Фактически эта застава отделяет территорию острова, которую все еще контролирует лорд Станнис, от всего остального, что было отдано на откуп Рейегару Таргариену. Как ни печально это признавать, но все, чем может теперь располагать его сюзерен, это сама крепость и три четверти горной дороги, ведущей к ней.

— Я? Дык, Роли я, м'лорд. Вот, значица, рыбку иду пр'давать, в Л'вербэй, — старательно начал играть косноязычного селянина Давос, демонстрируя мешок, набитый засоленной форелью. Вдобавок на нем была весьма потрепанная льняная рубаха, опоясанная простой веревкой, засаленные штаны и старые, практически стоптанные сапоги.

— Иди, куда шел, деревенщина, — сквозь зубы процедил, судя по всему, командир всадников, имеющий довольно густые белые усы. Внешность безошибочно выдавала в нем чистокровного андала.

— Бл'годарствую, м'лорд, — буквально переломился пополам Давос и поспешил скрыться с глаз только что разминувшихся с ним неприятностей. Сами всадники тут же потеряли к нему интерес и поскакали куда-то на северо-восток.

До самого города Давос не встречал вооруженные отряды. На въезде ему пришлось выдержать еще одну проверку. Благо, помимо него в Ловербэй стремилось попасть немало крестьян. Начавшаяся война осталась для них практически незамеченной, и они все также стремились попасть в город, озвучивая стражникам практически те же поводы, что и Давос патрулю пару часов назад.

Бывший контрабандист довольно ответственно подошел к своей маскировке, даже разговаривая с акцентом коренного жителя Драконьего Камня. На фоне прочих, желающих попасть в город он совершенно не выделялся. Единственное, что могло его выдать, это отрезанные пальцы. Однако Давос надел толстые перчатки, в которые подложил деревяшки. Если не приглядываться, никто ничего и не заметит.

Стражники исправно выполняли свои обязанности, тщательно проверяли всех, кто вез хоть какую-нибудь поклажу. И, что было для Давоса немного удивительно, даже не пытались драть с крестьян хоть какую-то плату, а просто пропускали их в Ловербэй после осмотра.

Как бы ни хотелось бывшему контрабандисту поскорее попасть внутрь, он вынужден был многократно уступать другим свою очередь, не без основания надеясь, что со временем стражники утомятся, их взгляд замылится, и у них слегка поубавится служебное рвение. Главное, не промедлить и не попасть до того, как караул сменится.

Давосу пришлось стоять под палящим солнцем с не самым легким мешком в руках три часа к ряду. К этому времени он решил, что, пожалуй, уже пора, и перестал пропускать свою очередь. Конечно, он весьма порядочно утомился, но, если бы это нужно было для дела, отстоял бы еще столько же.

Напрягшаяся было струна нервов, когда очередь таки до него дошла, быстро распрямилась. Стражники заглянули к нему в мешок, нашли там лишь рыбу, вручили какую-то деревяшку, на которой было что-то начертано и свободно пропустили в город.

Давос сразу же постарался сойти с главной улицы и юркнуть в одну из, так называемых, "кротовых нор". Промежутки между домами, порой настолько тесные и грязные, чтобы ни один человек без крайней нужды туда не сунулся. Этим с успехом пользуются всякие мелкие преступники, чтобы передвигаться по городу и быть незамеченными. Правда, с тех пор, как в Драконьем Камне поселился лорд Станнис, это не сильно помогает всякому сброду. Пятнадцать лет назад в Ловербэе произошла тотальная облава, в ходе которой были вскрыты и уничтожены все бандитские гнезда.

С тех в городе осталась лишь "чистая" преступность, всякие не слишком чистые на руку дельцы, контрабандисты, немногочисленные взяточники, достаточно умные, чтобы не попадаться. Также здесь осели бывшие пираты и контрабандисты, по каким-то причинам отошедшие от прежних дел. К одному из таких Давос сейчас и направлялся. Несмотря на свою безоговорочную верность сюзерену, бывший контрабандист не спешил сдавать их на суд лорда Станниса. Все-таки они были его друзьями, которые уже давно покончили с прошлыми делишками.

