— И что это нам даёт? — фыркнул Игорь, услышав "розовые".
— А то и даёт, — улыбнулся я при мысли, в какую сторону сразу занесло моего неграмотного собеседника. — Там на Землю пожаловали инопланетяне негуманоидного типа в виде тех самых розовых облаков. Для каких-то своих, никому неизвестных, целей они резали лёд Антарктиды километровыми кубами и угоняли их в космос.
— Ну а всё-таки? — давил Игорь. — Делали они это как?
— Это и я тебе скажу, — Пашка придвинул стул и сел напротив него. — Они просто сплющивались в блин, толщиной в молекулу...
— Если не тоньше, — вставил я.
— ...и, как раскалённый нож в масло, входилили в лёд без всяких усилий, — Пашка даже ладонью изобразил процесс вырезания. — А потом вынимали получившийся "кирпич" и — фьюить! — туды его в качель! — махнул он куда-то вверх.
— А управлял ими кто?
— Никто. Это они сами и были теми инопланетянами. Могли так себя преобразовывать в любую форму.
— А почему тогда "облака"?
— Ну, — замялся Пашка, поглядев на меня. — Это их обычное состояние. В виде облаков. Розовых. Они так везде высвечивались.
Игорь выслушал объяснение с равнодушным видом, перекинул спичку во рту туда-сюда и, деловито цвикнув, вынес вердикт:
— Брехня!
— Не спорю. Но на то она и фантастика. Научная, — подчеркнул я. — Да и законы природы, в принципе, не нарушены, описано всё довольно правдоподобно. Почему бы и не взять нам эту идею за основу?
— Хм! — было мне ответом. Прозвучало оно как: "Твои проблемы!"
— Ну а ты чего молчишь? — обратился я к Саньке. — Плохой вариант?
— Я этого не говорил.
— Да ты вообще ничего не говорил, — усмехнулся Пашка. — Хрюкни хоть что-нибудь для разнообразия.
— Хрюкну, — веско произнёс Санька. — Только мой "хрюк" вам не понравится.
— Есть возражения? — спросил я.
— Скорее — уточнения.
— Ну-ну! — напрягся Пашка. Он уже принял тему близко к сердцу и приготовился отстаивать её, как свою.
— Я про людей хотел спросить. Как они отнесутся к нашей деятельности?
— Какие ещё люди? — нехорошо ощерился Пашка, предчувствуя подвох. — Там нет людей. Одни пингвины. Ты -что? — и у них будешь разрешение спрашивать?
— А полярники? Там же работают учёные.
— Ну и нехай себе работают. Льда на всех хватит. Да и вряд ли там кто остался после нашего погрома! Не до Антарктиды людям сейчас.
— Не уверен, — спокойно возразил Санька. — Не так давно там офигительные перспективы открылись. Многие рты пораскрывали на тот каравай.
— Тяму не хватит продолжать. Слепой, что ли? Не видишь, что в мире делается? Не до жиру.
— А вот тут не мешало бы и поинтересоваться, — Санька поудобнее устроился на стуле, положив ногу на ногу. — В реале, так сказать. Как мы? — обратился он ко мне.
— В принципе, надо бы, — согласился я. — Осмотреть поле битвы, как сказал Игорёк.
— Ну, тогда поехали?
* * *
**
Санька был прав. Полярников просто бросили на произвол судьбы. И наших, и забугорных. Они доедали последний ремень, сжигали последние капли горючего и посылали сигналы о помощи во все концы Земли. Но никому до них не было никакого дела. Даже не обещали помочь.
Мы нарисовались как раз вовремя. Правда, случись это пораньше, возможно, обошлось бы и без криминала. Обстановка там накалилась уже до предела и речь шла об элементарном выживании.
Но — мы тоже не боги. Хотя, доля вины, при том — значительная, лежит и на нашей совести. Весь этот бедлам с разоружением затеяли мы, а потому просто обязаны прийти полярникам на помощь. Лучше поздно, чем никогда.
— И как ты думаешь их спасать? — кривился Игорь. — Чё? Нарисуешься перед каждой экспедицией: "Здрассьте-пожалуйста, я пришёл вас выручать"? Так для этого надо хотя бы язык знать по минимуму. Да и вообще...
