Действительно, зачем ругаться, когда мир такой большой и богатый? Можно принять к сведению и существование этого "челночника", и мимоходом посочувствовать его нелегкой доле, даже зная, что они никогда больше не пересекутся. Места на всех хватит! И ей, и Люсе с Максом, и Леше с Вадимкой... усмехнулась — ей всегда хотелось иметь младшего брата, и мелкий рыжик замечательно подходил на эту роль...
Ладно, об этом она подумает как-нибудь потом, а сейчас можно помечтать, предвкушая возможность порыться в коробочке с остатками, где наверняка найдутся нужные и ненужные, но симпатичные, ниточки. Притормозив у витрины любимого магазинчика, Оля загляделась на платье-паутинку на шелке, и... вдруг решилась купить на него пару шарфиков и дорогой итальянской пряжи! Ей же Эд разрешил тратить деньги! И надо же, в самом деле, когда-нибудь попробовать сделать что-то... большое, да!
...
Леша растерялся — опять и снова он весь день разговаривал с Лёлей о постороннем Эде и какой-то шизофренической ерунде и ничего не успел объяснить! С каждым таким "фальстартом" подбирать слова становилось все сложнее. Перед вечеринкой он надеялся обойтись просто декларированием желания встречаться, теперь его собственнические инстинкты уже не допускали полумер и недосказанностей. Хотелось расставить все по местам и поскорее! Но... оказывается, что он толком еще и слов-то для серьезного объяснения подобрать не смог. Почему-то представлялось, что начинать разговор с фразы "а выйди за меня замуж" не стоит — как-то пародийно выглядело такое предложение и в суете институтского коридора и в грязи зимней улицы. И не менее серьезное "Я тебя люблю" почему-то тоже требовало в его воображении какого-то предисловия и... ну, антуража, что ли... хотя бы уютного кафе и розы в подарок... Нет, он в себе и своих чувствах ни в коем случае не сомневался — было с чем сравнить. И да, то, что он говорил все это недавно совсем другой девушке, отчего-то делало слова мелкими, затертыми и обесцененными. И да, он боялся не быть воспринятым Олей всерьез.
И все же — облегчать себе разговор не собирался — простенькое "Ты мне нравишься" ощущалось слишком беззубо и ни о чем. Тем более такие слова не отражают серьезность его намерений. А он хотел иметь право находиться рядом в любой момент. Сказать "Хочу быть с тобой" — тоже не вариант, это можно понять как желание неофициальных отношений, а такого варианта он и вовсе не рассматривал. По отношению к тому, что он воспринимал "своим", Леша пошел в отца. И собирался ему подражать и дальше, тем более, что он собирается жениться не в семнадцать, а почти в двадцать!
Лёлю же Леша ревновал уже вполне основательно, в чем с неудовольствием в очередной раз убедился сегодня. Ха, его насторожил даже мужской род слова "кардочес", вот до чего дошел... правда, если это "что-то" и тем более "для мамы", то можно и перевести дух. Хотя он с радостью составил бы ей компанию в добывании такой подозрительной вещи. Но... не позвала... Значит, надо как-то пояснить ей, что он бы этого хотел...
Ну что ж, раз он пока вынужденно свободен, стоит заняться работой, — до нового года осталось всего три заказа и, к счастью, только один новый. Но, как назло, завтра ему надо встретиться с этим заказчиком... так что опять не выйдет пригласить куда-нибудь Олю... что ж за невезенье такое, а?
...
Едва не проспавшая из-за ночного бдения с ниточками — зато и брошку маме сделала и яркий полосатый чехольчик для планшета соорудила, Оля пыталась прикинуть, есть ли у них сегодня общие лекции с группой Люси. По всему выходило, что нет. Глотая зевки и теряя попеременно в сумке то перчатки, то уши плеера, то гигиеническую помаду, она первым делом прямо в метро, словив на переходе интернет, посмотрела расписание по группам — убедиться, что в одной аудитории им сегодня не встретиться. А обсудить вчерашнюю соблазнительную мысль о знакомстве со своими родителями хотелось. Как ни странно, Оля ничуть не стыдилась своей просьбы и даже не комплексовала, обращаясь к малознакомому человеку за помощью. Решительно — они с новой подружкой друг друга стоили, — улыбалась она про себя.
Поговорить получилось после первой пары, причем попалась ей девушка вместе с Максом. Обрадованный перспективами парень предложил убить одним выстрелом сразу трех зайцев. А именно — познакомить родителей Люси с Олей и с ним, родителей Оли — соответственно с ним и Люсей, а потом пойти в кино. Макс же брался и поработать за извозчика и доставить всех с максимальным комфортом. Ужасно довольная программой Оля пыталась отказаться от третьего пункта, не желая мешать ребятам и отговариваясь намерением пообщаться со школьной подругой. И все-таки, под просительным Люсиным взглядом, согласилась и на кино.
...
