Начал еще один проект, о котором долго думал, но все откладывал. Двигатель внутреннего сгорания. Причем основная его часть — блок цилиндров, поршня и коленвал — для нас совсем не в новинку, паровые машины даже сложнее. Недавно делали очередной поршневой компрессор — очень похож. Добавляется только распредвал и головка блока цилиндров сильно отличается.
Но по порядку. Решил делать четырехтактник. Двухтактный проще, но мне двигатель нужен мощный, на пару сотен лошадиных сил. Сотня — минимум. Лучше — больше. Такой мощный двухтактный теоретически можно сделать, но к чему такие мучения, если уже есть вековой опыт моей реальности.
Нижнее расположение распределительного вала. Тут и выбора не было. Цепные передачи мы так и не освоили, а зубчатый ремень — это точно не про нас. Так что две шестерни, отличающиеся по диаметру в два раза, приводят распредвал, который расположен сбоку блока цилиндров. От этого вала вверх идут штанги толкателей, в головку блока цилиндров. Коромысла на оси нажимают на клапана. Вполне рабочая схема, в первой половине двадцатого века была основной. А в СССР и много дольше.
Главный недостаток — на больших оборотах начинаются проблемы. При сжатии тонкие штанги прогибаются — недостаточно жесткие — 'потеря устойчивости сжатого стержня'. При обратном усилии еще хуже: кинематическую цепь тут замыкают пружины. Инерционные силы пропорциональны массе штанги, и оборотам двигателя — это вынуждает увеличивать силу пружин, чтобы не размыкалась кинематика. Плохо у него с высокими оборотами.
Зато — надежность. Цепь при износе 'вытягивается', зазоры сопрягаемых деталей увеличивают длину цепи. Ползут фазы, цепь болтается — нужны натяжитель и успокоитель. Ремень ГРМ еще и рвется. А две щестерни, они и через миллион километров — две шестерни.
Расположение клапанов верхнее — ОНV, тут проблем нет. Еще один относительно передовой момент — клиновидная камера сгорания. В ней хорошо перемешивается бензо-воздушная смесь, снижается детонация.
Первую модель сделали двухцилиндровой. Надо к многоцилиндровости привыкать, но сразу четыре — это много. Балансировочные валы делать не стали, на стенде пусть трясет, маховик сделали больше.
Ну и куча проблем сразу полезла. Фазы газораспределения. Клапана закрываются и открываются не в мертвых точках. Например, после такта выпуска, в ВМТ, выпускной клапан еще открыт, а впускной уже открыт. Это перекрытие фаз, для увеличения коэффициента наполнения цилиндра. Так же и после этого в НМТ клапан еще открыт, и смесь продолжает поступать в цилиндр по инерции. А вот насколько велики эти перекрытия — не помню, и нигде не написано. На глазок назначил.
Еще и нарисовать профиль кулачков распредвала — красивая геометрическая задача. Кучу бумаги извели. Думали сделать распредвал из стали, а его вкладыши и толкатели — из бронзы. Но посмотрели с мастерами на чертеж распредвала, и сделали наоборот. Вал бронзовый, а толкатели стальные. Вкладыши бронзовые, но на вал напрессовали стальные кольца.
Клапаны из обычной стали сделали. Для выпускных клапанов желательно жаростойкая, но у нас не ресурсные испытания, надо хотя бы запустить двигатель. Да у нас даже никакого охлаждения цилиндров нет, ни водяного, ни воздушного — стоят голые. Ну можно считать что это такое воздушное охлаждение.
Свечи зажигания. Корпус и центральный электрод сделали из низкоуглеродистой стали. Но из чего делать изолятор? В оригинале делают из почти чистого оксида алюминия. Но у нас даже чистого каолина нет. Набрали несколько образцов глины с южного берега Крыма — серую, голубую, других оттенков. В серой больше всего каолина. Начали эксперименты — делаем образцы изоляторов, и испытываем на жаростойкость. Греем изолятор горелкой с одного конца. Все крошатся. Такое в двигатель ставить нельзя — жалко будет ободрать зеркало цилиндра. Надо попробовать очистить серую глину до каолина.
