Осталась последнее — приманка. Слуги втолкнули в зал испуганно кричащую девушку лет пятнадцати. Опутав ее парализующим заклинанием, Кальтис снова убедился с помощью амулета в девственности красавицы и перенес ее в пентаграмму, тут же сняв чары неподвижности. Жертве уже некуда было бежать. Линии, начерченные на полу, полыхнули алым. Король выкрикнул имя демона и призыв.
В центре пентаграммы заклубился туман. Демон из Бездны Межуровнья откликнулся на зов мага. Перед Кальтисом предстал сгусток тьмы. Его щупальца протянулись к девушке, втянули ее во мрак, и удовлетворенный жертвой демон объявил:
— Я пришел.
Тихий шепот существа разнесся по всему залу. Зазвенели зеркала. Одно из них не выдержало и треснуло с нежным печальным стоном.
— Я хочу получить ответы на свои вопросы, — заявил король.
— О, отвечу. Ты принес хорошую жертву. Пока живы стражи, спрашивай, бог.
— Что означают слова Источника 'Силы Случая свободны в своей игре?'
— Я не толкую слова и действия Сил. Я не говорю о Силах ни смертным, ни богам. Таково третье Правило Призыва.
— Почему не зажила моя нога?
— Ответ тот же.
— Угрожает ли мне смертельная опасность?
— Да.
— Меня кто-то хочет убить?
— Да.
— Кто?
— Перечислить всех? — иронично усмехнулась Тьма.
— Сколько тех, кто реально может сделать это?
— Беспредельно.
— Кто может и хочет? — исправил постановку вопроса Кальтис.
— Уже лучше, — усмехнулся демон. — Пятьдесят восемь.
Король заскрипел зубами от злости.
— Кого мне больше всего следует опасаться?
— Себя.
— От чего с большей вероятностью я могу погибнуть?
— От огня. Он будет в тебе и вокруг тебя.
— Кто зажжет этот огонь?
— Хороший вопрос, смертный. Первый хороший вопрос в нашей милой игре. Но и последний. Я не отвечу на него. Твои стражи уже мертвы! — Тьма рассмеялась и рассеялась.
Свечи погасли. Остались лишь пять трупов с чашами собственной крови в руках. Девушка исчезла бесследно.
Кальтис выругался, вне себя от злости. Найти истинный вопрос и не успеть получить на него ответ! Самое поганое, что демона можно вызывать лишь раз в десять лет. А к тому времени король либо сам благополучно справится с опасностью, либо спрашивать уже будет некому.
Велев слугам прибраться, Кальтис телепортировался в свой кабинет и, откупорив бутылку, решил залить свои проблемы бокалом древнего терпкого вина. Едва король опустился в кресло и пригубил напиток, как яростно нестерпимой голубизной засверкал сигнальный перстень, прокалывая иглами боли указательный палец правой руки.
Вздрогнув, бог обреченно вздохнул. Как он надеялся никогда больше не видеть этого света! Почему сейчас? Что случилось? Но, подчиняясь требовательному приказу перстня, Кальтис оставил раздумья и телепортировался в глухую, без окон, комнату, которую он даже спустя десятилетия продолжал так часто видеть в своих кошмарах.
Мягкий рассеянный свет голубого потолка не умалял зловещей черноты большого зеркала, висящего на стене. Больше в комнате ничего не было.
— Я явился на твой зов, — поклонился король.
— Ты не слишком спешил, Кальтис, — недовольно пророкотал голос.
— Прости, — смиренно ответил мужчина.
— Ты, кажется, начал забывать, ничтожество: всем, что имеешь, ты обязан лишь мне! — судорога боли пронзила тело короля.
— Я помню. Я готов на любые услуги, которые только могут вам понадобиться, мой господин, — прохрипел Кальтис, склонив голову. — Я слушаю ваше повеление.
— Я звал тебя, чтобы сообщить: бойся. Они возвращаются. Мое зеркало предсказаний никогда не лжет.
— Моя армия отразит любое нападение, а моя магия по-прежнему сильна, повелитель. Я не боюсь. Пусть приходят.
