Придирчивый осмотр на просвет со всех сторон, как было рекомендовано в книге, не выявил ни трещин, ни темных точек, ни туманных пузыриков, иначе говоря, оказался в идеальном состоянии. Правительница светло улыбнулась и прошагала, то и дело запинаясь за путавшиеся под ногами драгоценности и оскальзываясь на шевелившихся, словно живые, монетках, к ковру. С облегченным вздохом выбралась на относительно твердую поверхность и уселась в центре дорожки. Водрузила перед собой амулет, достала карандаш и листок с записями.
Карие глаза внимательно пробегали написанные не слишком разборчивым почерком строчки, губы шевелились, повторяя прочитанное вслух. Убрав за ухо упавшую на нос и липнувшую к губам русую прядку, Элия принялась перечитывать документ, посасывая от волнения прозрачную висюльку кулона, оставшегося на шее еще с бала. Прикрыв документ, девушка мысленно пробежалась по всем пунктам, открыла записи и сверилась, убедившись, что все запомнила правильно. Устроила листочек рядом с артефактом, выплюнула изо рта украшение и нерешительно повертела в руках карандаш.
— Ладно, тяни не тяни, а делать надо. Само не наладится, — Элия прочертила линию прямо на ковре. Посмотрела на быстро выпрямлявшийся ворс, на котором не осталось и следа, и зависла. Как то она себе этот момент не так представляла. Да и на коврике в спальне все прекрасно получалось. Правда, потом пришлось срочно замывать, чтобы Хакейко не обнаружила. Девушка похлопала себя по несуществующим карманам, вздохнула и взглянула на единственный листок бумаги, уже использованный, а следовательно, для ее целей никак не подходивший, — Ну, и что делать? За бумагой бежать? — она цепким взглядом обшаривала окружающее пространство, — Может быть? —подобрала горсть монет, прикидывая возможность выложить им нужный узор, но тут же замотала головой.
— Так, дорогая, с ума сходить не будем. И лениться тоже. Так что ноги в руки и за бумагой побежала! — Элия подхватила подол, амулет и рванула к выходу. Ноги сами собой несли ее по привычному маршруту, в то время как в голове решалась сложная задача — размеров одного листа явно не хватало для рисунка, а чем их склеить, в голову не приходило. Да и будет ли работать в этом случае заклинание, владычица не знала.
Отфыркиваясь от выбившихся из прически волос, молодая женщина влетела в собственную спальню. Замерла, тихо-тихо прикрыла за собой панель и на цыпочках подошла к ведущей в овальную комнату двери. Остановилась, обернулась к зеркалу, приглаживая повышенную лохматость. Получалось не очень. Пришлось взять щетку из какого-то темного дерева, украшенную растительным узором из драгоценных камней, и привести себя в порядок. Умыкнутую из сокровищницы лапку девушка поместила в корсаж, в компанию к записям. Вернулась к дверям и осторожно приоткрыла.
В комнате тускло светился серебристый потолочный узор, мягкими волнами спускавшийся на персиковые с теплым золотистым отблеском стены. Никого рядом не наблюдалось. Элия прокралась к мольберту и остановилась, покусывая нижнюю губу и рассматривая закрепленный на нем лист. Наклонилась, вытащила из небольшого узорчатого ведерка свернутый трубочкой запасной и, также на цыпочках, вернулась в спальню, плотно прикрывая за собой дверь. Уселась на пол и развернула добычу, чем-то напоминавшую ватман. В отличие от последнего, бумага сворачиваться назад не спешила, оставаясь ровной и гладкой. Императрица довольно цокнула языком, мысленно ставя себе пометочку, что пора избавляться от такой некультурной привычки, а то войдет во вкус, потом не отвяжется.
