Опричник I

...

Вопреки моим опасениям Али-Акрам то ли не решился, то ли не смог склонить своих людей ко второй попытке ночного штурма. Противник не проявлял активности до третьих петухов, и только с рассветом во всех трех лагерях началось некоторое шевеление. Спустя час, из основного лагеря началась атака силами около полутора тысяч пеших лучников, при поддержке трех сотен конных ногайцев. Двинулись они в обход болота, явно намереваясь атаковать нас с южного направления. В северном лагере никакого движения пока замечено не было, а вот со стороны Железницы на лед под наши стены вышло около тысячи черемис, причем сделали они это, дождавшись, когда к Выксе подойдет основная масса атакующих.

А вот дальше у Али-Акрама не заладилось. Несмотря на то, что его лазутчики ночью явно проверили путь на наличие "сюрпризов" и даже умудрились расчистить от них несколько троп. Вот только полностью очистить весь склон холма у них не вышло, так что двигаться противнику пришлось узкими колоннами. Вплоть до того момента, пока не заговорили пушки. Первый залп тридцатишестизолотниковой картечью с расстояния в двести сорок саженей не слишком сильно потревожил противника — на таком расстоянии сноп рассеивания был достаточно широк, и в цель попало едва десятая часть. И хотя без раненых и убитых всё же не обошлось, тем не менее, черемисские лучники продолжили движение, перейдя на бег, рассчитывая преодолеть оставшуюся часть пути пока пушкари будут перезаряжать орудия.

И вот тут-то им преподнесла неприятный сюрприз скорострельность единорогов. Черемисы еще не подошли и на расстояние полета стрелы как ударил новый залп. Причем на это раз он был куда как более весомым — в заряде двенадцатизолотниковой картечи, картечных пуль больше в три с лишним раза, да и рассеивание на расстоянии менее двухсот саженей куда как меньше. На основном направлении атаки плотность огня оказалась такой, что наступающие вынуждены были залечь, а около трети в панике бросились обратно, не разбирая дороги, и некоторые сбились с проторенного пути и влетели-таки в ловушки.

Вьетнамские товарищи, которые меня в свое время познакомили с тем, что они применяли против американцев во время войны, народ очень изобретательный. В большей части этих устройств использовался минимум металла, а устанавливались они в обычной земляной яме соответствующих размеров. При этом попавший в ловушку солдат противника как правило не получал летальных повреждений, зато зачастую оставался калекой на всю жизнь, а непосредственно на поле боя весьма неплохо деморализовал остальных своими криками. Ко всему прочему, на его транспортировку в лазарет требовалось еще пара военнослужащих. Так что по факту такая "вьетнамская мина" выводила из боя сразу троих...

Впрочем, нужный градус гуманизма местным еще не ведом: никто раненых выносить не стал. Один из шудовуев, посмотрев, что случилось с попавшим в ловушку, без лишних сантиментов прирезал его, прекратив вопли. Остальных эта участь миновала, но не столько благодаря гуманизму остальных, сколько в связи с отсутствием возможности последовать этому примеру. Стоило противнику поднять голову, как снова заработали единороги. Теперь они уже били не залпом, а один за другим. Через пару минут большинство не выдержало — не решаясь поднять голову, черемисы начали отползать в сторону лагеря.

Я велел прекратить огонь и чуть погодя вслед за теми, кто успел уйти из зоны поражения, устремились все остальные. Ногайцы Али-Акрама, выполнявшие по сути роль заградотряда, пытались развернуть пехоту, но безуспешно. Несколько лучше, на первых порах, обстояло дело у атакующих со стороны Железницы. Им удалось подойти почти вплотную к склону холма. Тратить картечь и пули впустую на дальних подступах я запретил. Лес-то там не рубили, особой спешки в том не было: плотина Запасного пруда пока только в проекте и до затопления этих мест еще года три. Так что противник, при необходимости, имел возможность укрыться от картечи за деревьями.

Ободренные отсутствием противодействия, черемисы подошли почти вплотную к подошве холма, но в пятидесяти саженях от откоса ударил залп из двух дюжин стволов, затем второй, третий. В свое время я оценил этот направление как самое опасное и поставил там наиболее слаженные команды под предводительством наиболее опытных пушкарей еще из числа ходивших со мной вниз по Волге. Результат превзошел самые смелые ожидания: после первых залпов противник пришел в замешательство. Сказалось отсутствие опытного командира — Али-Акрам остался наводить порядок в основном лагере. Часть черемис рвануло под прикрытие склона холма, часть стала ломиться назад, а основная масса в панике начала бестолково метаться из стороны в сторону.

Лучшего нельзя было и придумать: единороги были с самой оптимальной дистанции, выплюнув за две с половиной минуты примерно по дюжине зарядов на ствол. Причем последнюю пару-тройку зарядов, с моей точки зрения, сожгли впустую — стрелять было не в кого. Те, кто успел укрыться под склоном холма, оказались вне досягаемости картечи, остальные полегли на узкой полоске земли между холмом Выксы и Железницей. Пытавшиеся уйти обратно в лес, и успевшие переправиться через реку, так же получили в спину достаточно картечи и теперь в основном тихо отходили в мир иной или стонали по кустам.

