Туристы икс, фантроман

— И долго я, пап, пролежала без сознания?

— Часов сорок.

— Ни че себе! — присвистнула София. — Что-то раньше я за собой такого не замечала.

— Так ты в таком бешеном темпе раньше не училась, — Толокнов бережно прижал Софию к себе и погладил по голове. — Приедем домой, поговоришь с мамой и если что, то проверишься у мамы в институте, а затем слетаешь куда-нибудь, в ту же Чехию. Курорты там хорошие.

— Мама и без разговоров и моего согласия на обследование отправит. Ты же ее, пап, знаешь: не успокоится, пока диагностику не проведет. А насчет курорта посмотрим. На Алтае ничем не хуже Чехии. В Европе такого воздуха и воды нет, разве только сервис лучше. — "Настоящий или ненастоящий отец Лены? — размышляла София. — Если не настоящий, то хорошо за два дня вжился в роль. Голова у Толокнова немаленькая, скорее по размерам подошла бы Джеку". — А Путев еще здесь?

— Нет, Аленушка. Москвичи еще вчера вечером уехали в баню к Михаилу, к Евдокимову, а сегодня должны улететь в Москву.

— Владимиру Владимировичу понравилось у нас?

— Да. Согласился, что Алтай — самая настоящая жемчужина не только Сибири, а России, а Телецкое озеро — жемчужина Алтая. Обещал зимой в Белокуриху приехать, опробовать новую горнолыжную трассу, а на следующее лето — на сплав по Катуни. Сильный мужик. Энергичный. Всего на год младше меня, а мне за ним уже не угнаться.

— Пап, ты у меня еще тоже ничего. Медведя поборешь, — произнесла София запечатленную в памяти мысль Лены Толокновой.

— Не знаю, не знаю, Аленушка. На последок вот указание из команды Первого получил, чтобы осенью в партию вступил.

— Ты же, пап, говорил, что губернатор должен быть беспартийным, как судья, чтобы быть беспристрастным, чтобы отстаивать интересы области и большинства граждан, а не отдельной группы лиц, тем более далеких от интересов области.

— Получается, что медведь меня подмял. Не могу я с ними не согласиться. Вот такие дела, девочка моя.

— А демократия? А свободные выборы? А независимость регионов от центра? Что это только слова? — София произнесла не только мысли Лены, но и свои тоже.

— После того как Евдокимов победил на выборах на Алтае и спутал Кремлю карты, рисковать не будут: начнут выстраивать вертикаль власти, губернаторов в скором времени будет назначать Кремль, а не избиратели. Выбрал народ артиста, может и оппозицию избрать.

— Получается, пап, что мы опять возвращаемся к временам политбюро и однопартийной системы. Вновь одна партия — ум, честь и совесть очередной эпохи? Поэтому прежнего вождя на площади держат, захоронить не решаются.

— Аленушка, ты только публично такие заявления не делай. Пожалуйста, — попросил Толокнов и посмотрел сверху вниз на дочь. — Пока Путев у руля, думаю, что не все так безнадежно как прежде. А к свободе мы видно еще не готовы. Как только появляется лидер, тут же вырастает и придворная свита, а вовсе не команда единомышленников и соратников. За некоторым, конечно, исключением...

— Пап, ты же понимаешь, что партия — это ширма, за которую прячутся чиновники, свита и прочие. — "В том числе и неронцы". — Если партия будет одна, то и Путев не поможет.

— Давай, Аленушка, пока закончим с политикой и вернемся к твоему здоровью. Прими душ, и пойдем завтракать. Я попросил, чтобы из деревни привезли козьего молока. Овсяная каша, молоко и горный мед добавят тебе силенок. Сергея я отправил с Петровичем за местным шаманом. К вечеру обещали доставить. Тот готовит чудодейственные настои на женьшени. На ночь выпьешь, и к утру будешь совершенна здорова.

— Хорошо, пап, — согласилась София; она стала понемногу привыкать к новому телу и почувствовала голод. — Мне бы еще кофе двойной выпить.

