Дугин посидел в шоке с удивлённой физиономией, помолчал. Спросил:
— А что тогда делать?
Бабка отрезала:
— А ничего не делать. Всем быть настороже. Дары свои использовать почаще. Оценивать обстановку. Короче — всем окрыситься.
Анечка оскалила зубки и выставила скрюченные пальчики.
— Вот так вот?
— Да внученька, так.
— Ну, раз пошла такая пьянка, — решил Скорый, — нам надо обратно в город. Мы совершенно не готовы к серьёзным боям.
— ???
— Надо купить нормальную обувь. Высокой проходимости. И без шнурков. Мы очень медленно собираемся.
Бабка покивала.
— Я поняла твою идею. За мной бригада.
И все пошли.
Куда? Да куда же ещё. Конечно к Гоги.
Красавец-грузин закрыл магазин и повел всю ораву на склад.
Пашка офигел, увидев содержимое ангара. Сварные стеллажи, высотой метра три, забиты всякой всячиной.
В том складе, куда привёл их Гоги, хранилось обмундирование и армейская экипировка.
Хозяин поработал с каждым индивидуально. Обул команду. Мужикам подобрали яловые спец-сапоги с регулируемым голенищем и рифлёной подошвой. А женщинам — трекинговые ботинки на липучках. Светло-коричневого цвета. Даже Анечке нашлись ботиночки, похожие на армейские, тоже на липучках. Всем нашлась обувь кроме Маши. Самый неходовой в Улье размер — 37.
Пашка подал идею.
— А в Полисе кто-нибудь занимается ремонтом или пошивом обуви?
Старожилы неопределённо пожали плечами. Никто не припоминал таких мастеров.
Но тут Дед, с интересом разглядывающий свою пару, сказал.
— Я таким делом занимался. В Байбах.
— Дед, ты сможешь пошить Беде сапожки по ноге.
— Инструмент надо.
Короткий успокоил:
— Дед, инструмент я тебе любой сделаю.
Дед деловито засуетился:
— Тогда вопрос. Есть тут обувь с крепкими подмётками её размера?
Гоги тут же отозвался:
— Конэчно есть. Но ани со шнурками.
— А ну, деточка, примерь их.
Подобрали Марие ботинки точно по ножке.
— А липучки отдельно есть? — интересовался старик.
— Нэт. Отдэльно — нэт.
— Тогда, Бабка, купи обувку, такого же цвета, только чтобы побольше липучек. Ага.
Купили нубуковые ботинки, большого размера, с четырьмя застёжками каждый. И дед объяснил:
— Если сделаете мне нож и сапожный крючок, да купите крепких ниток, то за два часа управлюсь.
И все довольные пошли домой, щеголяя в обновках.
Дома, Короткий забрал с собой деда, и они учесали мастрячить сапожные инструменты.
Вся команда принялась развлекать хмурую Анечку. Шило толкал её на трёхколёсном велосипедике по коридору, пока ребёнок не закричал.
— Всё! Я научилась! Я сама! Я сама!
Через полчаса мастера вернулись, и старик, закрывшись в своём купе, принялся за работу.
Потом Короткий и Скорый отправились в гараж, прихватив с собой Шило и кваза.
Там, из остатков труб и арматуры сварили десяток стоек по единому образцу. Стойки предназначались для хранения походно-боевого обмундирования. Покрасили их молотковой краской и, закончив, собрались тащить эту кучу железа в общагу, но Шило остановил:
— Мужики, Анька обидится. Видит Бог — обидится.
Вернулись и сварили небольшую стоечку для ребёнка.
Посидели, подождали, пока высохнет краска, и поволокли "мебель" в дом.
Скорый собрал группу и начал объяснять на своем примере — как пользоваться стойкой для обмундирования. Не стесняясь дам, разделся до трусов, развесив одежду, броню, оружие и обувь, всё, вплоть до носков, на положенные в стойке места. Всё было предусмотрено. Лег под одеяло. Попросил Марию засечь время.
Машка скомандовала.
— Начали!
Пашка спокойно, и даже не спеша, оделся, полностью навесив на себя всё обмундирование и оружие.
— Стоп! Сколько?
— Минута, восемь секунд.
— Может, кто попробует?
Шило протиснулся между дамами.
— А давай я?
— Давай.