Карбюратор придумал специальный, экспериментальный. У него легко меняются жиклеры, в широких пределах меняется уровень бензина в поплавковой камере. И даже меняется главный диффузор. Но его еще не сделали. Форма сложная, даже из бронзы не отлить целиком. Будем собирать его из нескольких частей.
Так что проект продвигается, но до пробных запусков еще далеко.
Телеграмма из Рима пришла. Агент пишет про странный случай. У него лавка в самом центре, недалеко от собора Святого Петра. Сегодня там пушка стрельнула, хотя никаких пушек там нет. Выскочил на улицу, прохожие показывают в сторону задней части собора. Но пушек там нет, нету и дыма, что бывает после выстрела. Народ походил, пошумел да разошелся. Агент подошел ближе, заметил разбитое окно на втором этаже. Но пушки и там не было, хотя высоко — заглянуть не получилось.
Да, странно. Они там что, из пушек прямо в соборе стреляют? В той части собора не зал, а небольшие комнаты, служебные помещения. Тогда совсем фигня получается. И дыма нет. Наверное, порох бездымный. Стоп. Бездымный порох только мы производим. А если ... Неужели! Так, как узнать? Думай! Думай! Внутрь попасть агент не может. Надо кого-то поспрашивать из 'сотрудников'. Но кого?
Так, стрельба из пушки в помещении без последствий не проходит. Может кто-то пострадал. Срочно, телеграмму в Рим. В собор могут позвать лекаря, надо проследить, поговорить с ним.
Ответ пришел на следующий день, еле дождались. Во дворец вызывали двух лекарей. Один — самый дорогой и известный, а другой для простолюдинов. Вот со вторым и удалось поговорить.
Его вызвали к слуге. Когда лекарь увидел пострадавшего, он хотел сказать — зачем позвали. Тут лекарь не нужен, а отпеть его вы и сами можете. Человек был без сознания и весь в крови, такие не выживают. Но оказалось что большая часть этой крови — чужая, другой слуга начал эту кровь отмывать. Нашли одну рану на ноге, лекарь хотел ее почистить и прижечь, но заметил, что внутри раны что-то есть. Как будто наконечник стрелы остался.
Но там был маленький камешек. Который, при дальнейшем рассмотрении, оказался железом. Рану прочистили, прижгли и завязали. От этого слуга очнулся, но почти не слышит. Видно оглох от грохота выстрела. Поговорить с ним лекарь не смог. Нашли еще небольшую ранку, из нее торчал кусочек бронзы, измятая тонкая пластинка. Кровь пускать не стали.
И этот лекарь успел поговорить со своим знатным коллегой. Того вызывали к кардиналу. Кардинал болен, лежит в постели и плохо слышит. Никаких ран у него нет. Решили, что это все от того сильного грохота. Лекарь дал кардиналу настойку трав и пустил кровь. Это пока все, но агент продолжает выяснять обстоятельства.
Так, камень-железо — это чугунный осколок. Бронзовая пластинка — кусочек латунной гильзы. Как же они так стреляли, что гильзу порвало? И было бы слышно два грохота — выстрел и взрыв. Хотя расстояние небольшое, все слилось в один. Нет, не так. Они не стреляли из пушки. Не настолько они тупые. Осколочно-фугасный снаряд у них в руках взорвался. Там был еще третий, чьей кровью забрызгало слугу. Ему доктор точно не понадобился. А кардинал за углом стоял, и только контузию получил.
Наш снаряд, со шхуны. Я как чувствовал, не могли они просто утонуть. Вот гады! Что они с ними сделали? Кто? У папской области своего флота почти нет. И, наверняка, понтифик такие вещи делает чужими руками.
Узнать, кто привез, для начала. У нас же в порту наблюдатель должен быть. Срочно телеграмму агенту! Лишь бы на его рации батарейка не села!
