Пустынно. Рельсы, поблёскивая холодным металлом от касающихся их света фонарей, как мираж исчезают вдали. Кажется, всё живое вымерло и вряд ли кто рискнёт спуститься в кошмарные глубины подземного мира. Но вот, словно надсмехаясь над пустотой, то там — то здесь, вспыхивают красные огоньки. Они двигаются, иногда замирают, скачут по стенам, прыгают на шпалы, с мерзким писком шлёпают по лужам.
— Крысы, — вздрагивает Эдик. В голосе ощущается напряжённость. — Огромные крысы, — добавляет он.
Всматриваюсь в темноту, картинка высвечивается, словно чёрно-белая фотография в проявителе, замечаю серые бока омерзительных животных. Они сбегаются в стаи, иногда замирают, обнюхивая друг друга, целенаправленно смотрят на нас, словно обсуждают дальнейшие действия и вновь скачками бегут по ржавым трубам и обрывкам электрических кабелей.
Миша не выдерживает и выпускает очередь по серым теням. Огоньки исчезают, вновь становится тихо, но чувство, что за нами наблюдают, только усилилось.
Рита полностью преображается, метаморфозы столь сильные, что уже не видно человеческого тела. Огромный питбуль, высекая когтями искры, тяжело дышит, распространяя запах псины. Странная картина, ведь где-то внутри, скрывается тонкая фигурка женщины, судорожно удерживающая автомат.
Миша, забывшись, протягивает руку, чтоб поладить страшного пса и, едва не лишается пальцев, Рита не терпит фамильярности.
— Прости, девочка, — в страхе говорит он.
Рита лишь взвыла и потрусила вперёд, она с трудом сдерживает звериные инстинкты. Как сейчас её понимаю, мне самому смертельно хочется вытащить драконий камень и отдать ему свою душу, получив взамен сокрушительную силу зверя. Но меня страшит, что стану ещё одним Чёрным Драконом, да и завязнуть в узких переходах с такой-то массой вполне реально. Но чем глубже уходим в тоннель, тем сильнее возникает желание напоить камень кровью и не просто по капле, а погрузить в него полностью своё тело. Злая магия усиливается под толщей земли, вышибая остатки разума.
— Катя, ты как? — с тревогой окликаю её.
— Еле сдерживаюсь, — скрипнула зубами она.
— О чём это вы? — Эдик подходит к ней, пытается обнять, но она резко сбрасывает руку.
Внезапно Рита, коротко взвыв, бросается в глубину тоннеля, словно вихрь пронёсся и исчезает.
— Рита! — в страхе кричу я.
— Она не ответит, — Катя обмякла, опирается об Эдика, грудь судорожно вздымается, её изумрудные глаза поблекли. — Она забрала чужую магию с собой.
Действительно, с меня словно спали оковы, мозг вновь начинает соображать.
— А как же она? — в душе вспыхивает горечь и страх за неё.
— Если справится, вернётся, нет ... станет ещё одним воином на стороне врага, — жестоко отвечает Катя.
— Я не верю, — дыхание перехватывает от горя. Внезапно мне кажется, что я её любил.
— Эх, напарник, как ты расклеился, а мы только в начале пути, — пристыдила меня Катя.
Как пусто стало, словно вырвали кусок души. Корю себя, что так мало уделял ей внимание и зачем я полюбил дочку Чёрного Дракона. Видение образа Стелы вспыхивает перед глазами и быстро растворяется в светлом сиянии.
— Ты в порядке? — с беспокойством окликает меня Катя.
— Да, только сердце болит.
Миша останавливается, поднимает руку, быстро прячется за колонной.
— Что там? — я вскидываю автомат.
— Дрезина. Мы пройдём вперёд, — Миша и Ли сгибаются и, короткими перебежками устремляются к ней, у вагонетки останавливаются как вкопаны: — Здесь мёртвые люди, карлики, — громко шепчет Миша, судорожно почёсывая стриженый затылок.
Срываемся с места, останавливаемся рядом с сержантами. Картина нелицеприятная, вокруг дрезины разбросаны изувеченные тела, все небольшого роста, бородатые. Кто-то с перекушенной шеей, у кого-то разорван живот, всё залито кровью, а внутренности разбросаны в разные стороны, даже на стенах повисли, будто гигантские слизняки. Такое ощущение, что здесь произошла битва за дрезину, но погибли все.
