Полудемон. Король. Алекс

— ваше величество, королева пригрозила, что убьет моего мужа. Он сейчас в темнице у господина канцлера....

— Подробности?

М-да, я думал, что Абигейл хотя бы купит ребенка. Я недооценил жадность Шартрезов.

Запугать, шантажировать, отнять...

Я задумываюсь.

— Ладно. Томас!

Томми тут как тут.

— Взять стражу. Взять эту женщину и извлечь ее мужа из темницы канцлера. Доставить во дворец. Всех, кто там содержится, в государственные темницы. Посмотрим, кто там чем перед канцлером провинился...

Томми кивает женщине — и та идет за ним, не переставая коситься на меня и кланяться.

Я обвожу взглядом придворных.

— Все свободны.

Так быстро они никогда еще из тронного зала не выметались. Я провожаю их насмешливым взглядом.

— Ваше величество, я восхищен.

Моринар смотрит на меня преданными глазами. Я взмахиваю рукой.

— Анри, займитесь. Указы у вас есть, готовьте все к конфискации...

— Да, ваше величество.

Я выдыхаю. Теперь еще Карли и храм.

Начинаю я с Храма, Карли же еще не родила...

* * *

— Я хочу видеть Приближенного. Пригласите его во дворец.

— Ваше величество, — мой святой холоп надувает щечки. Я смотрю холодно и спокойно.

— Если он решит не приходить — я завтра же отменю храмовную десятину.

Вообще-то я и так ее отменю. Но это мы уже будем не с ним обговаривать. А побледнел-то, а побледнел...

Назавтра же мне прислали письмо от Приближенного Светлого Святого. Тот соглашался меня принять... размечтался.

Я вызвал канцлера. Да-да, Анри Моринара.

— Подготовить указ. Я отменяю храмовную десятину в моем королевстве. Приближенный со всем согласен.

— Ваше величество! — взвился служитель.

Я послал тому невинную ухмылку.

— Полагаю, мы обо всем поговорили...

— ваше величество, прошу вас не спешить...

— послезавтра я оглашу указ. Послезавтра.

Приближенный прибывает во дворец вечером. Я смотрю с любопытством. А умен мужик, ничего не скажешь. Ряса хоть и дорогая, но достаточно простая, под ней явно скрывается сильное тело, глаза умные, хитрые....

— Проходите, присаживайтесь, — приглашаю я его.

— Ваше величество, рад видеть вас. Хотя я надеялся на честь принимать вас в своем скромном доме...

— не таком уж и скромном, — показываю я зубки. — даже очень нескромном. Двести двадцать шесть тысяч золотых только на обстановку...

— Что вы, ваше величество! Откуда такие деньги у скромного служителя!!?

— а вот об этом мы и поговорим.

Бумаги, которые предоставили мне призраки, просто убойны. Поди, защитись от него. Он же везде пролезет, везде подсмотрит, подслушает, прилетит — и нашпионит. И ты об этом даже не узнаешь.

И из них видно.

Вот этот холоп берет взятки,, вот этот торгует отпущением грехов, вот этот сношает прихожанок прямо в храме, а вот этот — молоденьких и симпатичных прихожан.

Конечно, я оформил это в виде доносов, но стопка все равно получается внушительная..

Служитель морщится.

— Ваше величество, сие наветы есть...

— А я вот завтра их распространю по всей стране и дам приказ о проверке?

— Это будет небогоугодным деянием, ваше величество.

— Полагаю, бог меня критиковать не спустится. А слуги его... Ну же, служитель, произнесите слово — отречение. Пригрозите отлучить меня от храма?

— Что вы, ваше величество! Разве ж я могу!?

— Можете попытаться. Но у меня армия. У меня люди...

— У вас. У неотлученного...

— Это верно. Только вот...

Рядом с первой стопочкой я кладу вторую.

— Почитайте...

Эти бумаги тоже в форме доносов. И в них разные люди жалуются на Храм — дескать, совсем святость потеряли. Их бы да к ногтю...

Вот при старом-то короле, до Рудольфа...

— осознаете? Конечно, народ будет негодовать. Но — не все, далеко не все. Хватит. Чтобы выгнать вас из страны.

— А потом, ваше величество?

— Теваррцы не полезут. Им уже хватило...

— кстати — там очень темное дело, Ваше величество.

— Так разбирайтесь. Уж скоро полгода минет, а вы все в затылках чешете! Давно б виновного нашли — или без подтасовки фактов и работать не получается?

— Ваше величество!

— и не стойте из себя оскорбленного. Сколько ведьм вы сжигаете на кострах? Десятки! А истинных? Дай Светлый — одна из сотни, я-то знаю...