Агент отвечает — парень в порту все корабли и движения товара записывает, на купца же работает. Тут он точно может сказать. Пришла каравелла, выгрузили два сундука и ящик. Ящик длинный, сначала подумали — гроб. Но он вдвое уже — человек там не поместится. Сундуки и ящик отвезли в собор. Каравелла вчера ушла. Скорее всего в Лиссабон, про то один матрос болтал.
Как ушла!? Догнать! Если в Лиссабон, то успеем у Гибралтара перехватить. Как мы ее опознаем? Есть особые приметы? Под каким флагом?
Флага на каравелле не было. Не все корабли сейчас флаг поднимают. Трехмачтовая каравелла-латина. Называется 'Феррадура'.
Какая дура!? Ферро — железная. Дура? Подсказали — 'подкова'. Так, срочно готовить 'Цербер' к выходу. Полный запас, абордажную команду. Кстати, сейчас Еремей на 'Архимеде' в ту сторону идет. Надо ему телеграфировать, чтобы встал наблюдать в проливе. Людей для абордажа у него нет, только экипаж парохода и личная охрана. Если 'Цербер' не будет успевать, то пусть эту каравеллу слегка обстреляют шрапнелью или картечью, чтобы ход потеряла.
Так кто это сделал? Ну то что Святой Престол — заказчики, это скорее всего. И даже не понтифик, а кардинал — Джулиано, я его уже запомнил. Ну они от меня никуда не денутся, и кардинал на время из строя выбыл. Контузия с кровопусканием — не шутки. Но надо точно все выяснить, а то я уже раз нафантазировал. Но кто исполнители?
Шхуна исчезла около Барселоны. Эта каравелла идет в Лиссабон. Кастильцы или португальцы? То что и те и эти сразу — маловероятно, они еще в состоянии войны между собой. И нам войну никто не объявлял. Вот так, втихаря, подло. Найду гадов!
Найду, уничтожу. А дальше? Войну объявлять? Потянем? Ну остров отстоим, но это будет блокада. Потопим их флот. На нас ополчится весь католический мир. Возможно, сейчас это и провоцируют, чтобы выставить нас агрессивными варварами. Где-то я уже такое наблюдал. В прошлой реальности.
Мы можем уничтожить флота всех католических стран, но быть с ними равными партнерами не можем. В свою 'католическую семью' на равных не пускают. Только торгуйте на их условиях, не более. Платите десятину с дохода и сороковину с состояния.
Там было похоже. Руководство страны долго пыталось стать своими в 'европейской семье народов'. Из кожи лезло, выполняя всякие ненужные условия, беря на себя кабальные обязательства. Мы их могли всех уничтожить 'нажав кнопку', но насильно мил не будешь, и это пугало их еще больше. Для них мы навсегда 'варвары, лишь внешне похожие на нормальных людей'. К президенту понимание этого пришло очень поздно. Когда я уезжал в пятнадцатый век, только начался процесс выхода из всяких организаций и советов, вредных нам. И в конституции страны все еще оставалась позорная статья о приоритете международных норм над национальными. Интересно, как там сейчас? Продвигаемся в свой мир, или опять идем за 'европейской' морковкой?
А тут нам надо готовиться. Вот только к чему? К войне против всех? Ну ладно, против всех католиков? Все равно не потянем, массой задавят. Хотел жить мирно, торговать. А тут опять война. Или этот мир всегда такой? Человек человеку lupus. Внутривидовая борьба, дарвинизм.
Нет, нельзя позволить нам вляпаться в такую войну. Не ради этого судьба меня сюда закинула. Но и прощать такие вещи тоже нельзя. Надо все продумать, действовать тоньше, с холодной головой. В 'католической семье' тоже не все гладко. Те же португальцы с кастильцами только что воевали, бились на смерть, проливали кровь. Это надо использовать.
Вызвал начальника корабелов и начальника планового отдела.
— На днях 'Меркурий' на воду спускаем. А когда он будет готов к походу?
— Недели три на доделку, по-хорошему.
— А если напрячься? Если сильно надо?
— Дней восемь-десять. Но это не для дальнего похода, а только если до Родоса и обратно. Но лучше сделать все нормально. Сам же нас этому учишь.
