Аслан ухмыльнулся — пожалуй, надо усилить физическую нагрузку, раз у мальчишки оставались такие потребности. Хотя, конечно, это может быть оттого, что ему все-таки не тринадцать лет, а гораздо больше, хоть он и начал созревать и осознавать свои желания только теперь.
Хозяин Замка не собирался обламывать парню приятное начало дня, но что-то напрягло мужчину в его позе — похоже, Мелкий этим занимается не часто, если не сказать, что вообще впервые...
Аслан недоуменно склонил голову, приглядываясь — прикрытые глаза, трепещущие длинные ресницы, нездоровый румянец на нежных щеках, непередаваемое выражение лица — смесь боли и наслаждения, закушенная нижняя, еще по-детски пухлая, губа... Мужчина и сам бы затруднился объяснить, почему он не отвернулся и не уселся в кресло ждать своего раба, а тихо приоткрыл дверь и, в два шага оказавшись за его спиной, сразу же положил свою ладонь поверх его судорожно стиснутой вокруг юной плоти ладони.
Ренальд ойкнул, распахнул шалые от нарастающего напряжения и испуга глаза и попытался вырваться. Варвар почувствовал, что парню моментально стало не до глупостей.
— Аслан... — сдавленно прошептал Рени, растерянно замерев, — прости, я... я...
— Тихо, Мелкий, не извиняйся. Закрой глаза, расслабься. Все нормально.
Лаэр не дал мальчишке отнять руку, крепко прижав его к себе, отчего по телу Рени прошла невольная судорога. Ягодицы, недвусмысленно прижатые к паху господина, вызвали массу противоречивых ощущений — от страха (все-таки первая ночь еще долго будет "аукаться") до досады, что Аслан его вовсе не хочет (это Рени смог определить). Но мужчина не оставил ему времени на размышления и сомнения, начав двигать его рукой, которую крепко удерживал.
Ренальд удивленно выдохнул, чувствуя свою беспомощность в опытных сильных руках господина — Аслан каким-то непостижимым образом угадал нужный ритм, и наложник почти сразу же потерялся в своих метущихся желаниях и ощущениях...
На губах молодого мужчины играла глумливая улыбочка — его крайне забавляла создавшаяся ситуация.
Ренальд запрокинул голову, вжавшись затылком в его плечо, Аслан чуть отклонился, увидел острый по-мальчишечьи кадык на пока еще тонкой шее раба, и невольно возникла мысль впиться в нее губами — такая открытая, доверчиво-беззащитная... но мужчина зажмурился, отгоняя непрошенное видение, и мысленно отругал себя — еще чего не хватало! На всякий случай варвар прикусил зубами собственную щеку изнутри, и это его моментально отрезвило. Он невольно усмехнулся — он так запросто пришел в себя с Ренальдом, с Дереком же он бы не остановился и попробовал все, что ему нарисовало бы воображение...
На миг Аслан представил, что в его руках не этот светловолосый ангел, а его проклятое "наваждение", и зарычал от собственного бессилия что-либо сделать, не нарушив ту невидимую черту в отношениях со взрослым рабом, которую сам для себя установил, надеясь, что тот когда-нибудь сдастся...
Горловой вибрирующий звук голоса над ухом, запах взрослого мужчины, его сила и власть над своим телом — Рени в данную минуту было жутко страшно и очень волнующе. Где-то на краю сознания присутствовала слабенькая мысль, что, как и в случае с Тессой, он может вновь почувствовать то незабываемое и пугающее наслаждение, однажды испытанное им. Уже все чувствительнее и чаще пробегали по нервам позвоночника электрические разряды, уже невозможно сладко сводило в пульсирующем паху... уже шум крови заглушал собственные восклицания, уже было почти все равно, что Аслан о нем подумает — ну сейчас, еще немного, пожалуйста, вот так...