— Что за люди? — пытаюсь разглядеть в кровавом месиве человеческие черты.
— Не-ет, это не люди, — икает Герман Ли.
— У них хвосты, — с необъяснимой радостью замечает Эдик.
— В дрезине есть живые, — Катя отшатывается в сторону, палец на курке напрягся.
Миша поддевает стволом автомата тряпьё, откидывает сторону, морщит нос от невыносимого зловония, пинает какое-то существо. Раздаётся злобное шипение, показывается огромная голова на тонкой шее, худые пальцы обхватывают борта дрезины, шатаясь на ножках-спичках, на нас оскалилось брюхатое существо.
— Боже мой! — вскрикивает Ли.
— Какая мерзость! — кривится Катя.
— Интересное создание, — с большим вниманием рассматривает его Эдик. — А вы знаете, кого мы встретили? Это обменыш.
— Какой обменыш? — не понимаю я.
— Младенец, которого обменяли на чертёнка.
— Что за бред, — раздражённо фыркаю я. — Ещё скажи, что черти существуют.
Эдик пожал плечами: — Вы же существуете.
— Спасибо за сравнение, Эдуард Арнольдович! — громко возмутилась Катюша и несколько огненных искорок вырвались из её прелестных губ.
Существо из последних сил лезет за борт, маневрирует на скользком краю, заваливается, я едва не бегу подхватить его, боясь, что оно разобьётся, но отвращение сдерживает. Обменыш падает на шпалы, всхлипывает как ребёнок, с трудом поднимается, с лютой злобой смотрит на нас и, с трудом удерживая на печах тяжёлую голову, она падает то в одну сторону, то другую, загребая кривыми ножками, ковыляет в темноту.
— Весь сброд собирается, — Катя держит мерзкое существо на прицеле. Не удивлюсь, если сейчас выстрелит, но она со злобным хмыканьем опускает ствол вниз.
Ли немного приходит в себя, осматривает мертвецов: — Кто же это? — в недоумении восклицает он. — Что за мужички такие?
— На хвосты посмотри и всё ясно станет, — Миша хищно раздувает ноздри, тыкает их стволом.
— Неужели черти? — в ужасе отшатывается Ли.
— Нет. У них, говорят, рога есть, а у этих нет.
— Дикинькие мужички. Вон, пальцы костяные, а бороды ниже колен, — у Эдика глаза светятся от счастья, он встретился с тем, что считалось вымыслом наших предков. Зная друга, понимаю, всякое открытие его доводит, чуть ли не до экстаза.
— И ... кто они, — икает Ли.
— Низшая нечисть, сродни лешим, нападают на людей, щекочут до смерти ...
— Какая изощренная пытка, — в ужасе передёргивает плечами Катя.
— Их словно волки грызли, — выпучил глаза Миша, лицо окаменело, как у быка, увидевшего красную тряпку, а лоб покрыт крупными каплями пота. В отличие от Эдика, он не испытывает блаженства от всей этой мерзости.
— Да это Ритка их уделала, — уверенно говорит Катя.
— Вероятно, — я вздыхаю, мне страшно за неё, всё отдал бы, чтоб она была рядом с нами. Какая она милая и хорошая, даже в обличие зверя испытывает за нас беспокойство.
— Попались под горячую руку, она сейчас разъярена как никогда, будет рвать и наших и ваших, пока кто-нибудь её не остановит, — безжалостно обрывает мои светлые мысли Катя.
— Ты неправа, Катюша, она не потеряла разум.
— Может быть, — поспешно соглашается она, — но кто-то её ведёт, это точно. Нас тоже хотел окутать магическими сетями, но Рита, как обычно, впуталась в них первая. Заметь, на людей эта магия не распространяется, — она с удивлением косится на Эдика, — только на нас, мы для него лакомые конфетки. Боюсь, как только притащит к себе Риту, займётся нами. Знать бы кто это?
— Ты что, до сих пор сомневаешься? Упырь сказал, это генерал. А кто у нас генерал? — мрачно замечаю я.
