Дежурная команда набегает, Шизуне уже снова с зеленой сферой вокруг рук и командует. Резко, отрывисто, начальственно, ничуть не напоминая обычную девушку-скромницу.
Смотрю на руки. Все в кровище и дрожат. И сам дрожу.
Телепорт обратно. Деревья разломаны, как будто ударил метеорит. Из кустов выбираются помятые АНБУ и злая, как сто Цунаде после проигрыша, Анко. Мне кажется или у нее в руках змеи? Ах да, бывшая ученица Орыча, да и язык змеиный. Использует те же техники и язык, логично ведь? Фиолетовые волосы топорщатся двойным кактусом, чем-то напоминая Какаши.
— Он ушел, ушел! — в ярости молотит дерево Митараши, оставляя в древесине вмятины. — Проклятье!
— Помогите, — раздается жалобный голосок из кустов, а потом вылезает девочка с розовыми волосами. — Помогите Саске!
Как ее, Сакура? Да, точно. Вишня в переводе, розовая такая, недозрелая. Анко командует.
— Собака, Филин — прочесывайте лес, не попадайтесь на глаза генинам. Мартышка — следи за окрестностями, сейчас сюда набежит любопытных!
АНБУ кивают и упрыгивают. Трое? Ну и плюс Волк. Четверо из восьми осталось за пару минут боя? Кабан? А, он и Ворон живы, только тяжело ранены и без сознания. Уфф, уже легче. Хмм, однако, силен Орыч, еще и лес повалил, Гринписа на него нет! Анко тяжело дышит, йопт, да и она тоже подранена, и плащ с шортами порезали. Ой-ой. Чувствую, что сознание начинает плыть, встряхиваюсь всем телом.
— Веди, — командует Анко Сакуре, — и живо!
Розововолосая вишня в легком ступоре, но крик Митараши приводит в чувство.
У подножия огромного дерева лежат Наруто и Саске. И если первый внешне в порядке, просто без сознания, то у второго охрененный засос и укус там, где левое плечо переходит в шею.
— Проклятая печать, я так и знала! — в сердцах кричит Анко. — Это плохо, очень плохо!
— Что с ним будет? — дрожащим голосом спрашивает Сакура, готовая разреветься.
— Один шанс из десяти, что он выживет и печать приживется, — заявляет Анко. — И ее не снять, проклятая печать первым делом вживляется в сердце, и если ее выдрать...
Хлоп! Сакура падает в обморок. Теперь вся команда Какаши в отключке, и что нам с ними делать?
Глава 31
18 августа 77 года. Полигон N44 (Лес Смерти), Коноха, страна Огня.
Пока я и Анко переглядываемся в растерянности, из портала начинает прибывать кавалерия. Вокруг места ДТП ставят барьер, еще команда рассыпается по окрестностям, а другая начинает быстро и умело запечатывать улики. Огромные тела змей исчезают с хлопками, иначе, подозреваю, быть бы им запечатанными. Также порталом прибывает бригада медиков во главе с Шизуне.
Сама Шизуне идет к телам генинов седьмой команды.
— Его бесполезно лечить, — объясняет Анко. — Проклятая печать вживляется в организм и высасывает из него силы. Либо Саске справится, либо нет.
— Можно ли снять печать? — резко спрашивает Шизуне, разминая руки.
— Это умеет только Орочимару, — грустно качает головой Анко. — Подозреваю, что при попытках снятия, печать убьет носителя и разрушится.
— Запечатать печать? — предлагает Шизуне, но Анко только разводит руками. — Хорошо, на чем основано действие этой проклятой печати?
— Один из представителей клана Джуго пришел к Орочимару лечиться. В процессе выяснилось, что тела людей из этого клана могут свободно впитывать чакру природы, но не могут ее контролировать. Из — за этого представители клана превращались в монстров и впадали в неконтролируемую ярость, убивая всех вокруг, не разбирая, враги это или друзья. Орочимару выделил особый фермент и сделал его основой проклятой печати. Если человек выживает после установки печати, то он затем сможет черпать из печати силу, при этом тело его трансформируется. Не все могут контролировать печать, такие просто превращаются и сходят с ума. Также, возможно, Орочимару встроил в печать еще и другие возможности.
