— Да уж, — сгримасничал в ответ Ланс. — Чего искал, то и получил, может даже немного перестарался...
Вряд ли Дуглас понял весь смысл произнесенной графом фразы. Её истинная суть была известна лишь тому, кто вспоминал мечты и планы давнишних времен.
Они прошли в теплую избу. Маленькая комната преобразилась со времен, когда здесь совсем недолго проживали три друга, собиравшиеся в поход за живой водой. В центре под свисавшей с потолка лампой был накрыт большой стол. Ланс удивился, как быстро управилась с поручением мужа хозяйка этого уютного крова. Она стояла около печи, выкладывая перед гостем на стол теплые пироги. Светловолосая и светлоглазая, одного роста со своим мужем, она скорее всего была родом с севера, так как говорила с минорским акцентом. Её лицо все еще не утратило привлекательность, особенно когда она улыбалась супругу и дочери.
— Алон, — обратился к ней Дуглас, — встречай моего племянника, Ланса де Терро. Парень проделал долгий путь для того, чтобы навестить своих родичей, хотя, видимо, он двигается еще дальше в Деревню... — рудокоп вопросительно посмотрел на графа, желая убедиться, что был прав в своих догадках. Но Ланс лишь закивал головой в разные стороны, и на этом расспросы о цели визита на время прекратились.
Дуглас наливал графу красную ароматную настойку на ягодах, а Алон следила, чтобы не пустовала его тарелка, так что Ланс все больше молчал за столом, выслушивая рассказы хозяев о здешних местах. После разорения Тайрага рудокоп покинул Морию и отправился на поселение в лес, где в окружении не менее верных друзей, лесных зверей, он хотел забыть лишения прошедших дней. Он искал уединения и покоя. Его тело полностью исцелилось, лишь рубцы на руках до сих пор напоминали о болезни плоти и разума, но вернуть прошедшую беззаботность и жажду жизни было не так быстро и просто: одним глотком живой воды этого не добьешься. Дуглас поселился в избушке Отиха и постепенно освоился вблизи от колдунов, которым нередко помогал в их делах, получая добрые слова и поддержку в ответ. А десять лет назад в этих темных лесах он повстречал девушку, которая решила, что его одиночеству должен наступить конец. При этих словах Дуглас ласково посмотрел на жену, и более не сказал ничего о том, как они наладили семейную жизнь, в результате которой на свет появилось столь чудесное дитя.
Недолго копошась около печи под ногами матери, Лисса вскоре скрылась из дома через другую дверь, также выводившую во двор. Девочка вернулась, держа на руках крошечного серого щенка, которого крепко прижимала к груди. Она на ходу стала снимать с себя лишние одежки, решив окончательно остаться в теплой светлой горнице, поэтому её ноша была небрежно спущена на пол.
— Вот это Ланс! — громко объявила она взрослым. — Он на месте, и совсем не превратился в этого... солдата. Хотя когда он станет большим, то тоже будет носить с собой меч. Но пока он совсем малыш и не может меня защищать. Этим буду заниматься я сама...
Алон не выдержала и залилась звонким смехом, глядя на свою дочь. Не скрыл улыбки и Дуглас, при этом немного виновато взглянув на гостя, но лицо Ланса выражало искреннее удивление, и отнюдь не оскорбление тому, что его именем в этом доме звали дворового щенка. При более внимательном взгляде на зверька парень понял, что это был настоящий волчонок.
— Почему ты смеешься? — Лисса приблизилась к матери, вновь поднимая на руки малыша. — Это ведь мой подарок, и вы говорили, что больше ни у кого нет такого Ланса?! А оказывается есть... хотя мой, конечно, намного лучше, — она опустила свои большие глаза в пол, не решаясь взглянуть на незнакомца, который несомненно весь вечер был ей очень любопытен.
Женщина нежно поцеловала дочку в волосы и посадила на колени, чтобы накормить непоседливое чадо. Но Лисса не хотела молчать:
— А ты тоже был сперва таким маленьким? А кто тебя так назвал? Я сама выбирала ему имя... Хочешь потрогать Ланса? Он совсем не кусается, а, когда вырастет, станет большим волком и уйдет в лес, и, когда я буду его звать, он будет возвращаться, а по ночам будет становиться человеком. Ты тоже на утро станешь волком?