— Щитов, — неопределённо говорит Катя.
— Единственно, смущает, почему он с нами раньше не расправился? Для чего такие сложности? — мне действительно не понятна его логика.
Катя на миг задумывается и уверенно говорит: — Он всерьёз нас опасается, не стал нападать без своих слуг. Здесь тьма, куча нечисти, да и колдуны есть в наличии. Я уверена, это они повсюду расставили магические сети, не вляпаться б в них вновь.
— Судя по всему, в их распоряжении имеется книга, которую я нашёл в подвале. В ней есть магия и против нас, — с сожалением вздыхаю я.
— Та самая?
— Угораздило меня выронить её в Отстойнике, а генерал смог до неё добраться. Он ещё более опасен, чем мы думаем.
Сейчас меня ничто не сможет остановить, картина, нарисованная воображением столь чудовищна, что теперь не до сантиментов. Любовь к Стеле уже не спасёт её отца, на кону даже не один мир, а — миры.
Эдик ворошит стволом автомата грязное тряпьё, вышвыривает его на пути, морща носы, ему помогают Миша и Ли.
— Транспорт готов, — радостно улыбается Эдуард.
С опаской заглядываю в дрезину. От неё разносится вонь, путешествовать на ней весьма хочется, уж очень она пропахла нечистью, но что делать.
Миша и Ли спихивают с путей дикиньких мужичков. С удовлетворение отмечаю, парни привыкают к странностям сего мира. Вот Ли, присаживается на корточки, с омерзением трогает стволом гибкий хвост одного из убитых, качает головой. Миша, тот вообще без всякого почтения оттаскивает их с путей за ноги.
Дрезина пропитана какой-то слизью, очень скользко, пришлось еще повозиться с полчаса, забрасываем дно бетонной крошкой.
Стронулись с места, вероятно вовремя, так как вновь видим красные огоньки глаз огромных крыс. Одна из них всё же выпрыгивает на пути, но Миша не церемонится, срезает очередью из автомата, бьём её корпусом дрезины и устремляемся в путь, прямиком в чёрный зев тоннеля.
Под перестук колёс немного расслабляемся. Ветром несколько сдувает мерзкий запах, да и принюхались уже, даже Катя перестала охать и стонать, она совсем не переносит дурные запахи.
На полном ходу выскакиваем на какую-то станцию, думал было остановить дрезину, но вижу множество непонятных силуэтов, бесцельно бродящих по перрону. Вероятно, это действительно люди, а может, что похуже, не стал рисковать, ещё больше отпускаю рычаг, со свистом проскакиваем мимо. Кошусь назад, тёмные тени прыгают на шпалы, расставив руки, бредут в нашем направлении, но им не угнаться за нами.
— Это зомби? — клацает зубами Ли.
— Наверное, — с неохотой говорит Эдик. Как странно, но он сильно побледнел. Вероятно, что касается разума человеческого, для него святое, здесь же — пугающая пустота. Ни проблеска мыслей, полное отсутствие души, одно лишь неразборчивое мычание, но вскоре и оно затихает.
— Серебряные пули их не остановят, если б не дрезина, станцию не прошли. Эх, Ритка, спасибо тебе, — Катя неожиданно шмыгает носом.
Через некоторое время в стенах тоннеля обнаруживаются обвалы, кругом валяются каменные глыбы, но с путей их кто-то убрал. Рельсы полностью скрываются под толщей воды, здесь бьют глубинные источники, но проехать ещё можно, правда, пришлось существенно сбавить скорость.
Ледяная до ужаса вода захлёстывает через борта дрезины, весьма неприятно. Словно плывём, вся надежда, что нет провалов, иначе окажемся в воде, а Катя плавает плохо и выбраться отсюда некуда, по бокам скользкие стены.
Прекрасно понимаю, благодаря дрезине мы достаточно легко миновали тщательно организованную ловушку, пешими, даже если смогли прорваться сквозь заслон из полчищ зомби, впереди ждала бы водная преграда, без дрезины не пройти и лишённые души существа рано или поздно настигли б нас.
