Эти здания, расположенные полукругом вокруг давно высохшей клумбы, по официальным документам были снесены уже восемь лет как, и здесь был пустырь, огороженный от случайных гостей деревянным заборчиком. Жить в них не рискнул бы даже бродяга. Дырявая сгнившая крыша могла рухнуть наголову в любой момент, лестницы жалобно скрипели, готовые провалиться под весом нежданного гостя.
Единственная причина, по которой эти здания стояли — в добротно построенном подвале одного из них, где было не страшно находиться, было крайне удобно держать небольшой салон для весьма специфической публики. Желающие могли там приобрести запрещенные в королевстве курительные пряности и там же и употребить их, опционально украсив свой досуг и дамой, не особенно скованной в своем поведении.
Безлюдный огороженный дворик был отличным местом, откуда одурманенные люди не досаждали бы никому и потому с его существованием мирились все. Хранители покоя прекрасно понимали, что стоит им уничтожить этот гнойник, как его дурно пахнущее содержимое расползется по городу в поисках иных источников дурмана и породит новые нарывы. Здесь же за ними хотя бы можно было присматривать и иногда отлавливать особенно отличившихся.
Однако, пряности не интересовали девять людей в темных балахонах, собравшихся в одном из давно заброшенных подъездов.
— Белла, эти одежды выглядят уродски, — произнес детина двухметрового роста, скептически осматривая себя, едва зайдя в здание. Полы длинной черной мантии с капюшоном уже трижды за этот вечер чуть не заставили его близко познакомиться с грязью мостовой.
— Мы теперь станем жрецами смерти, некромантами... Должны же мы выглядеть соответственно, Эд!
Парень поморщился и скинул балахон. То, как остальные, на удивление легко, переносили его, не в меру радостно настроенную сейчас сестру, его раздражало. И ведь даже согласились напялить эту пародию на одежду.
— Пока мы еще никто.
— Спокойствие, брат. Он придет.
— Я сомневаюсь, что нам так просто выдадут девять заклинанников некромантов, — хмыкнул Эргав, белобрысый парень лет двадцати, с неприятным, словно скользким взглядом — слишком уж большая редкость. Но все же подожду.
Эд же прикусил губу, вспоминая, с чего все началось. Его сестра год назад добилась аудиенции у королевы вампиров и ей, в ответ на ее острое желание стать одной из детей ночи, хотя бы низшей, указали на дверь. Причем, судя по высказываниям самой Беллы в адрес Ланны — не в очень любезных тонах.
С тех пор она стала еще эксцентричнее. Постоянно одевалась в черное, предпочитая нормальным одеждам тугие корсеты, делавшие ее фигуру жутко непропорциональной. Да и выглядели они откровенно похабно на ней. Сама же она над этим только смеялась, словно ей нравилось играть с чувствами младшего брата.
Впрочем, в этот раз она нашла что-то стоящее. И Эд хотел в это верить. Тот хоть и не был в восторге от старшей сестры, считал своим долгом присмотреть за ней. А уж если она и впрямь добудет им силы... Что же, с десяток долгов он не будет против вернуть. Сила тут была нужна всем.
Белла мечтала получить силу любой ценой и (в идеале) жестоко убить своего, теперь уже бывшего возлюбленного Джея, из которого умудрилась буквально душу вынуть то недолгое время, что они встречались. Она все уши прожужжала Эду о том, как с большим удовольствием выпьет его досуха, вот только станет вампиршей... Обязательно! Не вышло, так что теперь из бедного Джея хотят сделать упыря.
Эд постоянно ловил себя на мысли, что Джея ему немного жаль. Он с пониманием отнесся к тому, что тот разорвал с его сестрой отношения. В конце концов, мужская солидарность была даже для Эда не совсем и пустым словом. Любой на месте Джея сделал бы это намного раньше. Но сестре в этом вопросе он решил не перечить. Хочет — пускай.