Толокнов как-то странно посмотрел на Софию в теле дочери, но заботливо произнес:

— Я распоряжусь, чтобы сворили. Вот только я не знаю, какой ты хочешь. Вроде это не твой напиток.

— Иногда хочется чего-то другого, — произнесла София, вспомнив, что Лена была любительницей зеленого чая, натурального сока и молока. — Мне кажется, что именно кофе, а не женьшень вернет меня в норму.

"Лихо они начали. Всего несколько слов и новосибирский губернатор — бывший коммунист, пытавшийся в новое время оставаться беспартийным, стал единороссом. Цепная реакция последует мгновенно. Не многие в Новосибирске захотят быть в оппозиции к губернатору единороссу. На Алтае на президентских выборах за Зюканова голосовало больше, чем за Бутина, и на губернаторских единоросс не прошел, проголосовали за земляка, за любимого артиста. Интересно, как поступят с Евдокимовым: переманят или отстранят? Что они вчера в бане решили? Договорились или нет? Подмяли ли народного артиста как Толокнова? Если в скором времени Алтай должен стать центром нового материка, то им нужны здесь твердые позиции, свои люди. Кажется, Евдокимов никак не вписывается в новую рыбью игру. Аншлаг скорее всего здесь будет без Дубовицкой... Если господин Рисли с рыбьей компанией станут во главе господствующей партии, то они своей цели могут добиться, — размышляла София, стоя под горячими струями воды. — Что случилось со мной? Голова у Лены оказалась чуть меньше моей? — София двумя ладонями произвела замеры новой головы. — Возможно. Утрамбовали, поди, как попало, что двое суток не могла очнуться. Но память, кажется, сохранилась. А вот энергорезервы, наверное, остались с моим телом. Не знаю, смогу ли запустить резервы в теле Лены? А если не смогу? Что тогда? Не знаю... Надо пробовать, а не паниковать. Сергей, телохранитель Толокнова, с управляющим турбазы уехал, остальная охрана должна была сопровождать Путева. Я без труда смогу уйти в горы, а еще лучше — сесть в моторную лодку и до необитаемого берега. Если удастся связаться с Рисли, то в горах можно дождаться звездолет. Там меня не найти..."

На завтрак в летнее кафе с видом на озеро София вышла одетая в легкий тренировочный костюм фирмы Адидас и кроссовки того же бренда.

— Лена, ты куда так вырядилась? — спросил Толокнов.

— Все бока отлежала, хочу после завтрака подняться на Тялан-Туу, да цветов каких-нибудь по дороге нарвать, маме отвезу.

— А не заблудишься?

— Пап, я с мамой на эту гору несколько раз поднималась. От движения быстрей в тонус войду.

— Ну, хорошо, — согласился Толокнов, — только вначале как следует подкрепись.

София внесла существенные коррективы в аппетит и рацион Лены Толокновой, за кого ей приходилось выдавать себя, чем слегка удивила губернатора.

Завтракали они вдвоем. Других постояльцев на усадьбе "Старый замок" не было в связи с визитом главы государства. И в самом поселке Артыбаш для теплого июльского дня было немноголюдно. Служба президентской безопасности совместно с сибирскими органами ФСБ постарались, чтобы на время посещения Путевым Телецкого озера посторонних людей на соседних туристических базах не было, кроме разве сотрудников под прикрытием туристов, а местные жители воздержались от лишних движений по поселку.

И на гору Тялан-Туу София поднималась, если и не в гордом, но одиночестве. Излюбленная пешая экскурсия туристов временно была не востребована, что Софию устраивало. Не дойдя несколько сот метров до смотровой площадки горы, с которой открывался изумительный вид на Телецкое озеро, она сменила направление, укрывшись за лохматыми кедрами. В скором времени София нашла скальную расщелину, в которой укрылась от людей, диких зверей и разумных рыб.

— Господи, помоги, — прошептала София, как обычный земной человек, не уверенный в своих силах.

