Еретик. Книга 2

Вид мертвого юноши, с которым он разговаривал только вчера, заставил Лорана похолодеть, хотя он немало повидал за годы своей службы, и таким зрелищем его было не напугать. Однако он словно чувствовал: здесь что-то не так.

Лоран — наученный горьким опытом того, что бывает, когда игнорируешь свои предчувствия — постарался понять, что же вызвало у него этот неприятный холодок на душе.

«Давайте, граф де’Кантелё, расскажите мне, кто вас убил», — подумал он, склоняясь над телом.

Рану нанесли совсем недавно. Притом, осматривая ее, Лоран понял: убийца сумел подойти вплотную, не вызвав подозрений. В помещении не было никаких следов борьбы. Гийом не отбивался, он, похоже, не ждал опасности от того, кто принес ему смерть. При этом и лежал он не так, будто упал замертво, а так, будто его бережно положили. И ведь кто-то успел закрыть ему глаза! Убийца? А где в этот момент был де Кутт? И куда он делся сейчас?

Присмотревшись еще внимательнее, Лоран заметил, что что-то поблескивает у убитого графа за отворотом рубахи. Потянувшись, он вытянул цепочку, на которой болтался инкрустированный синими камнями серебряный крест. А ведь судя по тому, что видел Лоран, здесь исповедовали катарскую ересь, а катары не носят крестов.

«Носил для вида? Или не принял ереси? А если так, неужели…»

Догадка осенила Кантильена Лорана, заставив его отшатнуться и перекреститься. Выходит, де Кутт убил своего ученика, в последний момент посчитав того предателем?

— Чертов фанатик, — ошеломленно проговорил Лоран.

«Выходит, многие жуткие слухи о катарах правдивы», — подумал он.

Он вспоминал свой разговор с юным графом. Тот сказал, что Ансель де Кутт — ревностный католик, раздражающе праведный. Но при этом он построил для него молельную комнату. Зачем? Из уважения к его ереси? Собирался ли он все же принять ее? Это еще только предстояло выяснить. И все же Лоран отчего-то испытал неподдельное сочувствие к Гийому де’Кантелё.

— Да смилуется Господь над твоей душой, — проговорил судья инквизиции, перекрестившись над мертвым юношей и на миг скорбно прикрыв глаза.

В следующее мгновение мысль о Вивьене и Ренаре заставила его помрачнеть. Есть ли возможность, что в их умы посредством Анселя де Кутта тоже проникла катарская ересь? Если это случилось, грядет настоящая катастрофа.

«А ведь это я привел к ним Анселя, это я недоглядел! Я виноват во всем,» — снова застучало у него в голове. Лоран распрямился и сжал кулаки. — «Я выясню! И, если эта гниль проникла в их души, я сделаю все, чтобы вернуть их на истинный путь. Видит Бог, я это сделаю, даже если для этого мне потребуются услуги палачей».

Епископа отвлекли торопливые шаги.

— Ваше Преосвященство! — Несколько стражников вошли в помещение и замерли, глядя на открывшееся им зрелище.

— Всех собрали? — отрывисто поинтересовался Лоран, дождавшись кивков. — Хорошо. Граф де'Кантелё мертв, а его учитель Ансель де Кутт сбежал. Его необходимо разыскать. Тех катаров, которых уличим здесь, тех, которые откажутся отречься… — Он покачал головой. — Sermo Generalis не будет. С катарской ересью в этих землях будет покончено прямо здесь.

«А после мне предстоит еще более тяжелый разговор».

— Приступаем к допросам. Придется действовать подручными средствами. И не растягивать. Видит Бог, у меня будет слишком много дел в Руане, когда я вернусь.

Лоран направился к выходу из комнаты.

— Ваше Преосвященство, что прикажете делать с телом графа?

Он обернулся на мертвого юношу и покачал головой.

— На него донесли как на еретика, но, похоже, в последние свои минуты он отрекся от ереси и умер как христианин. — Лоран задумался. Вопрос был спорным и деликатным. Именно на такие вопросы он сейчас отвлекаться не мог. Пришлось принять непростое решение. Лоран вздохнул. — Его тело будет сожжено посмертно вместе с теми, кто откажется отречься от ереси. Я помолюсь за то, чтобы Господь принял его душу на Небесах.

Вновь перекрестившись, Кантильен Лоран направился во двор, где ожидали обвиняемые.

* * *

Солнце уже освещало лес своими лучами, но Ансель все же запинался о кочки и жмурился, натыкаясь на ветви. Элиза шла впереди него, оглядываясь и окидывая его неприязненным взглядом.

«Ко всему прочему, ты еще и медлительный», — злобно думала она, грациозно скользя меж деревьев, перескакивая с корня на корень и с кочки на кочку.

После угроз Анселя убежать она не порывалась. Несколько раз ей приходили в голову мысли попытаться одолеть его или даже убить, но она теперь была безоружна, а физически Ансель был намного сильнее ее — он уже доказал это. Скрипя зубами от злости, Элиза понимала, что попытки ее будут обречены на провал, поэтому, не решаясь рисковать сестрой, оставила эти мысли, почти сразу погрузившись в свою горечь.