— Да я сам не хочу. Такой красавец получился. Как там, для плавучего завода прокат начали делать?
— Начали, кильсоны уже сделали, полосу для шпангоутов и стрингеров сейчас катают.
— У нас ситуация поменялась. Завод будем делать позже, сейчас сторожевик еще один нужен. Какой быстрее делать, 'Цербер' или 'Меркурий'. Точнее, на сколько 'Цербер' быстрее и легче 'Меркурия' сделать?
— Оснастка для длинного вся есть, уже легче. Но все равно, короткого мы много быстрее сделаем. Тем более второй. Лучше сделаем. Вон, от экипажа целые список доработок. Мелкие доработки, но все же. А длинный еще же не испытывали, вдруг переделки серьёзные нужны будут.
— Хорошо, короткий сторожевик тоже неплох. Вон как к Гибралтару сейчас летит. Если металлургов на номенклатуру 'Цербера' переключим, когда сможем начать его строить?
— А что там делать-то? Там всего-то тонн пятьдесят проката надо. Кое-что на складах уже есть. Давай команду, и через три дня можем начинать варить, прокат для начала будет.
— Сейчас пойду, объявлю про планы. А у тебя люди есть и 'Меркурий' доделывать, и второй 'Цербер' строить?
— Конечно! Вон лишние сварщики всякой фигней занимаются — бочки варят, корыта для воды. Да эти корабли мелкие, даже всех не займешь, опять будут обижаться. Мы же думали баржу-завод будем строить.
— Давай 'Цербер' в две смены строить, как раньше, в Адлере. Чтобы все при деле были.
— Во! А как с 'Меркурием'? Делаем быстро, или как надо?
— Делай хорошо, потерпим.
— Это дело! Пойду, людей обрадую.
Зашел старший радист.
— 'Архимед' на связь не выходит. Еще вчера должен быть выйти по расписанию. Вызываем, вызываем — молчат.
— Передатчик сломался?
— У них там два: корабельный Поулсен и ламповый у агентов. Еще и ЗИП полный.
— Где он сейчас?
— Прошлый раз говорил что к Гибралтару подходит. Еремей еще хотел в Кадис зайти, а потом в Лиссабон.
'Кастильцы! Португальцы!' — молнией сверкнуло в мозгу. Что-то отразилось на моем лице, связист замолчал и вышел.
Еремей!
Глава 39.
Сторожевой корабль 'Цербер' вторые сутки дежурил в проливе меж Геркулесовых Столбов. Хотя сутками он не дежурил, только днем. Ни один мореход в здравом уме не сунется в этот пролив ночью. Здесь и днем может пройти далеко не каждый корабль. Дует сильный западный ветер, немного заходящий к северу, говорят, что он также дул и месяц назад. Скалы, по обе стороны пролива, усиливают этот ветер дополнительно.
С запада на восток можно пройти почти на любом корабле, лишь бы он выдержал волну. Но с востока на запад можно выйти только на косых парусах, и только опытному экипажу. Против ветра придется идти галсами, а пролив не такой уж и широкий. Менять галс с латинским парусом трудно и долго — надо опустить эту длинную наклонную мачту, обнести ее вокруг вант и мачты, и поднять с другой стороны мачты. Либо провести рей через ванты, отсоединяя их по одной, и соединяя уже после рея. Тоже дело не быстрое, и для этого надо чтобы ванты были набиты не юферсами, а клевантами, которые позволяют быстро отсоединить ванты от борта.
Еще из Средиземного моря можно выйти на галере, но это только если недалеко, в Кадис или Рабат. Потому как тут надо грести постоянно, иначе ветер выбросит на берег. Не видели в эти дни еще тут галер.
Но самый лучший способ хождения в проливе — на корабле с паровой машиной. 'Цербер' ходит под любым углом к ветру, будто не замечая его. Только у берега надо быть осторожным, снос от волн и ветра все же есть. На ночь заходили в небольшую бухту на африканском берегу.
И вот на горизонте очередной парус, идет на запад.
— Три мачты! — кричит сигнальщик — Косые паруса.
