— Да, не божеское это дело, за базаром присматривать, — засмеялась Лика и, продолжая смеяться, добавила, — хотя, может некоторые боги, через своих служителей и взвалили бы на свои плечи такие тяжёлые, но выгодные заботы. Почему этим займутся служители? Сами боги за это не возьмутся, но за базар-то отвечать надо, всегда отвечать. А вот служители этим обеспокоятся, не бесплатно, конечно.
Но этот разговор состоялся позже, а сейчас Лика, делая вид, что занята обсуждением какого-то хозяйственного дела, внимательно слушала Касторуса, говорившего Севку:
— Вы недавно были в столице, не знаете ли, что там сейчас происходит? Говорят, некоторых сенаторов арестовали, а поскольку они в проскрипционных списках, то у них конфискуют всё их имущество. Даже здесь об этом говорят, но пока не открыто, но ведь дыма без огня не бывает.
— Что-то такое слышал, но не обратил внимания, — пожал плечами Севк, он действительно был в городе по делам своей школы. Император собирался устроить гладиаторские бои, но сейчас это было внеплановое мероприятие и к нему надо было подготовиться так, чтоб Катуанская школа была на высоте, ведь она теперь считалась лучшей, но те, кто ей эту славу принёс, выходить на арену не собирались. Вот Севк и суетился, а на виллу "Роза Гликерии" он приехал в надежде уговорить хоть кого-то выступить, приказать свободным он уже не мог и это его сильно огорчало. А Касторус, опасливо оглянувшись по сторонам, продолжил:
— Моя охрана заметила посторонних людей, наблюдавших за виллой вашей племянницы. Раньше они это делали, скрываясь в этой вилле, которую купила Лика. Мне как-то неудобно спросить её о причине этого поступка, я бы попросил вас...
— Не надо просить дядю, я расскажу вам, зачем я это сделала, — обернулась к сенаторам Лика. Улыбнувшись, она пояснила: — Эта вилла стояла пустая, бесхозная, нет, хозяин у неё был, но он всё тут запустил, можно сказать — забросил хозяйство. Вот я и подумала — почему бы мне не увеличить парк, мой немного маловат для... — Лика сделала паузу, как бы предлагая сенаторам самим додумать, для кого мало места в очень немаленьком парке виллы "Роза Ликерии". Те переглянувшись с многозначительным видом покачали головами, вроде как догадавшись, для кого Лике надо увеличивать заросли, пусть не лесные, но довольно близкие к ним, оба парка были довольно запущены, поэтому очень напоминали лес. Разговор длился ещё некоторое время, потом Касторус пошёл к себе, благо идти было не далеко, а Севк, понял, что Лика, говорить на интересующую его тему не намерена, по крайней мере — сейчас, уехал.
Глава 22. Некоторые вопросы внутренней политики и их разрешение.
Лика и Дика, лежали на большом плоском камне и грелись на солнце. Это было то самое место, откуда Лика уплывала за рыбой, но сейчас она никуда не собиралась. Девушки просто нежились на солнце (оно только недавно взошло, но уже хорошо пригревало) и делились впечатлениями, обсуждая недавние события. Дика спрашивала:
— А чего так испугался наш сосед, что это за списки, куда он так боится попасть?
— Проскрипционные списки, туда император заносит имена своих врагов или тех, кого таковыми считает. Попавшего в этот список, могут запросто арестовать, а потом и... понятно, что. При этом всё его имущество конфисковать, целиком и полностью, без учёта интересов кого-либо претендующего на всё, или часть этого имущества, а именно — жён, детей, дальних родственников, даже кредиторов, — пояснила Лика. Дика поинтересовалась:
— А ты откуда это всё знаешь? А такая конфискация — это же чистый грабёж! Разве есть что-то подобное в законах?
