Занавес на двери отодвинулся, и в комнату, спросив позволения, вошел Нехти. Омыв руки и доложив, что туши Измененных надежно закопаны, а их всех, похоже, ждет буря, он уселся к столику и жадно напился, налив в чашу воды из тыквенной бутыли.

— Ну что же, — дождавшись, пока десятник поставит чашу на стол, сказал Хори и, встав, начал неспешно ходить по комнате, по свободной ее части, прямо за спиной жреца и писца. Каменным навершием булавы, которую он держал в правой руке за середину рукояти, он похлопывал по левой ладони, — пришла пора завершить нам наш совет и решить, что важное и в каком порядке мы должны сделать. Надо подготовить погибших к достойному погребению. Может ли достойный жрец помочь нам в этой нашей печали? Как охранять крепость и дорогу, учитывая наших погибших, в угрозе от бунтовщиков тех, жалких негров, их проклятого колдуна и, в первую очередь — Измененных. Будут ли нам тревоги от мятежников, и, главное — есть ли опасность, что колдун натравит на нас еще и Проклятых? Здесь я жду мыслей каждого, но по организации службы, говорю сразу, больше буду слушать Нехти и Иштека, ибо они опытны в пустынных войнах и службе. Нам же надо срочно отправить вести в Кубан и дальше, и надо решить, кого отправить с ними, и сколько человек? Здесь тоже стоит все обдумать. Камень богини тоже требует отправки в дом золота и серебра, и снова — встает вопрос, как, с кем и когда? С учетом всех опасностей сил у нас мало.

По мере того, как молодой неджес перечислял беды и заботы, все затихли, да и неуютно как-то, когда говорят за твоей спиной, да еще с булавой в руке, а ты не можещь повернуться из-за подушек и того, как ты сидишь. Осознано или нет, но именно этого — поставить писца в неловкое положение — Хори и добивался. Жрецу же просто не повезло за компанию. В итоге к концу фразы в комнате повисло такое молчание, что было лишь слышно, как поскрипывают ремни доспехов юноши при неспешном расхаживании, да сопит Саи-Херу.

— И, главное — должны мы преследовать великого преступника против царя и богов, или должны остаться в крепости? И именно этот вопрос важнее всех иных. Прежде, чем принять решение, я хочу, чтобы каждый из вас сказал свое мнение. Вы люди опытные, много повидавшие. Возможно, я не смог чего-то увидеть и понять. Я хотел сначала решить простые вопросы, а потом подойти к главному, но — кроме погребальных дел, все упирается в это решение. Поэтому я сначала попрошу ответить чародейного господина херихеба — возможна ли его помощь в подготовке тел наших погибших к достойным похоронам, и что он нам посоветует?

Говоря все это, Хори вышел из-за спин жреца и Минмесу, и чинно присел напротив них, на единственный в комнате 'стул' — глинобитное возвышение у стены. Его явно делали именно для сидения, ибо были и подлокотники, и что-то вроде спинки, уходившей в стену. Сидеть было удобно, но юноша возвышался над расположившимися на подушках, поэтому их неловкость, хоть и уменьшилась, но сохранилась.

— Гм-гм, — прочистил горло жрец, — я не Хранитель тайн Гора Кубана* (жреческий титул, один из главных жрецов храма), но, как херихеб, неодноркратно носил маску Анубиса, надзирая за мастерами Уабет* ('Чистое место', место подготовки тела к похоронам — мумификации для богатых или высаливание для более бедных, обряжания, уснащения амулетами для зашиты на пути душ в загробное царство и пеленания). Я не умею и не имею права очищать тела, но мы можем, без нарушения божественных установлений, провести первые ритуалы. Нам нужны будут люди, которые не навлекут на себя обвинения в святотатстве и поругании чести умерших, если проведут под моим руководством начальные таинства — удаление должных внутренностей и сохранение их в подходящих сосудах, ибо каноп* (специальные ритуальные сосуды с изображениями охраняющих содержимое сыновей Гора. Их четыре. Имсет хранит печень, Хапи — легкие, Дуамутеф — желудок, а Кебехсенуф — кишечник. Сердце не извлекали. Мозги выбрасывали) у нас нет. Это прошедшие начальный обряд посвящения в гильдию лекарей, палачей, резников, мясников или кожевенников. Именно они имеют право невозбранно в мирное время взрезать человеческую плоть. Ну, или повитухи, хотя подобных тут точно нет...