Пашка помог Ромке развесить всё по своим местам. Броню и оружие позволил взять свою.
Мария скомандовала, лежащему под одеялом Шиле.
— Начали!
Шило, суетясь, натянул на себя всё со стойки, пристегнул АПС, взял в руки автомат.
— Готово! Сколько?
— Две минуты, четырнадцать секунд.
— Тьфу ты! — огорчился Шило.
— Надо тренироваться, — констатировал Пашка. — Видели, как я работаю?
Бабка решила:
— Значит так, бригада. А ну-ка разбежались по каютам, разделись и под одеяла.
Все, понимая важность тренировки разошлись по комнатам.
Скорый прошёлся и проверил укладку амуниции. Вышел в коридор, оставив все двери открытыми.
— Бригада, по команде одеваемся и строимся в гостиной. Деда не касается, он занят. Беда тоже не участвует, пока она босая. Бекас — как хочет. Начали!
В комнатах загремело, зашелестело. Первой вышла, как ни странно, Тьма. Скорый проверил девушку. Всё было на месте. Пашка прижал её, чмокнул куда-то в область носа.
— Ты у меня молодец.
Следом потянулись остальные бойцы, на ходу поправляя сбрую и застёгивая липучки. Последней выскочила Анюта сопровождаемая Тобиком. И встала в строй.
Уложились больше чем за две минуты. Скорый укоризненно покачал головой:
— Плохо. Давайте ещё раз. Не суетитесь, оттачивайте движения. Если опасность грозит мне, значит и всей бригаде. Неизвестно, где она грянет и в какое время.
— Да всё мы понимаем, — остановил Короткий, — давай, командуй.
И тренировка продолжилась.
Через час непрерывных упражнений вся группа собиралась уже за минуту и двадцать секунд.
В последний "подъём" из каюты Мазур вылетела Анечка и она была первой.
Когда все построились, Скорый подхватил Анюту, поставил её на стол и объявил:
— Учитесь, бойцы у Анны. Кстати, — он обратился к Бабке, — а что это у нашего ребёнка позывного нет? Это же непорядок.
Анечка села на край стола, свесила ножки и пожаловалась:
— Знаете, как мне обидно...
Бабка скомандовала внучке:
— Выбирай себе позывной. Какой хочешь.
Глава 32. Надежда
Но, не получилось.
Беда обхватила руками голову и застонала.
Шило подскочил к ней:
— Что? Что Машенька?
— Кому-то сильно плохо...
Ванесса подтвердила:
— Да. Кому-то в Полисе определённо плохо. Как будто пытают кого-то.
Бабка сразу включилась:
— Направление сможете определить?
— Да. Где-то рядом с периметром. Точнее за периметром.
— Поедем вершить справедливость, или пусть сами разбираются?
Танечка встала.
— Паша, поехали... Нельзя так. Знать, что кого-то там истязают и равнодушно пройти мимо... Мы можем помочь. Значит должны помочь.
Бабка хмыкнула.
— Так и знала, что Тьма нам неприятности принесёт. Ладно, хрен с ним. Поехали, развлечёмся. Аня, что сейчас произойдёт?
— Вы девочку привезёте. Её сейчас обижают. И ещё умрут три человека.
— Наших?
— Не-ет, что ты. Какие-то плохие дядьки умрут, — беззаботно отмахнулся ребёнок.
— Хорошо. А теперь — марш домой.
Ребёнок понятливо кивнул и ускользнул через калиточку.
Короткий пошёл следом. Только бросил:
— Собирайтесь у ворот. Я подъеду.
— Так. Ладно. Идём на разборки. Кваз, ты остаёшься. Нечего светиться. Тебе, Игла, лучше тоже остаться.
— Я с вами, — строго ответила Мазур.
— Ладно. Хорошо... Дед! Деед!! Мы уехали. Не теряй.
Все уже были одеты по-боевому, поэтому сразу двинулись к воротам, на выход.
Через пару минут подкатил Короткий. Бабка усевшись на своё место спросила Марию.
— Куда?
— У южных ворот.
Бабка замерла, прикрыла глаза.
— Там фургон какой-то у дороги стоит. Ладно, тронули. Там разберёмся.
Беда всё это время щурилась, как от головной боли.
Пашка спросил:
— Что там Машенька?