Ансель же старался заглушить чувство вины перед оставленными на смерть людьми и перед Элизой, которой никак не мог объяснить, почему разлучил ее с возлюбленным, и которую никак не мог направить к свободе. Общим в их рассуждениях был один человек, которого они любили и потеряли.

Вскоре впереди между деревьями заблестела вода, а затем двое беглецов вышли на крутой берег реки Сены.

— Вон там — переправа, — отрывисто проговорила Элиза, указав пальцем чуть дальше по течению. — Если ничего не путаю, там живет лодочник. Вряд ли он знает, кто ты. Он может переправить.

Она замолкла, глядя на Анселя исподлобья и вновь напоминая ощерившегося лесного зверька.

— Спасибо тебе, — с благодарностью сказал Ансель

— Я сделала это ради Рени, — угрожающе низко произнесла Элиза. — Не ради тебя. Я бы никогда не сделала ничего ради тебя. Я тебя ненавижу.

Ансель опустил голову.

— Я знаю, — вздохнул он.

— Теперь ты не будешь угрозой для нас с сестрой? — с трудом борясь со своей ненавистью и своим нежеланием разговаривать с ним, спросила Элиза.

— Я клянусь, что никогда не причиню вам вреда, — сдвинув брови, произнес он. — Прощай, Элиза. Надеюсь, Господь убережет тебя от бед.

— Он не уберег меня от тебя, — бросила она напоследок. — Лучше бы ты никогда не появлялся на свет!

— Воистину, это было бы лучше, — ответил Ансель. Качнув головой, он развернулся и побрел от нее прочь.

Отходя от Элизы, он тихо взмолился про себя, прося Господа приглядеть за этой невежественной, но доброй душой, и, быть может, послать ей кого-то, кто сможет объяснить ей истину, если уж самого Анселя она уже ни за что не послушает.

Элиза же, коротко глянув ему вслед и на несколько мгновений задержав взгляд на быстрой воде в реке, попросила Мать-Землю дать ей сил пережить это горе, а течение — унести ее печали с собой. Она должна была быть сильной ради сестры.

«Рени», — с беспокойством подумала Элиза и побежала домой.

Без медлительного спутника она преодолела расстояние вдвое быстрее, чуть сменив направление и сразу выйдя к своему дому, а не к особняку. К ее облегчению, вокруг дома было пусто — сюда инквизиция еще не добралась в своих поисках. Но это был лишь вопрос времени.

— Рени! — Элиза вбежала в дом и обомлела, застав сестру сидящей в комнате в походной одежде в окружении дорожных сумок и мешков.

— Я подумала, что нужно будет быстро уходить, — спокойно отозвалась она и невинно пожала плечами. — Я собрала вещи.

— Что? — невольно оторопела Элиза. — Но как же ты… — Она покачала головой, решив, что на расспросы также нет времени. — Впрочем, неважно. Ты права, нужно уходить, скорее.

Быстро пройдясь по дому в поисках возможных забытых ценностей, сестры в последнюю очередь достали из подпола запасы еды и вышли из дома. Почти не сговариваясь, они направились через лес к Руану. Девушки двигались через чащу параллельно дороге, не выходя на нее. В Руане можно было переждать происходящее и заработать немного денег, а потом...

«Как я буду жить в другом месте?» — думала Элиза. — «Я так любила свой дом. Так любила землю Кантелё. Любила... нет, пожалуйста, я не хочу думать об этом! Я не выдержу». — Но мысли по-прежнему одолевали ее, и она не могла их заглушить. — «А каково людям, оставшимся там? Всех их схватит инквизиция? Но ведь... как же так... так не должно быть!» — Она чувствовала, как наполняющее ее горе становится невыносимым, и тут вдруг в голову пришла совсем внезапная мысль: — «А как же собаки, которых много лет разводил Гийом? Они же... были преданы ему. Кто же о них теперь позаботится? Бедные!»

Мысль о том, что происходящее заставит страдать и ни в чем не повинных животных, оказалась последней каплей. Элиза остановилась, скривившись. Боль, засевшая в ее груди, поднялась выше и брызнула наружу слезами.

Не в силах сделать больше ни шага, она замерла и заплакала навзрыд. Она не знала, сколько простояла так, но вскоре Рени подошла, тихо встав напротив нее.

— Мне жаль, что так получилось. Гийом был хороший человек.

— Вы ведь, — Элиза всхлипнула, — почти не общались с ним…

— Мне не хотелось общаться, но он мне нравился. Вы точно еще увидитесь, ты же знаешь. — На лице Рени появилась загадочная улыбка. — Может, и не раз. Зато теперь, когда придет твое время, тебе будет не страшно умирать. Потому что он будет ждать тебя в следующей жизни.

Элиза широко распахнула глаза, в изумлении взглянув на сестру. Они обе верили в это и знали, что это правда. Возможно, поэтому Элизе действительно стало едва заметно легче, когда она услышала это от сестры. Боль в груди чуть ослабла, позволив хотя бы дышать.

