— Благодарю вас, — Хоук ушел в себя, погрузившись в размышления. Я лишь улыбнулся — большая часть из сказанного мной была правдой, но вот кое-где я все же слукавил. Видение было отнюдь не сумбурным.
* * *
Ретроспектива.
Я очнулся посреди огромного поля. Редкие низкие высохшие деревья скрюченными фигурами вырывались из-под потрескавшейся земли, придавая полю жуткий вид. От падающего с небес света, преломленного тучами, поле окрашивалось в грязно-желтые цвета. Вдали темной полосой на горизонте виднелся горный хребет, словно отсекающий мертвую землю от небес.
Конское ржание, раздавшееся вдалеке, заставило меня повернуть голову на звук. От увиденного я похолодел. Огромная армия, в строю которой то тут, то там высились безжизненно обвисшие от безветия знамена, стояла метрах в трехстах от меня. Кавалерия, пехота... Люди, изготовившиеся к бою.
Развернувшись в противоположную сторону, я увидел их противников. Меньшее по численности войско было, тем не менее, из тех врагов, с которым я бы предпочел не сталкиваться в бою — даже на таком расстоянии веяло подавляющей мощью. Что это было — магия, или просто уверенность в правоте своего дела? Не знаю. За спиной второй армии виднелась разрушенная крепость, руины которой обломанными зубами впивались в небо.
Перед войском стоял всадник. Лица, как и кожи, не было видно — все тело воина закрывал вороненый доспех, иссеченный кроваво-красными линиями, которые, казалось, жили сами по себе и, словно танцуя, двигались по броне, переплетаясь в причудливые фигуры. Рыжий конь, на котором сидел всадник, был, наверное, метра два в холке, и нетерпеливо храпел, рвался в битву, но воин, сжимая в руке поводья, сдерживал порывы норовистого скакуна.
Тем временем воин, словно очнувшись от размышлений, пришел в движение. Рука, закованная в латную рукавицу, пошла вверх, вскидывая полтутораручный меч, а через секунду опустилась, указав острием меча на врагов. Армия воина, взревев, пошла в атаку.
Со стороны их противников также раздался командный крик, и войско, подбадривая себя невнятными криками, побежала вперед. Две армии сближались, и я с ужасом понял, что они столкнутся как раз в том месте, где я и стоял. Уйти я не мог — словно какая-то сила удерживала меня на месте, не давая сдвинуться и оставляя мне лишь роль наблюдателя. Мне оставалось лишь смотреть на то, как две армии столкнутся посреди поля, истребляя друг друга во имя достижения неизвестных мне целей.
Пятьдесят метров.
Сорок.
Тридцать.
Двадцать.
Десять.
Понимая, что в неизбежной свалке меня банально затопчут, я инстинктивно закрыл глаза.
Грохот столкновения ударил по ушам.
И спустя мгновение все звуки словно исчезли. Я... Умер?
Словно в ответ на мой вопрос, в лицо подул легкий порыв теплого воздуха. Ощущения были... Приятными.
Я открыл глаза.
Вокруг меня было все тоже поле с мертвыми деревьями и руинами крепости неподалеку. Но кое-что все же поменялось. Все поле было буквально усеяно телами убитых. Пробитые доспехи, отсеченные руки... Все тела были изуродованы, как это и бывает в таких битвах. Но не это было самым страшным. Если тела армии всадника были относительно целыми, то их противников объединяло одно. Отсутствие голов. Все трупы воинов вражеской армии было обезглавлены. И я, повинуясь непонятному желанию, развернулся, уже понимая, что я увижу за спиной.
Чудовищная пирамида, составленная из сложенных черепов, над которой почему-то абсолютно беззвучно вились птицы, похожие на стервятников. Черепа были розовые — было видно, что, несмотря на тепло и сухую погоду, пирамиду сложили лишь недавно. И сложили очень аккуратно — все черепа были уложены в строгом порядке — лицами наружу, ни одного перевернутого или лежащего набок. А перед жуткой пирамидой стоял уже знакомый мне воин. На этот раз он был пешим — рыжего своенравного коня не было даже поблизости. Руки воина покоились на упертом острием в сапог мече. Воин, вскинув голову, стоял неподвижно, внимательно рассматривая пирамиду.