— Там женщину... Насилуют...
— Маша, сможешь понять, как её зовут. Мне нужно её имя.
Мазур протянула Машке руку.
— Давай вместе.
— А можно и я подключусь, — спросила Танечка.
— Давай.
Три женщины прижались друг к другу. Таня посредине. Они смешно покачивались этаким клубочков в такт переваливаниям пепелаца.
Наконец Беда сказала.
— Надежда. Её зовут Надеждой.
Женские объятия распались.
Команда выкатила за ворота.
— Вон там, — указала Беда на военный Урал с кунгом, стоящий вдалеке на опушке, рядом с дорогой.
Короткий повернул руль.
Скорый, и Шило выскочили из багги и подбежали к двери кунга.
От ворот за ними с интересом наблюдали. И наряд КПП, и подъехавшая к воротам колонна. Со стены, закрывшись ладонями от солнца, смотрела стража.
Скорый затарабанил в обшивку кулаком. А когда подключился Шило, вся машина заходила ходуном.
Из будки заорали:
— Ну что?! Что?!
Дверь открылась. В проёме стоял здоровенный мужик, по пояс голый.
— Чё надо, уроды, мать вашу?
Шило ухватил бугая за ногу и выдернул, как пробку, наружу. Бедняга, опрокинувшись, треснулся затылком о металлический порог и, пролетев метров пять, приземлился на спину.
Скорый заскочил внутрь. Из яркого дня в темноте кунга Пашка ничего не видел. Он крикнул:
— Надя! Надя, ты где?
Из угла с мукой застонала женщина. Скорый пошел на ощупь на голос.
И тут ему врезали в переносицу так, что он опрокинулся на спину и укатился в угол. Схватился было за стволы, но побоялся попасть в пленницу. Его снова ударили, ногой, тяжёлым армейским ботинком. Рёбра хрустнули, боль пронзила весь правый бок.
Глаза привыкли к темноте, и от следующего пинка он ушёл, откатился вправо, в глубину фургона. Попытался резко вскочить, но резко не получилось. Сзади, по голове ударили чем-то тяжёлым. Хоть и со скользом, но в голове помутилось и перед глазами заплясали золотые мушки.
Пашка лягнул пяткой назад, за спину и попал. А тот, что стоял прямо перед ним, с перекошенной от ненависти рожей, вдруг нелепо взмахнул руками, вздрыгнул в воздухе ногами и вылетел через дверь на улицу. Тут же в проём протиснулся Шило.
Скорый повернулся к тому, что напал сзади. Мужик, со спущенными до колен штанами, стоял, прислонившись к стойке двухярусной кровати и зажав ладошки между ног, скулил.
— Сука... Прямо по яйцам... Убью, тварь... Убью...
Пашка, от всей души врезал мужику в челюсть.
Этот спонтанный кастрат рухнул на пол, успев сказать — Пида...! — И выключился.
Пашка оглянулся. На кровати сидела, сжавшись в комочек, натянув на себя простынь, молоденькая девушка. Скуластенькая, такая, слегка раскосая. То ли буряты в родне, то ли якуты...
— Наденька, всё кончилось. Всё в порядке. — присел рядом Пашка. — У тебя есть во что одеться?
Девушка судорожно вздохнула.
— Н-нет... в-всё порв-в-вали.
Шило, стянул с бессознательного насильника сапоги а следом камуфляжные штаны. Протянул девочке.
— Одень пока это. Потом подберём подходящие.
Мужики отвернулись.
Сзади пошуршало, потом Надежда сказала:
— Я в-в-всё.
Она стояла у кровати, в здоровенных штанах, сверху завернутая в простыню и босиком.
— Пошли на выход.
Пашка осмотрел своим даром пострадавшую, плеснул здоровья. Шило спрыгнул на траву и, протянув руки, поймал спускавшуюся Надежду.
Женщины ахнули. Девочку истязали. Лицо опухло от побоев. Руки местами порезаны а местами прижжены, видимо сигаретами.
Пашка спросил:
— Это так по всему телу?
Надя, не поднимая глаз от земли, покивала. Сморщилась. Заплакала.
— Ну, суки. — Пашка двинулся к троим побитым бойцам, которые стояли на коленях. Руки, связанные ремнями — за спиной.
Спросил у Короткого:
— А третьего где взяли?
