ни слова. Лишь закрыл лицо руками, подозрительно вздрагивая; и дэй отправил 'детей' спать раньше, чем глава рода Норманов произнёс хоть что-то. А сейчас — вот он, Орек, сидит и так легко улыбается, да ещё с такими ясными и живыми глазами... будто не старше, а то и младше своего племянника. Даже морщинистые сеточки, казалось, разгладились.
Конечно, сброшенное бремя эйрдалевых чар не могло не оказать благотворного влияния, но ведь горе и чувство вины нельзя так просто...
А потом Таша подозрительно взглянула на Арона — и безмятежная улыбка дэя подтвердила её подозрения.
Опять твои святые фокусы!..
— Дело в том, что... впрочем, — герцог откинулся на спинку стула, — пускай Леогран сам скажет.
Его племянник послушно встал. Приблизившись к Таше, кашлянул в кулак.
— Таша-лэн, — промолвил Леогран с самым торжественным видом, — у дяди через три дня юбилей. Сорок лет.
— О. — Она неуверенно кивнула, не понимая, чего от неё хотят. — Поздравляю.
— И мы очень хотели бы, чтобы вы там присутствовали...
— Мы будем очень рады! — выпалил Джеми.
— ...в качестве моей невесты.
На этом месте Джеми поперхнулся воздухом.
Таша уставилась на Леограна. Абсолютно серьёзного. Искренне взволнованного.
Перевела взгляд на Арона, наблюдавшего за ней с непроницаемой улыбчивостью.
Нет, я определённо чего-то не понимаю, отстранённо подумала она; ведь не может же это быть так, как я это понимаю.
— Невесты? Это... та, которая потом станет вашей женой? — уточнила Таша.
— Конечно. — Леогран удивлённо взметнул брови. — Кто же ещё.
— И... вы все... пришли к соглашению?
— Святой отец изъявил своё согласие, так что дело только за вами. — Юный герцог молитвенно сложил ладони. — Надеюсь, вы не откажете мне в этой маленькой услуге?
Маленькой услуге?!
— Видите ли, — промямлила Таша, — вообще-то... я вас совсем не знаю... и это так... неожиданно...
— Для меня тоже, — поспешил заверить её Леогран. — Не думал, что так скоро найду девушку, которая поможет мне избавиться от Лилу!
— От кого?
— Лилу Дэрдан. — Леогран скривился так, будто у него разом заныли все зубы. — Моя невеста.
— Ещё одна?! Вы их что, коллекционируете?!
— Упаси Пресветлая! — Леогран в ужасе отшатнулся. — Я как раз хочу избавиться от всех невест! То есть не от всех, а от одной... но вы ведь тоже... в общем! — Он решительно выдохнул. — Вы сыграете роль моей невесты, ясно?
— Зачем?
— Чтобы Лилу поняла, что не может быть моей женой, потому что я люблю другую!
— А... а!
Некоторое время молчание каменных сводов нарушало лишь дыхание присутствующих.
Затем Таша вкрадчиво уточнила:
— Значит, вы обручены?
— Ей был год, когда наши отцы заключили брачный договор.
— А сейчас ей сколько?
— Пятнадцать.
— И она вас любит?
— Безумно. В том-то и проблема.
Таша хмуро скрестила руки на груди.
— Значит, вы хотите, чтобы я помогла обмануть любящую вас девушку, которая росла с осознанием того, что она предназначена быть вашей женой?
— Рад, что вы меня поняли, — легко кивнул Леогран.
Интересно, подумала Таша, законченный эгоист, самовлюблённый болван или попросту идиот?
Орек поднялся из-за стола:
— Таша-лэн, я осознаю, как это выглядит со стороны, но дело вот в чём. — Герцог подошёл к ней, опершись ладонью на спинку ближайшего к Таше стула. — Брачный договор подписывал мой покойный брат, а у Валдора к браку было несколько... специфическое отношение. Сам он обручился с Диамандой в возрасте восьми лет, до свадьбы в двадцать невесту ни разу не видел, а после свадьбы любви, увы, так и не изведал. Моего брата и его жену связывала дружба и взаимоуважение... и чувство долга: они обязаны были подарить наследников двум древнейшим родам провинции. А потому Валдор считал, что его сыну будет ничуть не хуже в таком же браке по расчёту. Да только Леогран — не Валдор... к счастью или к горю, не могу знать. Он встретился с Лилу, и, как это ни прискорбно, невеста успела произвести на него отталкивающее впечатление.
Подумал, кивнул каким-то своим мыслям и продолжил:
— Три месяца назад отец Лилу скончался, а мать пожелала расторгнуть договор. Её светлость всегда была против этого брака: не хотела, чтобы 'её жемчужинку отсылали в глухомань'. Но Лилу не посчастливилось родиться на редкость романтичной особой с настойчивой мечтой о прекрасном принце, и поскольку в Леогране она видела воплощение этой мечты, то заявила, что умрёт без своего возлюбленного жениха. Её светлость скрепя сердце признала, что интересы дочери для неё превыше всего... но тогда, — Орек смотрел на свою руку, перебирающую пальцами по спинке стула, будто по невидимым клавишам, — Леогран написал Лилу, что встретил девушку, которая пробудила в его сердце истинную любовь. Увы, солгав.