Лучи фонарей пляшут по поверхности воды, что-то мне подсказывает, в глубине таится враждебная человеку сила. С напряжённым вниманием вглядываюсь в мутные воды. Вроде как тени мелькают, неужели и здесь нас поджидает опасность.
Словно рыбина плеснула по воде хвостом и, в следующую секунду, мертвенно— бледное тело ткнулось о борт дрезины и мгновенно отскочило в сторону от града из серебряных пуль, Миша и Ли, стоящие у борта, успели заметить приблизившуюся тварь.
— Зачем? Может это безобидное существо, — взволновался Эдуард, страдальчески возведя брови вверх.
Ли дёргается в омерзении: — Видели бы вы эту гадину, как раздутая жаба, — в раскосых глазах светится решимость, парень явно быстро осваивается.
— Здесь добрых нет, — его друг раздувает ноздри, растопыренной пятернёй пригладил вздыбившуюся косую чёлку и ещё раз стреляет в воду. — Вроде как зацепил, — с удовлетворением говорит Миша, оттирая пот с толстой шеи.
В следующую секунду дрезина наезжает на скрытое в воде препятствие, резко тормозит, от толчка хватаемся за борта. Краем глаза замечаю тонкие как ветки пальцы и из воды, выпрыгивает маленькое, горбатое существо, брюхатое, с сучковатыми руками, обдаёт холодом, стремительно обхватывает Эдика лапами и утаскивает в воду. Не раздумывая, ныряю следом. Вода обожгла словно кипяток, одежда вмиг отяжелела, шарю руками, к счастью цепляю ногу друга, но его тянут с невероятной силой. Упираюсь об рельсы, стискиваю зубы, умру, но его не отпущу. С дрезины ещё кто-то прыгает, помогает мне, с общими усилиями вытягиваем Эдика на поверхность, он с шумом вдыхает воздух, славу богу не захлебнулся.
Вблизи вижу безобразную морду дряхлой старухи, тонкие губы вытягиваются, бью локтем, попадаю, словно в резину. Тварь заголосила как раненая обезьяна и пытается укусить, но получает кулаком прямо в рот от моего помощника.
— Гадина, получай ещё! — оказывается это Герман Ли. Он мастерски наносит боковой удар, я снизу в челюсть. Хрустят косточки, изо рта вываливаются зубы, тварь истерично орёт, плюётся, но Эдика не отпускает. Мне становится жутко, она обладает чудовищной силой. Внезапно вижу в отдалении, всплывают несколько безобразных голов, мутные глаза тускло светятся в темноте, ещё один момент и они будут рядом.
Как тяжёлый бегемот в воду плюхается Михаил, рыча как зверь и безумно вращая глазами, принялся с усердием пилить ножом горло мерзкому существу. Брызгает белёсая жидкость, шея свешивается на тонком позвоночнике, наконец-то она отпускает свою жертву, болтая почти перерезанной головой, отплывает. С ужасом замечаю, шея удивительно быстро срастается.
— Бежим! — ору я и тащу Эдика за собой. Звучат автоматные выстрелы, на некоторое время они отпугивают водяных тварей.
— Быстрее!!! — надрывается Катя, непрерывно, стреляя.
Помогая друг другу, переваливаем через борт, хватаю брошенный автомат. Шквал из серебряных пуль отшвыривает нечисть и она исчезает в воде. Дрезина неожиданно двинулась с места, а позади, всплывает раздутый утопленник, это им подперли колёса.
Набираем ход, до боли в глазах всматриваемся в глубину, постоянно стреляем, всё кажется, кто-то мельтешит на нашем пути. С такой интенсивной стрельбой и патроны скоро могут закончиться, от этой мысли по спине пробежался противный холодок.
Эдик присаживается на корточки, дрожит от холода, глаза задумчивые, на лице ни тени от пережитого. Он что-то калькулирует в своей гениальной голове, внезапно очнулся, улыбается как дитя при виде любимой игрушки: — Шишимора, одна из самых слабых в мире нечисти, — с радостью сообщает он.
Мы все смотрим на него как бараны на новые ворота.
— Эдик, очнись, мы едва не погибли. Чему ты радуешься? И ещё хочу спросить тебя, где твой автомат?
