— Уже интересно. И что же это 'все'?
— Остановишься ли ты на женщинах, или рискнешь попытать счастье с мужчинами.
— В смысле, остановишься на женщинах? — в первый момент, правда, не понял нить его рассуждений, — А если изначально мужчин любил?
— Такое там тоже описывается, но в тоже время говорится о том, что есть определенный процент любопытства.
— А подробнее? — разумеется, мы оба благополучно забыли про ноутбук, так как мне куда интереснее слушалось в его исполнении, а сам Алиэль был слшишком напряжен и занять только тем, как правильно подобрать слова, чтобы мне все понятно стало.
— У них там, на Земле, молодые люди иногда спят друг с другом только из любопытства.
— В смысле с парнями?
— И с девушками тоже.
— У нас тут так же.
— Хочешь сказать у вас, у темных.
— Да ладно, — фыркнув, махнул рукой, — у вас точно так же. Причем у нас женщины еще как-то марку держат. А у вас...
— Не говори о том, чего не знаешь! — возмутился светлый.
О, да! Какой трогательный патриотизм. Не перестаю ему удивляться. Андрей ведь уже успел всех нас приучить к мысли, что мы, хоть темные, хоть светлые, не так уж сильно друг от друга и отличаемся. Чего же тогда Алый так кипятиться? Да, потому что он самый упертый из нас всех. Как вбил себе в голову, что темные — главные враги его народа, так никак от стереотипов избавиться теперь не может.
— Хорошо. Вот ты со своей первой девушкой, как переспал? По любви? — задал прямой вопрос и получил на него ответ еще до того, как светлый эльф произнес хоть слово.
У него кончики ушей снова пылают. Какое еще нужно доказательство? С невинным вопросом в глазах смотрю на него и жду, как он будет выкручиваться. Приходиться поторопить.
— Так как?
— Она мне очень нравилась, — наконец, выдавил он из себя, — И я за ней как положено ухаживал и все такое...
— Ичто? Я что ли своих мужчин не обхаживаю.
— И по углам не зажимал! — сорвался он, но я только лишь улыбаюсь.
— В коридорах общественного пользования, может, и не зажимал, а в спальне?
— Слушай, это совершенно разные вещи! — запротестовал светлый.
— Интересно, в чем? В том, что тебе просто духу не хватило прилюдно признать ваши отношения?
— Нет. В том, что в отличие от некоторых, меня подобные штучки не возбуждают!
— Не стану отрицать. Меня возбуждают. И еще как.
— Ага! — торжествующе воскликнул Алый, — недаром о вашей распущенности...
— Нет, дослушай, — перебил я и попытался донести до него свою точку зрения, — здесь дело не в распущенности. Просто, я считаю, что в любых отношениях есть период, когда они только-только начинают переходить определенные рамки приличий, то есть когда можно уже только за ручку держаться, но и большее себе позволять. И ты настолько опьянен этим, что просто не можешь вовремя остановиться. Например, когда вы с ним... в твоем случае, с ней, вдвоем в харчевне, то так и тянет положить под столом руку ему на колено. Пока никто не заметил, позволить себе чуть больше, чтобы не окружающим, а в первую очередь самому себе, доказать, что вы с ним на самом деле вместе. Обозначит право собственности, понимаешь?
Алый помолчал, потом все же решил ответить.
— Согласен. Просто я думаю... — он запнулся, словно был не уверен в том, что собирался озвучить, — Что, когда все это делают мужчины, это выглядит просто неприлично и противоестественно.
— А чем между мужчинами неприличнее-то? Не все ли равно, какая перед тобой пара?
— Мне не все равно.
— Да? Посмотрите, какие мы недотроги. А как же тот факт, что ты хочешь меня? Или все еще отрицать будешь?
И зачем я только соловье заливался и на путь истинный пытался его наставить? Последнюю мою реплику он явно пропустил мимо ушей. Потому что вдруг спросил:
— А с Нанисой... как у тебя с ней было в первый раз?
Именно в этот момент, улыбка сползла с моего лица, и я пожалел, что вообще к нему в комнату напросился.