Достала карандаш и записи и положила последние рядом. Выудила из-за корсажа амулет, укладывая его на середину листа. Провела одну линию, вторую. Отмерила на магическом писчем приборе размер амулета, затем четыре соответствующих расстояния на бумаге и… вышла за границу листа. Остановилась и сокрушенно покачала головой, констатируя неудачу. Подумала, осматривая комнату, потерла ладони, вскочила и принялась скатывать серый ковер. Освободив внушительную часть пола, Элия довольно улыбнулась и потянулась за карандашом. Задумчиво поглядела сначала на темный грифель, затем на шоколадный пол, хмыкнула, хлопнула себя по лбу и повторно проскользнула в свою комнату «для творчества», откуда вернулась, счастливо стискивая в руке белоснежную «кисть».
Рисунок на полу выходил местами корявый, но в целом, соответствовавший тому, что было нужно. Девушка почти довела до конца последнюю линию, но контур замыкать не стала, оставив пару сантиметров пустыми, опасаясь несвоевременной активации. Императрица еще раз сверила каждую линию с наброском, пересчитала необходимые размеры, подхватила так и лежавший на полу лист ватмана, свернула его пополам и, используя в качестве линейки, исправила несколько отличавшихся особой кривизной линий. Чуть повернула в центре «серебристую лапку» и дрожащей рукой потянулась замкнуть контур. Рука замерла. Элия прикусила губу до крови и закрыла глаза, мелко поверхностно дыша и пытаясь справиться с накатившей паникой. Медленно выдыхая, она убеждала себя, что проверила каждое слово, каждый предлог не меньше чем на десяток раз, пусть на это и ушло неимоверное количество времени, не сопоставимое ни с одним из ее переводов. Повторяла себе, что учла любые двусмысленности и толкования слов, перепроверив их в других печатных изданиях на ту же тему. Распахнула глаза, резко выдохнула и одним росчерком завершила свой затянувшийся эксперимент.
По белоснежному узору побежали серебристые искорки. Сначала молодая женщина приняла их за тех мушек, которых часто можно увидеть в глазах, если резко встать или перекупаться в бане, сморгнула, однако мошки никуда не делись, наоборот, их количество увеличивалось, пока контуры не набухли и не стали толще раза в три. Над линиями появилось слабое голубоватое пламя, точь в точь, как на рисунке в книге. Отодвинувшись в сторону, Элия тихонечко хлопнула в ладоши и прикрыла рот. На всякий случай, чтобы не завизжать от восторга. Все-таки магией она до сих пор вообще не занималась, и было очень занятно наблюдать за тем, как все происходило. И, вроде бы, пока получалось.
Она оглянулась и постучала по дереву, чтобы не сглазить. Тем временем амулет приподнялся над полом и закрутился вокруг своей оси и даже тихонечко загудел. Правительница напряглась, встревоженно оглядываясь вокруг. Как-то невольно мелькнула мысль, что охранные чары помещения могли среагировать на творившуюся волшбу. Однако останавливать процесс было уже поздно. Побледневшая Элия тяжело вздохнула, в красках представляя себе, что именно могло сейчас последовать. Однако ничто не нарушало сонную тишину спальни, да и за ее дверями царило спокойствие.
Спустя пару минут напряженного ожидания, девушка позволила себе выдохнуть и сгорбить до того выпрямленную, как у гвардейца у парадного входа, спину. И внезапно обнаружила, что совершенно перестала дергаться по поводу исхода магического действа. Видимо, клин клином вышибло. Она бестрепетно протянула руку, выуживая из центра светящихся переплетений амулет и пряча его в сложенных лодочкой ладонях: — Полное и качественное знание языка империи Демонов, — Элия открыла было рот, чтобы добавить еще парочку, но вовремя прикусила язык. Жадничать не следовало, вместо этого произнесла, — и наречий с диалектами, — сильнее сжала резко похолодевшую вещицу в руках и закрыла глаза, не в силах смотреть на быстро поднимавшееся вверх от пальцев к плечам серебристое свечение. Нервы стоило поберечь для будущего.
