-Да ты чё, мам Люба, это же так клево, девчонка будет, вон, как теть Людина малявка. Я же ей кукол покупать буду и всякие девчачьи финитифлюшки! А как назовем?

-Как задумаешь, так и назовем.

-И чё? Я вот, может, Марфой или Фросей захочу?

-Ты старший брат, решай, как говорится, "как вы яхту назовете, так она и поплывет!" — наконец-то заговорил молчавший все это время папка.

А потом обнял враз и Любу, и своего жеребенка-сына.

-Ребята, я так рад!

И начались у Ваньки колебания-шатания, он подбирал сестренке имя, надо же чтобы имя подходило к отчеству.

-Баб, вот смотри — чё лучше: Мария Вячеславовна или Кристина Вячеславовна??

-Ванечка, оба имени хорошие.

-Не, ну ты по-честному!

-Мне Мария больше нравится. Вань, а может, как бабушку — Галей?

-Галина у нас одна есть, не, надо чтобы орригинально было. Ладно, будем выбирать, пока время есть, подумаю.

Купил и показал баб Пане по секрету, двух маленьких куколок-пупсиков.

-Чёт понравились, начнет ведь в куклы играть!!

Бабуля ласково чмокала внука в макушку — ребенок резко поменял прическу — сейчас ему пришлась по душе короткая стрижка, вихры ушли в прошлое.

Ванька незаметно раздался в плечах и становился все более похожим на Славу. Смотрели тут втроем альбом с папкиными курсантскими-армейскими фотками, и мам Люба, и бабуля заметили, что Ванька сильно стал на папку походить.

А Ванька долго изумлялся, глядя на фотку, где папка держал на руках худого заморыша, лет трех-четырех.

-Ничё себе, какой я задохлик был? Зато ща, скажи, баб?

-Скажу, Ванечка, скажу!

А потом на кухне шепотом спрашивала у него:

-Вань, а девочка эта — Ксюша, ну, что с кокером гуляет, она, вроде, неплохая?

-Ты чё, меня сватаешь, как Галина Остаповна? Шучу я, шучу, не обижайся! Да, вроде нормальная такая девчонка. На каток договорились сходить в выходной, не, не волнуйся — днем пойдем.

Через месяц все-таки решил мучивший его вопрос с именем сестренки.

-Родители и баб, я вот надумал, пусть у нас родится Лилия Вячеславовна?

-Почему ты так надумал? — удивился папка.

-Пап, ну ты же знаешь, у меня мам Люба и теть Люда — самые что ни на есть, а Лилия тоже на"Л"... Или ты уже слово не держишь, сказал же, что я могу назвать, как хочу?

Мам Люба притянула к себе ребеныша, чмокнула его в макушку

-Мне хоть Лилия, хоть Эмилия, лишь бы все нормально прошло.

-Будет! — Категорически сказал Ванька. — Я верю!!

Слава же радовался, что его вреднючий и колючий, резкий, дико ревнующий его ребенок, оттаял, стал внимательным, беспокоящимся о своих женщинах, а их у него уже три рядом постоянно было: Рэйка, баб Паня, мам Люба — взрослеющим на глазах.

Дериземля беспокоился, как примет Ванька свою сестричку. Но после УЗИ твердо уверился, похоже, его сыну на самом деле нужен младший, вернее, младшая сестричка.

Опять же Ванька и нашел ему жену, которая смогла подружиться с сыном, и у него, Славки, теперь есть крепкая семья.

-Теть Люд, — звонил ей Ванька, — я так радуюсь за папку. Он такой смешной стал, ему, как и твоему дядь Юре, просто необходимо было жену заиметь. Скажи, я молодец?

-Вань, ты самый лучший в мире младший братик.

-Во! — раздувался от важности Ванька. — Я такой! Чё там дед Ной, приехал?

-Вань, он там тебе подарок привез, а что, не показывает, сюрприза, говорит, не будет.

-Уйяя, подарки я люблю.

-Вань, ты же знаешь, что в Грузии, где любят застолья, песни, хорошее вино и закуски, для мужчин много чего можно приобрести, а для юноши сложнее, ну не везти же тебе бочонок вина и рог для него, пришлось попотеть, — улыбался в усы дед Ной. — Не поверишь, весь Тбилиси обошел, вот, вибирали всэ вмэстэ! — он подал Ваньке большой пакет, куда тот тут же засунул любопытный нос.