Алый
С Машкой трудно. Я неробкого десятка, но его показная откровенность регулярно смущает меня. Как можно говорить такие вещи вслух? Не понимаю. Хотя в его исполнение это все звучит удручающе естественно. Как-то сразу понимаешь, с этим темным не получится по-другому общаться. Но это еще не означает, что он меня не бесит. Бесит. И еще как!
С какой стати он вообще ко мне заявился?! Хотя, конечно, я прекрасно понимаю, зачем он пришел. И осознаю, что, несмотря на вялую попытку выставить его за дверь, прогнать его у меня не получится. Не настолько сильно я сам хочу, чтобы он ушел. Напротив, предпочел бы, чтобы остался. Но как я могу прямо признаться в этом? Нет. Уж лучше так. Пусть он сам... Обрываю себя на середине мысли. Что-то все эти мои рассуждения трусостью попахивают. А Машка говорит, говорит... и я не знаю, чем ему ответить.
А потом все как-то само собой получается. Он все еще злит меня то одной фразой, то другой. Но мне спокойно и хорошо уже оттого, что он просто рядом сидит. Это странное чувство. Будь он девушкой, я бы уже давно поднял руку и обнял его за плечи. Но не на секунду не забываю, что рядом со мной парень. Мужчина. Такой же как я. Хотя, не совсем такой же.
Он старше. Много старше, как оказалось. Сто пятьдесят два против моих ста двух — очень много. У него за спиной брак и бессчетное количество случайных и не очень связей, за каждую из которых мне хочется придушить его в отдельности. Признаю: ревную. Так ревную, что, порой, самому страшно становится. Ни к одной из своих девушек я так не относился, а тут... он! Хотя, ни одна из моих любовниц не могла похвастаться такой обширностью любовных связей, как этот темный.
И все же, почитав книгу из мира нашего психолога, мне хочется узнать, а как у них все было. С женой, я имею в виду. Почему он с такой готовностью пошел по мужчинам? Не верю, что они изначально ему так уж сильно нравились. Просто не верю и все тут. Я ведь видел его жену. Эту... стерву. Да, стерву! Только существование их общей дочери, как-то примиряет меня с тем, что Наниса Вик-Холь была в жизни Машмула. Хотя... почему была? Она есть. И даже обещала родить ему сына.
Как же сложно все! Просто невыносимо! Порой, возникают совсем уж детские порывы, побиться головой об стену. Только вряд ли это хоть сколько-нибудь поможет. Приходиться терпеть. И жить. Спрашивать и ждать, что он ответит.
'Как у вас было с ней в первый раз?' — спросил я, и он замолчал надолго. Наверное, можно было бы его поторопить, но я не решился. Вспомнил, как первый пришел к нему, покрывая Карунда, заявившегося на светлую половину общежития в гости к Антилии. Как мы впервые поговорили по душам. И я узнал о его жене и о дочери тоже. Как меня возмутил сам факт того, что темные женщины вытворяют со своими мужчинами.
Машка тогда был непривычно тихим. Вот как сейчас. А потом он пообещал, что, если у нас с ним когда-нибудь что-то срастется, он будет нежным. Не думаю, что для отношений между двумя мужчинами подходит такое определение. Но я воспринял это как то, что Машмул будет со мной не таким, как с другими. Потому что я для него особенный. В тот момент мне это очень польстило. Признаю. А потом все так закрутилось, запуталось... И вот сейчас он молчит. А я понятие не имею, что об этом думать. Кстати, а спать он где...
— Мне было девяносто два. Самый правильный возраст для первого ритуала бракосочетания. Почему первого? Потому что после зачатия первенца по желанию Великой Матери брак может быть расторгнут и заключен следующий. Такое редко происходит. Так как молодые Владычицы предпочитаю терпеть рядом с собой уже знакомых им мужчин, чем заводить новых мужей. Но это так, к слову...
Только, когда воздуха перестало хватать, понял, что затаил дыхание. С ума сойти можно! Да, как же они... но додумать не успел. Машмул продолжил.