Сбоку от меня послышался топот конских ног. Прискакавший всадник остановился на почтительном расстоянии и, спешившись, продолжил путь. Подойдя к воину, всадник опустился на колено и с поклоном протянул ему свернутый в свиток пергамент. Не отрываясь от созерцания пирамиды, воин забрал послание и, сорвав печать, развернул свиток и углубился в чтение.
Прочитав, наконец, текст, воин свернул его и убрал за пояс. Затем его руки снова легли на меч, и одоспешенный полководец продолжил созерцание пирамиды.
— Мой господин, — терпеливо дожидавшийся посол решил привлечь внимание своего... Сюзерена, наверное, — прикажете передать ответ?
— Ты не находишь это забавным? — вдруг произнес воин приятным уху баритоном.
— Господин? — непонимающе повторил гонец.
— В древние времена правители наших земель сидели на тронах, украшенных черепами, — не отрываясь от зловещей пирамиды, пояснил воин, — считалось, что чем больше голов, тем могущественнее правитель, ибо души убитых, заключенные в черепах, помогают ему в правлении своими советами. Хотя мне кажется, что у этой традиции есть еще один смысл. Правитель никогда не должен забывать, какой ценой он сидит на троне. Впрочем, многие со мной не согласятся, поскольку среди черепов, из которых троны были сделаны, никогда не было тех голов, которые принадлежали родственникам правителя. Глупость, как по мне — в конце концов, посохи наших жрецов всегда венчают черепа их предшественников. А для воинов строят вот такие пирамиды. Все говорят, что это — дань уважения их воинской доблести.
— Вы не согласны, господин? — осмелился спросить всадник.
— Эти пирамиды — памятник человеческой жестокости и стремлении уничтожать себе подобных, — произнес воин, — никто не должен забывать о том, какой ценой достается победа. И эти горы — лучшее напоминание об этом.
— Вы не собираетесь оказать дань памяти своему брату? — спросил посланец.
— Я уже ее оказал, — отрубил полководец, — правда, не думаю, что он бы это одобрил. Агрий никогда не был поборником традиций — все же воспитание за пределами страны давало о себе знать. Интересно, когда он выступал против меня, он предполагал, что в конце его голова венчает пирамиду войны?
— Я... Не знаю, господин, — промямлил всадник.
— Конечно, не знаешь, — в голосе воина послышалась насмешка, — если бы ты знал о его планах, то был бы шпионом и не носился по полю боя в поисках своего повелителя. Мой брат... Всегда был излишне доверчивым и наивным. Отец понимал, что оставлять ему престол — значит, обречь страну на гибель. Жаль, что он сам этого не понимал. К тому же, будучи воспитанным в чужих традициях, он не был бы принят нашими людьми. Ты видел знамена — к нему примкнули лишь те, кто жил на границе, и сам попал под влияние их образа жизни.
— Повелитель Археон, я не совсем понимаю, зачем...
— Зачем я об этом рассказываю? — перебил стоящего на колене гонца полководец, — я рассказываю это не для тебя, солдат. А для него.
Голова полководца повернулась, и я похолодел. Воин смотрел прямо на меня.
— Интересный рассказ, правда? — воин подошел ближе, и я сквозь прорези шлема смог увидеть его глаза. Голубые, они словно смотрели в душу, отбивая всякое желание лгать, — можешь не отвечать — тебя все равно никто не услышит. Этот бой положил начало моему правлению. Нас было трое. Старший, Стикс, умер от болезни, всего на неделю пережив отца. Средний, Агрий, воспитывался при дворе нашего южного соседа, и мог бы стать послом. По закону престол был его, но поддержки он почти не имел. Как я говорил, он не понимал наши обычаи и традиции, считая, что его прав достаточно для того, чтобы занять трон. И я — Археон, младший из братьев, который и помыслить не мог о том, чтобы занять место отца. Но мне пришлось — правление брата положило бы конец нашему государству, на радость соседу. Почему я тебе это рассказываю? Однажды ты сам поймешь, насколько ценны мои знания, и, может, ты и выяснишь из них несколько уроков. А уж применять их тебе, или нет — реши сам. Если, конечно, сможешь. Ничего не говори — твое время здесь заканчивается. Иди, воин...