Если все закончится удачно и для него, и для лорда Станниса, Давос сделает все, чтобы господин забыл о том, что в его владениях живут подобные личности. До того, как свернуть в одну из "кротовых нор" бывший контрабандист отметил, что в Ловербэе царит какая-то, чуть ли не праздничная атмосфера. Люди свободно ходят по улицам и совершенно не боятся солдатских патрулей, которых, на взгляд бывшего контрабандиста, как-то уж чрезмерно много. Нигде нет следов грабежей и пожаров, трупы не валяются на улице. Ощущение, будто и не было никакого штурма и битвы, словно стража с одним гербом просто сменила стражу с другим гербом.

Прислушавшись к разговору двух богато одетых, дородных горожан, Давос заметно погрустнел. Однако долго слушать болтовню ему не пришлось, неподалеку была относительно просторная "нора", в которую он, выгадав момент, шмыгнул.

Прикрыв нос рукой, бывший контрабандист двинулся в нужную сторону. Витающие здесь ароматы живо напомнили ему о родном Блошином Конце. Век бы о нем еще не вспоминать!

В какой-то момент Давос почуял в окружающей вони довольно таки характерный аромат, трупный смрад. Вскоре он заметил и сам источник запаха. Человеческий труп. Мужчина в легком кожаном доспехе, в плаще с капюшоном, накинутом на голову, без шлема. Котты с гербом на нем не было, сходу понять, кому он служил, бывший контрабандист не мог. Вноге торчала стрела. Судя по засохшей крови, буквально пропитавшей штанину, умер он от большой потери этой самой крови.

Подойдя поближе, Давос осмотрел мертвеца внимательнее. Судя по положению, в котором находится тело, и по следам на уже подсохшей грязи, мужчина от кого-то убегал, и у него это даже получилось, вот только он словил стрелу и банально истек кровью. Хоть герба и не было, однако не трудно было понять,кто может вот так лежать в городе, всего день назад взятом на меч.

Нагнувшись, бывший контрабандист опустил мертвецу веки, сильно жалея, что не может достойно похоронить этого, в сущности, незнакомого воина.

Спустя десять минут, идя по пути, заваленном нечистотами, Давос был у нужного дома. Благо, друг сторонился людных мест, поэтому его жилище располагалось вдали от центра, где полно людей. Простучав массивным дверным молотком пять коротких и два длинных стука, Луковый Рыцарь принялся ждать. Он практически не сомневался в том, что старый приятель дома. Не в его правилах разгуливать по улицам, когда у города отнюдь не мирно сменился хозяин.

Давосу пришлось ждать несколько минут прежде, чем послышалось хоть какое-то шевеление. Еще через минуту дверь немного приоткрылась, натягиваясь на позолоченную цепь. В образовавшемся проеме показался полностью лысый, смуглый старик с полностью седой щетиной, в чертах которого знающий человек с легкостью опознает уроженца Мира.

— Давос?! Во имя сисек Гестинды*, ты что здесь делаешь?! — полушепотом воскликнул хозяин дома, опознав стоящего за порогом. Его лицо говорило намного больше его слов. У мирийца мимика оказалась на редкость выразительной, весьма красноречиво отображая, что он думает про умственные способности бывшего подельника.

— Может, впустишь меня, Вал? Внутри и поговорим, — тоже негромко ответил бывший контрабандист.

Названный Валом высунул голову из-за двери и несколько раз воровато оглянулся. Не обнаружив никого, он таки впустил Давоса.