Сам же Эд хотел сил не меньше. Все что у него было — было заложено и перезаложено многократно, в основном в счет карточных долгов. И кое-кто из кредиторов не успокоится, пока не отправится прочь из этого мира.
Остальные... И где только Белла собрала их?
Белобрысый парень у окна, лениво играющий с кинжалом — Эргав. Шрам на все лицо, клеймо вора, которые ставят на юге, на щеке и презрительный взгляд блестящих, словно больных глаз. Мерзкий тип. Одной Иллюне ведомо, что он сотворит, когда в его руки попадет заклинанник некромантов и сокрытые в нем силы. Одно ясно — ничего хорошего.
Троица молчаливых смуглых южан, покуривающая южные курительные пряности — колодец их знает. Странные, молчаливые, но и не менее опасные. Скорее всего, бывшие наемники.
На них с большим интересом поглядывает Эсме. Вторая девочка в этой странной компании. Светловолосая, зеленоглазая и одета еще похабнее Беллы, даже когда у той плохое настроение. При этом фигурка у нее будет получше, взгляд нет нет, да и запнется на ней, как о выпирающий камень на мостовой. На вид обычная ночная бабочка, каких сотни, но это если не приглядываться. Слишком уж плавно и грациозно двигается, как хищница. А уж кинжалом если играется, даже страшно становится. Портит все только жуткий шрам на лице, изуродовавший очаровательный некогда носик до неузнаваемости, сделав плоским и несимметричным. Словно ее полоснули когда-то по лицу клинком. Да и рот ей лучше не открывать — голос визглявый, лающий, постоянно срывающийся на высокие нотки.
Сейчас она мирно флиртует с Карлайлом. Про него Эд ничего толком и не знал. Одет в кожу, длинные волосы собраны в хвост, козлиная рыжая бородка торчит немного вперед. А за спиной всегда лук, с которым тот не расстается. Причем не из новомодных луков коротышек, самый что ни есть традиционный. Ни полочки для стрелы, ни прицела... Лишь плоское лакированное дерево, уложенное неведомым мастером слоями. Одно из них по какой-то причине вроде бы тис... Точно не работа лисоухих, не их стиль. Карлайл говорил, откуда этот лук, но Эд так и не запомнил. Помнил только, что согласно поверьям мастера, который сделал этот лук, древесина должна "проклинать стрелы смертью".
Ну и, наконец, Фуртил. На вид обычный алкаш, каких в трущобах не счесть. Даже сейчас от него разило спиртным так, что хочется сбежать.
Дверь отворилась, заставив Эргава выхватить из-за пояса второй кинжал, Карлайла натянуть лук. Южане напряглись, но оружие демонстрировать не стали, а вот Эсме лишь тихо растворилась в темном углу, откуда лишь едва заметно блестели ее глаза.
— Опустите оружие, я принес товар — раздался хриплый голос. Одетый в драный плащ заросший бродяга выглядел еще более подозрительным, чем все те, что здесь успели собраться.
— Деньги после того, как мы убедимся, что товар подлинный.
— Сколько угодно, планы изменились и второй части гонорара я не возьму. Они ваши. Проверяйте. Все здесь? Лучше будет, если Вы пройдете посвящение прямо сейчас, пока звезды Талуры в зените. Могу дать пояснения по обряду, но у меня не особенно много времени.
На пол опустилась тряпичная сумка, из которой проглядывали контуры девяти заклинников. Гость небрежно откинул грубую серую ткань и извлек первую из книг и небрежно передал Белле, которая уже тряслась от нетерпения.
От корешка книги в металлической обложке тянулась небольшая цепь, звенья которой глухо звенели в наступившей тишине.
— Карлайл, нужен свет. Тут темно, как на дне колодца.
— Сейчас, Белла. Только отойди сюда, чтобы свет не заметили из того окна.
Карлайл извек из сумки какую-то склянку и ловко выдернул притертую деревянную пробку. Находящийся внутри эликсир сразу же начал светиться, заполняя комнату неярким желтоватым свечением.