— Алон балует Лиссу разными сказками, — вмешался в поток слов Дуглас. — Ты уж извини, что мы назвали волчонка твоим именем. Просто я хотел, чтобы этот новый друг был столь же верным и надежным для Лиссы, как когда-то один... приятель был предан моей сестре. Тебе сейчас это может показаться странным, но со временем ты поймешь...
— Я уже понял, — вздыхая, ответил Ланс. — Для меня даже, пожалуй, честь носить вместе с волком имя легендарного морийского героя. Правда, хотелось бы вспомнить свое настоящее имя, данное родителями при первом рождении...
Ужин продолжился в тишине. Нарушила её Алон, взявшая на руки уже засыпавшую дочь, ласкавшую щенка, и, попрощавшись с гостем до утра, женщина вышла из комнаты.
— У тебя замечательная семья, Дуглас, — задумчиво произнес Ланс. — А я, оказывается, раньше считал, что ты влюблен в Двину и не сможешь её никогда забыть. Ортек вот не забыл... Хотя нередко я доказывал Лиссе совершенно обратное, — граф ухмыльнулся, заметив, что рудокоп поднял на него удивленный взгляд. — Да, мы порой спорили с ней о твоих чувствах. Она не собиралась оставлять тебя в смятении и планировала после исцеления найти тебе хорошую девушку. Даже приглядывалась для этого к Марго, но с ведьмами лучше не иметь дел... — его голос слегка помрачнел, и парень погрузился в собственные размышления.
— Значит, ты уже все знаешь о том, кем был? — спросил Дуглас, подливая собеседнику напитка.
— Я, наконец, понял, что в моей памяти есть огромные черные дыры, которые очень медленно и порой болезненно затягиваются прошлыми воспоминаниями. Это случилось совсем недавно. И я не очень точно могу все это описать. Вспоминаются другие люди, их дела, разговоры. Притом людей так много, но действительно близких для меня среди них лишь единицы. В голове постоянно всплывают чужие истории... А про себя я мало что помню до сих пор. Я ведь жил, если все видел и слышал, но почему я говорил только с Лиссой, почему я не помню, как шел рядом, как спал или просто сидел с кем-то за столом?! Но я должен все это узнать.
— Так ты так до сих пор не понял, кем ты был? Поэтому ты и приехал сюда, в Деревню, к колдунам.
— Я приехал не к колдунам, а к тебе, Дуглас. Я уже догадался, что был колдуном, и теперь мои способности возвращаются ко мне. Я только должен буду вновь научиться с ними обращаться. Я пришел сюда, чтобы услышать от тебя все остальное, что пока еще сокрыто от меня в прошлом. Что стало с моей матерью, ведь Лисса моя настоящая мать, или нет?
— Да, мы так и думали, что ты можешь стать колдуном. Хотя никто не знал, когда это случится. Но до своего рождения ты был совершенно другим, Ланс. Я плохо тебя знал, да и сейчас не могу похвастаться тем, что вместе с тобой прошел лиги сурового пути, хотя это было именно так...
— Уж я с тобой знаком очень давно и хорошо, Дуг, — вставил Ланс, сдерживая смешок.
— Ты был находкой Лиссы, моей сестры, и по её словам ты никогда об этом не жалел. Ты был всего лишь духом, пустотой, но тем не менее ты поддерживал с ней общение через позолоченую солонку. Прости, Ланс, но большего я не смогу тебе рассказать. Никто не знал о том, что вы обсуждали за долгие месяцы совместного пути. Ты был её хранителем, и благодаря тебе она не раз спасала жизни нам всем.
— Бесплотный дух?! Как странно...
— Никто из нас никогда не видел тебя живым. Но до того, как твоя душа стала обитать в драгоценном амулете, ты безусловно имел тело... Так рассказывала Лисса. Только вот эти воспоминания уж точно будут принадлежать лишь тебе одному.
— Теперь многое встает на свои места, — Ланс заговорил после долгой паузы. — А я никак не понимал, отчего я не вижу во сне самого себя?! Я был никем. Но я ведь был? Я ведь не сошел с ума, Дуг?