После двух часов напряженной работы, связанной с познанием нового тела изнутри и его энергетических возможностей, София сделала вывод:

"Человеческий геном содержит все для того, чтобы запустить "реактор" по созданию энергии в огромных объемах, который, кажется, кто-то умышленно отключил, поставив на пути рубильники, предохранители и прочую защиту, чтобы человек не уничтожил себя и все вокруг. Люди от силы задействуют один процент своего потенциала. Если запустить "реактор" на полный объем, то возможности человеческие будут сопоставимы разве с возможностями Пола. В моем родном теле вряд ли потенциал достигал 10%. Удивительно. Удивительные создания эти люди. Удивительный создатель людей... Жаль, что я не могу запустить "реактор". Вот если бы рядом был Пол..."

София не связалась ни с Луной, ни с Рисли. В новом теле она лишилась возможности принимать и передавать пи-информацию, сканировать и читать мысли людей, изменять материю тела. Она стала обычным смертным человеком с большим объемом информации в своем мозгу.

София не заметила как оказалась возле туристической усадьбы "Старый замок".

Возле каменного забора усадьбы, выложенного из природного сланца, ее встретил взволнованный отец Лены Толокновой.

— Аленушка, что случилось? — Виктор Александрович Толокнов буквально подбежал к Софии. — Почему так долго? Почему не взяла с собой сотовый телефон? На тебе лица нет! Тебе плохо?

"Точно подмечено: лица у меня своего давно уже нет".

— Пап, со мной все в порядке. Не расстраивайся. Просто не хотелось с Тялан-Туу уходить. Там я была чуть ли не на небесах. Никакой суеты. Лепота, — София постаралась улыбнуться. — Как в раю.

— Девочка моя, а почему тогда ты такая грустная?

— Я не грустная, а задумчивая.

— Я здесь тоже чего только не передумал, пока тебя ждал. И из охраны еще никого нет, хотел уже местных стражей за тобой послать. Сергей приедет, велю, чтобы от тебя ни на шаг не отходил. Да и машина сопровождения скоро подъедет. Путева проводили. Все, слава богу, нормально прошло. Но предчувствие у меня не хорошее осталось, и сердце второй день ноет. Не знаю к чему.

— Пап, пойдем, я тебе капель накапаю, а то, не дай бог, прихватит как тогда после выборов.

— Пойдем. — Виктор Александрович обнял дочь, — только не карвалола, а коньячка накапаешь, граммов пятьдесят. Давление внутричерепное надо снять...

Глава 20

Покушения

Планета Земля

Алтайский край, город Алтайск

2005год, 7 августа

— Орлов!.. Иван Орлов, очнись! — кто-то настойчиво пытался до него докричаться.

Иван открыл глаза, сознание медленно возвращалась. Вначале он увидел над собой большой темный силуэт, который постепенно стал светлеть, уменьшаться, превращаясь в заведующую терапевтическим отделением алтайской Городской больницы Елену Владимировну Корневу, одноклассницу Ивана.

— Лен, привет, — не очень громко, но достаточно отчетливо произнес Иван, — а знаешь, я не знаю твою нынешнюю фамилию, по мужу.

— Иван, ну ты даешь! Нашел время спрашивать! В таком состоянии и свою не мудрено забыть. Гордиенко я, уже пятнадцать лет как Гордиенко.

— Так ты теперь хохлушка! Окрас поменяла, — Иван попытался улыбнуться, что не очень-то у него получилось. — А где ж тогда твоя коса? Лен, я слышал, что всех хохлушек обязали с косами ходить, рекламировать хохляцкие народные традиции.

Елена Владимировна, слушая Ивана, поправила короткие волосы, ни как не вязавшиеся со свободной и не зависимой Украиной. Прическа у нее была немодной, что-то в стиле сессон восьмидесятых годов, но Елене Владимировне шла, балансируя ее узкое худоватое лицо пышными, слегка завитыми вовнутрь ярко-коричневыми окрашенными волосами. Походила Елена Владимировна скорее на француженку: не красива, но симпатична и приятна во всех отношениях. Чем-то она смахивала на Мирей Матье, скорее — прической. Как поет Елена, Иван не знал. Не приходилось познакомиться с ее вокальными данными. В школе она категорически отказывалась петь даже в хоре, то ли от того, что слишком хорошо поет, то ли напротив.