-Уйя, дед Ной, это чё?

Ванька вытащил бутылку, обычную, пластиковую но с надетой на пробку смешной фигуркой горца в бурке и папахе.

-Сок, Вань, натуральный виноградный.

-А это? Как называется? Кафтан, что ли?

-Нет, ахалоха!

Ванька тут же нарядился в этот кафтан, Гия подпоясал его узким пояском с серебряной чеканкой и натянул ему на нос папаху.

-А где кынжал? Зарэжу!! — зарычал продвинутый ребенок.

-Кынжал в другой раз, подрасти!

-Ну вот, облом!! — опять полез в пакет ничуть не расстроенный Ванька, вытащил красивую, изукрашенную фляжку, тяжелую, в чеканке, кружку и, напоследок, глиняный прикольный сувенир — кота, сидящего в худом тапке.

-А чё тапок худоват?

-Там мышка, котэ её выжидает. -Круто! А это папке и мам Любе?

-Там всем — и папке, и маме, и бабуле — фрукты, овощи, вино. А тебе вот ещё — чурчхела.

-О, я её ел, мне нравится. Спасибо, дед Ной, спасибо, дядь Гия!!

-Эх! — дико вскрикнул Ванька и, заорав, — Ассса! — прошелся в танце.

-Дядь Гий, деда просить неудобно, а покажи пару фигур вашего танца — я прикольнусь, в такой одежке будет улетно!

Гоша засмеялся.

-Вань, я пас, это отец умеет, а я так, не совсем настоящий грузин.

Дед Ной удивил, как-то враз прошелся по комнате, лихо перебирая ногами.

-Ни фига себе! Дед, научишь, хоть чуть-чуть? Я в танцы ходил, может, смогу, чё зря эту аха-хаха привезли?

-А это папке, такой рог, сколько в него входит, литр? Не, папка столько не осилит! Сувенирный? Тогда ладно, а то вот так и сопьется.

-А ты на что?

Посмеялись, дождались Старостиных и Волковых, почти весь вечер слушали рассказы о Грузии, смотрели фотки, восторгались осенними красотами, всем безумно понравились горы. Овощи-фрукты на рынках заставляли восхищенно ахать и охать, а к концу вечера позвонил Шихарь, и убил своим сообщением: их классная, совсем ещё не старая женщина, пятьдесят один только и исполнился — умерла в течение пятнадцати минут, оторвался тромб.

Люда и Наташа Луговая заплакали, помрачнели мужчины, так неожиданно и очень непредсказуемо... — был человек и нету.

И собрала их, почти всех, всеми любимая, юморная, душевная классная НинСанна на такое горькое расставание. Девчонки, взрослые тетки не скрывали слез, поникли ребята, но...

. Ребята после поминок, не сговариваясь, пошли к школе, Шихарь попросил разрешения побыть немного в классе, где они когда-то учились — благо кабинет во вторую смену был свободным. Расселись точно так же, как когда-то сидели в десятом, долго молчали, потом Вовка встрепенулся и сказал:

-Шляпа, а давай нашу?

Шляпа негромко начал петь, а когда дошел до слов:

-Давайте горевать и плакать откровенно, то вместе, то... — закашлялся. — Не могу, ребят, тяжко!

-Эх, остались мы без классной мамы! Классной во всех смыслах. — Вздохнул Гарик Корнеев.

-Ребят, я здесь не часто бываю, вы уж, это, когда будете навещать, от меня цветы не забывайте!! -попросил Шляпа.

-Люсенька, — утешал её вечером Юра, — мы в такой ситуации всегда бессильны.

-Знаю, но как обидно! И очень трудно переживать такое!

-Я вот подумал: а не проезжайте тогда вы с Олегом мимо? И все? Меня бы уже почти год не было, и не узнал бы я всего вот этого — семью свою обожаемую. Сейчас вот дерево посадил, да не одно — в школе, вон, березок сколько в парке сажали, потом плодовые тоже: яблони, вишню, у ребят — коллег по команде, на Кавказе — гранат и чинару. Сына? Сына родил и дочку в довесок. Дом? Дом вот нет, квартиру, правда, своими руками полностью до ума доводил.

-Юра, а домик наш?