Я не горячусь, я просто медленно додавливаю храмовника до простого вопроса:

— Чего вы хотите, ваше величество?

Я выкладываю на стол бумагу.

— Подписывайте — и это сегодня же объявят по всему королевству.

Читает он быстро.

— Что!? Ваше величество, это невозможно!!!

— Это всего лишь то что было при моем дедушке. Вас что-то не устраивает?!

Еще бы оно устраивало! Потерять все, откатиться к началу, отдать нахапанное... да много чего!

— Н-но...

— У вас есть выбор.

Конечно, храмовник еще сопротивляется. Конечно, он пытается меня укорить, усовестить, хоть что-то сделать...

Бесполезно.

Спустя два часа на площадь выходит глашатай.

Храмовная десятина отменена. Можете не платить.

Все преследования магов, ведьм, колдунов, некромантов — отныне только через королевский суд. Первый же храмовный суд означает казнь всех судей. Что для колдуна — то и для них. Костер — так костер, веревку — так веревку.

Все оплаты церемоний также отменены. Можно делать храмовникам подарки, но только по доброй воле. С попытками вымогательства — в королевский суд. Там разберутся.

Одним словом — отменены все указы Рудольфа.

И герольды летят во все концы королевства.

Я себя не обманываю — Храм мне этого в жизни не простит. Если и не убьют, то попытаются подчинить, надавить — да что угодно.

Но — полудемон я или где?

Пусть пытаются. Справлюсь. И — да.

Каждый служитель Храма обязан день в седмицу посвящать бедным и больным. То есть — больницы, тюрьмы, да хоть бы и бордели со сточными канавами. Обходишь, лечишь раненых, помогаешь убогим... Это, конечно, выполнять не будут. Но мне нужны возможности прижать эту нечисть. Не люблю я тех. Кто паразитирует на самом святом в человеке — на любви. Ведь по большому счеты, что такое эта религия? Вера в то, что есть кто-то добрый, что он нас любит, что не бросит, что родные и близкие будут ждать нас за гранью...

Это так, я согласен. Но это не дает храмовникам права преследовать, жечь, судить, карать и миловать, драть деньги... У них есть обязанности — помогать, защищать, утешать... даже те же Карающие создавались когда-то для защиты, а превратились...

Так что... я всего лишь пытаюсь вернуть их к истокам.

Так-то.

* * *

А еще через два дня рожает Карли.

Девочку.

Копию моего дяди, сразу видно. Красавицу со светлыми волосиками...

И госпожа Элиза приходит мне на помощь.

В трущобах дети — бросовый товар. В том числе и младенцы. И когда одурманенная мать лежит после родов под сонным зельем, дитя заменяют на другое. Тоже светленькое, тоже младенца...

Дочка Карли, которую я нарекаю Луизой Амалией, отправляется с кормилицей в Торрин. К Касси, Мире и Марте под крылышко.

Карли же получает на руки 'свою' дочурку, после чего я ей сообщаю, что девочке трон не передам. Посмотрим еще, что из нее вырастет.

А сама виконтесса может отправляться домой. К мужу.

Он уже всю столицу перерыл, да вместе с Шартрезами, да не по одному разу.

Меня обзывают такими словами, что впору конюхам, но чего я ожидал?

Отправляю виконтессу домой в закрытой карете, под сонным зельем, а сам возвращаюсь во дворец.

Отсылаю всех — и спускаюсь вниз, к сердцу Алетара.

Надрезаю руку, прикладываю ладонь к камню...

Кровь впитывается, словно и не было.

Я все сделал правильно. Я занял трон предков, я отомстил за мать, я...

Почему я чувствую себя таким неприкаянным?

Неужели я всю жизнь буду одинок? Как тоскливо....

Рассвет я встречаю рядом с алтарем. Громадная темная змея обвивается вокруг и шипит какую-то утешительную мелодию. Греет по мере возможности.

Надо подниматься наверх, успокаивать встревоженных друзей, принимать доклады от призраков, разбираться с Шартрезами...

Надо сделать так много....

Это хорошо, тосковать времени не останется. Я все сделал правильно, я победил. Но почему-то мне кажется, что мой главный бой еще впереди.

Что ж.

Я — полудемон. Я — король. Я — должен.

Я поднимаюсь с колен, глажу на прощание змею — и отправляюсь в тронный зал.

Я — справлюсь.

Но почему в душе царит такая пустота?...

Уважаемые читатели.

Первый том я на этом завершаю. Второй, как и обычно, начинает выкладываться со следующего понедельника. Громадная просьба помнить, что пока текст не вычитан и не отредактирован.

С уважением и улыбкой.

Галя и Муз.