— Зачем рисоваться? Всё обделаем потихаря. Они и знать не будут, кого благодарить.
— Хе! Здорово! Это как? Усыпишь? Повырубаешь всех?
— Да нет же! Всё по тому же принципу. Вырезаем под станцией ледяной кирпич и переносим весь бутерброд на родину. Пусть они там сами разбираются, как оно так получилось. Главное, что живы и здоровы!
— Можно подумать, что они не заметят наших манипуляций!
— Да и хрен с ним! — фыркнул Пашка. — Тебя это волнует? Меня — нет.
— Ну-ну!.. — Игорь недоверчиво рассмеялся. — Я погляжу, как вы всё это провернёте.
— "Вы"! — передразнил его Пашка. — А ты что? Не с нами?
— С вами, с вами. Я только в уголочке посижу. Полюбуюсь.
Пашка смерил его кислым взглядом и отвернулся к экрану.
— А ты говоришь: "Свежая голова"...
Последняя реплика относилась уже ко мне.
Я ничего не ответил. Просто молча сотворил почти невидимое лезвие полукилометровой высоты и погрузил его в миллионотонный ледовый панцирь. Стал вырезать первый кирпич под российской станцией "Мирный", прилепившейся недалеко от побережья моря Дэвиса, как было обозначено на карте Антарктиды.
— А чего ж не розовое? — не утерпел Игорь в своём "уголочке". По всему было видно, что его захватила лёгкость исполнения браслетом задуманной операции.
— Чего зря гусей дразнить? — негромко ответил за меня Пашка, тоже внимательно следивший за беззвучной процедурой. — Попадутся такие вот... ценители. И то им не так, и это... Потом оправдывайся...
Некоторое время все молча наблюдали, как едва заметная линия бежит среди ледовых неровностей. Мы летели вслед за нею. Слышно было только завывание ветра. Потом Игорь, как бы извиняясь, процедил:
— Лихо!.. Я думал там визгу будет, да грохоту... А тут как нож в масло... Даже пар не идёт...
— С чего бы ему идти? — гордо засопел Пашка. — Фирма гарантирует!
— Да уж... Аппаратик — я тебе дам!
— Погоди! То ли ещё будет!
Когда периметр с квадратный километр был обозначен, я погрузил изображение на глубину где-то около ста метров и начал подрезать "кирпич" снизу, отделяя от континентальной массы. Браслет сам дал знать, как только лезвие вышло за пределы вырезанного куска.
— Ну, теперь самое интересное... — выдохнул я, начиная извлекать ледяную глыбу из образовавшегося паза.
— Тебе помочь? — хехекнул Пашка одобрительно. — Кирпичик приподнять?
— Кишка тонка... — тихо отозвался Игорь, теребя в зубах несчастную спичку.
Санька молча наблюдал за моими действиями. И лишь когда над заснеженной равниной завис гигантский параллелепипед с идеально ровными и абсолютно прозрачными гранями, в глубине которых струилась и переливалась изумрудно-голубая муть, удивлённо заметил:
— Неужели ничего не замечают?
Солнце, низко висящее над горизонтом, бликовало на обращённой к нам грани.
— Это ты про обитателей, что ли? — спросил Пашка, не отрывая глаз от экрана.
— А то про кого же? Не про пингвинов же...
— Их, кстати, что-то и не видать...
— Чего им тут уже ловить? — фыркнул Игорь, выплёвывая спичку. -Полярникам самим жрать нечего...
— Ты думаешь, они попрошайничать к людям идут?
— А то...
— Да ни фига! Элементарное любопытство.
— Ты-то почём знаешь?
— Книжки иногда почитываю! — многозначительно подвигал Пашка своими густыми бровями.
И это была истинная правда. Уж кто-кто, а я-то Пашку знал. Хотя, вся его эрудированность сводилась к простому желанию заткнуть за пояс любого кроссвордиста. Поэтому знания были разносторонними, но поверхностными. Исключение составляла, может быть, только астрономия. Но я об этом уже рассказывал.
— Ну и чё теперь? — спросил Игорь у меня, не наблюдая движения зависшего в воздухе "кирпича". — Своим ходом до Москвы?
