— Этот вопрос уже решен, инспектор, — заявил Айзан, — Вам тут нечего добавить.
Энтория поморщился.
— Ладно, босс. Как скажете.
— Так вы беретесь? — уточнил Кайт.
— Вы же слышали. Все уже решено, — он снова просмотрел документы, — Кажется, этим занимается инспектор Бакуни. Я представлю вас ему.
Энтория, как и Айзан, прекрасно знал, что Бакуни раскрыл только три дела за последние три года.
— Собственно говоря, — заметил суперинтендант, — Я предпочел бы, чтобы вы взяли руководство на себя, Энтория.
— Я? — хотя он сам понимал безнадежность своей попытки, Энтория все же предпочел бы увильнуть от неизбежного.
— Да. Пожалуйста, помогите капитану Кайту. Это дело высшей важности. Мне все равно, сколько людей вам нужно, но поймайте этих мерзавцев!
— Это уж слишком, суперинтендант! У меня и без того дел по горло!
— Переназначения случаются в полиции постоянно.
— Только в самых серьезных случаях.
— Этот случай — серьезнейший. Он затрагивает оккупационную... то есть, освободительную армию.
То, что Айзан так торопливо поправился, только добавило у Энтории неприязни к нему. Без малейшего сопротивления подчиняясь влиянию чужаков, он перевернул вверх тормашками всю полицейскую организацию. Его никогда не заботило, насколько важен случай в действительности — только то, как хорошо он будет смотреться в новостях. Если бы он просто позволил полиции делать свою работу, это еще можно было бы терпеть. Но суперинтендант, по воле Конгресса, с некоторых пор был уполномочен распоряжаться всем полицейским бюджетом. С тех пор, как Айзан прибрал к рукам средства местной полиции, он сразу же невероятно увеличил свои претензии к департаментам, при этом урезав выделяемые им средства. Неудивительно, что он снискал ненависть у всех сотрудников полиции Луне Вега, но именно эта "экономность" принесла ему популярность у избирателей и помогла крепко засесть в кресле начальника полиции. Он относился к тому типу людей, которые заискивают перед начальством, зато отыгрываются на подчиненных. Это всегда приводило Энторию в ярость.
— Я еще кое-что хочу уточнить, — сказал Энтория Кайту, — Вам нужна только эта Ав, не так ли?
— Не забывайте про ее вассала. Он столь же отвратителен — присоединился к рабовладельческому режиму, хотя и был рожден свободным человеком.
— Неважно. Неужели у вас самого недостаточно возможностей для поиска, чтобы вы нуждались в помощи нашей деревенской полиции?
— Энтория, капитан Кайт помогает нам, — уточнил Айзан.
— Прекратите нести чепуху, суперинтендант. Капитан, сколько у вас в подчинении людей?
Кайт гордо выпрямился в своем кресле.
— Я — уполномоченный офицер, наделенный привилегией действовать независимо.
— То есть... ни одного? — повернувшись к Айзану, Энтория красноречиво всплеснул руками.
— Это прекрасная возможность для вас, инспектор, — горячо сказал Кайт, — Поскольку мы мало знаем о вашем мире, это расследование дает нам шанс наладить партнерские отношения с местной полицией, что поможет сорвать маску с этих двоих приспешников рабовладельческого режима. Очевидно, что, оказавшись здесь, они не будут пытаться следовать законам Класбула. Они уже совершили несколько тяжких преступлений, и все может обернуться еще хуже, если их вовремя не остановить. Ав убивают без малейших эмоций.
— Это наша работа — поймать их, — заключил Энтория, — Но что вы подразумеваете под "возможностью"?
— Для вас это возможность послужить во благо не только своего народа, но и нашего межзвездного сотрудничества, — убежденно заговорил Кайт, — Между нами говоря, наши лидеры обсуждали возможность роспуска ваших полицейских департментов, как насильственной организации на службе у рабовладельческого режима. Но если вы нам поможете, это продемонстрирует ваше желание возродиться, как обновленная организация, действующая во благо истинной демократии.