— Ритуал по сравнению с тем, что было когда-то, упрощен. И в половину не так жесток, как был прежде. Но все равно, тот страх, что сковал меня, стоило мне войти под своды главного храма Ллос, трудно передать. У меня никого не было. До Нанисы, я имею в виду. До года первого совершеннолетия нас держат изолировано от всего остального Дома и воспитывают младшие жрицы Ллос. Учат базовым навыкам выживания, правописанию, основным понятиям о чести и достоинстве, о правилах, которые никогда ни при каких условиях нельзя нарушать. Я знал, что если, войдя в круг к своей будущей жене, не захочу её... ты понимаешь? В физиологическом смысле...
Я кивнул, но Машмул этого даже не заметил. Он смотрел в одну точку и продолжал говорить.
— Для нее это будет страшным оскорблением. Но... я всегда был маленьким. По росту, ты же понимаешь... — горькая улыбка коснулась его губ, и я обнял его за плечи, как обнимал бы девушку, окажись она вот так в моей комнате, в моей кровати. С той лишь разницей, что к ней бы я испытывал чисто покровительственные чувства, возможно даже жалость. А с Машкой... мне просто хотелось, чтобы он чувствовал, что я рядом.
Темные помедлил и прижался щекой к моему плечу. Помолчал и продолжил.
— Я не смог. Уговаривал себя, даже рукой, до того, как под своды войти, сам себя ласкать пытался, но... когда увидел её... такую высокую, она тогда меня больше чем на полголовы выше была. Это потом я еще вытянулся. И она стояла там, недосягаемая, холодная... Стоило мне войти в круг, она скинула с себя одеяние и обнаженной легла на алтарь. Первая кровь — это всегда жертва Ллос. Поэтому все так помпезно и сложно. И никакой ласки... понимаешь? Никакой. Просто лечь на неё сверху, раздвинуть ноги коленом и... А я... я не трус. То тогда ты не представляешь, как мне было страшно! Нас воспитывают изолированно, но иногда мы пересекаемся со старшими. Кто-то что-то слышал, кто-то что-то узнал. Мне говорили, что первый раз всегда больно. И я смотрел на нее и думал, вот она — моя жена, красивая, сильная. Владычица, будущая мать моих детей. И я — такой жалкий, испуганный. У меня от ужаса даже достоинство съёжилось и как-то усохло. Мне было стыдно, а хор жриц заканчивал песнь, восхваляющую Ллос. Это было сигналом. Они все уже впали в транс, все обратились разумом к богине. Значит, я должен был поспешить, но не мог забраться на алтарь. Не мог и все тут... Дальше, я плохо помню. Кажется, Наниса схватила меня за плечо и вздернула вверх, к себе. Помню её холеное лицо, превратившееся в маску ярости и презрения. Она заставила меня навалиться на себя, но это мало помогло. У меня все равно не получилось возбудиться. Тогда она перекатилась вместе со мной прямо на алтаре и оказалась сверху. Она... помогла мне рукой и сделала все сама. От и до. Просто вскочила на меня и...
— Отымела, — сам не узнал свой голос. Но сразу понял, откуда во мне столько первозданной злобы. — Знаешь, а я ведь всерьез хотел убить её тогда... когда угрожал, был близок к тому, чтобы одурманить её правильным ароматом и все было бы кончено.
— Не надо, ладно? — вдруг попросил он и сильнее вжался в мое плечо.
Сначала не понял, о чем он. Но быстро сообразил.
— Я не жалею тебя. Я ненавижу её. Потому что, если бы не она...
— Давай, лучше книжку читать, — перебил меня Машмул, отстранился и заглянул в лицо, вымученно улыбаясь. — Я прошу.
— Хорошо.
Вот так и получилось, что я не смог прогнать его из своей комнаты даже когда мы отключили ноут и оба решили спать устраиваться. Он остался. Ничего не было. Мы даже не целовались. Просто спали в одной кровати. И я не жалею, что все было так, как было. У нас будет еще много ночей, я уверен. Но то, что я узнал о нем сегодня, все эти откровения... они только для меня, я знаю. Поэтому прекрасно понимаю, что уже не смогу от него отказаться, друг ли, любовник ли, он мой. Просто мой. Вот и все.
