Олекса, всё так же по глоточку тянувший сладкий до приторности напиток, лишь молча кивал головой. Ну да, всё уже было не раз обговорено, но, как любил говорить князь: повторенье — мать ученья.
— И не геройствуй. До моего сигнала никаких подвигов, никаких нарушений закона, ведь ты порядочный горожанин. Во время осад сиди тихо. Можешь даже предложить своих стражников в помощь гарнизону. И всегда помни главное: ты не просто агент — ты спящий агент, про которого никто не должен и подумать плохого.
— И как долго мне "спать"?
— Пока не придёт время. Торгуй, создавай склады, готовь подкопы. В нужный день и час твоя задача будет открыть проход в город для наших войск. Думаю, года три у тебя будет. А там сам решай что проще — подорвать стены или открыть ворота. И сколько для этого понадобиться людей или зелья.
Андрей потянулся вперёд и поворошил кочергой дрова в камине. Нет, он прекрасно понимал, что последний инструктаж был излишним, ведь сколь раз уже было говорено, но всё же не мог его не начать. Отправлять Олексу, давно ставшего для него правой рукой было не очень-то и охота, но и никого другого на подобное послать он не мог. Просто поту, что Олекса был лучший. Воистинну послужилец оказался на все руки мастер, за что он давно уже благодарил судьбу. Но всё когда-нибудь заканчивается. В тот вечер они ещё о многом говорили, обсуждали, спорили, а следующим днём Олекса покинул Друцк и спешно двинулся в сторону полоцких земель, в пути сторожась и литвинов и своих.
Но и Андрей ненадолго задержался в Друцке. Всё таким же головой он был вписан в переформированный полк, оставляемый под началом Немого для обороны взятой крепости. Что полностью отвечало его планам, ведь именно в Смоленске он мог совершить давно заполанированный (причём даже не им) подвиг. Правда, ещё пока незнал, как...
Глава 24
Василь Васильевич, задумавшись, сидел в своей горнице. Тяжело было на душе у боярина. Сбылись предсказания старца Вассиана. Сначала склонился к ногам государя Смоленск, и всё вроде складывалось лучше некуда, но потом изменил литвин Глинский. Измену вскрыли, мятежного князя заточили в железа, но дело своё гнусный изменник уже сделал: король, поверивший его письменам, направил своё войско к Орше, единственному городку, что не открыл ворота перед подступившими к нему русскими полками. Тут-то и сбылось то второе предсказание: в сече одолел Острожский рати Челяднина и Голицы. Неужели эти дурни и впрямь на поле боя местничать удумали? Слухи были разные, и даже те, кому посчастливилось утечь от преследователей и добраться до Смоленска не могли ничего внятного рассказать. Зато это поражение уже принесло плачевные последствия. Если прежде город за городом спешил сдаться московскому великому князю; то теперь они торопились загладить свою вину пред королем и уже сдавались его победоносному войску. А ведь и в подчинённом ему Смоленске оставались те, кто не сильно желал московских порядков. Доброхоты уже доносят, что некоторые знатные людишки как-то вдруг подозрительно засуетились.
Вобщем, было над чем поразмыслить боярину. А тут ещё и племянник со своим тайным разговором. Вот о чём он говорить хочет?
А Андрей в эти дни пребывал в состоянии лёгкого бешенства. Ведь он точно знал, что заговор был, а вот выйти на заговорщиков никак не мог. Да и знал то он, положа руку на сердце, непозволительно мало: только одного заговорщика, но зато какого! Сам епископ Варсонофий! Но как к нему подступиться? Не крутить же церковнику руки: свои же не поймут, не принято пока такое. Вот и бесился парень — вроде и знаешь, что заговор есть, а доказать не можешь.