— Ты колдун, и это дело колдунов помочь тебе разобраться в прошлом. Государь отправил тебя в Деревню?
— У государя нынче другие дела, зачем ему добавлять новых хлопот. Если я к тому же не сумел выполнить порученное задание, — он опустил голову, но рудокоп не стал задавать вопросов, которые бы еще более смутили гостя, и Ланс был ему за это благодарен. Вскоре он собирался и сам рассказать Дугласу о своем путешествии по восточному побережью Южного моря. — Нужно время, я вспомню всё сам.
— Молох получает известия из столицы от колдуна Элбета, советника государя. Последние данные о сыне Вина де Терро были, что юный граф отбыл в Аватар... Ты давно не был дома, Ланс. Тебе лучше навестить своего воспитателя.
— Хм, я встречался с государем этим летом. И хотел бы увидеться с ним поскорее, но у меня нет никакого желания отправляться в Алмааг. Теперь следует разобраться с прошлым, а он помышляет о моем будущем, строя планы, которым вряд ли суждено сбыться. Мой отец и Ортек не раз рассказывали мне о походе за живой водой, Дуг. Признаюсь, что по большей части считал эти истории сказкой... пусть и очень захватывающей, особенно когда я был мальчишкой — до чего ж я любил слушать об огненном драконе и темных пещерах рудокопов, о прекрасных русалках, что подарили государю живую воду, которая излечила тебя от болезни. Что ж, теперь я многое могу добавить к этим фантазиям, но то, что они по большей части приукрашены, нет сомнений. Расскажи мне, что случилось со мной на пути к запретным озерам и что произошло с Лиссой, раз более я так и не увидел свою мать.
— Верно, ты уже достаточно повзрослел, чтобы узнать всю правду, Ланс. В любом случае не думаю, что от колдуна возможно что-то скрывать, — Дуглас склонил голову, присматриваясь к племяннику. — Она очень горевала о твоей пропаже, но причины этого тебе должны быть известны лучше, чем кому бы то ни было. Оставшись самой — а случилось это в самом конце нашего долгого пути — она не потеряла своей твердости. Я, признаюсь, очень плохо помню те дни, я был в горячке, что порой отпускала мою голову, а временами накатывала вновь. Но не только поэтому я не люблю вспоминать те события у запретного озера... Может быть мы не могли ничего изменить тогда, а после... Я задумывался об этом не раз, но в дороге туда, не знаю куда, за тем, не знаю чем, всегда нужна помощь всемогущих. Мы решили, раз участь Лиссы решил бог Море и его слуги, то нам непозволено идти им наперекор.
Негромким голосом, наполненным горечью и тоской, Дуглас поведал графу о том, как тайя самовольно приняла вызов владык чудесного озера и сгинула в его пучинах, за что путникам открылась дорога к источнику с живой водой. А затем он рассказал о том, как нежданно-негаданно Вин де Терро стал отцом, и что нынче все сомнения о том, кем же являлась мать Ланса, окончательно исчезли, раз младенец, принесенный русалкой, действительно стал тем, кем предрекала ему быть порой в своих шутливых восклицаниях сама Лисса.
— Она отдала свою жизнь за ваше спасение, а вы не решились отправиться на её поиски, даже когда появилась надежда, что она все-таки жива, когда появился я?! — в возбуждении и негодовании выпалил Ланс после речей Дугласа.
— Она стала русалкой, такое служение Морю самое достойное для смертных людей, — возразил рудокоп.
— С каких пор русалки рожают детей?! Это столь же глупо, как и то, что и ты, и Ортек, и Вин согласились в это поверить! Моей матерью может быть только Лисса, а значит с ней ничего не случилось, ведь я же колдун и уберег бы женщину, что собиралась родить меня на белый свет.
— Что ты будешь делать? — рудокоп говорил печально, но навряд ли он ощутил острее свою вину после громких фраз графа. Это чувство так никогда и не покидало бывшего обреченного на смерть.
— Для начала я вспомню, кем я был, а потом я стану настоящим колдуном, не только по словам и делам, но и по образу жизни. А колдуны что вольный ветер, сегодня гуляют по одним краям, завтра в других просторах...