Варвар чувствовал, как раб напряжен — рваное дыхание Рени больше походило на всхлипы, кажется, он пытался что-то сказать, поднимаясь на цыпочки, желая еще сильнее податься навстречу собственной ладони, удерживаемой задающим ритм господином, но хозяин придержал его, не дав ягодицам наложника отстраниться от его паха...
"Кажется "клиент" готов", — промелькнула мысль у Аслана, и точно — мальчишка застонал, выгнулся, замер, чуть дрожа всем телом, и горячее семя выплеснулось, пачкая и его собственную ладонь, и пальцы господина...
Колени Рени подкосились, и он начал плавно оседать, скользя спиной по груди лаэра, но сильные мужские руки подхватили его, разворачивая и обнимая, давая возможность прийти в себя...
Ренальд машинально уцепился за шею варвара, надеясь удержаться, и тут же услышал, как мужчина фыркнул ему в волосы, подавляя смешок. Наложник только сейчас сообразил, что опять подставился так по-глупому, подвел Аслана, ведь господин надеялся, что тренировки помогут... а сегодня вдруг Рени снова проснулся и с ужасом понял, что он не может противостоять этому всепоглощающему животному желанию... и, вместо того, чтобы пойти принять холодный душ, как он намеревался сделать, заходя в уборную, зачем-то дотронулся до себя, и его словно перемкнуло, даже штаны не удосужился спустить ниже... вот позор...
Хорошо, хоть Аслан не ругается... ему смешно... Смешно?
— Аслан, прости... — еле прошептал Рени, переводя дыхание, стремительно краснея от мысли, насколько он сейчас выглядит смешным и жалким.
Варвар перехватил его поудобнее одной рукой, а второй потянул приспущенные штаны наложника вниз, моментально выведя расстроенного, потерявшегося в своих чувствах парня из сладкого ступора, с неожиданной силой вцепившегося в свой пояс:
— Аслан, пожалуйста... господин, не надо... не надо сейчас... — встревожено залепетал он, попытавшись взглянуть своему хозяину в глаза, но тут же опуская длинные ресницы — было невыносимо стыдно, да и глупо к тому же — Аслан обещал его не трогать, но он сам спровоцировал его на действие, теперь нечего причитать — постельная игрушка не имеет права голоса... только в животе что-то екнуло от страха...
Руки парня безвольно упали вдоль туловища, он еще ниже склонил голову, пряча выступившие в уголках глаз слезы, стараясь не выдать, как снова стало страшно и противно, чувствуя, как начинает зарождаться паника — еще немного и он будет позорно трястись, как осиновый лист. Это первый раз он не знал, что такое, когда в тебя проникает посторонний "предмет". А теперь, с содроганием вспоминая все свои ощущения, Рени понял, что он сейчас или прокусит губу насквозь, или сползет к ногам лаэра и, судорожно обнимая, будет умолять не трогать его... или хотя бы быть немного сдержаннее... Если он не вынесет этого и сорвется на позорный визг от своего совсем небезосновательного страха, Аслан ведь может и вправду решить, что он ни на что не годен... дурацкая попытка — номер с танцами провалился, а чем же тогда ублажать-благодарить за всю ту щедрость, которой его одаривают, как привилегированного раба...
Лаэр не сразу понял, отчего так резко поплохело мальчишке в его руках, но когда разобрал в бессвязном бормотании просьбу, чуть не выругался вслух:
— Рени, да ты что, дурачок? Я тебя не трону, давай-ка полезай в душ, споласкивайся, и пойдем на площадку.
— Правда? — Ренальд вскинул голову, все еще не веря.
— Конечно, а ты что себе уже нафантазировал? — усмехнулся варвар, убирая руки, но и Рени уже перестал пытаться натянуть штаны — в самом деле, лучше было бы смыть все последствия своего "грехопадения".
— Давай, живо, — Аслан отстранился, но юноша, все еще под властью только что пережитого (и удовлетворения, и страха) поскользнулся, выпутываясь, и чуть не загремел на пол.
— Нет, Мелкий, ты себе еще и сотрясение заработаешь до кучи, — покачал головой лаэр.
