Зачем нам был строй? А вдруг к нашей ухоронке кто пойдет по нашим следам? Мы за время хозяйственной деятельности с моим участием тут столько натоптали, что не преследовал бы нас только ленивый. Вот и приходилось тренироваться защищать ухоронку.
— Да, на арбалеты железо пустить было бы здорово. Вон, какой у нас один аккуратный получился, Власу который отдали, — я подставлял лицо последним лучикам теплого солнца, — вот только с тросами беда, да с винтами. Если бы он еще и железный был, да пружинку возвратную для насадки, да...
— И так нормально пока, — дед махнул рукой, — потом доделаем, пусть так пока потренируются. Мы и так зубы отрастили серьезные, такие уроды, как в прошлый раз, не сунутся.
— Не скажи, могут и попытаться, — я не был уверен в разумности гоповарваров.
— Попытаться-то могут, только что их ждет теперь? Если мы уйдем в лес — запросто их перестреляем. Если мы в деревне останемся, в домах на защиту встанем, не лучше им будет. Разве что подожгут, но тогда чего взять-то смогут, с пепелища-то? Мы, правда, в домах еще не тренировались, в крыше место оставили, но не использовали.
Да, в крыше были специальные люки. Они вообще-то были для проветривания, но можно было и стрелять из них, дед прав. Причем крыша нас была одна, буквой "Г", покрывала и промзону, и жилые дома, в одном месте превращалась в широкий навес, под которым проходил наш трактор. Такое решение позволяло перемещаться по ней вдоль всех строений, увеличивало место для хранения, и позволяло крыше не проваливаться под снегом. Это буревой подсказал, мне такое даже в голову не пришло. Он посмотрел на изначальный план, где треугольные крыши стояли встык друг к другу, ткнул пальцем в стык, и сказал "Провалится". Я даже спорить не стал, ему виднее.
— Ну тогда давай еще и оборону деревни в учения введем, только надо понять, какая опасность нам позволит отбиться прямо в деревне, а какая нет. Да еще и пожарные бочки с насосами надо на крыше разместить, если действительно нас поджигать станут. Мы тогда пламя сбить сможем.
— Это правильно. Ну ладно, давай за работу. Э-э-э-х, где же наша Машка. Дура-дурой, а я уже привык к ней, — сказал дед, вставая с пенька.
С Машкой была беда. Она пропала. Вышла погулять со Смеяной недели три назад, да и убежала в лес. Мне даже обидно стало, вроде не обижали ее, кормили, сена вон заготовили, а она даже не попрощалась! Смеяна плакала целыми днями, ходила, звала ее. Только все без толку. Ушла лосиха. Мы даже со Смеяной ходили, помогали ей, Машку полюбила вся деревня. Кукша в первый день пропажи пошел по следам, авторитетно заявил, что ее не загрызли звери, просто ушла, быстро, правда, чуть не просеку прорубила. От этого еще обидней стало. Мы с ней, как с членом семьи, а она нас кинула! Лучше бы на ремни пустили, такая черная мыль тоже закралась.
Мы нагрузили плот, и отправились в деревню. С завтрашнего дня приступаем к кладке печек, выковки железных частей для них, плавке стекла. В основном все это ложится на меня, дед с Кукшей пойдут добывать кирпичи. Они подсохли, из них печки складывать будем.
Работа спорилась. Начали с печек в домах, промзону будем делать потом. Мужики подносили от места добычи руды кирпичи, я клал печки, ковал железо на колосники да на заслонки. До середины ноября успели сделать всем новые печи, протопить их, опробовать. Пришло время плавки стекла.