— Карлайл... Эд... Это подленник! Смотрите страницы и впрямь из паучьего шелка...
— Проверь печать, Белла, — напомнил ей брат.
— Да, да, да...
Руки девушки дрожали от нетерпения, когда она открыла нужную страницу, ни на мгновение не задумываясь выхватила у Эргава из руки кинжал и, прежде чем тот успел возмутиться столь вольным отношением к своей собственности, не медля ни секунды резанула себе палец и приложила к черной "печати смерти" на одной из страниц. Печать, представлявшая собой нарисованный на одной из страниц темный круг, резко налилась недобрым алым свечением, после чего ярко полыхнула и тут же погасла. Это был подлинник.
Пока Белла проверяла свою копию, остальные экземпляры уже успели разойтись по рукам.
— Ну... — удовлетворительно хмыкнул Карлайл — самое время выбрать, кто какое посвящение будет читать. Лично я — посвящение власти. Всегда мечтал быть кем-то важным.
— Ненависти! — хмыкнула Белла, — Джей будет страдать, да, наконец-то! Хм, или мести...
— Выбирайте аккуратно, ваш выбор скажется на вашей силе. Власть, ненависть, боль или месть... Власть даст...
— Не маленькие, знаем — огрызнулась Белла, уже плюхнувшись в угол и неистово листая страницы, ища нужный текст.
Впрочем, остальные были заняты примерно тем же, лишь Эсме удавалось скрывать свое нетерпения и не выдавать его позорно подрагивающими пальцами рук.
Гость же откинул капюшон и оглядел девять сгорбившихся над книгами фигур с отеческой улыбкой, которая совершенно дико смотрелась на его заросшем лице. Он был уже не молод, на вид лет пятьдесят, если не больше. Грязная, спутавшаяся борода и усы непонятного цвета смешивались вместе в одну неопрятную массу.
— Тогда все, не забудете потом убрать труп, чтобы не увязались ищейки — окликнул он присутствующих и прежде, чем кто-то успел спросить что за труп он имел в виду, гость так и не назвавшийся никаким именем резко сжал зубы, между которых что-то громко хрустнуло. Почти сразу же взгляд его помутнел, он сполз по стене вниз, какие-то считанные секунды дергался, после чего совсем затих.
Карлайл витиевато выругался.
— Надеюсь, в книге есть что-то, что избавит нас от тела.
Эргав резко вскочил, и, выхватив у Карлайла колбу с "Южным Солнцем", подошел к распростертому на полу телу и полоснул его руку своим кинжалом, который успел забрать у Беллы минутой ранее.
— У него кровь синяя.
— Синекровка?
— Какая разница, если заклинанники настоящие? Или вы думаете, что он как-то мог повлиять на магию этих книг?
* * *
Артолин стоял возде окна. С третьего этажа хорошо была видна пустыня. Ветер нес со стороны пустыни песок, крутил его, перекидывая через каменные стены и иногда кидая даже в окна домов. В худшие времена после иной песчаной бури в белопесоченске неделю выгребали песок с улиц сутки напролет, проклиная непогоду.
Караван должен будет отправиться через три дня. Ему оставалось только гадать, что ждет его на юге. Он уже выбрал для себя жизнь странствующего художника, осталось только исполнить задуманное.
Раздались шаги. Янтарная вошла в комнату, закутанная в полотенце. Она по достоинству оценила водопровод, который для жителей Белопесоченска стал обыденностью. Почти на каждом доме на крыше можно было увидеть черные баки, в которых грелась днем вода.
Артолин сразу же отвернулся, извинившись. Ему не хотелось смущать лисоухую, все же это его была идея назвать закутанную в ткани Янтарную женой, чтобы у местных было меньше желания разглядывать ее.
Янтарную реакция Артолина заставила невольно улыбнуться. Она успела привязаться к нему за время путешествия и понимала, что без его помощи не добралась бы так далеко. Или, по крайней мере, встретила бы больше проблем. Намного.