— Глядя на изворотливого Баи, я не удивлюсь, если он, помимо грузчика, окажется еще и повитухой, или вором, или даже храмовой танцовщицей с систром, — проворчал Нехти.

— Не богохульствуй! — строго сказал жрец десятнику и, уже спокойным голосом продолжил всем, — Но полностью даже подготовительные ритуалы они провести не могут. Поэтому мы можем сделать следующее: соли у нас не так много, и мы сохраним ей внутренности в сосудах, сами же тела, освободив от внутренних органов, мы погребем в песке, в месте, хорошо прогреваемом солнцем и на должной глубине от зверей и насекомых, а затем, когда они достаточно засушатся, выкопаем и доставим в Кубан для дальнейших обрядов. Главное, сделать это в промежутке с сорока до семидесяти дней с нынешней ночи, считая и ее саму.

— Хорошо. Нехти узнает, есть ли у нас люди из этих гильдий. Если нет — не беда. Попросим помочь маджаев тех диких, думаю, для них это не будет запретным. Но лучше все же найти кожевенника или резника. Среди моих джаму таких нет. Может, кто из собачьих пастухов?

Нехти кивнул, показывая, что задание понял.

Хори вновь встал и вновь начал расхаживать по комнате.

— Ну и вот — главное. Попрошу высказаться каждого, и постараться не обращать внимания на то что сказано до вас. Главное — что думаете именно вы и почему. Три связанных друг с другом вопроса.

Первый: есть ли опасность, что бунтовщики рядом, и угрожают крепости, дороге или самому спокойствию Та-Кем. Если ответ 'Да', то только лишь мятежники, или с ними колдун? А если он с ними — то будут ли еще и Потерявшие душу? Если ответ 'Нет', то почему вы так полагаете?

Второй: мы до сих пор не отправили гонца в Кубан, и Господин конюшен, комендант Кубана Пернеферу, полагает нас в спокойствии и благополучии. Послание должно быть направлено сразу после совета, ибо известия таковы, что не терпят промедления. Направить ли отряд или одного посланника. Если отряд — то кого? Погонщиков ослов? Сильный бойцов? Слабых? Одного — тут понятное дело, должен быть добрый воин, не боящийся ночи в пустыне и бунтовщиков, а еще лучше — быстрый, чтобы, выйдя из крепости рано утром и налегке, он до вечера успел бы одолеть неполный шем*(шем равен 62,82 км, т.е до Кубана около 50 км) по пустыне и вечером докладывал бы о всех наших горестях.

Третий: что делать с бунтовщиками? Мы можем выполнять полученный приказ и оставаться в крепости Хесефмаджаиу, храня ее и дорогу. Мы можем все бросить и всеми нашими силами отправиться в погоню за одним из отрядов, в надежде или спасти пленных, или отбить скот, или, самое главное — схватить или хотя бы убить главного злодея — колдуна. И мы можем оставить часть сил в крепости, в ожидании подкреплений, а частью, пока не остыл след в пустыне, отправиться преследовать, избегая боя и выслеживая путь бунтовщиков или колдуна.

Итак, снова спрошу у чародейного господина: каков будет ваш совет, отец мой?

— Я не военный человек, господин мой, — сказал жрец, но, полагаю, нападения более не стоит опасаться. Бунтовщики преступники, но не безумцы. Сейчас они, скорее всего, рассыпавшись на отряды, идут к своим домам в надежде ускоьзнуть от карающей длани силы Его величества, да будет он благополучен, здрав и силен миллион лет. Поэтому я не жду беды ни для караванной тропы, ни для крепости, ни для Страны. Что до гонца — по тем же причинам думаю, что нужно отправить опытного и легконого воина рано утром, чтобы он как вихрь промчался весь путь. Ну и главное. Полагаю, до прибытия подкрепления и получения приказа отряд наш должен выполнять полученный приказ и оставаться в крепости.