Кирпичи, которые делали из огнеупорной глины, пустили на новые горны. Точнее, на внутреннюю кладку в них. Воздух нагнетали малым паровиком, через насос. Остальными кирпичами выкладывали стены и пол в новой кузнице. Она располагалась на самом краю промзоны, для пожарной безопасности, и не была соединена общей крышей. Потолка тоже не было. Рядом с ней, ближе к лесу мы, оставили место для выплавки руды. Очень хотелось мне перейти на местные ресурсы, потому что вторая опора ЛЭП уже тоже подходила к концу. Но все упиралось в каменное строительство, надо много кирпичей, а иначе просто сгорим. Горн, вроде Первушиного, я сделать могу. Но мне-то хотелось лить железо, а не проковывать. Литое железо открывало путь к герметичным металлическим сосудам, к котлам, валам, цилиндрам, шестеренкам. Пусть это все и будет из чугуна, сталь потом получим, но я надеялся, что например литой котел и литые трубы выдержат большее давление пара, а значит — увеличат мощность, надежность, и долговечность механизмов. Пока же в нашем тракторе было только одно новшество. Мы сделали диски сцепления по технологии точильных кругов, но с добавлением железной руды. Теперь их меняли не раз в день, с утра, а раз в неделю. Да и мощность выдаваемая на крюке трактора чуть-чуть увеличилась.
В кузнице же мы собрали подобие парового молота. Он приводился в действие от малого паровика, по типу первого, который мы сделали в этом мире. Только котел новый соорудили. Причем кожаный наш кризис привел к тому, что внутри сдвоенных стен мы перемещали паровик по рельсам из дерева, фиксировали на нужном валу, и приводили в движение необходимый в данный момент механизм. В планах был еще один малый паровик, на стационарном котле, для привода воздуха в горны. Неудобно было таскать раскаленные заготовки под молот, приходилось постоянно отвлекаться на перемещение паровика.
Деревня преображалась на глазах. Девушки наши пока собрали себе станки для тканей в комнатах, и выдавали на гора кучу материи. Стекло лилось быстро, сказался опыт, новое окно появлялось раз в два дня. Буревой собирал токарный станок, если дождь на улице, а если погода позволяла — то опять шел за кирпичами с Кукшей. Дед предлагал их прям тут делать, но посчитали затраты, дрова, путь до выхода глины, да и плюнули на это дело. Кукша пытался во время непогоды помогать то деду, то мне, но не хватало усидчивости, он быстро скучнел. Предложил ему в свободном помещении сделать тренировочный зал. У нас на краю всех жилых помещений был один сруб, задуманный как актовый зал. Ну там собраться, перетереть сложные вопросы, там же была общая кухня и печь с большим отверстием, для выпечки хлеба. Второе же помещение пока пустовало. Вот там Кукша и начал свои упражнения. Мы ему сделали копье, первое наше, собрали чучело вращающееся, с примотанными палками, бревнами, щитом. Он привлекал братьев или сестер на управление чучелом, а сам пытался поразить его копьем в корпус.
На склейку стекол приходил Добруш, он, как и Веселина, был тихий и спокойный, аккуратный, работа у него спорилась. Со временем я даже не проверял, у мальчика получалось даже лучше чем у меня. Влас традиционно ковырялся в тракторе, задавал глупые и неглупые вопросы. Обеслав и Олесь занимались всем понемногу, но им тоже на месте не сиделось, характер не тот. Самые маленькие пока были с мамами.
Мамы же занимались производством отделочных материалов. Пока не сильно холодно, мы им организовали рабочее место новых строениях, где собрали все мои приспособления с прошлогоднего ремонта. Те делали доски пола, стен, потолка, полировали их, пропитывали, покрывали лаком. Устанавливали уже мы с мужиками.
Конец ноября был у нас праздничный. Сделали все окна, поставили их, отделали стены, потолки, пол. Даже мебель основную собрали. Решили в очередное воскресенье отметить новоселье. Зарезали кролика, благо они плодились действительно, как кролики. Достали соленья, напекли хлеба, наварили картошки. С солью, маслом конопляным, пальчики оближешь! Уселись в актовом зале. Был полдень, за окном были заморозки. Хорошо, что дед успел вспахать на тракторе наши поля. Да, второе поле, на месте лесоповала тоже распахали. Оно было пока в три раза меньше первого, не успели ямы засыпать. Зато дед придумал бульдозер! Приделал, в (тайне от меня, гад!) деревянный щит к носу трактора, срезал небольшие холмики, да и закапывал ямы от пеньков. Я его похвалил, конечно, но про себя думал, что я то ли тупею, то ли голова не тем занята. Надо было давно это предложить, но нет, Буревой все выдумывает теперь! А я на текучке сижу! Обидно.