— Но это... нечестно! — возмутилась Таша.
— Более того — низко. Знаю. Однако по некоторым причинам последние годы я совсем не контролировал своих племянников. — Орек, печально усмехнувшись, посмотрел на Леограна, во взгляде которого не было и следа смущения. — Однако даже теперь я не ругаю его. Мне, как младшему сыну, дозволено было выбрать невесту по любви, а не по положению, и я знаю, что такое настоящие узы брака, а не цепи, приковывающие тебя к обручальному кольцу супруга. Леогран никогда не сможет сломать себя и полюбить нелюбимую, в этом я уверен. Лилу знает, что Леогран не испытывает к ней нежных чувств, но искренне надеется, что 'принц' ответит ей взаимностью, лучше узнав невесту. А теперь представьте себе, Таша-лэн: что случится с бедной девочкой, когда спустя пару месяцев брака она поймёт, что муж не испытывает к ней ничего, кроме раздражения? Или когда он полюбит другую женщину?
Спокойствие, с которым герцог говорил о семье, окончательно убедило Ташу, что без телепатического вмешательства дело не обошлось.
— Так-то оно так, — неохотно признала она, — но...
— Зачем нам нужны вы? — договорил за неё Орек. — В ответ Лилу написала, что хочет увидеть соперницу лично. Убедиться, что та действительно достойна любви её Лео. Если это так, то она отступится.
— А если нет?
Герцог вздохнул.
— Помолвки, заверенные договором, расторгаются лишь по обоюдному согласию сторон. И в противном случае Лилу докажет своему избраннику, что заслужила его любви... будучи верной женой.
Таша покосилась на Леограна, зевающего в сторонке.
Конечно, она не видела его невесту — но не оценить подобное чувство...
— Так вы согласны?
Таша ответила самым хмурым взглядом из имеющихся в её арсенале.
— Почему именно я? Думаю, вы могли бы взять любую жительницу Пвилла. Никто не посмел бы уклониться от приказа герцога.
— Могли бы, — подала скучающий голос Лавиэлль, — но деревенщину не обтесать до благородной лэн за считанные дни, а Лилу не только красива, но и начитана, и прекрасно воспитана. К тому же мы не имеем права уронить честь нашего рода: помимо Дэрданов на дядюшкин юбилей приглашены представители всех светлейших семейств Равнинной, и они будут очень зорко присматриваться ко всему, что смогут здесь увидеть. Вульгарная простушка в роли невесты будущего герцога Броселианского даст двору богатую почву для сплетен.
— А кого вы предполагали на эту роль до меня?
— Никого. Хотели тянуть время, не предъявляя 'избранницу' под благовидными причинами её болезней или других дел, пока брат действительно не встретит достойную девушку или Лилу не одумается... но потом Лео увидел вас и подумал, что вы подошли бы на эту роль. Мы поговорили с вашим отцом, и он заверил нас, что ваши душевные и умственные качества соответствуют вашей внешности. — Это было сказано так саркастично, что у Таши не осталось сомнений по поводу суждения юной герцогини об этой самой внешности. — И что вы согласитесь.
Таша взглянула на дэя.
Когда она обратилась к нему, в голосе её слышалась угроза.
— Арон?..
— Если этот брак состоится, он сломает две судьбы, только и всего. — Дэй наблюдал за бурей эмоций в её глазах, небрежно откинувшись на спинку стула. — Да, наше маленькое представление неизбежно ранит Лилу, но я не думаю, что это любовь. Детское чувство, восхищение образом... она молода, и она полюбит ещё. Кого-то, кто достоин быть с ней.
Таша скептически склонила голову.
И голос разума ехидно подсказывал, что Арон тоже хочет задержаться в Клаусхебере ещё на пару дней — по любой подходящей причине.
— Таша, — дэй мягко вглядывался в её лицо, — я хочу сделать ещё одно доброе дело, подарив двум людям более счастливое будущее, чем пока им открывается. Помоги мне.
Таша, щурясь, смотрела ему в глаза. Зачаровывает или нет? Но зеркало ведь на ней... и вроде и тумана нет, а ей всё равно спокойно и светло, когда он рядом.
И хочется ему помочь.
— Прошу, — добавил Арон.
...а почему бы и нет?
— Но я... — начала Таша.
...кто тебе эта девчонка? А так — получишь отсрочку, которую так хочешь...
...лицемерием и обманом, но это ведь во благо...
— Я...
Таше вдруг стало страшно: голос разума казался ей странно, слишком разумным. Он подсказывал, как легче, но... как там говорил Арон? 'Не всегда правильно то, что легко'...
И Таша знала это. Знала всегда.
Вот только как приятно представить, хотя бы представить себя — на балу, рядом с герцогом, в окружении блистательной толпы...
...на своём законном месте.
Она медленно опустила голову.
— Согласна.
Голос её прозвучал едва слышно.