По большому счету осада уже сорвана, однако напакостить противник нам всё еще способен, их северный лагерь в атаке не участвовал, и расположен он достаточно далеко от Выксы, так что нашей артиллерией его не достать. В то же время они могут добраться до плотины за каких-то полчаса, плюс еще десять минут до домны. Там конечно есть дюжина орудий и полторы сотни мужиков — завод черемисы не возьмут, а вот вывести из строя кое-что из оборудования вполне могут. Поэтому вопрос нужно решать незамедлительно и средства для кардинального решения у меня есть. Не зря мы с Кожемякиным посиживали все вечера в мастерской.

Но сперва нужно тут закончить дело: не оставлять же под боком полторы сотни черемис, укрывшихся под склоном холма. И не потому даже, что они могут предпринять попытку штурма, скорее наши мужики не утерпят, уж больно справная одежонка у тех, кто полег на берегу Железницы. В основном в меха одеты, не в овчину, а на меха и цены соответствующие, так что соблазн силен: иная шуба считай, на годовой заработок тянет, а кровь можно и отмыть, да и зашить дыры не особо проблема. Вот только чтобы добраться до вожделенной мягкой рухляди нужно спуститься вниз, прямо на голову засевшим там мятежникам. Исход рукопашной, в общем-то, предсказуем, численное преимущество у нас на этом направлении как минимум пятикратное, но потери всё одно будут. Можно конечно предварительно обработать противника артиллерией — полторы сотни экспериментальных зарядов у нас в наличии есть.

Идея в принципе немудреная и приспособить ствол единорога для стрельбы минами оказалось не сложно, достаточно было сделать в центре конической зарядной каморы прилив в виде короткого штыря, а на самих минах кроме капсюля разместить еще и накольник, в сминаемом медном колпачке, заглубленном в зарядную трубку. До полноценного миномета такому варианту еще далеко, но вести обстрел противника навесным огнем можно. Жаль только запас мин невелик и дело тут не в корпусах или взрывателях, а исключительно в бризантной взрывчатке — мало ее у нас пока. Почти все, что успели сделать, ушло на "подарки" для старика Густава: две дюжины крупнокалиберных реактивных снарядов плюс те самые полторы сотни мин калибра в два целых и три четверти вершка, то есть что-то около ста двадцати двух миллиметров.

Кроме того, хоть и есть у нас, чем угостить залегшего под боком противника, а желание перемолоть его в фарш уже прошло, так что попробуем решить вопрос мирно:

— Каргаш, приведи сюда кого поразговорчивее из черемисов, что остались у нас, после того как остальной полон по домам отпустили, — сказал я, — Пусть со своими сородичами поговорит, авось убедит, что не дело им там сидеть, смерти ждать.

Десятник молча кивнул и быстрым шагом направился в сторону угольных складов.

...

Тяжелая машина неспешно ползла по плотине. Я расположился на верхушке стоящейся новой домны и с высоты в пятнадцать метров смотрел на происходящее в лагере у черемисов, расположившихся ниже плотины и блокировавших нас с севера. Гонец от Али-Акрама прибыл туда тремя часами ранее, а сейчас уже стало очевидно, что атаки не будет, даже если такой приказ и был отдан. Максимум на что хватало сил у предводителей повстанцев — удержать остальных от повального дезертирства, а сейчас и это оказалось под вопросом. С того момента, как из ворот железоделательного завода выкатилась непонятная повозка без впряженных в нее коней или быков противник с опаской следил как она движется в его направлении.

Бронированного монстра, так напугавшего черемис, мы соорудили из деталей обычного соляного воза, увеличив диаметр колес за счет закрепления на них разгрузочных башмаков. Снаружи дубовые доски обшили листовым железом, благо пока доводили до ума прокатный стан, брака наплодили изрядно. В движение это чудо техники приводил шестицилиндровый мотор в восемь лошадиных сил. Благодаря небольшим оборотам момент на валу он имел очень приличный, чему способствовал кроме прочего понижающий редуктор. В результате максимальная скорость первого в этом мире колесного танка не превышала трех верст в час, зато можно было не беспокоиться, что он застрянет — сдвоенные колеса метрового диаметра, установленные на удлиненную ось и обшитые дубовым брусом, имели довольно низкое давление на грунт. Особой долговечностью сей агрегат не блистал, после ста часов была строго необходима замена поршневых колец, на новые, с чуть большим диаметром, а после трех таких операций наступал черед вкладышей гильз цилиндров. Охлаждение использовали воздушное, благо мощность не велика и двигатель не сильно перегревался, а вот конопляному маслу пожалуй придется искать замену.