— В кабине сидел.
Шило уже выволакивал из фургона за ногу тело четвёртого насильника. Волок его хуже, чем мешок с картошкой. Бросил небрежно рядом с подельниками, деловито перевернул тело на живот. Бабка подала пластиковые наручники и бедолагу "заковали".
Танечка потянула Пашкину голову вниз.
— Наклонись, я не достану.
Обработала рану перекисью и хотела бинтовать. Пашка остановил:
— Не надо, Танечка. Я сам. Некогда.
И импульсом остановил кровь.
— Не волнуйся, всё нормально.
— Какой, к чёрту нормально! Ты — бледный!
— Это я от злости.
И вот тут за Надеждой не углядели.
Она подошла к Короткому, резко выхватила у него из ножен тесак и с криком рубанула по голове того, что лежал в одних трусах, без сознания. И тут же, без перехода, врезала сбоку по стоящему рядом на коленях лысому бойцу. Голову практически отрубила.
Пашка ещё подумал — хорошие ножики у бригады.
Короткий метнулся, ухватил двумя руками Надежду за предплечье и остановил третий удар, вывернув из её рук мачете. Ту колотило.
К ней сразу подошли Мазур, Бабка и Мария и, обняв и что-то наговаривая, повели в пепелац.
Два трупа. И двое связанных мужиков.
Один, скребя ногами по траве, на заднице, спиной вперёд, отползал от ещё бьющихся в агонии тел. Второй спокойно смотрел на происходящее, как будто его это не касалось.
Пашка вынул ствол, пошел к тому, что сидел в кабине. Тот зачастил:
— Мужики, я не причём. Я только водила. Я ничего не делал. Богом клянусь. Я тут не при чём.
— Беда! Подойди пожалуйста. Посмотри на этого. Он правду говорит?
И к водиле:
— Повтори.
Тот снова затараторил:
— Девушка... Беда... Я ничего не делал. Они меня наняли с машиной. Я в кабине сидел.
— Да, — покивала Беда, — этот не врёт.
Пашка повернул шофёра спиной к себе и резанул по ремню, освобождая ему руки.
— Свободен. Теперь с тобой.
Здоровенный мужичина заржал:
— Со мной?! Ты смотри какой! Герой, бля, нашёлся! Ты ещё за этот цирк ответишь, перед кем надо! Понял?!
— Всё, Машенька, спасибо, иди.
Пашку трясло от злобы. Хотелось медленно порезать наглую суку на куски.
— Ты знаешь, на кого я работаю?! — не унимался бугай. — Что ты мне сделаешь?! Убьёшь, что ли?!
Пашка повернулся и направил на него пистолет.
— Да, убью, — вздохнув сказал Пашка, и два раза выстрелил в мужика. В пах и в коленку.
Тот завопил от боли.
— Ты что сука!... Ты что делаешь?!... Ты что беспределишь, пидар?!
У ворот охрана заорала. Двое побежали к месту происшествия.
Пашка поднял ствол повыше и нацелился в лоб.
— Э-э! Мужик! Ты чё?! Давай договоримся! Ты, кончай!
— Кончаю, — сказал Пашка и нажал на спусковой крючок.
И тут же Бабка закричала.
— Все сюда! Быстро! Быстро, мать вашу!
Пашка подбежал к машине. Пепелац уже стоял, прикрывая место происшествия от невольных свидетелей.
— Все видели, как последний кинулся на Скорого?!
— Он же связанный, — возразил Шило.
— Он его пытался укусить. А ты, — она ткнула пальцем в Скорого, — ты просто испугался. Понял?! Идиот!
Потом, уже спокойней, добавила:
— А мы здесь совершенно не при чём. Не хватало нам ещё группового.
Скорый объявил:
— Так, всё. Я пошел сдаваться. Бабка, ещё откорректируешь показания.
Уложил пистолеты в кобуры. Кобуры снял с ног, отдал Тьме и начал стягивать броник.
— Я бы тебе откорректировала! Ох, я бы тебе так откорректировала!... — Неистовствовала Бабка, потрясая кулаком у Пашкиного носа. — Ладно. Всё сделаем. Не первый раз. Только спокойно там. Больше не глупи. На рожон не лезь. Понял?! Скорый, ты понял, что я сказала?!!