— Звучит просто волшебно. Вы уверены, что не одиноки в своем мнении?
— Уверен. Идея переформирования существующих организаций получила поддержку. Даже верховный командующий нашими силами в системе Сфагнов считает, что это разумное решение. Ему лишь нужно подтверждение, что оно сработает так, как мы ожидаем.
— Так вы понимаете, Энтория? — заключил Айзан, — Мы должны доказать нашу готовность сотрудничать на деле.
"Может быть, это ты должен оправдать собственную "готовность"? — зло подумал Энтория.
— Почему бы тогда вам самому не поработать с капитаном, суперинтендант? — предложил он, но, когда тот всерьез задумался об этом, сразу изменил мнение — он не мог передать своих людей под руководство этого кретина, — Не обращайте внимания. Я берусь.
Инспектор зажег сигарету.
— Что это? — удивился Кайт.
— Вы хотите сказать, что никогда не видели сигареты?
— Так это сигарета? Они здесь разрешены законом?
— Стал бы полицейский прилюдно курить их, если бы они не были разрешены?
— Эта гнусная привычка была запрещена в нашем обществе более двухсот лет назад.
— Надо же. Не беспокойтесь — они без запаха. К тому же, они помогают мне успокоиться.
— Проблема не в запахе, а в их медицинском действии, — капитан говорил так, словно повторял школьный урок, — Успокаивать свои нервы при помощи ядовитого стимулятора, это, мягко говоря, нелогично. Снисходительное отношение к подобным вещам демонстрирует весь ужас имперского рабовладельческого режима. Освободительная армия обязательно должна будет объявить вне закона эти наркотики и убедить людей отринуть их.
Выгнув бровь, Энтория с наслаждением втянул в легкие порцию "гнусного наркотика".
"Если так, мой дорогой капитан военной полиции, то, твоими усилиями, рабовладельческий режим только что приобрел еще одного убежденного приспешника".
ГЛАВА 12
ЛЕГЕНДА АВ
— Какое прекрасное утро, — пошутил Джинто, любуясь закатом.
— По-моему, это скорее "полдень", — заявила Лафиэль с дивана, на котором сидела, уделяя больше внимания головизору, чем своему товарищу по заточению.
— Ты уже научилась понимать хоть что-то из местного языка? — спросил он.
— Немного.
Головизор, который одновременно служил им обеденным столом, представлял собой плоский ящик, проецирующий трехмерное изображение над своей поверхностью. В данный момент он показывал женщину в строгом сером костюме, удручающе скучно рассуждающую про "тиранию Ав".
— Поскольку Империя отвергает демократические ценности, гражданам Класбула намеренно предоставлялась ложная информация относительно...
— Очередная пропаганда оккупационной армии, — констатировал Джинто, — Хоть бы что-то новое придумали. Тебе интересно все это слушать?
— Ничуть. Но больше делать все равно нечего.
Кивнув, Джинто обдумал доступные им способы убить время. Собственно, все, что они могли — это разговаривать или смотреть эти передачи по головизору. У них не было даже колоды карт. К сожалению, выбор зрелищ на Класбуле тоже оказался невелик. Джинто не сомневался в том, что в нормальных обстоятельствах на планете, конечно же, было достаточно приличных передач на любой вкус. Но теперь, когда оккупационная армия контролировала все местные радиовещательные компании, в эфире доминировала назойливая пропаганда.
— Ты что-нибудь ела? — спросил юноша.
— Нет еще.
— Я думаю о том, чтобы приготовить себе завтрак, — он зевнул и потянулся, — Раз уж я здесь, я могу приготовить заодно и обед для тебя. Что ты предпочтешь?
— Неважно. Вряд ли мне может понравиться что-то из того, что у нас есть, — Лафиэль не пыталась быть грубой, просто отвечала честно — она никак не могла свыкнуться с местной едой.