— Не знаю, есть ли что-то подобное в законах, есть ли, вообще, такие законы. Но вот есть воля императора, если император так захотел, то его желание и есть закон, стоящий над другими. Можно сказать — воля императора самый главный закон. А откуда я это всё знаю? Кое-какой опыт имеется, не забывай, сколько мне лет. Там где я жила раньше, тоже такое практиковалась, называлось только по-другому. Когда стража императора начала работать по этим спискам, многие из тех, у кого рыльце в пушку, всё поняли и забегали, вернее, побежали подальше отсюда, ну те, кто успел. А боятся многие, ты же помнишь, как император говорил, что у Дамиана тут много сторонников и они только и ждут, когда он начнёт вторжение, но у него это не получилось. Вот теперь Гонорий отрывается по-полной, хватают не только тех, о ком известно, что они сторонники Дамиана, а и тех, кого в этом только подозревают. Ну и некоторых других, так, на всякий случай, опять же, имущество всех кого арестовали, конфискуется в пользу императорской казны. Ты же видела, как прежний владелец нашей новой виллы торопился и почему он её так дёшево продал, не успел бы продать, её бы конфисковали. А так хоть какие-то деньги получил и быстренько убежал, сел на корабль, идущий на запад.
Лика ещё хотела что-то сказать, но девушки услышали сдавленные рыдания за забором, переглянувшись, они перепрыгнули ограду. Прижавшись спиной к забору, стояла Камела и сдерживалась, чтоб не зарыдать во весь голос, её тело едва прикрывала разорванная туника. С трудом успокоив девушку, Лика узнала, что на рассвете на виллу сенатора Касторуса ворвались императорские стражники, самого сенатора куда-то увезли, а обитателей виллы заперли в одной из комнат, чтоб не мешали описывать имущество. Всех, кто был на вилле, объявили преступниками и сказали, что продадут в рабство. Рабынь сразу увели куда-то, а Камеле и её маме сказали, что ими займутся позже, попробуют — отличаются ли они от рабынь. А потом, пришли и к ним, один из стражников грубо схватил Камелу и потащил на улицу, там девушка, которой отчаяние придало сил, укусила его и вырвалась, нырнув в кусты, убежала. Рассказ Камелы прервали появившиеся со стороны дома три человека, один из которых громко сказал:
— Убежать хотела? От нас не убежишь, смотрите-ка тут ещё двое, и уже раздетые, как раз каждому из нас будет по девчонке. Выбирайте, кого возьмёте?
— Об этих двоих ничего не было известно, откуда они взялись? — поинтересовался второй, а третий хмыкнул:
— Да какая разница, откуда? Если они здесь то, как и остальные будут проданы в рабство, а пока можно их...
Лика не стала ждать, пока эти мужчины что-нибудь сделают, она танцующей походкой двинулась к ним. Когда эти трое неподвижно лежали на земле, она сказала:
— Дика, отведи Камелу к Фесе, а я схожу, посмотрю — что там происходит.
Девушки пересадили Камелу через забор, с ней пошла Дика, а Лика, проверив — есть ли пульс у стражников, лежащих на земле, тенью направилась к дому виллы Касторуса. У дома было около десятка стражников, Лика решив, что они могут ей помешать, быстро всех обездвижила и направилась в дом. Там было ещё пятеро, Лика аккуратно уложила и их, а вот с двумя последними, один держал полуобнажённую Помону, а второй намеревался ею заняться, поступила более грубо — не просто обездвижила, но ещё наставила синяков и кое-что поломала. Глядя на замершую в испуге жену Касторуса, Лика сказала:
— Идём, будете моей гостьей, пока всё не утрясется.
А поскольку возражающих Лике не было (все кто мог возразить лежали без движения) она, вывела через ворота всех обитателей виллы Касторуса и отвела на свою, там приказав своим стражникам (вообще-то не своим, а людям Севка) никого не пускать, при этом сказала Дике:
— Думаю, справятся, если нет, наши девочки и ребята им помогут, а нам надо к императору в гости сходить, объяснить, что трогать нас и наших соседей не стоит. Идём.