В той, другой истории, в Смоленске нашлись верные люди, от которых московский наместник и узнал о замышляемой измене. Но Андрей-то хотел не просто раскрыть заговор, он хотел забрать всю славу себе! Во-первых, этим он сильно обяжет Немого, что шло только на пользу его дальним планам. А во-вторых, это был повод получить благодарность уже от самого государя, что могло сыграть большую пользу в утверждении за собой солекаменских землель в вотчину. А тут такой облом нарисовывается.
Но делать нечего: оставалось лишь следить за тем, кого знал. На это и был направлен весь его десяток во главе с Лукьяном, но до последнего времени никаких результатов слежка не приносила. И это бесило Андрея всё больше и больше.
А между тем события шли своим чередом, добавляя пищи уму и наводя на не совсем приятные размышления. История, словно насмехаясь над его стараниями, делала всё, чтобы доказать, что теория эластичности времени, высказанная в книгах его прошлого-будущего, похоже, в целом была верна. Стоило только ослабить давление на ход событий, и они стремительно откатывались к тому потоку, по которому уже прошли единожды. Там, где был он, что-то менялось (к примеру, Шуйский на меч взял Друцк), а там, где его не было всё шло, как и раньше. Тот же князь Глинский всё равно оказался изменником (эх, жаль забыл он про это, а то бы был повод пораньше на глаза государя нарисоваться). И здесь, когда стала ясна окончательная расстановка сил, в помощь полкам князя Булгакова-Голицы отправился отряд воеводы Челяднина. И, как и в том прошлом, при Орше победа всё равно досталась литвинам. Андрей, когда известия о сражении достигли его, даже не знал, что и думать. Неужели поражение было запрограмированно? Или может, всё дело в том, что Острожский привёл под Оршу армию, в которой могли грамотно взаимодействовать тяжёлая и лёгкая кавалерия, пехота и полевая артиллерия. То, чему ещё предстояло научиться поместному войску. Вот и вышло, как вышло. Но тогда встаёт вопрос, а стоит ли ему что-то делать, если сама природа сопротивляется изменениям? Не получится ли так, что все его труды пропадут втуне? А может наоборот, это его усилия были слишком малы, вот и не привели к нужному результату. Гадать можно вечно, а вот времени на это у него как всегда не было. Сколько там прошло времени от победы под Оршей и до прихода литвинов под стены Смоленска? Вот и он не помнил, зато чётко осознал: если кто-то и хотел улучшить своё положение посредством предательства, то именно сейчас он и начнёт действовать!
Как говорили римляне, те самые, древние: cui prodest. Ищите кому выгодно. А вернуться обратно под руку короля выгодно было, прежде всего, боярству. Ведь, хоть элита и позаботилась о себе в первую очередь, сохранив при сдаче города основные статьи господарских привилеев, но не понимать разницы между обычаями Москвы и Вильно они не могли. Привилеи, дозволеные шляхтичу, в Москве не действуют. А за некоторые можно и вовсе головы лишиться. А ведь к хорошему привыкаешь быстро, а вот обратно отвыкать... Ну, сами знаете, мало кто может. А потому, стоило победителю оступиться, и литовская знать решительно побежала назад.
Значит и тут, в Смоленске первыми заговорщиками будут именно бояре и именитые люди. Вот и стоит к ним присмотреться повнимательнее, а особенно к клану бояр Ходыкиных. Во-первых, они занимали одно из первых мест среди смоленского боярства. А во-вторых, как уже говорилось, во главе заговора стоял сам смоленский владыка. А, как Андрей узнал уже тут, на месте, Ходыкины приходились Варсонофию родственниками. А клановость она не только в Московской Руси была. Так что, получается, сошлась задачка с ответом? Нет, был, конечно, шанс, что родичи в заговоре не участвуют, но Андрей, в это верил слабо. Специфика времени, знаете ли. А потому все наблюдатели были переориентированы на бояр Ходыкиных и их слуг. Вскоре выяснилось, что племянник епископа Васько Ходыкин уж слишком зачастил к дяде. А потом и вообще исчез из-под наблюдения, выехав из города с небольшим отрядом. Но если Андрей был прав в своих подозрениях, то это могло означать то, то заговорщики решились и владычный племяш помчался вестником во вражеский стан. А что, таким образом решалось сразу несколько задач. Во-первых, как представителя именитого клана, Васько в литовском войске обязательно кто-нибудь знал в лицо, что облегчало и пропуск к нужным людям и изначальное доверие, а во-вторых, сразу становилось ясно, кто главный почитатель короля в Смоленске и кому за возвращение города должны достаться основные плюшки. Ну а сам отъезд молодого человека со свитой тоже не вызывал никаких подозрений: мало ли зачем боярчонок в загородние поместья поехал. Скучно ему стало, вот и решил охотой развеятся. Или просто, управляющих проверить, дабы хозяйское добро берегли справно. Не он первый, однако. Жизнь ведь, с переходом под государеву руку не остановилась.