Конец фразы я не услышал. Мир вдруг резко стал сворачиваться, закручиваясь в смазанную спираль, постепенно стягивающуюся в одну точку. А потом наступила темнота, и вместе с ней пришло ощущение собственного тела.
Конец ретроспективы.
* * *
9:31:01:31 века Дракона. Редклифф.
Путь назад занял гораздо меньшее время — сектанты рассказали нам о том, как можно быстро выйти из гор. Никогда бы не подумал, что путь, который мы прошли почти за неделю, на деле мог занять от силы сутки. Хотя стоит заметить, что немалую роль в этом сыграла хорошая погода — не размытые переправы были отличным подспорьем в пути.
— Как думаете, Алистер уже договорился с дварфами? — вдруг спросила Каллиан.
— Очень на это надеюсь, — вздохнул я, — затишье на обеих фронтах явно не к добру. Порождения Тьмы либо копят силы, либо ищут обходные пути. А Логейн... Я не берусь говорить, что известно лучшему из полководцев Ферелдена. Возможно, уже сейчас он готовит контрпартизанский рейд, который выбьет все наши группы до единой. А может, сформирует ударный кулак, который разобьет наше войско, вынужденное ввязаться в противостояние на невыгодных для себя условиях. Слишком много неизвестных, и это нехорошо. К тому же, война на два фронта никогда до добра не доводила, а значит, чем скорее мы расправимся с одной из угроз, тем лучше.
— И как ты планируешь это сделать? — спросила эльфийка, — ты сам признал, что Порождения и армия Логейна сильнее нас. Мы можем лишь сдерживать их, но не воевать напрямую.
— А вот это зависит от того, чем мы будем располагать после того, как эрл Эамон поправится и Алистер приведет подкрепления от Орзаммара, — я посмотрел на возвышавшийся замок Редклифф — несмотря на то, что я вижу твердыню не в первый раз, зрелище до сих пор было завораживающим, — в противном случае нам, боюсь, придется сделать один очень неприятный ход.
В замке нас встретили если не как посланцев Андрасте, то довольно близко. К покоям эрла нас пропустили без промедления.
— Наконец-то вы вернулись! — голос Тегана дрожал от волнения, — с какими вестями?
— Урна найдена! — ответил я, — мы принесли прах пророчицы!
Достав с пояса мешочек, я отдал его банну. О том, что праха у меня, мягко говоря, много, я распространяться не планировал.
— Это замечательно! — обрадовался Геррин-младший, — идем же, скорее, к Эамону!
Как ни странно, никаких дополнительных приготовлений для праха проводить не стали. Плоть Андрасте, если, конечно, в урне действительно была она, просто вдули в ноздри эрлу, после чего один из магов Круга, сделал несколько пассов руками и отошел в сторону. Все присутствующие замерли в ожидании. Честно говоря, я на такой способ лечения смотрел с известной долей скепсиса — на моей памяти, вдувание трупов в нос живым если к чему и приводило, так это к новым инфекциям. И все же...
Веки эрла дрогнули, и немолодой уже властитель Редклиффа, вздрогнув, оглушительно чихнул. От неожиданности я отскочил на полшага назад — такой поворот был для меня весьма неожиданным. Эамон Геррин, тем временем, повернул голову, осмотрел присутствующих, и с небольшим усилием сел на постели, разминая затекшие за время лежания конечности.
— Создатель милосердный, долго же я лежал, — проворчал мужчина.
— Брат! — кинулся к поправившемуся Теган, — хвала Создателю, сработало! Ты долгое время был болен. Разве ты ничего не помнишь?
— Помню? — властитель Редклиффа задумался, — похоже, что нет. А где мои жена и сын?
— Мы здесь, муж мой, — ответила Изольда, подходя ближе к постели.
— Отец! — мелким вихрем Коннор пронесся по спальне и прыгнул на кровать отца, — ты выздоровел!