На миг кольнуло ледяной иглой сердце, холодные мурашки промаршировали по спине, а на голову будто надели корону снежной королевы. Молодая женщина поморщилась, пережидая неприятные ощущения. В мозгу вертелась фраза из всплывшего стихотворения Эдуарда Асадова: «Когда переплавится все, перемучится, какая же там чертовщина получится…».
Воздух вокруг потеплел, лед внутри также начал оттаивать, артефакт больше не посылал волны холода. Повелительница проморгалась и поднесла к лицу ставшие вновь нормальными руки. Повертела головой и задумчиво наморщила лоб: — И? Получилось? Или нет?
Она пожала плечами, сообразив, что как-то упустила этот момент из виду. Как понять, удалась ли ее авантюра? Владычица обвела взглядом полутемную спальню и уставилась на ставший опять просто белым рисунок. Постучала кончиками пальцев по темному дереву и попыталась встать. Однако занемевшие ноги двигаться отказывались. Молодая женщина охнула, как старая бабка, и начала распутывать и разминать конечности, искоса взглянув на часы и удивившись тому, как быстро пролетело время. Императрица, прикусив язык, с силой пожамкала мышцы, радуясь дружному маршу острых иголочек по телу. Поерзала, перетекая из положения «сидя на попе» в позу «стою на коленях», и, наконец, разжала руку с артефактом, рассматривая наливавшийся багровым отпечаток от врезавшихся в ладонь граней.
Она слишком сильно сжимала амулет, за что предстояло расплачиваться приличным синяком. «Придется пару-тройку дней походить, сжимая кулак», — сделала себе мысленную пометочку правительница, запихала «кленовый листик» за корсаж, однако тут же вытащила его, с невнятными ругательствами, опираясь на колени руками, встала с пола и, кряхтя, двинулась к окну. Достала значительно уменьшившийся клубочек паутины, после долгих размышлений перенесенный с внешней стены в ванной, в спальню, из-за новой террасы, создававшей угрозу секретности. Вмотала в него использованный бытовой накопитель и привычным движением закрепила на месте. Прихлопнула для надежности ладонью и со вздохом направилась в ванную.
Осмотрела полотенца, развернула самое маленькое, обозрела похожую размерами на простыню тяжелую махровую ткань, сложила ее назад и повесила на прислоненную к стене стойку цвета темного шоколада. Нырнула в гардероб, откуда вылезла минут через пять, с победным видом потрясая небольшим шейным платком. Очень мягким на ощупь, и, что самое главное, не шелковистым. Намочив в ванной тканюшку, Элия вернулась в спальню, плюхнулась на колени и принялась оттирать четкий белый узор с казавшегося черным пола. Раздраженно отбросила с влажного лба прилипшую прядку и, надув щеки, выдохнула.
Дело шло не так быстро, как хотелось бы, но все-таки рисунок, пусть и не без сложностей, но отмывался. И это владелицу апартаментов чрезвычайно радовало, так как были у нее опасения, что придется свое творчество еще линиями дочеркивать, чтобы никто до исходного замысла не докопался, и под ковром прятать: — Дура, ты, Элия, дура, — шипела она себе под нос, с силой надавливая на тряпку, — Зачем оно тебе нужно было здесь? Что, нельзя было, например, в ванную уйти, ту, на лестнице, где ты, кстати, бумаги-то и спрятала. Там-то уже точно никто ничего бы не понял, да и с тобой бы не связали. Нет, тебе в собственной спальне приспичило. Ох…. Вот уж точно, волос долог, ум короток. Может, тебе опять подстричься?
Девушка на миг застыла на месте, всерьез рассматривая поступившее от мозга предложение, потом хрюкнула, удивляясь собственным тараканам, и продолжила свое высокоинтеллектуальное занятие, попутно размышляя о том, что проверить результаты можно будет утром, когда она доберется до оставшихся в кабинете книг. Если она легко поймет прочитанное, значит, задумка удалась.