Оказавшись внутри, бывший контрабандист, пока хозяин возился с многочисленными запорами, прошел туда, где старый друг устроил кухню, нашел бочонок с питьевой водой, окунул в него подвернувшийся глиняный кувшин и от души напился. Обычная вода казалась ему самым сладким дорнийским вином. Взятый с собой мех он уже давно израсходовал, вот уже несколько часов мучаясь жаждой.

— Хотел сказать, чтобы ты чувствовал себя, как дома, но ты, смотрю, и так ни в чем себе не отказываешь, — хмыкнул Вал, зайдя на кухню.

— Извини, что так невежливо, но я и правда умирал от жажды, — отозвался Давос, утолив потребность своего организма.

— Можешь не извиняться, старина, я все понимаю, ты наверняка проделал нелегкий путь, дабы оказаться здесь. Что тебе нужно, Давос? — дружелюбные нотки в голосе старого мирийца на последней реплике испарились, преобразившись в металл. А рука как бы, невзначай легла на пояс, на котором висел кинжал.

— Буду откровенен, я здесь по поручению лорда Станниса, ему очень надо знать, что происходит в городе... и не только, — не стал ходить вокруг да около Давос. Как бы то ни было, он прекрасно понимал, что идет на риск и что ему вряд ли окажут теплый прием.

Вал ничего на это не ответил, только посверлил Давоса несколько секунд весьма выразительным взглядом. Подойдя к печке, он открыл большую чугунную кастрюлю и принялся выкладывать из нее на деревянную тарелку наваристый суп с кусочками мяса. Наполнив одну, он тут же принялся за другую.

— На, держи, с голодухи такие дела не решаются, — протянул ему Вал тарелку с супом вместе с большой, отполированной, деревянной ложкой.

Усевшись за небольшой, кухонный стол, старый мириец принялся жадно насыщаться. Давос решил не обижать хозяина и отведать его стряпню. Надо признать, суп вышел вполне неплохой, хотя до Марты его бывшему подельнику, как до Кварта на карачках.

— Итак, ты хочешь, чтобы я помог тебе в весьма опасном деле, которое с высокой вероятностью обернется для меня петлей или чем похуже? — осведомился Вал, когда они оба опустошили свои тарелки.

— Кхм! Дружище, ты неправильно понял ситуацию. Я не собираюсь втягивать тебя ни во что опасное, мне просто нужна информация. Что происходит сейчас в городе? Что говорят люди? Настроения, слухи — все, что угодно.

— Давос, дружище, да я уже второй день сижу здесь, как в осаде. Удивительно, что ко мне еще никто не постучался в поисках золотишка. Видимо, умудрились откопать заначку старины Горилоса, и забыли обо всем от счастья. Если так, то хвала Эгуру* за это! Меньше камней на мою старую голову, — проникновенно начал говорить старый мириец, под конец устало махнув рукой.

В этот момент раздался звучный стук в дверь, от которого подскочили, словно их ужалила в задницу гигантская оса.

— Там, на печке ткань, отбрось ее на хрен. Под ней арбалет, — осторожно, шепотом произнес Вал.

— А ты? — осведомился бывший контрабандист, доставая из указанного места смертоносную машинку.

В ответ старый мириец закатал рукав на правой руке, обнажая весьма хитрое приспособление. Небольшой кожаный наруч, к нему был привязан миниатюрный самострел, заряженный маленькими болтами размером с большие гвозди.

— Они отравлены, — пояснил старый мириец, подходя к двери — одна царапина, и можно хоронить.

— А сам не боишься поцарапаться? — спросил Давос, следуя за другом и на ходу натягивая арбалет. Благо, эта машинка представляла собой довольно таки легкий вариант самострела, опасный только на относительно близких дистанция и не требовала большого напряжения сил для перезарядки.

— Откройте! Стража! — раздался от двери басовитый крик и грохот дверного молотка.

Сердце Давоса ушло в пятки. По лицу обернувшегося к нему Вала бывший контрабандист понял, что он испытывает примерно те же чувства.