— Конечно, жив, — улыбнулся в бороду эрл, — неужели ты во мне сомневался?
— Муж мой, — присела рядом эрлесса, — многое произошло с тех пор, как ты заболел. Мне нужно тебе рассказать...
— Печально слышать все это, — несмотря на общую слабость, эрл все же поднялся с постели и прошел в обеденный зал. Стоя спиной к нам, Эамон застыл, глядя на пляшущее в камине пламя, — столько жертв, и все из-за амбиций тейрна Мак-Тира.
— Сомневаюсь, что он действовал в одиночку, — заметил Теган, — даже такому человеку, как он, невозможно провернуть такое, опираясь лишь на собственное влияние.
— Он прав, — согласился присутствовавший Ирвинг, — Логейн никогда не интересовался делами магов, и мятеж в Круге вряд ли произошел без участия третьего лица.
— Я понимаю, — кивнул Эамон, оборачиваясь, — но не удивлен. Кайлан многим наступил на ноги, проводя свои реформы. Я предупреждал его, что надо делать все постепенно, но увы, покойный ныне король был горяч и предпочитал рубить с плеча. События на свадьбе изменили его, и я бы не сказал, что в лучшую сторону.
Меня внезапно уколола совесть. Я мог бы списать все на инертность истории, стремящейся пройти по заранее отмеченному маршруту. Вот только в судьбу я не верил, а значит, во всем ,что сейчас происходит, есть и моя вина.
— Прежде всего, я хотел бы отблагодарить тех, кто столько сделал для моей семьи, — глаза Эамона встретились с моими, — Тейрн Кусланд, во-первых, примите мои глубочайшие соболезнования. Ваши родители были верными соратниками и добрыми друзьями мне, а ваши брат и сестра — достойными продолжателями их дела. Во-вторых, я перед Вами в большом долгу — вы спасли то, что мне дороже всех сокровищ мира. Просите, что пожелаете и, если это в моих силах, я исполню это!
Вот так. В другой ситуации я бы обрадовался — формулировка, озвученная эрлом, формально действительно опозволяла мне просить у него ВСЕ. Вплоть до традиционного "полцарства". Другое дело, что сейчас все, в том числе и введенный в курс дела эрл, ожидали от меня вполне конкретной просьбы, и не оправдать их ожидания было, скажем прямо, неосмотрительно.
— Скажу прямо, эрл, — решительно произнес я, — мне и армии Алистера требуется помощь в борьбе с Порождениями Тьмы. Кроме того, вы — единственный, кто не только может подтвердить легитимность последнего Тейрина, но и склонить Собрание земель к верному решению. А потому я прошу у Вас лишь помощи в восстановлении справедливости.
— Ты просишь то, что я бы дал и безо всякой просьбы, — улыбнулся эрл, — моя армия выступит, как только будет готова. И все же я считаю, что оставлять тебя и твоих людей без награды недостойно истинного ферелденца. Отныне вы, тейрн, и ваши спутники — желанные гости в эрлинге, и любой житель Редклиффа обязан выполнить любую Вашу просьбу или пожелание, если оно не идет вразрез с законами этой земли или королевства. И в этом — мое слово.
Я приоткрыл рот от неожиданности, как, впрочем, и часть остальных людей. Своими словами эрл, фактически, выдал ОЧЕНЬ широкие права на действия в своих землях. Набор рекрутов, пополнение припасов за счет казны — это было лишь немногим из того, на что я теперь имел право в пределах земель Эамона. С другой стороны, эрл и сам неплохо заработал на столь широком жесте. В плане репутации, разумеется. Теперь никто не сможет упрекнуть его в неблагодарности, а кроме того, Эамон, давая мне подобные права, сам, по факту, ничего не теряет. Ведь, как верно заметил сам эрл, нужные мне войска и припасы он предоставил бы в любом случае, а что до других прав... Вздумай я злоупотреблять ими, и Геррин-старший тотчас же отозвал бы "охранную грамоту". Иными словами, несмотря на кажущуюся широту жеста, награда в моем случае была скорее символичная, чем реальная.