Пулемет Василий успел довести до ума и установить внутрь просторной башни уложенной на погон из вываренного в масле клена с роликами из такого же материала. Впрочем, это был резервный вариант, потому как отшлифовать чугунные секции погона мы просто не успели. Да и сам пулемет был скорее вспомогательным оружием. Основное же было установлено в укороченном прицепе: четыре реактивных мины калибра в восемь вершков, в намертво закрепленных к корпусу направляющих. Однако в отличие от приготовленных для Выборга, тут заряд был десятикратно скромнее — всего дюжина фунтов, что, однако, компенсировалось заранее подготовленными убойными элементами в виде чугунной картечи. Вес при этом остался прежним, для чего количество картечных пуль пришлось сильно уменьшить в сравнении с максимально возможным, заняв оставшееся пространство березовыми вкладышами.

Дальность я выбрал ту же, что будет использована при обстреле замкового острова: триста тридцать саженей. При стрельбе с большего расстояния вырастет рассеивание, ближе велик риск контузии личного состава расчета. В свое время, тренируя навыки своих воспитанников в военной картографии, мы разбили всю округу на условные квадраты и теперь могли обойтись без всяких измерений, используя лишь карту и ориентиры. В томительном ожидании прошло еще пять минут, потребовавшихся для выхода в расчетную точку. Машина остановилась, после чего открылась боковая дверь и двое бойцов начали сноровисто отцеплять прицеп, а еще четверо — разматывать кабель, протягивая его в сторону ближайших деревьев. Затем танк, отъехал на сорок саженей вперед и левее, прикрывая позицию от возможной атаки со стороны лагеря или леса, а расчет стал готовить снаряды к залпу.

Через несколько минут рев реактивных пороховых двигателей заглушил гул воды, низвергающейся с полтины. Один за другим мины ушли в направлении лагеря. Первая пошла чуть с перелетом и разорвалась почти у самой северной стены. Кроме дозорных там никого не было, так что особых потерь противник не понес. Вторая и третья упали практически в центре и положили более сотни человек, заодно разметав костры на которых мятежники готовили обед. Последняя, четвертая, разорвалась за спинами основной массы, глазевшей на наше "чудо техники" и пожала свою смертельную жатву в полной мере. Сосчитать потери было сложно, но в этом нужды и не было — противник сам оценил их как неприемлемые, обратившись в бегство...

...

То, что Али-Акрам попытается уйти, оставив остальных повстанцев на произвол судьбы, я предполагал изначально, однако надежды помешать ему в этом особой не питал. Слишком много вариантов отхода и слишком мало сил, чтобы их все перекрыть. Фактически моих людей едва хватило на одну засаду, поэтому место я выбрал вдумчиво: на стыке двух дорог, одна из которых вела от плотины к вырубкам, а другая к месторождению огнеупорной глины. Расчет был на то что, несмотря на всю осторожность "ногайский сирота" не решиться отказаться от своего главного преимущества — мобильности и по лесам плестись не захочет.

Путь по берегу Верхневыксунского пруда и вниз по течению к Оке я перекрыл, отправив полдюжины чаек на постоянное дежурство. И хотя теперь моих ребят, полностью заменили выксунские мужики, Али-Акраму это было неведомо, зато на что способны орудия, установленные на этих лодках, он уже знал. После массового дезертирства черемис из северного и западного лагеря, шансы взять Выксу у него стали откровенно призрачными. К тому же с каждым днем росла вероятность подхода поместной конницы из Мурома. Так что бегство мурзы было вопросом времени.

Детали предстоящей операции мы отрабатывали весь день, а с наступлением темноты пять дюжин бойцов погрузились на чайки и стали переправляться на другой берег Верхневыксунского пруда. До утра им предстояло подготовить место засады и хотя бы немного отдохнуть.

Сложность задачи состояла в том, что общий отрезок дороги был достаточно коротким, а ногайская конница в движении могла растянуться на большое расстояние. Поэтому было решено создать рукотворные завалы сразу на нескольких участках: один в пяти саженях от развилки, затем на каждой из дорог на расстоянии двухсот саженей от первого, и еще пару на удалении в шестьсот саженей. Скорее всего, ногайцы не будут передвигаться узкой цепью по довольно широкой дороге, потому как в противном случае их кавалькада растянется более чем на полверсты. Впрочем, и такой вариант учитывался, для чего собственно и были нужны дополнительные завалы. Естественно, что пытаться рубить деревья никто не собирался — стук топоров наверняка могли услышать в лагере, так что пришлось пожертвовать на этот дело пять дюжин капсюлей-детонаторов и полтора пуда шимозы.

...

Утром шестнадцатого числа, через четверть часа после первых петухов, вдали, за Верхневыксунским прудом глухо застучали частые взрывы — три серии по восемь штук. Пока трудно судить, но видимо или Али-Акрам пошел растянутой колонной или разделил силы, уводя часть в ложном направлении. Последнее, однако, маловероятно: даже обычный ертаульный полк поместной конницы имеет достаточно сил, чтобы прочесать обе дороги. Впрочем, подмоги из Мурома на горизонте пока не видать и вся надежда, что мои ребята последнего претендента на казанский трон не упустят.