— Спасибо… — тихо произнесла она.

— За что? Просто говорю правду. Идем?

— Идем.

Через некоторое время, когда до Руана оставалось совсем немного, девушки вдруг заметили просвет в чаще. С опаской выйдя на заросшую невысокой травой поляну, они увидели на ней дом. Он был целым и чистым, однако не выглядел жилым. Нерешительно подойдя к двери, Элиза толкнула ее. Деревянный домик был пуст и изнутри тоже выглядел заброшенным. Вероятно, до этого здесь жил лесник, но что-то вынудило его покинуть свое жилище. Или, возможно, он умер от чумы, будучи вне дома, или сбежал от мора прочь? Так или иначе, в доме, похоже, слишком давно никого не было.

День уже клонился к вечеру, и сестры решили, что будет хорошо переночевать здесь. Разведя огонь в печи, они частично доели прихваченные с собой запасы.

Когда на землю опустилась ночь, и Рени задремала, расстелив на скамье шаль, Элиза тихонько выскользнула из помещения, замерев на пороге, и устремила взгляд в небо. Луна, не закрытая облаками, светила на нее.

«Небесная сестра, дай мне сил, прошу! Дай мне сил пережить это. Может, однажды я смогу вновь радоваться и любить. Не дай мне поверить в то, что этот мир — ад. Это ложь!»

Волна злости затопила ее сознание, и Элиза сжала руки в кулаки.

«А ведь это все из-за него! Он принес беду. По его следам приехала инквизиция. Это он мучил Гийома своими мыслями и убил его. Это все он, Ансель де Кутт».

Элиза вздохнула.

«Прошу, помоги мне остаться сильной. Не дать в обиду Рени. Не пропасть. Я чувствую, что эта жизнь не окончена, и в ней меня еще что-то ждет. Так дай мне сил дождаться!»

Втянув ночной воздух, она раскинула руки в стороны и запрокинула голову, подставляя лицо лунному свету и внезапно задувшему ветру.

* * *

Руан, Франция

Год 1356 от Рождества Христова.

Когда за окном почти сгустились сумерки следующего дня, дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Кантильен Лоран.

Вивьен и Ренар резко встали и выпрямились при виде него. Их ошеломила та усталость, что отражалась на лице епископа. Под глазами пролегали темные круги, лицо будто осунулось, а сам он словно постарел. От его одежды уловимо пахло дымом.

— Ваше Преосвященство, — спокойно кивнул Вивьен.

Ренар поприветствовал его лишь кивком, неуютно покосившись на заблаговременно прикрытый крышкой ночной горшок, который соблаговолили поставить стражники.

Епископ окинул своих помощников усталым, но очень многозначительным пристальным взглядом и решил начать разговор с ними без предисловий.

— Ансель де Кутт — еретик, — отчеканил он. — Это стало доподлинно известно. Что вы об этом знаете?

Он внимательно следил за реакцией. Вивьен непонимающе сдвинул брови и склонил голову набок. Ренар уставился на епископа так, словно тот объявил, что самолично узрел Второе Пришествие.

— Как… еретик?.. — почти шепотом переспросил Ренар.

— То есть, лично тебе об этом обстоятельстве неизвестно ничего? — вопросом на вопрос отозвался Лоран и перевел взгляд на второго своего помощника.

Вивьен сохранил молчание, продолжая внимательно смотреть прямо в глаза епископу. Лоран напряженно вздохнул. — Молчание в данном случае — не лучший выход.

Вивьен отрешенно посмотрел сквозь Лорана и покачал головой.

— Я понятия не имел.

Несколько долгих мгновений судья инквизиции рассматривал своих помощников, следил за переменами в их лицах и пытался уличить их в ереси. Наконец, он устало выдохнул и качнул головой.

— Боюсь, на этот раз таких заявлений недостаточно, господа. Вы ведь учились нашему делу, сами должны это понимать.

Вивьен кивнул первым.

— Будет допрос, — сказал он. Это не было вопросом.

— Должен быть, — кивком отозвался Лоран.

Ренар понимающе опустил глаза.

— Мы понимаем, — сказал он, словно пытался таким образом утешить епископа. Затем поднял на него взгляд. — Допрашивать будете вы?

— Не я один. Я собираюсь просить о помощи Бернара Лебо. Он знал вас много лет и сможет помочь мне установить истину при условии строжайшей секретности. Мы должны понять, не затронула ли ваш ум катарская ересь.

— Ансель… был катаром? — прищурился Вивьен.

— Да, и мы все это проглядели, — недовольно буркнул епископ. — Итак, вернемся к делам. Чтобы помочь, можете сделать первый шаг и показать, что ваш разум не помутился катарской ересью. Поклянитесь в этом. По собственному желанию.

Ренар вздохнул.

— Я знаю, что это мало, что изменит, но я клянусь, что ничего не знал о том, что Ансель был еретиком. Я клянусь, что никогда не обсуждал с ним еретических учений, и клянусь, что не исповедую катарских заблуждений.

Лоран перевел недовольный выжидающий взгляд на Вивьена, который не спешил ничего сказать.