Также Анко слегка оттягивает воротник плаща и показывает шею. Да, там тоже располагаются по кругу три огромных запятых, обращенных хвостами наружу. Ну, ни фига ж себе! Неудивительно, что Анко хочет поквитаться с Орычем, раз тот поставил ей такую опасную штуку.
Но стоп, минутку.
— Чакра природы — это энергия природы, Анко-сан?
— Да, — немного растерянно отвечает та, — ее называют и так, и эдак.
— Получается, что печать собирает природную энергию и потом носитель печати может ее использовать? — уточняет Шизуне.
— Да, при этом тело его под воздействием чакры природы меняется и мутирует, — кивает Анко. — Но только после того, как печать приживется и прорастет в тело. Выживает только один из десяти, и в этот процесс не вмешаться, печать прорастает в тело, и так как запасов энергии в ней нет, она тянет их из носителя, и собственно, поэтому такой низкий процент выживших.
Ага, ага, очень интересные расклады получаются. Особенно если печать тянет энергию из чакры носителя, ведь это означает, что в ней искомый конвертор: чакра — ПЭ. Но такой расклад слишком уж идеален, не с моим везением на него рассчитывать. Но даже так — печать, работающая с и на природной энергии — это по моей части. Шизуне, видимо, тоже приходит к таким выводам, потому что говорит.
— Ну что, Гермиона, теперь его жизнь в твоих руках! — и улыбается.
— Ну вот, а я уж думала, что мои медицинские навыки не пригодятся, — заявляю, позерски вытянув руку.
Шизуне кивает, продолжая улыбаться. Подзывает одного из свежеприбывших анбушников, в маске Кролика, тот кивает и складывает печати. Дерево, под которым лежит команда Какаши, пучится, из ствола лезут бревна и окружают нас. Йоптель, вот это что сейчас такое происходит? Раз-два, и мы в деревянном доме, пол гладко ошкурен, ни занозы, ни щелей. Этому Кролику в строительстве цены бы не было, с такими техниками!
Стоп. Говорили же, что только Первый мог работать с деревом.
— Так будет надежнее, — заявляет Шизуне. — Гермиона, приступай, я пока осмотрю Сакуру и Наруто.
Молча кланяюсь и сажусь возле Саске. Природная энергия, говорите? Разряженная печать? Ну, тогда можно не мудрствовать лукаво, а покачать через него энергию, надеюсь, его не потянет превращаться в ежика. Но это не слишком большая проблема, удар по голове и превращение прервано. К счастью, уроки мадам Помфри вдолблены намертво, нужно просто представить, что печать — это орган, который необходимо поддерживать.
— Вестибулум Вита!
Шизуне гудит чакрой, анбушник отворачивается и наблюдает за окнами, Анко достает из плаща сигареты. Да, покурить бы сейчас не помешало, энергия хлещет сквозь меня, но с Саске ничего не происходит. Лежит себе лицом вниз и не шевелится. Только герб клана, вышитый на ветровке, слегка шевелится в такт дыханию. Внешне герб напоминает теннисную ракетку, но на самом деле это веер, раздувающий огонь.
Анко закуривает, делает пару нервных затяжек и говорит, лишь бы сказать.
— За такое их точно снимут с экзамена.
— Не снимут, — равнодушно отвечает Шизуне, водя руками над Сакурой, — потому что никто ничего не узнает. Пока команда А держит барьер, сюда не заглянет никто.
— Она нас видела, — заявляет Анко.
Шизуне молчит. Интересно, местные мозголомы могут удалять воспоминания? Наверное, могут, но только особые мастера. Основная же масса менталистов, предполагаю, работает с местными аналогами Обливиэйта, объект забудет, но при этом вполне может повредиться мозгом. Дело тут, как и с медициной упирается в контроль чакры. Чем выше контроль — тем больше возможностей, в общем, все равно, что Цунаде и основная масса ирьенинов, только в разрезе менталистов.