Хори, продолжавшему неспешно расхаживать, на этот раз с заложенными за спину руками, хорошо видны были все — и жрец, явно побаивающийся и остаться в крепости со слабым отрядом и уж тем более — покинуть ее, бросаясь в погоню, и довольный Нехти, который, казалось, готов был заключить Саи-Херу в объятья, и скрививший губы Богомол, и непроницаемый, как сфинкс, Минмесу.

— Понятно, чародейный господин. А ты, Иштек, что скажешь?

— Нападения не будет. По следам было видно, что они ушли, и они спешат. Зима — время ветров. Беда тому, кого буря застанет в пустыне. Похоже, сегодня мы это поймем и сами. Надо дать команду поводырям ослов замотать морды животным, а солдатам — набрать воды впрок. Я думаю, вот-вот будет буря, но к утру она стихнет, и можно будет отправить гонца. Но лучше — двух-трех опытных солдат. Пустыня есть пустыня. Львы после бури будут в своих логовах, не любят они такую погоду, но одиночке в пустыне все равно опасно. Что до следов бунтовщиков — к утру их не останется, ветер сотрет все, как тряпка рабыни — пыль со стола. Но преследовать презренных надо. Большой отряд бесполезен — наших джамму видно по вздымаемой ими пыли за десять полетов стрелы, и слышно, как они пердят и болтают — за двадцать. Они добрые новобранцы, но еще никакие воины пустыни. Мясо. Смазка для копий. Нужно три-четыре лучших бойца-следопыта, прочесть путь и найти их логово, а там — ударить всей силой и истребить всех!

Лицо обычно спокойного Богомола полыхало ненавистью, и Хори понимал, почему — у него были личные счеты к бунтовщикам. Судя по всему, он полагал, что его удача окончательно исправится, когда он перебьет всех повинных в своей ране и временном помрачении рассудка. Да и раньше Хори и слышал, и видел, что люди, получившие тяжкий удар по голове, иногда бывают неуравновешены и кровожадны. Он спросил у долговязого маджая:

— Хорошо, но как их найти? Ты сам сказал, к утру все следы пропадут!

Иштек фыркнул:

— В пустыне, да со скотом или пленными? Я далеко проследил их путь, даже там, где они скрыли свой путь. В секретных колодцах для такой толпы воды не хватит, а все места, где они могут напоить стадо или пленных — наперечет. И — затрет сегодняшние следы. А завтрашние будут четки и прекрасны. Найти их — найдем!

За стеной хижины уже был слышен поднимающийся ветер. Хори развернулся к десятнику и спросил:

— Ну, а ты что думаешь, Нехти?

Нехти, понимая, что его приглашают высказаться для остальных и в преддверии слов писца, почти дословно повторил то, что на рассвете сказал уже командиру:

— Гонцов, ибо я согласен с Иштеком, их должно быть двое, отправить надо и немедленно после бури, пусть даже и не совсем рассветет, самых быстроногих, чтоб они за день одолели путь. Но никто не сказал про камень Богини. Хесемен следует оставить на месте до прибытия подкреплений. Так будет верней, спокойней тебе, а гонцы доберутся быстрее, если не будут тащиться с обозом. Затем, как ты сказал, надлежит решить с похоронами погибших — отослать тела в Кубан и далее к семьям, а если все покинут крепость, как это сделать? И мы еще упустили негров диких тех — нельзя им шляться без призора, тем более с золотом, но и караван с продуктами для их земли здесь не наберешь. О них тоже следует донести господину Пернеферу в послании, чтобы им готовили караван еды в обмен на золото. А вот в погоню нам никак нельзя. Сразу по двум причинам. Первая — наш приказ стать крепкой ногой в крепости этой. Как ее охранять, да еще при четырех погибших и двух раненых, если кинуться в погоню? Какими силами и куда? Помнишь, после тех детей-Проклятых, я говорил тебе, что отряд джаму назначили сюда, чтоб он набрался опыта в безопасном месте? А тогда разговор был вовсе не о погоне за отрядом, в котором воинов, возможно, больше, чем нас всех вместе взятых, с погонщиками, собаками и ослами. Кого ты отправишь в погоню, а кого оставишь, ибо повторю — крепость оставлять нельзя! У нас прямой приказ! И, говоря о том, что мятежники прячутся по своим убежищам, вы забыли одного из них — колдуна. Он уйдет со своим отборным отрядом втайне от прочих. А если они кружным путем вернутся? Наших сил не хватит и удержать крепость, и преследовать нечестивцев. А если посланый отряд их, спаси все боги, нагонит? Это верная смерть для посланых. Пусть они, грабители и жалкие негры эти, и отягощены скотом и пленными — они воины пустыни, которые умеют здесь воевать, отыскивать воду, путать следы и устраивать засады. Они увидят вас и сосчитают на расстоянии втрое большем, чем вы их заметите со всем обозом. А если послать в погоню стариков, то ведь их теперь всего пятеро, считая и меня. И, если нагрянут сюда вдруг недруги, то никто из джаму и не заметит, как их зарежут во сне, особенно если не будет ни тебя, ни меня. Это будет напрасный поход, молодой господин. Иштек прав, в пустыне никуда не денешься большим отрядом, вода нужна всем. Нужно особо указать в донесении Господину конюшен все эти мысли и подробно расписать про вредоносного колдуна, дабы он прислал сюда сильных воинов песка, стражей пустыни. А они уж пусть преследуют нечестивцев и бунтовщиков.

— Ну а ты, достопочтенный Минмесу? Что скажешь ты? — спросил Хори у последнего невысказавшегося участника их совета.

— Я, как и досточтимый херихеб, не военный человек. Но знаю одно. Сейчас во всем Куше и Вавате, а может, и в мире нет человека, более опасного для Та-Кем чем этот колдун. Не знаю, как будет правильно — идти всем или только части, но главное, что дОлжно сделать, это схватить его и доставить глазам и ушам Его Величества, да бует он жив, здоров и процветающ! Меньшей бедой будет нарушенный приказ, брошенная крепость, непохороненные должным образом солдаты. Даже если все в отряде, кроме одного, погибнут, а этот один доставит к царю колдуна — это будет великий успех!

Жрец встал с серьезным видом, воздел руку и полоснул по ней обсидиановым лезвием, невесть откуда возникшим в его руке и также таинственно пропавшим.

— Клянусь кровью своей, которую сейчас дарю Осирису, дабы слышал он мою клятву и скрепил ее своей печатью и властью. Клянусь своим сердцем на весах Маат! Я смогу отвести упреки и обвинения в том, что мы покинули крепость вопреки приказу, если это потребуется для поимки колдуна, и отведу их!

Капли крови тяжело стукались об пол. Все молчали, пораженные столь великой клятвой.

— Ну что ж. Все сказали. Резоны всех весомы и ясны. Осталось только мое слово...

Хори сел на глинобитный стул. В голове было пусто и холодно. Словно со стороны, он услышал сам себя:

— Десятник Нехти прав. У нас приказ. Мы не можем оставить крепость и бросить без погребения наших товарищей, остановивших нечисть ценой жизни. Мы не сможем победить бунтовщиков слабым отрядом, а сильный снарядить не сможем.

Нехти облегченно выдохнул, жрец разулыбался, писец нахмурился.

— Но и господин Минмесу прав. Мы не пойдем малым отрядом сильных воинов вслед за неграми воровскими теми. Во имя Хатхор, да поможет нам она и другие боги! Мы лучшим десятком пойдем за колдуном. Я, Нехти, Богомол. Госпожа пяти кланов дает двух своих стражей, Тура, сына Качи и...

— Чехемау, — подсказал Иштек.

— Чехемау, — повторил Хори, — остальных мы назначим с Нехти после совета. Крепостью в мое отсутствие назначаю командовать господина Минмесу. В помощь по войсковым делам ему будет Себекнехт, и прошу достопочтенного Минмесу прислушиваться к его советам. Все это надо добавить, и немедленно, в доклад Господину конюшен. Я сделаю приписку, поясняющее мое решение. Мы же выйдем вслед колдуну как только соберем все потребное и наметим путь. Это все.