Потом подруги вернулись на то место, где загорали. Когда туда пришли, Дика поинтересовалась:
— И что теперь делать будем? Нашего соседа увезли на рассвете, в столицу его привезут где-то после обеда, если заплечных дел мастера за него сразу примутся, то он очень скоро во всём признается, во всём, даже в том чего не делал. Например, в том, что лично хотел убить императора. А мы, даже если прямо сейчас выедем, то будем у императора только поздним вечером, а надо, чтоб он нас принял и отдал соответствующие распоряжения, боюсь, что будет поздно. Я же говорю — наш сосед полностью признает свою вину, а то, что при этом его пытали, никого интересовать не будет. Мы ничем не сможем ему помочь! Разве, что полететь и развалить тюрьму, но тогда мы себя откроем, я, может, выкручусь, но ты раскроешься полностью. Если сейчас полететь, то отойти нам надо будет подальше, мало того, что это время, так ещё взлетающего дракона могут заметить. Ну, пусть не поймут, что это было, ты можешь быстро взлететь, но что-то будет, а это увидят, разговоры начнутся, нам той кошки, в которую ты оборачиваешься более чем достаточно.
— Я не оборотень и не оборачиваюсь, я меняю ипостась, ну сколько раз тебе это повторять, — укорила подругу Лика, а потом изложила свой план, — Дика ты права, если не полететь, мы не успеем. Мы полетим, но взлетать будем в море, далеко от берега, там меня не увидят. Ты говоришь — плыть долго надо будет? Нет, не долго, увидишь как.
Девушки свернули свои туники в тугой узел, который пристроили на спину Дике, а потом незаметно вошли вводу (в том месте, где это обычно ныряла Лика, можно было так сделать, потому, что от глаз наблюдателей это место закрывали: забор, уходящий в море и скалы), немного отплыли от берега. Там Лика сказала подруге, чтоб она ухватилась за шерсть того зверя, в которого она превратится и задержала дыхание. Дика сделала всё так, как сказала Лика, и водоплавающий зверь, нырнув, быстро поплыл от берега, вынырнул он тогда, когда берега уже почти не было видно. Дика удивлённо покрутила головой, так надолго раньше она не могла задерживать дыхание, а тут у неё это запросто получилось! Мало того, она не чувствовала никаких неудобств о того, что так долго не дышала! Но Дика недолго удивлялась, уже дракон с нею на спине стремительно ушёл в небо. До загородного замка императора Лика долетела за несколько минут, немного над ним покружив (на такой высоте, что с земли была похожа на какую-то птицу), упала вниз. Вообще-то дракон не падал, а аккуратно сел в зарослях недалеко от стены, но это действие было столь же стремительное, как и его взлёт. Земли коснулись ноги девочек и Дика разворачивая узелок с одеждой, недовольно пожаловавшись, поинтересовалась:
— Вот, всё мокрое! Холодное и противное! А нас не заметили, когда мы сюда прилетели?
— Не должны, тут три кольца охраны — два внешних и те, которые стены замка охраняют. Стражники первых двух смотрят вперёд, кто же будет смотреть себе за спину, зная, что там тоже охранники есть. Мы сели перед третьим кольцом, у того, что стену охраняет, вот они могли бы нас увидеть, вернее дракона, но мы сели вот тут в кустах, кроме этого я когда садилась, применила один хитрый приём, вот они и увидят такое туманное облако на несколько мгновений тут появившееся. Конечно, могут пойти его искать, а когда ничего не найдут, ведь мы отсюда уже уйдём, решат, что им показалось. Так что пошли к воротам.