— Ну ты, как первый раз замужем! — цыкнул Пашка. — Телепортация у нас на кой?
— Такую дуру? И в то окошко?
— Да хоть целую планету!
Уверенности Пашки я не разделял. Предстояло первый раз опробовать двойной переход. Не возникнут ли технические проблемы?
Почему двойной?
Первым было то окно, через которое мы, сидя у себя в тепле и уюте, наблюдали происходящее в Антарктиде. А второе предстояло открыть для перемещения "кирпича" в пределы Москвы. Не выключая наше. Как бы мы тогда увидели результат?
Можно, конечно, было выйти "на плэнэр", и уже оттуда управлять ситуацией, довольствуясь одним переходом. Но там же холод собачий! А посему я решил разрулить ситуацию по-новому.
Объяснить задачу браслету не составило труда. Он понял моментально, потому что образ предстоящей операции стоял перед моим мысленным взором. Попросту материализовал его.
Сотворённый нами колоссальный айсберг идеальной формы медленно вплыл в разверзшийся зев пространственного перехода и аккуратно лёг на заснеженную равнину Подмосковья, с треском подмяв под себя одиноко стоявшую рощицу чалых деревьев. И это было единственным резким звуком за всю прошедшую операцию.
Мы хором облегчённо вздохнули.
— Глуши коптилку! — Пашка радостно потёр ладони одну о другую. — За это дело надо выпить!
— Я ж говорю, — подытожил Игорь с ухмылкой. — Кому чего, а Паше только "выпить"!
— Чаю! — оскорбился "Паша". — Ничего другого я не имел в виду!
— Да-да! Говори...
— Ладно вам! — прервал я их трёп, выключая экран. — Передохнуть и впрямь не помешает.
— Н-наливай! — Пашка сопроводил восклицание выразительным жестом и вдруг спохватился: — А там-то экран выключил? Который второй?
Я с наслаждением потянулся, разминая застывшую от напряжения спину:
— Обижа-аешь...
* * *
**
— Один вопрос, — задумчиво проговорил Санька, вертя в руках недопитую чашку с чаем.
— Ну?
— Зачем так высоко?
Пашка так и впился в него нехорошим взглядом:
— Ну, что опять не так? Что "высоко"?
— Я говорю о толщине нашего "кирпича". Ведь там же добрая сотня метров! Как они слезать будут? Вы не подумали? Это хорошо сейчас — солнечная и ясная погода. А если облака набегут? Они ж за облаками окажутся!
— А ты не заметил? — ядовито осведомился Пашка. — У них там вертолётик стоит возле вигвама. На нём и спустятся.
— На чём? — насмешливо переспросил Игорь. — Те вертолёты забыли, когда летали. У них же полный кирдык по всем статьям: что в жратве, что в топливе!
— Ну я не знаю! — развёл Пашка руками. — Посигналят как-нибудь. По рации вызовут...
— А не легче просто "кирпич" потоньше сделать? — спросил Санька у меня. -Чтоб сами, без чьей-либо помощи смогли эвакуироваться? Зачем было такой толстый делать?
— Чтоб при транспортировке не разломился, — пожал я плечами. — Лёд — штука хрупкая. Тем более, такая масса.
— Ведь он уже на месте. Что мешает урезать по высоте? Помочь надо ребятам. И так натерпелись.
— Да я чё? Я не против...
Сказано — сделано.
Включив изображение ледяного монумента, конечно, дико смотревшегося на фоне местного пейзажа, я, тем же лезвием, срезал верхнюю часть его, толщиной метров десять, и слегка приподнял над оставшейся на земле массой. Потом, взметая снежные буруны и пропахав широченную борозду в местном ландшафте, я сдвинул по полю нижнюю часть в сторону , чтобы не мешала. И, наконец, бережно, едва дыша, опустил верхнюю, явственно потрескивающую, часть на освободившееся место.
— Ну вот! — удовлетворённо сказал Санька. — А то оставили людей на необитаемом острове!
— Их и так оставили, — усмехнулся Игорь. — И, заметь: это сделали не мы!
— Бог им судья...
А Пашка, глядя на верхушку айсберга, тоскливо вздохнул:
— Ну хоть бы спасибо сказали... Никакой активности! Будто их и не касается...