-А, точно, тогда получается, что все, что должен сделать настоящий мужик — уже сделал.

Люда погладила его по щеке.

-Нет, не все.

-Нет???

-Неа, ещё сына родим, попозже, вот подрастут малыши, лет до пяти, и сына родим.

-Да я и на дочку согласен, а и два — не страшно, опыт кой какой имеется.

Наиле было ... никак. Хорошо, Генка был в поездке, иначе бы она сорвалась. Ничего не шло на ум, так и виделся симпатичный кареглазый мальчик... с Генкиной улыбкой.

Вечером пришла свекровь, долго пили чай, смотрели рисунки Айши, которая доверчиво прижималась к баб Томе, потом старая и малая долго шушукались, пока дочка не заснула.

-Наиля, сядь, не дергайся! Что ты себя накручиваешь?

-Как можно, мам Тома? — она, не зная этого, называла свекровь точно так же, как и Люда, а Тома и рада была, не терпела она официального — Тамара Ивановна

-Да как не накручивать? — вскинулась Наиля.

-Сядь, выслушай меня! — сердито сказала Тома.

Наиля послушно села и расстроенно уставилась на неё.

-То, что ребята поженились в свое время, есть много моей вины... я Генке Люду выбрала лет с тринадцати, поди, все ему в уши дула: Стасова то, Стасова сё, а он — сама видишь, внушению и влиянию поддающийся, вот и... Они с Людой оба были спокойными, серьезными, вот я и прикидывала, что лучше жены не найти. Баба Клава мне до сих пор это простить не может, она и уехала-то тогда, чтобы не видеть, как живут они в стоячем болоте.

Тома вздохнула.

-И правда — скучно они жили, никаких тебе друзей, компаний, колготы. Подружка вот одна самая лучшая-да, была.

-Та самая, что Гену? — вскинулась Наиля.

-Да, та самая, двадцать с чем-то лет умело пользовалась Людиной добротой, наша-то знала её стервозность, но верила, что ей-то она подруга настоящая... как же. Самое противное, что Генка её всегда терпеть не мог, а вот связался, да от безделья все. Как же, работу он искал, устраивало его все, подумаешь, дома порядок поддерживать, фига ли — как Ванька скажет, его поддерживать? Жена по командировкам, и протереть пыль, и посуду мыть только за собой надо было. Я ругалась, внука просила, они все тянули, типа — крепко на ноги встать... А потом, вот последние года три-четыре совсем никак не получалось забеременеть, Люда-то даже обследование проходила — сказали, все нормально.

— Хотела вот Генку свозить, а тут завертелось. Поехали на, как их? А, эти, Канары вроде. А Генка уже с этой шалавился — какой мужик выдержит, если ему переднее место на нос вешает баба? Рыжая эта опыт богатый имела, вот наш и клюнул... А на Канарах видно срок пришел и время — Люда там и забеременела. В командировке, куда сразу поехала, после отпуска, рвало её постоянно — коллега постарше и предположи, что беременная. Сейчас это просто определить-то, ну и приехала на день раньше мужа порадовать... Радость и случилась, наоборот. Выгнала она его тут же, домой приперся. А я все по митингам в то время ездила — пенсионерка, время есть, отчего же не поездить, пообщаться?

-Ну, не про меня речь. А Люда... Она молодец, порыдала чуток, да где там — Рэй и Ной особо не давали, опять же ремонтом сразу озадачилась, противно после голубков-то. Одно дело, нет я его не оправдываю, но к примеру, чужая — совсем незнакомая, а тут подруга, которая всегда старалась его подколоть, типа — недалекий, и кому такой тюфяк нужен? Люда сходила на прием к врачу, Рома — тоже из наших, что поблизости жили, там одноклашки-соседи все виделись общались, Люду тут же к себе затащили, вот и завертелась вся такая кипучая жизнь.

-Но не про это. Я приехала, а у меня дома мало того, что бардак, так ещё сынок родимый с рыжей какой-то спит. Ну я и подхватилась до Люды-то. Она подробно говорить не стала — кратко так пояснила все, рванула в туалет, её токсикоз меня и надоумил — знаю ведь, что она просто так, из интересу на это не пойдет.