— Предупреждаю, Кальтис. Не будь слишком самонадеян. Силы более не позволят мне вмешаться в игру. Тот раз был единственным, когда наши цели совпали.
И прежде, чем король успел что-то ответить, зеркало утратило свою непроницаемую черноту, став обычным предметом обстановки.
Потирая виски после столь мучительного для него контакта, король вновь вернулся в свой кабинет и задумался. Недопитый бокал с драгоценным вином позабытый стоял на столе. Но среди всех старых и новых проблем одна мысль наполняла душу ликованием: заклятие боли еще действовало. А значит, и маленькое тайное добавление Кальтиса к нему, сплетенное в течение столетий из нескольких тончайших магических нитей. И если с королем что-то случится, его повелителя ждут некоторые, быть может, даже очень крупные неприятности. Кальтис не только считал себя искуснейшим из известных себе черных магов, он и являлся таковым.
Стук в дверь извлек короля из мрачных глубин воспоминаний. Радуясь возможности отвлечься, Кальтис рявкнул:
— Войди!
Советник, мягко прикрыв за собой дверь, прошел к свободному креслу и, опустившись в него, сказал:
— Я вижу, вы уже получили предупреждение, ваше величество.
— Да.
— И что вы намерены в связи с этим предпринять?
— Ничего.
Отис вопросительно выгнул бровь.
— Лучше, чем есть, наша оборона и магическая защита быть не может. От вас же, советник, я жду изложения результатов поездки, — Кальтис с трудом подавил все чаще возникающее желание размахнуться и врезать Отису в челюсть, чтобы этот ставленник его покровителя, проклятый шпион, размазался кровью по стене, подвывая от страха. О, с каким бы удовольствием разложил король своего советника на жертвенном столе.
— Как будет угодно вашему величеству, — не подозревающий о зловещих мыслях Кальтиса советник аккуратно отогнул уголки пухлой папки с бумагами, которую притащил с собой...
Устало откинувшись в кресле, Кальтис посмотрел на закрывшуюся за советником дверь и вновь глубоко вздохнул. Вспомнив про вино, взял бокал, пригубил и вгляделся в его багровые глубины, позволяя мыслям свободно скользить по поверхности сознания. Короля не оставляло ощущение все больше окутывающей его липкой паутины, пахнущей ненавистью и страхом. Его страхом. Пренеприятнейшее чувство. Кальтис уже успел позабыть его, оставляющее горький привкус на губах и пустоту в животе. Чужой страх он любил. Страх в загнанных глазах жертвы, истошные крики боли доставляли королю резкое жгучее, почти сексуальное наслаждение. Да временами — и не почти... Но как отвратительно бояться самому, бесясь от собственного бессилия!
Кальтис глотнул вина, пытаясь избавиться от горьковатого привкуса во рту. Это не помогло. Король встал и, опираясь на трость, прошелся по кабинету, пытаясь размять больную ногу. Погрузившись в размышления, Кальтис не заметил, как остановился перед потайной дверью. Поймав себя на том, что он рассеянно поглаживает пластинку-заклинание у входа, король принял решение. Он судорожно вздохнул и, нажав на нее, вошел внутрь, в потайную комнату. Сердце усиленно забилось.
В крошечной глухой комнатке, затянутой серебристо-серым шелком висел большой, в полный рост, портрет прекрасной женщины. На ее нежном бледном лице, оттененном чуть заметным румянцем, завораживали большие серые глаза, полные вековой мудрости, но чуть лукавые, зовущие утонуть в них навсегда. Манящие пухлые губы были тронуты легкой улыбкой, невообразимой в своей чувственности. Золотисто-медовые волосы были уложены в изящную прическу с вплетенными в них бриллиантами, и локонами рассыпались по узким точеным плечикам. Глубокое декольте открывало безупречную лилейно-белую грудь. Кожа, казалось, светилась жемчужным блеском, особенно контрастируя с бархатным черным платьем, расшитым серебром. Одна узкая тонкая ручка женщины свободно лежала на юбке, в другой был сложенный серебристый веер.