Ответ Шизуне, к моему облегчению, вполне нейтрален.
— Она будет молчать, ради Саске и ради своей любви.
Эээ? Там и смотреть то еще не на что, да и Саске этот еще пацан мелкий. Или у шиноби все раньше, чем у нормальных людей? Сколько им сейчас, этим мальчишкам и девчонкам? Лет двенадцать? Нет, вру, тринадцать, но это не слишком улучшает ситуацию, скажем прямо.
— Это если Саске выживет и выздоровеет, — продолжает рассуждать Шизуне. — Если же нет, то и так скандал будет громкий, в этом шуме слова Сакуры просто утонут.
— Ну да, — хмыкает Анко, — последний Учиха, шум будет на все деревни, вон даже мой бывший учитель не поленился приползти на него посмотреть.
Продолжаю качать энергию, невольно возвращаясь мыслями к схватке, в которой невольно принял участие. Даже не столько к схватке, сколько к погибшим. Что толку с моего самообладания, телепортации и умелой манипуляции заклинаниями, если гибнут хорошие знакомые?
Не друзья, согласен, но хорошие знакомые, пускай и ниндзя в масках.
Не та степень душевной близости, чтобы плакать и рвать на себе волосы, раздирать в кровь лицо, пытаясь заглушить душевную боль физической. Но все же, все же, саднит внутри, щемит, какая-то невысказанная тоска. Вроде ты и не виноват, вроде и выполнили люди свой долг, а все равно. Тяжелое чувство причастности давит, прокручиваешь ситуацию в голове, то ли пытаясь оправдаться непонятно перед кем, то ли пытаясь уговорить самого себя, что сделать ничего нельзя было.
В общем, плохо, когда гибнут хорошие люди.
Пока мысленно обращаюсь к схватке и погибшим, по Саске внезапно начинают ползти черные пятна. Анко вскакивает, едва не проглотив очередную сигарету, но и так все понятно, прерываю технику. Шизуне тоже заканчивает и присоединяется к нашему дружному коллективу.
— Невероятно! — восклицает Анко, жестикулируя сигаретой.
Приседает и ощупывает Саске. Остается впечатление, что сейчас она и его начнет лизать, но обходится.
— Как? — она оборачивается и недоверчиво смотрит на меня. — Печать закончила приживление и вышла на первый уровень!
Йопт, у нее еще и уровни есть? А босс в конце уровней будет? Шизуне отодвигает Анко в сторону и проводит экспресс-диагностику. Анко продолжает пялиться на меня с каким-то нездоровым блеском в глазах, можно сказать ощущаю себя подопытным кроликом.
— Он здоров, — объявляет Шизуне, вставая. — Раз вы, Анко-сан, говорите, что печать закончила приживление...
— Да, да, да, — яростно кивает та.
— То наша миссия здесь закончена. Сворачиваемся и уходим.
Перед уходом Шизуне приводит в чувство Сакуру, и что-то ей долго втолковывает, постоянно делая жесты в сторону тела Учиха Саске. Сакура в ответ кивает так, что хитайате, сдвинутый к макушке, едва не слетает с головы. Надо полагать, что Шизуне ей намекает на блестящие перспективы поучаствовать в процессе размножения клана Учиха, если только розововолосая промолчит. Или не намекает, а прямым текстом говорит, что к чему и кто кого. Какая, в сущности, разница? Главное, Шизуне знает, что делает, и вообще, пора убираться из этого леса.
Сакура затаскивает тела Саске и Наруто в дупло в основании дерева и вытаскивает кунай.
— Будет охранять изо всех сил, — хмыкает Шизуне, и мы прыгаем обратно в башню.
— Она вообще понимает, что Саске, для возрождения клана, потребуется десяток жен, а то и более?
— Да где там, — зевает Шизуне, — одни розовые мечты в голове. Ой, мне же в госпиталь надо!
Приходится ее еще переправлять в госпиталь, а по возвращении в башню в меня вцепляется Анко.