-Да и были на отдыхе, скорее всего, там и получилось, а я внука-внучку уже и ждать устала. Люда только одно условие поставила — чтобы Генка не знал. Сын он, да — сын, взрослый уже, а тут внучек маленький будет и одна Люда. Я пыталась болвану намекнуть, что ты — на дыбы:

"Одна ребенка вешает, и эта, типа, нагулянного хочет?"

Я плюнула, квартиру вон разменяла, чтобы его рожу пореже видеть. А уж когда узнали, что двойня?? Вот ты можешь представить, что будь твоя мать в такой ситуации, бросить двух крошек?

-Ннет, конечно. Но... откуда ещё какой-то ребенок и где он сейчас?

-Там мутная история... эта рыжая... нашему болвану сказки рассказывала о любви, а сама девочкой какой-то подрабатывала, успевала везде, была, была беременной. Но там другая история была по-молодости, видишь, как одно за одним тянется?? Та, рыжая, ох, о мертвых плохо не говорят.

-А что, она умерла?

-Да, в аварии погибла недавно, но там жалко только её мать, девица была пакостная, замуж вышла за офицера, уехали в ГДР, там сына родила, Ивана. А мальчику передалась врожденная эпилепсия от её бабки.

-Боже! — ахнула Наиля. — Бедный малыш! Он что, умер?

-Кто? — не поняла Тома.

-Ну, ребенок этой рыжей??

-Ванька-то? Что ты — внук мой двоюродный, выше меня на полторы головы. Славный такой парнишка, вот пятнадцать было. Мамашка эта, рыжая, их бросила с отцом, когда годик исполнился, не захотела с больным ребенком возиться, жизнь свою устраивала, с молодыми офицерами, врала всем, что Слава -муж, ребенка где-то прячет. А где он его прятал? У матери своей? Она же даже мамке своей врала про Ваньку, та его только в двенадцать лет и увидела — сейчас,'слава те Боже!' — бабуля и внук души не чают друг в друге.

-И что, он так и мучается? — Наиля расширившимися глазами смотрела на Тому.

-Нет, вылечили, там чего только не делали отец с его матерью. Вот, Люда и велела Генке передать, чтобы на обследование сходили, мало ли какие там нарушения.

-В общем, там была жуть, врачи сразу сказали — рожать не рекомендуется. А через пару дней наш сам конкретно убедился, что он ей нужен был только для того, чтобы подруге нагадить посильнее.

-Это что, она ей так завидовала? — ужаснулась Наиля.

-Вот именно. Потом Генка встретил тебя. Знаешь, он такой... ну, как бы тебе сказать, мы с Людой для него слишком сильные женщины. А ему надо было кого помягче, послабее, чтобы он был защитником-добытчиком. Он неплохой, но вот что случилось, то случилось. Понимаю, ты сейчас никак не можешь понять, как можно не признавать своего ребенка?

-Ну, вот давай, допустим на минуточку, что узнает он про них? Зачем? Там хорошая семья получилась, Юра — он тоже в своей жизни нахлебался дерьма — деток сразу принял и полюбил, они его тоже любят. Вот маленький наш всегда говорит: "Папочка моя!"

-И вмешайся Генка? Ну, признают там по анализам, что они его, что это даст? Ему их никто не отдаст, хоть пятьсот раз анализы делай. У вас начнется раздрай, а то и умотаешь в свою Татарию, Люде он никакой не нужен, да и без тебя Генка пропадет. Ты там опять будешь выслушивать всякие намеки, Айшу с места срывать, вот посчитай-ка все.

Генка вас любит, вон как светится весь, я тоже долго верила, что может из-за деток и наладится у них с Людой, но, честно — я бы никогда такое не простила, ни ему, ни подруге. Так вот и вышло. Значит, суждено было им разбежаться, а вам встретиься. Подумай, Наиля... да, неприятно узнавать, что есть дети, но дети живут в любви и обожании, и Юра, он на многое пойдет — лишь бы семья его жила спокойно. Я, как ты понимаешь, категорически против, чтобы Генка знал. Ну, поступил он, как страус, голову спрятал в песок, пусть и дальше ничего не знает, ты подумай, может, все-таки не оставишь его, а? Генка, он таким с Людой не был, не ревновал, ни разу не озадачился тем, что она в командировках, может, кого и найдет — правда, как в стоячем болоте жили. Сейчас же он над вами трясется, хвастается, ревнует тебя дико, если ты уедешь... Боюсь, потеряю я его.