Улыбнувшись, Джинто порылся в большой сумке, стоявшей рядом с автоповаром, и вытащил банку.
— Ну, тогда выбирать буду я. Как насчет тушеных красных баклажан по-болкосски, с бобами, почками и говядиной?
Он понятия не имел, ни где находится этот Болкос, ни как там принято тушить баклажаны, но название звучало впечатляюще. По крайней мере, это был консервированный продукт, а не синтетический концентрат имперского полевого рациона — уже большой шаг вперед! Джинто выдавил содержимое банки в приемную воронку автоматической кухни и установил концентрацию вкуса на отметку "средне". Как только он наполнил чашку, агрегат пробудился к жизни.
После того, как Джинто и Лафиэль покинули машину, они пешком пошли дальше в поисках места, где можно было бы остановиться. Поиск привел их к гостинице "Лимзейль". Они вошли и заплатили за десять дней вперед. Так что на третий день своего пребывания на планете, они, наконец-то, обустроились в неплохих условиях. Их номер состоял из двух небольших комнат — спальни и гостиной — и ванной. Кухни не было, но автоповар в жилой комнате позволял готовить простые блюда. Кресла и голографический приемник также находились в гостиной. Раздобыв еды, Джинто и Лафиэль больше не выходили из гостиницы. Вряд ли было разумно гулять по городу, учитывая количество вражеских патрулей на улицах. В Гузониу оказалось размещено очень крупное подразделение оккупационной армии.
"Что, если работники гостиницы насторожатся?" — беспокоился Джинто.
Они назвались женщине-портье Джинто и Линой Сай, заранее придумав историю о том, что они родственники. Но та даже не пыталась задавать вопросы, так что им не пришлось ничего объяснять. Может быть, ранние браки были здесь обычным делом, так что администраторша просто решила, что они — молодожены, ищущие местечко для уединения.
Впрочем, каковы бы ни были их отношения, все равно прислуге в гостинице не могло не показаться странным, что они не покидали комнат целых три дня. На Дэлкто, где все охотно совали свой нос в дела незнакомцев, люди, скорее всего, попытались бы разобраться в причинах такого необычного поведения. Но как принято на Класбуле? Задумается ли администраторша об их молодости? Или задержки в оплате комнат были единственным, что могло привлечь ее внимание?
Джинто представил себе, как она сплетничает со своими подругами: "Я не знаю, что они там делают! День, второй, третий! Ни звука изнутри!" Он искренне понадеялся, что эта сценка так и останется в его воображении.
Джинто вздохнул. Возможно, чтобы избежать подобных подозрений, им все же следовало бы время от времени выходить на улицу, даже если не было других причин облегчить раздражающее его чувство, будто бы они заперты в тюрьме.
Они спали по очереди, чему было три причины. Во-первых, тут была только одна кровать. Во-вторых, они решили, что было бы неплохо, чтобы кто-то один всегда оставался на страже. Третья, и самая серьезная причина состояла в том, что они не смогли бы проводить вместе столько времени в такой напряженной обстановке без того, чтобы у них не возникло желания прикончить друг друга. А это было бы вполне осуществимо, учитывая, что оба имели при себе оружие. Джинто не знал, что думают про них работники гостиницы, но сам он не видел во всем этом ни намека на романтику. Вынужденное заточение в четырех стенах посреди оживленного города уже вызывало у него приступы клаустрофобии и раздражительности. Лафиэль тоже выглядела мрачной и подавленной.
Примерно треть каждых двадцатичатырехчасовых суток каждый из них спал, треть дежурил — то есть, умирал от скуки, пока спит другой — и последние восемь часов Джинто и Лафиэль проводили в обществе друг друга в этой тесной комнате. Джинто чувствовал, что еще немного, и у них может разгореться нешуточная ссора из-за любой мелочи. Поэтому он старался вести себя как можно более сдержанно и осторожно. Лафиэль, напротив, постоянно нервничала и огрызалась по пустякам.