Правда, ее тут же отводит в сторону один из АНБУ и начинает что-то втолковывать. Надо полагать, напоминает о долге шиноби и о том, что не время лезть с личными разговорами. Ученица Орочимару шипит, но затем сдается и садится писать отчет о происшествии. Не забывая, конечно, почти непрерывно смотреть в шар, как будто ожидая, что Орочимару будет глуп и снова подставится под удар. Также она украдкой бросает взгляды в мою сторону, прямо свидетельствующие, что после окончания экзамена набежит с разговором.
Надеюсь, она не ждет, что я изведу печать на ее теле?
Также подходит анбушник, в маске Кролика, который делал дом из дерева, и благодарит. Мы немного болтаем, он тоже оказывается жертвой экспериментов Орочимару, который приживил ему клетки Первого Хокаге. Благодаря этому, Кролик может работать с элементом Дерева, но из шестидесяти детей, которым приживили клетки, выжил только он один. От таких новостей во мне моментально вскипает желание достать Орыча Авадой. Не знаю, попал бы или нет, но эмоционального заряда точно хватило бы, чтобы выдать заклинание.
Спокойствие, только спокойствие. Жертвы Орочимару повсюду.
Вдох и выдох, не думать о жертвах Орыча, вдох и выдох, не думать.
18 августа 77 года. К югу от Леса смерти и к северо-западу от Конохи, страна Огня.
Небольшая рукотворная пещера, смесь склада и укрытия, оборудованная Орочимару еще, когда он был шиноби Конохи. Устроенная на психологически выверенном расстоянии от деревни, пещера так и не была обнаружена патрулями, хотя защитные системы давно истощились. Перед экзаменом Орочимару наведался к Конохе, обновил некоторые из старых тайников, как знал, что пригодятся. Сейчас змеиный саннин стоял перед столом, заваленном травами и прочими лекарственными ингредиентами.
Он ловко растирал, резал, заливал травы, используя ранее складированные припасы. Упаковка пилюль, подстегивающих регенерацию, валялась на полу, смешиваясь с огрызками кроветворного корня. От такой химии почти любой шиноби уже тихо отходил бы к Шинигами, богу смерти, но только не Орочимару. Спешно съеденные лекарства давали ему отсрочку по времени, чтобы приготовить лекарство и прекратить кровотечение. Смена тела не помогала, Анко слишком хорошо знала, куда бить, и Орочимару тихо шипел проклятия в ее адрес. Тело, к тому же, решило, что срок истощения подходит, и Орочимару твердо знал, что у него осталось не более десяти замен в этом теле. Потом — смерть, если не поглотить новое тело, применив дзюцу бессмертия.
— Да! Учиха! — возбужденно шипел Орочимару и тут же кривился. — Анко! Надо было тебя добить!
Мало того, что джинчурики Девятихвостого внезапно показал силу, так еще и две четверки АНБУ свалились прямо на голову. Утешало только то, что успел, успел поставить проклятую печать молодому Учиха! Но все же, кто знал, что так дело обернется? Будь с АНБУ кто-то из бывших напарников Орочимару или сам Хокаге, не удалось бы уйти. И без того выскользнул чудом, сорвав установку барьера, блокирующего перемещения. Недооценил шиноби АНБУ. Недооценил бывшую ученицу, которая пошла в самоубийственную атаку, лишь бы причинить вред. И недооценил девчонку с Хирайшином, не знал, что она умеет и вот так перемещаться.
Выпив свежей сине-зеленой бурды, Орочимару выдохнул, ощущая, как в боль в животе отступает. Уже не спеша, он приготовил еще одно лекарство и смешал мазь, после чего долго натирал себя, морщась и шепча проклятия. Давненько его так не щелкали по носу, и это одновременно злило и бодрило Орочимару. Достойный противник! Также Орочимару возбуждали мысли о предстоящем поглощении тела Саске, и открывающихся перспективах.
Исходя из таких мыслей, Орочимару выскользнул из логова и ночью пробрался обратно в Лес Смерти.