— Как проснутся — скажут, — хехекнул Игорь. — И тебе, и матери...
— Так, — пресёк я нарождающуюся дискуссию. — А с отходами что будем делать? Если эта глыба растает, здесь же непроходимое болото будет!
— Как "что"? — оживился Игорь. — В пустыню! Где у нас там Сахары-Каракумы? Хватай, да тащи!
— Шустрый какой! Дай хоть сориентироваться немного!
— А чего телиться? Ждать, когда растает?
— Не растает, — заверил Пашка. — Видишь? Здесь тоже зима. Снег ещё не сошёл.
— Чё-то у нас везде зима получается. И в южном полушарии, и в северном...
Пашка хмыкнул, удивляясь неграмотности Игоря:
— Так ведь в Антарктиде лето сейчас!
— Я этого не заметил. Что здесь — пурга, что там...
— Так ведь там летняя пурга! — хохотнул Пашка. — А здесь — зимняя!
Игорь косо посмотрел на него:
— За дурака держишь?
На что Пашка только и ответил:
— Ученье — свет! — И тихо добавил: — А неучёных — тьма...
Я выпрыгнул на пару секунд в околоземное пространство, глянул, где там эта самая Сахара и ринулся вниз, к её барханам.
— Чё за прыжки? — опешил Игорь от неожиданности. — Чего ищем?
— "Следующая остановка — пустыня Сахара! — продекламировал Пашка, имитируя женский голос. — Осторожно! Двери открываются!"
— Вот уж — на фиг! — запротестовал Санька. — Не вздумай! Смотри, что там творится!
С орбиты, конечно, мы этого рассмотреть не могли. Считай, половину гигантской пустыни покрывала бурлящая волна песчаной бури. Когда мы опустились на поверхность, обзор оказался вообще равным нулю. Солнце смотрелось в небе мутным красным пятном, а в нашу сторону неслись тысячи тонн песка! Естественно, на границе, разделяющей нас, они исчезали, но впечатление было тоже не из приятных.
— Ты специально это сделал? — хохотнул Игорь.
— Что? — удивился я.
— В спокойном месте сесть не мог? Решил вот таким манером показать несостоятельность моего предложения?
— Вот оно надо! — усмехнулся я. — Сел, где попало. Методом тыка.
— Плохо тыкаешь. Неудачно, я бы сказал. А ещё кто-то говорит, что это я в школе плохо учился...
Пашка только хрюкнул в ответ, а я вздохнул, бестолково пялясь в рыжую бурлящую тьму:
— Сам вижу. Давай в другом месте посмотрим?
— Ну, конечно! Чё тут ловить? Надеюсь, она тут не круглый год буянит? Хоть иногда выключают? Вот потом и наведаемся.
Санька с усмешкой сказал:
— Нам по жизни везёт на разные катаклизмы!
— На Марсе тоже так? — с подковыркой спросил Игорь.
— Да уж! — Пашка тряхнул своей косматой шевелюрой. — Там похлеще будет! Раза в три! А то и в пять...
— Куда ж ещё-то? И так вон, смотри — армагеддон в полный рост!
Я выпрыгнул из песчаного облака и понёсся над раскалённой равниной. Панорама глаз, конечно, не радовала. У меня даже возникло нечто вроде дежа-вю: на мгновение показалось, что я опять обозреваю лунный пейзаж. Песчаная буря осталась где-то далеко позади, а под нами перемещалась бескрайняя каменистая россыпь. Впечатление, конечно, было обманчивым, но даже отсюда чувствовался жар, исходящий от поверхности.
— Мама дорогая! — воскликнул Пашка. — Да здесь трёх Антарктид не хватит, чтобы оросить этакую нежить!
— А пишут, что не так давно здесь леса произрастали, — тихо заметил Санька.
— Ага. Тебе ещё не то напишут. Сидя возле компа. Кой чёрт "леса"! Тут же — о! смотри! — ни травиночки!
Я притормозил.
— Ну так что? Сюда выгрузим наш "кирпич"?
Игорь повёл плечом:
— Можно...
— Да он тут в момент испарится! — опять хрюкнул Пашка. — Минуя жидкое состояние!
— Вот и посмотрим...