— Артолин, спасибо тебе за все.
— Пустяки. Это я должен благодарить тебя. Эта комната оплачена на неделю вперед, тебя не будут беспокоить. Библиотекарь обещала завтра найти тебе информацию о Женекерсе. Эта Элмара знает на удивление много о нем. Ты уверена, что я не смогу тебе ничем больше помочь?
— К сожалению. Вне зависимости от того, найду ли я его — мне надо будет возвращаться домой. А там тебе точно не место, особенно в такие тревожные времена. Мой народ бывает излишне враждебен к чужакам, прости. Я не хочу, чтобы едва выбравшись из одной беды, ты угодил в другую, стократ хуже.
— Все хорошо, я понимаю, главное береги себя. Мой караван отправляется через три дня, если к тому времени уляжется буря.
Лисоухая внимательно посмотрела Артолину в глаза, никак не решаясь, после чего чуть ли шепотом произнесла.
— Артолин... Мой второй цвет — изумрудный.
Артолину потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что это значит.
— Янтарная, но ты...
— Тихо... Это уже не важно.
Янтарная оказалась совсем рядом с Артолином и, случайно ли, полотенце соскользнуло с нее... Впрочем, Артолин этого так и не заметил, всецело растворившись в янтарных глазах своей спутницы.
Чего Янтарная не говорила Артолину, так это того, что она давно смирилась, что, скорее всего, не выживет в грядущей буре. Она и так нарушила много правил, когда согласилась на сделку с Ядовитым и когда решилась на эту авантюру. И теперь ей уже было по большому счету плевать на все. Тем более на такую мелочь, что она обязана хранить тайну второго своего цвета до дня своего бракосочетания. Его, скорее всего, не будет уже никогда.
Ее могла убить пустыня, мог убить Женекерс, Ядовитый или даже свои... И кто-нибудь это обязательно сделает, кому-нибудь из них обязательно повезет.
Как это ни прискорбно, единства среди лисоухих не хватало даже в такие тяжелые для народа времена.
Отчасти и потому сейчас ей было плевать даже на строгие правила своего народа, которые она сейчас в очередной раз нарушала. Даже на то, что после этих дней с ней путь Артолина станет во много раз тяжелей, и он едва ли сможет просто так выкинуть ее из головы. Янтарная достаточно хорошо разбиралась в людях, чтобы понимать, что расставание с ней после этой ночи станет для Артолина настоящей пыткой.
Но об этом она не думала. Как и любая девушка, она больше всего мечтала полюбить по-настоящему, до безумия. Хотя бы раз в жизни испытать на себе этот жаркий огонь настоящей страсти. И она не хотела упускать возможности осуществить эту мечту до того, как придет ее час стать еще одним холмиком в роще предков. Возможно, уже очень скоро. В конце концов, она хотела не так уж и много.
* * *
— Евклид, сколько у меня времени до прибытия гостьи?
— Около суток.
Женекерс сейчас находился в том самом склепе, в котором провел до этого долгие годы. Сейчас тут был оборудован небольшой склад. Наличие здесь тайного хода, ведущего за пределы Сантарина было крайне удобным, хотя и вызывало некоторые вопросы относительно вменяемости того, кто разрабатывал этот проект.
Со стороны дворца в склеп можно было попасть, только имея медальон хранительницы, который отпирал и множество других подобных дверей. Сама дверь при этом приводилась в движение механизмом коротышек самого дорогого класса, который в состоянии простоять века.
Но вот с другой стороны в склеп вел рукотворный тоннель, который выводил в целую цепь естественных пещер за городом, и единственным препятствием на этом пути была сгнившая сотни лет назад деревянная дверь.
Именно этим путем сюда как-то пробрались начитавшиеся бульварных романов люди, хотевшие его освободить и долго удивлявшиеся, почему где-то добытый ими кинжал из чистого кремния обратился в песок, когда они уже положили на крышку саркофага какую-то девчонку.