Что ж, Андрею оставалось только дождаться его возвращения и аккуратненько так расспросить. Правда, в полную силу вставал вопрос, как по-тихому изъять человека? Всё же Ходыкины в Смоленске не малая сила. Но тут на помощь пришли результаты наблюдения. Как ни мало они велись, но кое-что узнать позволили. Васько оказался тот ещё ходок. Андрей, тоже не ангел по этому делу, тогда лишь посмеялся, слушая рассказы о ночных похождениях молодого боярчонка, зато теперь понял, что это знание в его планы ложилось просто в масть. Ведь к любовнице с охраной не ходят, а замужних дам покидают до рассвета! Не знаю, как там было в иной истории, но мы пойдём своим путём! Так что оставалось только ждать нужного момента и молиться, чтобы какой иной доброхот не нестучал наместнику о готовящемся заговоре.
Ох и правы люди, когла говорят, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять! Время неумолимо утекало, а племянник епископа всё не возвращался. Ежедневно находясь на взводе, Андрей чувствовал, что вот-вот готов сорваться. Сбросить копившееся напряжение не помогало ни вино, ни женщины. А Васько всё не было и не было. И где его только черти носят! Зато представьте себе то облегчение, которое испытал князь, когда ему принесли весть о том, что столь ожидаемый им человек наконец-то въехал в ворота города. Даже не заезжая домой, он сразу направился в дом к дяде, откуда вышел довольно не скоро. И, вот же негодяй, честные надежды, что не удержиться и в первую же ночь поспешит к одной из своих любовниц, не оправдал. Наоборот, всю ночь провёл дома. И следущую тоже. Весь третий день Андрей был как на иголках. Но в этот раз Васько решил сжалиться над ним.
Глубокая ночь накрыла город тёмным покрывалом. Над головой — россыпь звезд. Яркие, мерцающие, словно драгоценные камни. И молочно-белая полупрозрачная река Млечного Пути, которая разлилась, перечеркнув небосвод на две части. Полная луна, на которой даже с земли видны были странные рисунки, созданные рельефом ее поверхности, давала достаточно света. Но она же и мешала тем, для кого ночная тень — прибежище и спасение.
Это большинство горожан ночью предпочитают сладко спать в своих постелях, но жизнь-то в городе не замирает. А поскольку ночью обычно отдаленные звуки — будь то голоса людей, собачий лай или скрип дверей — слышны, будто они совсем рядом, то охотники, засевшие в засаду, старались шуметь как можно меньше. А попробуй, высиди без движения. Ночная прохлада уже давно превратилась в холодную сырость, и от холода челюсти засадников самопроизвольно начинали выбивать непонятно что. А ещё, блин, лето называется. Хотя какое лето, конец августа на дворе. Но вот уже и небо начало постепенно бледнеть, приглушая свет звезд, и луна испуганно попятилась за горизонт. Засадники, невыспавшиеся и злые, сыпали проклятиями на голову повесы, что беззаботно оттягивался в чужой спальне, абсолютно не думая о тех людях, что ждали его снаружи. Да где же он, в конце-то концов? Неужто проспал самым бесстыдным образом. Скоро ведь и слуги проснуться, а тогда уж сплетен не избежать. Да и на улицах ненужные свидетели появятся. Нет, ну где этот кобелино? И когда боярчонок появился, наконец, в окне, ребятки очень даже обрадовались. Хорошо хоть, что все помнили, что данного товарища нужно брать живьем...