* * *

Громада драконьей крепости буквально нависала над островом и казалась чем-то волшебным, недосягаемым. Будто творение богов, возведенное не для людей. Даже не верилось, что они идут его штурмовать.

Балиан вообще слабо представлял себе, как такойзамок вообще можно взять штурмом. Особенно без осадных машин. Хотя после всего, что с ним произошло, теперь уже десятник стал сомневаться во многом, что раньше казалось ему непреложной истиной.

По новоприобретенной привычке воин напряг мышцы на запястье правой руки и чуть пошевелил пальцами. Таким образом, он проверял на месте ли конечность. Конечность оказалась на месте, и Балиан на короткое время оставил руку в покое, до следующего раза.

В первые секунды, когда часть руки отлетела в сторону, из обрубка хлестала кровь, а товарищи тащили его в тыл, Балиан не произнес ни слова, не кричал, не вырывался — не истерил, в общем. Он пребывал в каком-то странном оцепении, с невероятной четкостью осознавая происходящее вокруг, но не придавая этому никакого значения. Словно кто-то похитил у него все эмоции, и ему просто стало все равно. Даже боль ощущалась как-то странно. Вроде бы, он есть, но в то же время самому солдату было на нее плевать, как и на все остальное.

Как такового госпиталя в тот момент еще не существовало, негде было его развернуть. В наличие имелся небольшой участок мелководья, где вода доходила людям до колена. Не было кроватей, лишь руки специально отобранных для этого крепких солдат, который помогали тяжелораненым. Лекари довольно умело чинили тех, кому в этой битве не повезло.

Самого Балиана напоили маковым молоком и перевязали культю. Самого его поддерживали крепкие солдаты, которых, как он потом узнал, называют "санитарами". Что было дальше, он не слишком помнит, из-за макового молока сознание пребывало в густом тумане. Очнулся он на следующее утро на лежанке в каком-то, судя по обстановке, богатом особняке. Был он там, конечно же, не один. Помимо него, в просторной и богато обставленной комнате находилось еще сорок человек. Лежанки, на которых лежали грязные, окровавленные солдаты, очень резко контрастировали с экзотическими растениями, позолоченными колоннами и песочного цвета мозаикой на стенах. Позже парни рассказали ему, что король на время выгнал градоначальника из собственного поместья и устроил здесь госпиталь.

Несмотря на то, что все его соседи, как и сам Балиан, лишились то или иной части тела, обстановка в помещении царила довольно таки веселая. Покалеченные воины общались друг с другом, шутили, травили байки. Его пробуждение не осталось незамеченным, Воина стали расспрашивать о том, что с ним произошло. Узнав о том, что его ранило практически в самом начале битвы, парни наперебой принялись просвещать его о дальнейших событиях.

По их словам выходило, что, когда надежда практически оставила всех, и вера в победу почти что растаяла, с неба, в черно-золотых латах спустился король и стал в первых рядах рубить врагов. Он был настолько быстр, что ни один меч, копье или стрела не коснулись его и истребил столько, что после этого солдатам ничего не оставалось, как победить.

Ребята рассказывали ему такие подробности, что у него вполне обоснованно закрадывались сомнения в их словах. Конечно, он любил солдатские байки, да и сам был не дурак приукрасить какую-нибудь историю, добавить в нее специй, так сказать. Вот только, когда несколько десятков взрослых мужиков горячо и на полном серьезе заявляют ему вещи прямиком из самых дурных на всю голову историй, это, мягко говоря, выбивает из колеи. К тому же, они еще умудрялись спорить в процессе.

В тот момент было очень похоже, что ему просто-напросто дуют в уши. Скучно мужикам, решили повеселиться за его счет, бывает. Он не стал называть их лгунами или как-либо разоблачать, просто начал наслаждаться увлекательной историей, которую не каждый сказитель* сочинит. К тому же, это весьма неплохо отвлекало от тяжелых дум.