Хорошо посидели. Обед удался, дедова томатная самогонка тоже. За коном раздавался тихий стук. Мы сначала не обратили внимание, потом стук стал сильнее. Потом дополнился воем!
Мы кинулись к окнам, они выходили на восток, на центр деревни, через мутноватое стекло, да еще и в сумерках ничего было не разглядеть. Полезли на крышу, вдруг опасность. Через люк разглядели происходящее.
— Машка! — сразу опознал хромую лосиху Кукша, — Пришла! Смеяна, иди, тут подруга твоя пришла!
— Не подруга она мне, предательница! — Смеяна гордо вскинула головку.
Всей деревней вывалились из дома. Машка стояла грязная, помятая. Но дово-о-о-ольная. Лезла мордой к нам, кивала головой в свой сарай, его, как и дома Агны и Леды, старую кузницу, мы не сносили, пока. Мы начали обнимать блудную лосиху.
— Куда ж ты, чудовище лесное, запропастилась-то, а? — я чесал здоровенную шею, — твоя подружка, Смеяна, извелась вся...
Вой из леса на краю деревни стал нам ответом. Там было тоже серое пятно, только больше, и, по ходу, с рогами. Лосиха действительно блудная. По женихам шаталась. Машка повернулась, помычала на ухажера. Тот скрылся в лесу. Повернулась к нам, и начала жалобно мычать, головой что-то выискивая в толпе. Не нашла. Грустно помычала, и пошла к сараю. У двери встала, мол, открывайте, нагулялась. Ну мы и открыли, нам не жалко.
На утро лосиха сама выбралась из сарая, просто толкнула дверь. Мы ее не запирали, от такой животины засовы не помогут. Машка пришла под окна и шаталась там до вечера. Иногда заглядывала в окна, жалобно мычала. Мы сначала не поняли, чего она хочет, но ситуация быстро прояснилась. Смеяна вышла во двор, Машка бросилась к ней. Но девочка гордо задрала нос, и пошла мимо ничего не замечая. Обиделась, значит.
Так продолжалось еще дня три. Лосиха трусила за Смеяной, когда та была на улице, лезла ласкаться, но девочка была неприступна. Мы даже переживать начали, жалко животину. Провели беседу со Смеяной. Упирали на то, что нас-то тут много, а Машка одна. Ей скучно, тоже хочется поговорить. Вон, и друг ее каждый день приходит, орет на краю деревни. Не подходит ближе, опасается. Пришлось срочно делать нам еще и навес чуть глубже в лесу, туда натаскали сена, да положили соли. Приручать Машкиного ухажера. Прозвали его Васькой. Смеяна наконец-то оттаяла сердцем к предательской лосихе, застали их вечером в Машкином сарае, девочка чесала лосиху. Утром та убегала к ухажеру, они паслись в лесу, ели сено да обгрызали ветки, лизали соль, а к вечеру жених провожал лосиху до деревни, та укладывалась в сарае, Смеяна чесала ее, гладила, прикармливала вкусной травкой.
Наконец девочка заявилась в дом после очередного моциона у Машки, и с порога нас огорошила:
— У Маши будет маленький!
Как узнала, по каким признакам — не понятно. Но бабы проверили, действительно, лосиха была беременная. После недолгого совещания, решили что безотцовщины у нас хватает и так, и принялись расширять сарай, чтобы и лось туда влез, если что. Ну там на случай мороза, или если им положено роды помогать принимать. Мы-то тут точно никогда у лося роды не принимали.
Первое декабря встречали в тепле и уюте все. Мы, Машка, Васька, все набились по строениям спасаться от холода. Мороз стоял на улице достаточно ощутимый, но снега пока не было. Буревой сказал, что это плохо. Я ему верил, промерзнет земля, урожая не будет. Мне так просто логика подсказывала. Но пока нас все устраивало. В печах потрескивали дрова, Кукша махал копьем на тренировке, даже мелких подключать стал. Бабы пекли хлеб да тянули нить в новом доме у Агны. Мы с дедом строили планы на будущее, в сарае возились лоси. Идиллия.
23. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время — зима 861-862 года
Если кто-нибудь бы спросил меня, каким прилагательным охарактеризовал бы я эту зиму, то наверно самое правильное будет — спокойная.
Снег выпал только к концу первой недели декабря, пришла небольшая оттепель. Этой недели хватило нам для выработки расписания, которого придерживались потом всю зиму.
С утра зарядка, в тренажерном зале. Я всех туда гонял, чтобы не засиживались. А то еды стало больше, физической работы — меньше. Вот и опасался я что заплывем жиром окончательно. После завтрака, если позволяла погода, то тренировки с оружием и без, на эвакуацию, стрельбу, формирование строя. Постепенно начали выдавать копья. Сначала мужикам, потом и девушек наших вооружили. Копье было классическое, с листовидным наконечником. Древко было модерновое, под наши потребности. Во-первых, оно скручивалось из двух кусков, чуть больше метра каждый. Знаю, что не так крепко, но копья пока играли вспомогательную роль, а в нормальном состоянии сильно мешали ходить по лесу. И так вон арбалет еще полутораметровый таскать, а копье за два метра получилось. Для скрутки использовали длинные деревянные гайки. Этой самой гайкой копье можно было упереть в щит, там было специальное отверстие. Получалась, если вставить другой конец копья в землю, небольшая фаланга из торчащих на метр-полтора копий.
Дед сказал, что такая защита ни о чем, и нормальные воины всегда прорвутся. Решили проверить. Копья собрали без наконечников, взяли специальные деревянные учебные болты для самострелов, на штыки самострелов надели деревянные чехлы. Установили все это втроем с бабами, а остальные нас пытались атаковать. Ну наверно да, подготовленные воины пройдут. Но тоже не просто так, с потерями. Посудите сами, с низу вверх торчит копье. Его конечно можно подрубить, но тебя при этом могут пристрелить, или ткнуть штыком. Можно его обойти, протиснуться сквозь строй, он редкий, и попытаться выйти к щиту. Но отодвинуть копье сложно, мешает хитро сделанный паз в щите, пройдешь в плотную к щиту — опять штык, да и размахнуться особо негде. Но самое веселое, при должной расстановке копий, щитов, угле наклона, можно просто тупо отойти с арбалетом, причем щиты с копьями стоять останутся. И пока враг будет пытаться разобрать противопехотный "еж", его пристрелят обойдет — тоже самое. Мы так прикололись один раз, секретно переделали копья и крепления к щиту с Агной и Зоряной, они в команде обороны играли, за меня. Дед с Кукшей и Ледой с имитаторами гоповарварских щитов круглыми ломанулись на наш строй, мы отошли. Дед застрял на уровне линии щитов, Кукша обошел справа, и получил тупым болтом в живот. Леда слева пошла, ее "подняли на штыки". Потом посовещались, всем переделали копья и щиты.
Про стрелковую подготовку я даже не говорю. У нас даже самые мелкие уже знали несколько способов атаки. Оборона дома отрабатывалась в непогоду, путем занятия различных люков в крыше. Попадали все достойно, лишний раз не стреляли, экономили стрелы. Если в начале, когда я только сюда попал, да организовал учения, мы рассчитывали отбиться максимум от четырех человек, и то исподтишка, то теперь в строю мы могли отбить атаку восьми — десяти человек. Если, конечно, выбирали сами место для боя, да Веселина нас прикрывала.
После занятий по военной подготовке шли хозяйственные дела, до обеда. Покормить кроликов, убрать в доме, приготовить поесть, покидать сена лосям. Они на ночь продолжали приходить вдвоем в сарай, а по утру гуляли по лесу. Васька к себе редко кого подпускал, только Смеяна смело терлась около двух гигантских туш по вечерам. Вообще, лось жил у нас как тот кот, который гуляет сам по себе. Вы, мол, двуногие конечно сено носите, кормите, чешите, соль давайте, но у меня свои дела. Машка более домашняя была. Только вот продолжала хромать. Васька бережно мордой иногда помогал ей ходить, подталкивал. У наших баб прям слезы от такой лосинной любви наворачивались.