Андрей в Смоленске разместился в пустовавшем доме одного из тех смолян, кто предпочёл отъехать к королю и чувствовал себя в нём более чем комфортно. Что тут говорить, быт литвинов был ему более привычен. Правда, сначала в доме сделали наигенеральнейшую приборку, но... Но в сторону лирику, дело прежде всего. Скоро молодого боярчонка начнут искать, а значить к наместнику он должен прибыть уже с признаниями или...
Вот во второй вариант верить не хотелось, но если он всё же ошибся, или Ходыкин окажется несговорчивым, а то и вовсе помрёт при допросе, то придётся срочно инспирировать разбойное нападение. Типа, увы, столько ещё швали по городу шатается, и зачем только молодой господин один ночью по городу ходил? Но, как уже говорилось, верить хотелось в то, что литвин будет более благоразумным.
Подвал, в котором заперли Васько, был небольшим и освещался маслянной лампой. Впрочем, других узников тут не было, а для одного места было достаточно. Сам пленник сидел связанным на лавке, изо рта его торчал кляп. Глаза молодого человека сверкали гневом. Не привык, однако, к подобному отношению. Золотая молодёжь, что ещё говорить.
Вздохнув, Андрей подошёл к нему и со всей дури въехал кулаком в челюсть. Рухнувшего от удара пленника тут же усадили обратно.
— Это пану для того, чтобы он не тратил наше время глупыми рассказами про его родню и обещаниями за всё ответить и всех найти. Мы это всё и так не раз слыхали и знаем. Потому займёмся сразу делом. Всё просто: пан подался в заговорщики и теперь вынужден будет выбирать. Первое: он добровольно пишет всё, что знает о них и остаётся жив. Второе: он играет в партизана и всё рано нам всё рассказывает, но только даже если пан и останется жив, то явно калекой и не долго, только до петли. Ведь предателей не казнят, их вешают. Теперь я вас оставлю и надеюсь, что пан будет очень разумным человеком и сделает правильный выбор.
И Андрей, потирая саднящий кулак, направился к выходу из подвала, успев шепнуть остающемуся вести допрос Лукьяну:
— Не дай ему умереть...
Сказать, что Немой был зол, это не сказать ничего. Меряя широкими шагами горницу, он грозно сверлил очами племянника, словно желая прожечь в нём дырку взглядом.
— Ты понимаешь, что просишь? Ходыкины — первые люди города, а ты...
— Они замыслили заговор с целью сдать город литвинам. Дядя, твои люди ведь доносили о странном шевелении среди знатных смолян. А мои вскрыли сам гадючник. Ты же прочёл допросные листы, где Васько Ходыкин сознается, что привёз в город ответ от короля. А во главе всего этого стоит его дядя — епископ Варсонофий. И там ещё куча фамилий. Это измена, дядя. Хотя, что можно ожидать от предавшего. Только второе предательство. Зато ты теперь точно знаешь, кто твой враг и, когда литвин подойдёт к стенам, а он теперь точно подойдёт, ты не получишь удара в спину, — тут Андрей позволил себе заговорщецки усмехнуться: — Ну а имущество заговорщиков можно ведь и оприходовать. Вспомни, как разбогатели Захарьины, когда усмиряли Новгород.
Остановившийся посреди комнаты Шуйский пристально всмотрелся в племянника.
— Кхм, однако.
Он подошёл к столу, на котором лежали исписанные листы, и остановился. В задумчивости побарабанив пальцами по столешнице, наместник решительно тряхнул головой.