"Да уж, романтика так и прет изо всех щелей!"
Автоповар звякнул. Вытащив чашку с горячей тушенкой по-болкосски, Джинто поставил внутрь вторую чашку, установил концентрацию вкуса на "минимальную" и нажал на кнопку запуска.
"Если бы Лафиэль ела, как нормальный человек, я бы мог приготовить оба блюда сразу".
В первый раз, когда Джинто использовал автоповар, он допустил ошибку, предложив Лафиэль такую же еду, как приготовил для себя. Впервые с момента своего плена в баронстве Фебдаш он смог насладиться вкусом настоящей пищи с достаточным содержанием соли и специй. Лафиэль, напротив, едва попробовала и объявила, что это несъедобно. С тех пор они готовили для себя отдельно, но даже при минимальной установке вкуса еда казалась девушке излишне острой и соленой.
Машина снова прозвенела. Джинто поставил обе миски на поднос, добавил туда же две чашки с ледяным чаем, и принес все это на тот же стол, где стоял головизор. Ему стало интересно, едят ли люди на Класбуле, когда смотрят передачи, или же это считается признаком дурного тона?
— Завтрак готов! — сообщил Джинто девушке, которая все так же безотрывно смотрела на голограмму.
Изображение сменилось. Теперь там мерцала человекоподобная фигура, над головой которой находился архаичного вида орбитальный город.
— Что это? — Джинто поставил поднос на стол-проектор, исказив картинку.
Аудиопередача продолжалась:
— ...с целью исследования глубокого космоса. Они стремились создать живые машины. Учитывая уровень технологий той эпохи...
— Это лекция про наше происхождение, — безразличным тоном объяснила Лафиэль.
— Происхождение Ав? — переспросил он.
— Да.
— И вот что они сделали! — обличающе воскликнула женщина, — Ав не люди. Они — биологические механизмы!
— Как достали, — Джинто потянулся пальцем к клавише отключения, — Давай поедим.
— Да.
— Мы, свободные люди, должны поставить Ав на подобающее им место! Предназначение любой машины — в служении человечеству, не может быть иного пути...
Картинка и голос женщины исчезли одновременно, когда Джинто выключил головизор.
Они сели за стол в молчании. Когда миски опустели наполовину, Лафиэль вдруг заговорила:
— Джинто, насчет этой передачи...
— Я понимаю, — сказал он, — Все это — поганое вранье.
— Вовсе нет.
— Что?
— Это правда. Наши предки были созданы искусственно, как биологические машины. Ты не знал?
Джинто моргнул. Учеба в школе Ав не подготовила его к такому. История общества Ав до основания Империи была покрыта тайной. В 120 году до Основания в результате несчастного случая погиб бортовой журнал корабля "Аблиар" — единственный источник сведений о древней истории Ав. Таким образом, более ранняя история расы Ав не была задокументирована ни в одной книге. Разумеется, сами Ав собственную историю знали, но они не любили говорить о себе, и особенно разглашать такого рода сведения посторонним. Так что подданные Империи могли позволить себе полную свободу воображения в вопросе, каково было истинное происхождение их правителей.
Сейчас, думая об этом, Джинто вспоминал схожие слухи, которые доходили до него еще на Дэлкто. В то время они не произвели на него впечатления, потому что жители планет всегда обожали выдумывать нелепые истории про Ав.
— Я не знал, — наконец, ответил он.
— Ничего удивительного. Мы не то, чтобы пытаемся скрывать свою историю, но в ней есть много такого, чем трудно гордиться, поэтому мы предпочитаем не говорить на подобные темы с посторонними. Этого нет в наших записях. Ты не прочтешь этого ни в одном учебнике истории. Это знание передается из уст в уста, от поколения к поколению.