А вот голосом Мирей Матье Иван восхищался. Было в ее голосе такое, что заставляло на время забывать о многом и просто слушать. Иван из французского языка знал всего несколько слов, имевших прямое отношение к фильму "Три мушкетера", Михаилу Боярскому и песни в его исполнении, что не мешало понимать, о чем поет певица.

Есть певцы местного значения, есть национального, а есть мирового масштаба. Мирей Матье без сомнения является достоянием Мира, недаром ее так любят во всем мире, и поклонники ее далеко не однополярные люди. Ею восхищался Леонид Ильич Брежнев — Генеральный секретарь компартии СССР и Рональд Рейган — президент США, и Иоанн Павел Второй — Папа Римский, глава католической церкви, и ковбой Джек из Техаса, и оленевод Василий из Чукотки.

Елена Владимировна была одета в серый классический брючный деловой костюм, а не в юбку и расшитую крестиком блузу. Как не искал Иван сходство в Гордиенко с украинским живым идолом красоты и политики, но сходства с Юлией не находил.

— Иван, вроде на посттравматический бред твои шутки не тянут, хотя, с такой травмой возможно всякое. Дай посмотрю. — Елена Владимировна аккуратно, стараясь не причинить лишних страданий, осмотрела поврежденную голову. — Кто же тебя так? Снести голову пытались. Да... повернись к свету... так.. хорошо.. замечательно.. очень хорошо... везунчик. А здесь... тоже хорошо...

Иван пытался уследить за ходом мысли доктора. Да куда уж. Логика практикующих врачей отличается от общечеловеческой. То ли хорошо, что пробили голову, то ли хорошо пробили голову, то ли хорошо, что так, а не иначе пробили голову. Так же можно было судить про "замечательно", "очень хорошо", "отлично". Иван решил не мучить себя выстраиванием предположений, опираясь на произносимые Еленой Владимировной слова, а дождаться окончательного диагноза. Неразгаданных ребусов ему хватало и без этого.

— Орлов! — чуть ли не официально обратилась к подозрительно притихшему Ивану Елена Владимировна. — Ты и в школе слыл счастливчиком и везунчиком. Можно сказать, что в рубашке родился. Я, конечно, не рентген, но могу твердо сказать, что голова у тебя в целом целая. Мозги тебе, вероятно, стрясли изрядно. Кое-какие провалы в памяти могут наступать, пока все в голове не уляжется на место, как лежало ранее. А черепная коробка целехонька, хоть орехи об нее долби. Вроде твердолобым раньше не был, а, Иван? — улыбнулась Елена Владимировна. — Да не смотри ты на меня так! Шучу я, Иван. Не надо обращать внимания на наши медицинские шуточки. Они нас, Иван, если честно, частенько спасают от депрессника. Спирт и шутки — вот и весь арсенал для успокоения наших нервов в том дурдоме, в котором приходится денно и ночно вариться. Но так, как я не пью, терпи мои шуточки. Понятно, больной Орлов? — Елена Владимировна по привычке напустила строгости в свой голос, что обычно делала в разговоре с провинившимися больными. — Шевчиков десять наложить, недельку отлежаться и можно на танцы в какой-нибудь загородный санаторий отправляться. Мужики там в дефиците, потанцевать даже не с кем. В прошлом году сама с этим столкнулась, — подытожила осмотр Ивана врач.

— Лен, ты шевчики здесь наложить сможешь? — прищурив глаза, скорее не спросил, а попросил Иван.

— Иван, если бы не знала твою упертость, никогда бы... ты меня знаешь! Но, к сожалению, и я знаю тебя... к сожалению, — повторила Елена Владимировна, грустно вздохнув, вспомнив что-то со школьной поры; безответная любовь всегда оставляет приличный след в душе на всю жизнь. — Ну, да ладно. У тебя хоть кол на голове чеши, но в больницу тебя ехать не заставишь. Так ведь, пострадавший Орлов?