Кальтис зачарованно уставился на картину, потом нежно провел пальцем по щеке и губам женщины, по стройной длинной шее. Но, как всегда, почувствовал лишь мертвую шероховатость краски. С трудом оторвавшись от созерцания, король подошел к небольшому резному комоду, привычным жестом открыл один из ящичков. Там лежало кружевное черное белье. Бережно взяв в руки кружевной лоскуток, Кальтис прижал его к лицу. Королю показалось, что он чувствует едва заметный свежий сладковатый запах, запах прелестной незнакомки с портрета, которую он обречен вечно видеть в своих безумных снах, но никогда, никогда наяву...
Глава 27. Ночное видение
Накормив остатками ужина кошек, Элия велела им не проказить и вышла в коридор, где ее уже дожидался Джей, нетерпеливо и чуть нервно переминаясь с ноги на ногу. Они не спеша пошли по пустынным коридорам замка, хотя кое-где встречались слуги, да и стража была расставлена через четко определенные промежутки, все равно казалось, что в здании всё спит или давно мертво.
'Путешествие в прошлое. Охота за призраками,' — невольно подумала девушка, зябко передернув плечами.
Опустившаяся на Альвион ночь вносила свои коррективы в настроение людей. Принцесса словно погрузилась в транс. Она сама, словно невидимый и неслышный призрак шла по замку, незнакомому ей в этой жизни, уверено сворачивая на поворотах бесконечных коридоров, поднимаясь и спускаясь по лестницам, минуя какие-то комнаты, покои, залы. Рядом таким же призраком неслышно скользил Джей.
Никто их не останавливал. С беспокойством поглядывая на отрешенное лицо сестры, принц безропотно следовал за ней. По спине пробегами мурашки, мужчина ежился, но шел, доверяя женской интуиции Элии. Неожиданно она как вкопанная остановилась в дверях огромного пустого зала. И, вперив невидящий взгляд в его темноту, прошептала:
— Брат, ты видишь то, что вижу я?
— Где? — не понял Джей.
— Смотри быстрей, — девушка схватила брата за руку и сильно сжала ее. Острые ноготки Элии до крови впились в ладонь принца.
Но он уже не замечал этого, пораженный открывающимся видением.
Вечерело. От запаха дыма, гари и крови дышалось с трудом. Король Лимбериус отошел от забаррикадированного входа в зал. Он только что получил ультиматум захватчика.
— Кальтис дает нам полчаса, чтобы сложить оружие. Без всяких условий, — цинично усмехнулся король, машинально обрывая распоротый чьим-то клинком манжет рубахи. — В противном случае обещает выжечь магическим огнем весь дворец. Есть желающие сдаться на милость победителю? — в последних двух словах прозвучала неприкрытая издевка.
Ироничная усмешка короля отразилась на лицах детей и племянников, потрепанных в боях, израненных, но ничуть не утративших гордого достоинства.
Энтарис (Энтиор) не поднимаясь из кресла (тяжелая рана в бедро не позволяла вампиру быстро ходить), презрительно фыркнул и обнажил клыки.
— Ну ты, па, сказал, — хмыкнул Алан (Кэлер), передернув могучими плечами и, невольно разбередив полузажившую резаную рану на груди, слегка поморщился.
— Брианэль, твои соображения, — потребовал отчета Лимбериус.
— Зал, как и весь замок, в магической блокаде. Ни в миры, ни в Межуровнье через заклятье уйти невозможно. Прорваться с боем тоже нельзя. Скрыться из замка через потайные ходы не удастся. Извне помощь не придет. Значит, нужно покинуть эту инкарнацию. У нас есть полчаса, — заключил стратег Брианэль. Все согласно кивнули.
Элия бросила взгляд в угол зала, где, опустившись на колени, не видя и не слыша ничего, что творится вокруг, нежно баюкал уже мертвую жену граф Гиль. Шальная стрела сразила маленькую кузину Изабэль. Подойдя ближе, принцесса положила руку на плечо мужчины. Гиль ответил ей взглядом, полным беспредельной тоски и боли.