Утром нас ни свет ни заря поднял Рутберг. Похоже, этого увальня, стучать не учили. Где ему в пограничном гарнизоне изысканных манер нахвататься?
— Вставайте, — скомандовал Том, никак не прокомментировав тот факт, что в постели нас с Машкой оказалось двое, и мы оба смотрели на него одинаково возмущенно.
— С какой это стати? — вырвалось у меня.
Уши горели. Но что делать, если я на самом деле был смущен. А вот Машке хоть бы что. Улыбается во все зубы, сверкает оскалом и вообще ведет себя так, словно ничего серьезного не случилось. Хотя, для него, может, и не случилось. Он ведь явно совсем на другое настраивался, когда ко мне через окно забирался. Тоже мне, стенолаз!
Том взъерошил густые рыжие волосы. Выглядел он при этом весьма удрученно.
— Меня Иля вас будит отправила, сама она за Каром и Лией ушла. Андрей с Иром уже в курсе. В общем... папаша застукал Гарри с Улькой. В одной постели, разумеется.
— И что? — недоуменно уточнил Машка, — Эка невидаль!
— Ага. Только, если верить Ульке, Витаус всерьез собрался за завтраком обсудить с сыном предстоящее сватовство.
— Чье? — я в первый момент вообще не понял, о чем он.
Но Том услужливо пояснил, тяжело вздохнув и явно сочувствуя и Паулю, и Гарилике сразу.
— Сказал, что, если бы леди Изольдика не была бы так занята и пришла на родительский день, он бы еще тогда с ней все обсудил. А так, придется незваным гостем к ней заявиться, чтобы Гарри за сына просватать.
— Чего?! — единодушно взвыли мы с Машкой и через секунду одновременно подорвались с кровати.
— То, — буркнул тем временем Том, все еще стоя в дверях.
— Неужели они дверь запереть не могли, раз уж решились... — не договорил, так как встретился взглядом с Рутбергом. Тот насмешливо глянул на меня, потом обернулся на нашу с Машкой собственную дверь и философски протянул.
— Действительно, могли...
Пришлось признать, что задним умом все крепки и спешно одеваться. В комнате для игр нас уже ждали сами виновники переполоха, плюс к ним Андрей и Ир. Иля и Карунд с Лией подтянулись позже. Ох, что же теперь будет-то?
Глава 7
Драконы большие и маленькие
Андрей
Спать на новом месте всегда не комильфо, а тут еще я решил выдержать позу и Ира проучить, чтобы в следующий раз хорошенько подумал, прежде чем изображать из себя всесильного мачо. А то заставил он меня поволноваться. Спрашивается, и ради чего оно все было? Мать его я не одобряю. Но её при желании тоже понять можно. По крайней мере попытаться. Но Ир у нас толстолобый, как вбил себе в голову, что родительница его в детстве бросила и сестре предпочла, так и прет с этим по жизни как взбесившийся танк.
Почему я не испытываю к мерцающему сочувствия? Или жалости? А что, похоже, что Ир заслуживает и то, и другое? По-моему нет. Дед вырастил его правильным чело... то есть мерцающим. Хорошим товарищем, деятельным и талантливым ученым. Ему ли жаловаться на жизнь? Конечно, я не говорю, что все это далось ему так уж легко. Напротив, все свои успехи он зарабатывал потом и кровью, но по мне так, от этого они стали только ценней. Разве я не прав? Думаю, что ответ очевиден. Но я отвлекся. На самом деле начать я хотел вот с чего.
Заснуть долго не мог. Уже привык спать не один, а с Иром, и его теплой тушки под боком явно недоставало. Да, таким Макаром я долго не протяну. Остается надеяться, что мерцающему в одинокой постели так же неуютно, как и мне. И он придет ко мне первым. Не то чтобы меня напрягало делать первые шаги. Просто не хочу Ира баловать. А то он такой, только дай слабину, сразу по самые гланды заглотит. Но это так, к слову. В общем, заснуть-то я как-то заснул, но пробуждение оказалось не из приятных. Ни свет, ни заря меня поднял не кто-нибудь, а Улька. Глаза у нашего славного рыцаря были просто бешеные.