— Тогда в моем доме для тебя всегда найдется теплый уголок, Ланс. Только когда вдруг решишь исчезнуть, не забудь попрощаться.
...Он слышал гул от хлопков по голой коже и, лишь когда раскрыл глаза, понял, что чьи-то широкие ладони мелькают перед его лицом. Поначалу он не мог разобрать, спит или уже проснулся. Кругом было темно, лишь где-то вдалеке за темной фигурой в развевавшемся длинном плаще мерцал одинокий огонек лампады. Он вытянул вперед руки и удивленно посмотрел на них, сам пошевелил пальцами, потом с таким же чувством изумления и недоумения попытался подняться. Спина коснулась острых камней позади, а ладони истерлись до крови о гранитный пол, на котором он полулежал. Он потянулся желая, чтобы человек, стоявший напротив, помог ему встать на ноги, но вместо этого в голову влепилась новая пощечина, еще более сильная и безжалостная, чем прежние, призванные привести его в сознание.
— Ты думал, от меня так легко избавиться?! — прогремел грубый мужской голос. Он еще раз попробовал пошевелиться на жестком полу, чтобы привстать и разглядеть своего противника, но в полумраке видно было лишь бледную кожу лица, скрываемого глубоким капюшоном. — Я не дам тебе умереть, пока не услышу то, что ты должен мне поведать! Где она? Куда ты её упрятал? Ты же знаешь, что я вытяну из тебя каждое слово, стоит мне только захотеть!
— Кто ты? Где я? — вымолвил он и тут же замолк в растерянности. Ведь это был совершенно незнакомый ему раннее голос, он слышал себя, казалось, в первый раз.
— Надеешься, что я пойду у тебя на поводу?! Отставим это представление в сторону — отдай мне то, что я ищу уже долгие годы! Я еще раз предлагаю тебе стать рядом со мной в один строй, иначе ты будешь растоптан как мелкое насекомое!
Он ничего не понимал из услышанных слов, а грозная фигура все ближе нависала над головой.
— Я не знаю, чего ты хочешь от меня.
— Ха-ха-ха, — этот хохот внушал неимоверный страх и ужас, стоило лишь представить, что ожидало шутника, вызвавшего громоподобный смех. — Что ж, я могу очень быстро вернуть тебе память, и ты даже не воспротивишься моей воле. Тебе не сравниться со мной в силе, безумец!
В его голову как будто впились железные щупальца у висков, глаза полезли на лоб от нестерпимой боли, из горла вылетели крики отчаяния. Он не мог сдерживаться, так как не знал за что и каким образом испытал эту муку:
— Помоги! Помоги мне! — завопил он, дрожащими ладонями сжимая раскалывавшуюся на части голову.
— Ты молишь о пощаде, — усмехнулся человек, — что ж я вновь даю тебе шанс всё рассказать. Тогда ты умрешь не так медленно и не так мучительно.
— Но я ничего не понимаю, я не знаю, что тебе сказать. Кто ты? Кто я?
— Подлец! Ты решил поиздеваться надо мной. Даже не думаешь сопротивляться, рассчитывая, что я не смогу тебя убить, — палач со всего размаха ударил его ногой в живот, и он, издав при этом слабый стон, не чувствуя ничего кроме дребезжащего стука крови перед своими глазами, согнулся пополам на холодной каменной земле. — Ты думаешь вывести меня из себя?! Так получи же, недоучка! Невежа! Трус!
Удары тяжелыми сапогами все сыпались на его скукоженное тело, а он не мог даже увернуться от этого града толчков. Он не знал, что делать, чтобы это прекратить. Он мог лишь принять все то, что выпало на его долю, ведь это был всего лишь сон. Только эта мысль помогла ему открыть глаза, когда побои прекратились, и боль отпустила. Сперва взгляд прошелся по прежней полуосвещенной пещере, а потом он посмотрел на свои руки, которые выпустил из волос — на ладонях чернели пятна крови, первое же легкое движение тут же напомнило о том, что весь кошмар произошел наяву, и скорее всего он еще не закончился.