— В следующей жизни вы будете вместе. Как Богиня Любви, я могу обещать тебе это. А сейчас уходи за ней, — Элия нажала на перстень, отравленная игла кольнула графа в шею. Обмякнув, Гиль опустился на пол, по-прежнему крепко сжимая в объятиях жену.
— Сбылась мечта Энтариса, — ехидно прокомментировал Рэйль (Рик) поступок сестры и почесал выглядывающий из-под кровящей повязки на голове кончик уха.
Энтарис же, ничего не замечая, сгорбился в кресле, мрачно разглядывая перстень с ядом. У него, обожающего себя и собственную роскошную жизнь, была серьезная проблема — необходимость умирать. Но как истинный сын Альвиона, он не видел другой альтернативы.
— Ну, пока, ребята. Надеюсь, встретимся, — улыбнулся король и обратился к дочери. — Элина, яд в твоем перстне еще не кончился?
— Там много, папочка. Хватит на всех, — вежливо ответила принцесса. — Хочешь им воспользоваться?
— Да, — Лимбериус протянул дочери руку, — я хочу, чтобы это сделала ты.
— До свидания, папа, — принцесса нежно коснулась губами щеки отца и надавила на перстень. Игла вошла в запястье короля. Подхватив тело Лимбериуса, женщина бережно опустила его на ковер.
— До встречи, братья! Дартен, за тобой должок — четыре бутылки красного, помнишь? Элина, сестра, пока! — Алан (Кэлер) похлопал всех по плечам, чмокнул сестру в щеку и обратился к Брианэлю:
— Помоги мне уйти.
Тот твердо кивнул, достал кинжал и точным быстрым ударом вонзил его в сердце брата. От руки Брианэля, Бога Войны, если он того желал, смерть наступала мгновенно и безболезненно.
Альтен (Мелиор) обвел взглядом родственников, отвесил братьям легкий, но очень изысканный поклон, улыбнулся сестре, опустился в кресло, привычно приняв элегантную позу. Достойный вид бога ничуть не портил запачканный кровью камзол. Выдавил из перстня с крупным сапфиром каплю бесцветного яда, Альтен слизнул ее. Вскоре острый взгляд принца затуманился и тихо угас, голова бессильно откинулась, опустившись на спинку кресла.
— До свидания, — Тэниор (Тэодер) окинул всех прощальным взором, надолго задержав его на Элине, и повернулся к Брианэлю:
— Окажи мне услугу, брат.
— Мне тоже, — тут хором сказали Неаль (Ноут) и Меарен (Ментор), будто по молчаливой команде становясь рядом с Тэниором, как всегда следовали за ним в любом из дел.
Три раза взмахнул кинжалом Брианэль, три тела опустились на ковер.
— Всем до встречи на другом берегу! — воскликнул огненно-рыжий Рэйль. — Пока, сестра, милая! — он потянулся к губам девушки.
Та, как ни странно, не увернулась, как обычно подставляя щеку, а позволила брату поцеловать себя. Насладившись последним, а оттого еще более сладким поцелуем, Рэйль вытащил из королевского бара бутылку своего любимого крепкого винца и бокал. Наполнив его до краев, бог всыпал порошок яда, взболтал и, не спеша, выпил до капли.
— Всем пока! — Дартен (Элтон) изобразил небрежный круговой поклон. — Кстати, какие такие бутылки я тебе должен? Не помню, — обратился он к трупу Алана. — Ладно уж, потом разберемся, если сам вспомнишь. Подсоби, брат, — Дартен подошел к Брианэлю, выполняющему сегодня роль Смерти.
Энтарис с усилием встал, обозрел бедлам, устроенный братьями из торжественной гибели и неодобрительно качнул головой. Потом, не торопясь, дохромал до бара, выбрал бутылку отменного красного вина, хрустальный бокал, аккуратно огибая тела Алана и Рэйля, вернулся в кресло и, последовав примеру рыжего, выпил яд.
Эллар (Лейм) со слезами на глазах посмотрел на Элину и выпалил, не заботясь о том, услышит ли его кто-то, кроме кузины:
— Надеюсь, мы встретимся, любовь моя.