Длинный тонкий солнечный луч скользнул по полу, поплясал на последней, уже бледной загогулине, попрыгал на серой тряпочке, в которую превратился платок, и замер. Элия еще раз провела по полу влажной тканью, встала, осматривая выполненную работу, придирчиво прошлась взглядом по каждой досочке, вытерла подозрительное пятнышко и, глубоко вздохнув, смахнула тыльной стороной кисти упавшие на нос и лоб, жутко мешавшие волосы, фыркнула и задумчиво пожамкала в руках бывший платочек. В том, что его отсутствие останется незамеченным, девушка не сомневалась, больше ее пугал вариант, что вещицу найдут. Тогда вопросов было бы сложно избежать. «Опять выкручиваться…», — императрица тоскливо наморщила лоб. Ничего кроме порезать и спустить в унитаз в голову не приходило.
Элия скользнула в овальную комнату, выудила из небольшого деревянного ящичка с цветочным узором из мелких полудрагоценных и драгоценных камней ножницы, стараясь, чтобы прочая лежавшая рядом мелочевка не звякнула, проскочила в ванную, аккуратно покрошила тканюшку прямо над унитазом и быстренько смыла следы своей преступной деятельности. Ножницы положила на туалетный столик. Их и потом убрать можно будет. И спросят ее об этом вряд ли…. В огромных окнах мотал лапами под порывами совсем не утреннего ветра недовольный парк. Солнце то скрывалось за пушистыми облаками, словно участвовавшими в гонке, то снова разбрасывало вокруг свои по утреннему неяркие лучи.
Девушка коснулась шоколадной рамы ладонью и надавила. Тяжелая створка легко пошла в сторону. Правительница тепло улыбнулась. Такая мелочь, а как она ей нелегко давалась, пока Хакейко не заметила и все не отрегулировала. Деревянный настил площадки кое-где еще блестел влажными пятнами росы. Темный камень низкого бордюра был прохладным. Элия подобрала под себя побольше складок платья и присела, размеренно вдыхая и выдыхая, впитывая это утреннее настроение, немного ежась под порывами ветра и морща лицо, когда очередной любопытный луч стремился попасть ей в глаза.
Постепенно окружающее пространство оживало. Тихо перепискивались полосатые белки, то и дело взлетали и кружили над мохнатыми хвойными лапами, усыпанными мелкими, похожими на колокольчики, голубыми цветами, огромные фиолетовые, белые с зеленой каймой по краю крыла и ярко-оранжевые бабочки. За ними со свистом гонялись темно-синие птахи с раздвоенными хвостами и ослепительно голубыми грудками. От их звонких голосов то и дело закладывало уши. Элия широко улыбнулась, приметив на соседнем дереве умывавшую мордочку зверушку. Та на соседку внимания не обращала, приступив к тщательному перебору шерстки на пушистом хвостике.
Правительница повела плечами, тихо шепнула в окружающий мир: «Спасибо за эту красоту», и шагнула назад в ванную, скинула платье и встала под теплые струи воды, вздохнула, смиряясь с тем, что спать она ляжет только вечером, но тут же потерла руки от предвкушения. Что-то этакое маячило где-то на периферии сознания, настойчиво постукивая в двери маленькими кулачками. Элия потрясла головой, разбрызгивая вокруг воду, образовавшую в солнечных лучах маленькую локальную радугу, огромная товарка которой все ярче сияла на небосклоне.
Внезапно молодая женщина хлопнула себя по лбу, скривилась, потерла излишне пострадавшую от чрезмерной эмоциональности часть, споро выбралась из черной чаши, обмоталась полотенцем и пронеслась в гардероб. Попыталась натянуть первое попавшееся платье, повертела в руках изысканный серебристо-фиолетовый наряд с застежкой на спине, отрицательно покачала головой и уже более внимательно оглядела развешенную и разложенную одежду. Белое платье с золотым поясом приглянулось своей простотой, мягкой тканью и удобством одевания. Застежек практически не было, кроме той, что крепила ткань на плече.