Вернулся, поддержал наложника, пока тот, смущаясь, все-таки разоблачался, и, включив душ, живенько окатил забравшегося в ванну мальчишку, придерживая его за предплечье. Затем стащил с вешалки огромное полотенце, завернул раба, и зачем-то снова прижал его к себе, ощущая странное теплое чувство к этому чуду, снова прячущему на его груди свое пылающее лицо, понимая, что пацана надо как-то поддержать:
— Так, Рени... все, что было пять минут назад — выкинь из головы, — велел Аслан. — Не заморачивайся и не заставляй меня чувствовать себя неловко... Ясно?
Ренальд с готовностью закивал и вроде бы даже расслабился, опустив напряженные плечи, но варвар не был уверен, что убедил мнительного мальчишку.
— Все, иди, одевайся, — легко подхватил он вскрикнувшего от неожиданности Рени, вытаскивая из ванны и опуская на пол. Ренальд снова испуганно обвил шею Аслана руками и чуть ли не повис на нем, пока не почувствовал, как босые ступни коснулись пола — это заняло какие-то секунды, но хватило, чтобы оба опять испытали неловкость.
Наложник быстро прошмыгнул в комнату, а Аслан уставился на свое отражение в зеркале, пытаясь унять участившийся пульс. В животе приятно щекотало, словно кто-то скребся мягкой пушистой лапкой, и варвар невесело усмехнулся — это вовсе не было похоже на возникшее желание, но все же и то, что этот короткий эпизод прошел для него бесследно, было бы неправдой. Что-то в Рени было такое настоящее, трогательное и манящее... Аслан теперь прекрасно понимал свою жену — если она видела, с какой отчаянной обреченностью мальчишка поддался на ее ласки, и как его "накрывает" всего-то от нескольких умелых движений — одна эта картинка ошалевших, потрясенных случившимся затуманенных глаз, сомлевшее личико и ощущение постепенно затихающей дрожи стройного юного тела в своих руках, могла свести с ума...
Да не дадут солгать Великие Духи — он никогда не интересовался субтильными юношами, едва вышедшими из подросткового возраста, но Рени был особенный... И Аслан почему-то вздрогнул, едва представив, что этот мальчишка мог бы достаться кому-то другому, если бы Тесса, непонятно чем руководствуясь при выборе раба, не обратила на него внимание.
Варвар набрал полные пригоршни ледяной воды и умылся. Немного полегчало. Мужчина помотал головой.
Он предполагал, почему его тянет к Дереку, но совершенно терялся в догадках, с какой стати хочется потискать это синеглазое чудо, которое, кажется, снова чуть не свалилось (судя по грохоту в комнате), запутавшись в одежде... или обнять и почесать за ушком, как котенка (к слову, Аслан не так уж и любил кошек), но Ренальд странным образом влиял на взрослого мужчину, вполне уверенного в своих предпочтениях...
* * *
Тренировка сегодня проходила из рук вон плохо. Даже хуже, чем в первый день... Аслан постоянно ловил себя на мысли, что не может выкинуть из головы сцену в уборной наложника, а Рени вообще ошибался без конца и "зависал", бестолково пропуская удары. У Аслана сердце кровью обливалось, глядя, как новый синяк наливается на теле или руках обнаженного по пояс парня, вновь не успевшего увернуться или парировать. И ведь упражнения-то были простенькие...
Варвар выругался:
— Не отводи взгляд! Ренальд, ты уже сто сорок восемь раз был бы трупом, если бы мы с тобой сражались по-настоящему.
— Я и так был бы трупом, даже глядя... — тихо оправдывался Рени.
— Аслан, ну он же прав, — заметил наблюдавший за ними Орис, — скажи, если бы с тобой кто-то связался по-настоящему, каковы его шансы?
— Ладно, — хмыкнул слегка польщенный лаэр. — Но я же образно... Знаешь, Рени, иди-ка ты читай свои учебники, на сегодня — все!
Ренальд расстроено кивнул, поник и побрел прочь с площадки.