Охрана замка не дремала и девочек, когда они подходили к воротам, заметили. Но, скорее всего, решив, что две безоружные девочки в плотно облегающих мокрых туниках (это позволяло увидеть, что под этой одеждой ничего не спрятано), опасности не представляют. На них обратили внимание только тогда, когда они подошли к воротам и начали в них стучать ногами (понятно, что на этих воротах дверного колокольчика не было). В открывшемся окошечке появился недовольный охранник и закричал, чтоб эти попрошайки убирались отсюда, а не то на них спустят собак. Высказав (довольно грубо) всё, что думает об этих наглых девках и наружной охране их пропустившей (или проворонившей), охранник захлопнул окошечко. Девушки переглянулись и после чего, Лика сказала:
— Похоже, нам здесь не рады и сколько бы мы не стучали, двери не откроют.
— Ты же видишь, тут не двери, а ворота, может надо постучать сильнее? Так постучать, чтоб дошло.
— Давай постучим, только аккуратно, чтоб ворота не сломать, а то ведь обидятся, — Лика согласилась с подругой. Дика скомандовала:
— Тогда стучим, но не поворотам, а то, действительно, сломаем, по петлям стучим — они железные, должны выдержать. Ты по левой, я по правой. Давай! Раз, два, три!
Девочки замерли, ворота качнулись и, сорвавшись с петель (петли просто были сломаны), полетели к основному зданию. Недолгий полёт ворот сопровождался криками стражников, которые в этот момент стояли за воротами. Гулкий удар показал, что ворота достигли стены основного здания, крики прекратились. Дика вздохнув, сказала:
— Немного перестарались, но кто ж знал, что у них на воротах такие слабые петли? Но делать нечего, идём, Лика, переговоры бери на себя, у тебя лучше получается, убедительнее.
Император Гонорий стоял у окна своего кабинета, он не потирал руки, только потому, что императорам не пристало так по-простонародному выражать свои чувства. Он только что выслушал доклад Дементия застывшего в почтительной позе, доложившего об арестах заговорщиков и о размерах конфискованного имущества. Вообще-то до конфискаций ещё дело не дошло, но за этим дело не станет, всё уже расписано. Внимание императора привлекли стражники у ворот, один открыв окошечко, что-то туда говорил, Гонорий нахмурился — с кем мог говорить стражник? Об этом замке мало кто знал, да и два внешних круга охраны так просто не пропустили бы постороннего, а судя по жестикуляции и тону стража у ворот, это был именно посторонний. Как он мог сюда попасть? В этот момент стражник захлопнул окно и, повернувшись к своему напарнику, что-то сказал, показывая на караульное помещение. А то, что произошло дальше, заставило императора отпрыгнуть в сторону от окна и укрыться за стеной. Ворота сорвались с петель и, пролетев через весь двор, с глухим чмоканьем ударились в стену основного здания. Похоже, что ворота прихватили, а потом раздавили тех двух охранников, стоявших у ворот, потому и удар был не гулким, а каким-то чавкающим. Император посмотрел на своего советника, вставшего у стены с другой стороны окна, тот осторожно выглянул и вздохнул с облегчением. В проёме ворот стояли две девочки и с интересом смотрели на выбегающих во двор охранников. Советник, привлекая к себе внимание, громко спросил, обращаясь к девушкам:
— Чем вызван ваш столь внезапный и решительный визит?
— Крайне важным и неотложным делом, — ответила девушка с волосами тёмной бронзы, её тёмноволосая подруга важно, а может, просто одобрительно кивнула. А первая девушка продолжила излагать причину таких радикальных действий: — Дело очень срочное, нам хотелось бы его решить быстрее и не отвлекать вас всякой ерундой от важных государственных дел. Извините за сломанные ворота, но у нас не времени на всякие реверансы. А ворота... извиняемся, конечно. Но ставить их на место очень долго, а у нас нет времени, повторюсь, заниматься всяким мелочами.
— Да и самим отвлекаться на всякие ерундовые мелочи, вроде этих охранников, вы же знаете, они нас не остановят, — многозначительно произнесла, решившая тоже высказаться Дика, глядя на растерявшихся охранников, не понимающих, как были сломаны эти довольно таки массивные ворота. Не эти же две девочки нанесли удар их сломавший.