— Хорошо. — И Арон с улыбкой взглянул на герцога. — Что ж, теперь мы наконец удостоимся чести разделить трапезу с вашей светлостью?
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. МАСКИ, КОТОРЫЕ МЫ РАЗБИВАЕМ
— Не вертись!
— Ты мне кожу содрала!
— И буду драть, пока не сотворю из твоих косм нечто приличное!
Таше оставалось только шипеть, пока Элль сосредоточенно начёсывала ей волосы костяным гребнем, затейливо переплетая пряди визжащими под булавками чёрными лентами. Две служанки, ползая по полу, прямо на Таше подшивали юбку; третья сосредоточенно натирала воском туфли, намереваясь довести кожу до зеркального блеска.
И за что мне это наказание...
Все три дня, минувшие с предложения Леограна, Элль муштровала фальшивую невесту брата, словно командор городской стражи зелёного новобранца, и после долгих часов разучивания танцев и церемонных поклонов, принятых при дворе Равнинной, сил у Таши хватало лишь на то, чтобы доползти до постели. Переругиваясь с юной герцогиней, они уже в первый день перешли на 'ты'; а когда Таша поняла, что как-нибудь прожила бы и без этого перехода, сблизившего её с высокородной язвой, было поздно.
— ...и несравненная Ленмариэль Шорглан-лэн!
Таше стоило чуть напрячь слух, чтобы услышать, как Мор со звонкостью траурного колокола объявляет имена гостей, прибывающих в бальную залу. Глупость, конечно: все сто шестьдесят приглашённых были в особняке ещё вчера, а первые гости прибыли два дня назад, так что все давно уже знали, кто удостоил Клаусхебер своим присутствием, но... традиция есть традиция.
А вот Таша ни одного гостя и в глаза не видела. Элль заявила, что её появление надо продать подороже, так что мнимой невесте и носу из башни казать не позволяли. Она даже ела тут же — и лишь тоскливо смотрела из окна, как слуги и подвязавшийся им в помощники Джеми развешивают в саду бумажные гирлянды. Традиционный послебальный ужин решили устроить на свежем воздухе: так гости смогут одновременно насладиться как вкусом изысканных яств, так и зрелищем грандиозного фейерверка, для которого вызвали мага из Арпагена.
Периодически Таша бушевала и напоминала, что соглашалась на роль невесты, а не послушницы в одинокой келье; но тогда к ней заглядывал Арон со своей чуть извиняющейся улыбкой, тёплым взглядом и уморительными рассказами о жизни пвилльцев — и Ташино возмущение быстро таяло. Как выяснилось, дэй и без телепатии неплохо умел влиять на людей... и нелюдей.
— Достопочтенный Эдреми Лембан-энтаро и очаровательная...
— Так, с причёской вроде бы всё, — придирчиво поправив одну из лент, Элль взялась за шнурки корсета. Глаза герцогини искрились нежной зеленью, рыжие локоны рассыпались по плечам; её платье было бирюзовым, сдержанно расшитым золотом и мелкими изумрудами. — Теперь одежда.
— А корсет так затягивать обязательно-ох! — Таша судорожно глотнула губами воздух: герцогиня рванула шнурки, и грудь сдавило каменной глыбой. — Ты издеваешься? Как я буду танцевать, если даже дышать не могу?!
— Красота требует жертв, — отрезала Элль.
— Но желательно, чтобы в конечном счёте жертва всё же осталась жива!
— Прекрати ныть! Хочешь выглядеть принцессой или как?
— Я и так не... не...
— Вот именно. Так ты именно не.
Элль уже стряхивала невидимые пылинки с Ташиной юбки, расшитой серебристыми нитями и каплями горного хрусталя, широкими фалдами ниспадающей до полу. Пока до полу — работа служанок и невысокие каблучки должны были сделать своё дело. Платье было из мягкого шелковистого бархата, с короткими спущенными рукавчиками, оголяющими плечи, но достаточно высоким лифом; во всяком случае, зеркальце он скрыл.
Ещё оно было чёрным.
А ещё оно было из шкафа Кэйрмиль.
Как поняла Таша, Норманы решили замолчать правду о семейной трагедии — разглашение правды вызвало бы много проблем, неизбежно приводящим к прибытию стражи и подкошенной репутации семейства, чего никому не хотелось, — и в глазах света Орек просто тихо развёлся с супругой, причём уже пару месяцев как, после чего отправил её восвояси. Учитывая, что их брак изначально был мезальянсом, это не должно было вызвать кривотолков. А когда дело дошло до выбора наряда мнимой невесты, Элль решительно вытряхнула все сундуки и шкафы сбежавшей тётушки, заявив, что у неё самой 'совсем другой размер'. Хотя Таша подозревала, что ей просто жаль расставаться хотя бы с одним своим нарядом хотя бы на один вечер.
Именно Элль решила, что платье должно быть чёрным. Как Таша ни боролась за право надеть дымковое белое, шёлковое жемчужно-серое или атласное сиреневое — решившая что-то герцогиня была несдвигаема, как Дымчатый Пик.