Аслан посмотрел ему вслед:
— Ренальд! Подойди!
Рени вздрогнул от окрика, но быстро развернулся и подошел. Аслан опустил тяжелые ладони ему на плечи и тихо сказал:
— Посмотри на меня, пожалуйста.
Юноша поднял взгляд. Варвар на секунду завис, увидев в них свое отражение, но все же справился:
— Я на тебя не сержусь, глупый. Просто не хочу наставить лишних синяков. Если придешь в себя, вечером будем тренироваться как обычно. Иди и выкинь все посторонние мысли из головы, хорошо?
— Хорошо! — просиял мальчишка.
— Иди!
Рени сам не понял, отчего он почувствовал огромное облегчение, словно тяжесть свалилась с души, а за спиной выросли крылья... Аслан не сердится... просто пожалел...
Губы юного раба растянула счастливая улыбка, глупая и неуместная, но он ничего не мог с собой поделать. Рени обернулся и увидел, что Аслан все еще стоит и смотрит ему вслед. И на губах лаэра, его хозяина и самого "крутого" мужчины в Замке, играет такая же довольная улыбка.
Сердечко Рени готово было выпрыгнуть от невозможного предположения, но он испуганно задавил мысль о том, что раб может просто нравиться своему хозяину — это было бы слишком хорошо, ведь если так — его не выгонят, не отдадут, не продадут. Лаэр Аслан не такой, как другие. Даже если он когда-нибудь захочет поиграть и наиграется — у него (Рени) будет большой багаж знаний и умений в разных областях, в отличие от узкой специализации других рабов для постельных утех своих хозяев... Уже за одно то, что господа дают ему такую возможность — научиться чему-то, следует смириться с тем, что это требует оплаты... какой пожелает хозяин...
Но чем дальше он уходил от площадки, тем сильнее мучили его сомнения, а правда ли его тело сможет привлечь такого мужчину, как Аслан? Про Тессу Рени думал постоянно, но с того раза, когда она помогла решить его "маленькую проблемку", а потом пришлось признаться Аслану, они больше старались даже не касаться друг друга, если были наедине, кроме невинных поцелуев на ночь. Рени это угнетало, он привык к ласковым рукам хозяйки, перебирающей его светлые пряди, словно шерстку домашнего любимца, к тому, что она могла запросто обнять его, чмокнуть в нос или даже в губы...
Может быть, несмотря на то, что вроде бы выяснили все недоразумения, ей все же неприятно?
Ренальд и не догадывался, как его госпоже хотелось до него дотронуться. Почему-то потребность в прикосновениях действовала в обоих направлениях, и Тессу точно так же тянуло к хорошенькому мальчишке без какой-нибудь видимой причины. Но девушка просто боялась спровоцировать жадно откликающийся организм юного наложника, чтобы не ставить его в неловкое положение — мальчишка наверняка снова будет переживать... она боялась даже просто позвать его к себе ближе, надеясь, что он сам когда-нибудь решится... Все остальное, кроме прикосновений, осталось по-прежнему, а может быть, стало даже глубже — тепло и радость во взглядах и голосе, и желание держать свой объект в поле зрения...
— А Рен, похоже, всерьез запал-то... — задумчиво пробормотал Орис, взглянув на лаэра.
— Что? — спросил Аслан, все еще глядя вслед наложнику.
— Я не был уверен, что тебе удастся его приручить... боялся, что ты его просто сломаешь...
— Орис! Хватит зубоскалить, иди, со мной разомнись, — обернулся варвар, проводив Рени взглядом, пока тот не скрылся за кустами, росшими на краю площадки.
Почему-то не хотелось обсуждать эту тему — Аслан еще сам не понимал, что он делает, правильно ли поступает, и свое отношение, резко сдвинувшееся в сторону симпатии к мальчишке во всех смыслах, тоже следовало разложить на составляющие в одиночестве, чтобы не ошибиться, потому что это было как-то непривычно...
— Да уж куда мне против тебя, — усмехнулся все еще заметно прихрамывающий боец.