Они возвращались с Лешей на последнюю пару после физкультуры, прикалываясь над псевдо разнообразием ассортимента кофе в автомате и проглатыванием другим ящиком, со сладостями, лишней монетки исключительно на "вредном" сникерсе, что на взгляд Оли служило дополнительным подтверждением "неполезности" данной конкретной шоколадки. В коридоре второго этажа холл перегородила напряженная группа парней, в центре которой раздавались хриплые возгласы. Участниками разборки оказались знакомые лица с перераспределением ролей — Макс не вместе, а против Андрея. Изящная фигура худощавого Макса проигрывала широкоплечему приятелю, но устойчивость, сложенные в защитном жесте на груди руки и хмурая уверенность в глазах делали наскоки блондина пожалуй что даже и смешными. Однако Оле ситуация забавной не показалась, она невольно скопировала позу Макса, смотря на разборку исподлобья с явным неудовольствием и внимательно прислушиваясь к обвинениям блондина. Леша потянул её к себе за локоть, пытаясь увести, но сдвинуть обеспокоенную за подругу девушку у него не получилось.
Разговор приятелей набирал обороты и шел наверняка не по первому кругу. Каждую новую фразу Макс встречал только отрицательным отмахивающим движением головы и поджатыми губами. Он не возражал, не уходил, но никто со стороны не смог бы сказать, что он проигрывает непонятный спор своему вроде бы закадычному другу.
— Я в шоке, но рад, что ты высказался. Никак не ожидал от тебя такого мнения о девушках. И, кажется, напрасно называл тебя другом, ты хуже, чем... — он оглянулся на зрителей и не закончил предложение. — Забудь о Люсе, на эту тему нам больше не о чем говорить.
— Что я такого сказал? Я намекнул, а думать тебе!
— Гнилые у тебя намеки. Я подумал.
— Фигня! Пробросаешься! Одна паинька тебя не устроит! Я тебя хорошо знаю, ма-а-чо! — со злостью и издевкой выплюнул ему в лицо Андрей.
— Ничего, потерплю. Я тоже, оказывается, себя плохо знаю, раз столько времени маялся с тобой дурью!
— Потерпишь? А потом типа вернешься? Когда наскучит всё такое розовое и в цветочек?
— Там видно будет. Я не понимаю, что вам не так, но вы пока как-нибудь без меня обойдитесь.
— А как же Игорь? Он же твой друг! Ты меня с ним познакомил! Ты ему тоже скажешь — пока без меня потусуйтесь?
— Не вижу в этом ничего криминального. Потусуетесь немного без меня. Раз я с девушкой вас не устраиваю... и да, друг он мне... был... — внешне спокойно констатировал Макс, хотя искры от него так и сыпались: с нервно подрагивающих пальцев, со сведенных в судороге арлекина бровей.
— Слышь, ну ты же не взаправду эту ересь несешь! Кончай тупить! Пойдем с нами!
— Нет, — голос предательски сорвался, но парень нашел в себе силы закончить, дав еще одного петуха. — Я больше не с вами. Все.
Макс с видимым усилием вязким движением переставил ноги, словно выходя из воды, развернулся и выдохнул, пытаясь распрямиться. Подхватил куртку и, так и не разогнув плечи, притянутые к земле невидимой плитой, тяжело поплелся к лестнице.
— Я сейчас, подожди, ладно? — Заглянул в глаза Оле Леша и кинулся вслед парню.
— Конечно, — согласилась, пытаясь найти в толпе Люсю. Мысль о ней не покидала её все время показательной ссоры, как и нерадостные догадки на тему "гнилых" намеков. Наверняка девушка где-то тут... вряд ли этот сыр-бор начался без нее. А то и из-за нее... они же последнее время с Максом неразлучны...
И точно, на дальнем подоконнике у лестницы обнаружилась ее новая подружка, растирающая тушь по заплаканным щекам.
— Ну что ты! — заквохтала над нею Оля. — Пойдем-ка в туалет, умоешься! Тебе не идет раскраска под американского пехотинца! — попыталась пошутить она.
— Раскраска? — всхлипнула та, — какая теперь разница...
— Есть разница! Пойдем и сотрем! У меня платочки есть! — Настойчиво теребила рукав подружки, пытаясь стащить с подоконника.
— У меня... у меня тоже... тоже есть... влажные с-сал-фет-ф-фед-дки... — глотая буквы ответила Люся, упрямо вцепившись в опору.
— Вот что ты расклеилась? Еще и на глазах у Макса, наверное! Что он о тебе подумает? Что ты плакса?
— Не-не-не-е-ет... я позже подошла, он меня тут ждал... когда этот... и я... я почти все слышала...
— Ну что ты такого слышала? Что он еще навыдумывал? Ведь ничего правдивого он сказать-то не мог! Ну же! Не мог, так?
— Не-е-ет, но ведь все поверили... — Люся отвернулась, уткнувшись лбом в стекло.
— Ну и что? Важно не то, что Андрей врет, а что Макс делает, правда?
— Д-да... Максим... он защищал меня... что я... что я... не... не такая... но... он же теперь будет сомневаться... что я... не специально его мучаю...и дразню...
— Ох... — Оля оставила попытки стащить ее, присела рядом и приобняла дрожащую девушку. — Я это совсем недавно проходила. Помнишь, что говорили обо мне и Эде? Это казалось правдой? Вот честно?
— Ну... да... он такой... такой... красивый... если у тебя такой парень... то наверняка... не просто так... и все завидуют... — она шмыгнула пару раз носом, вскинула на Олю опухшие красные глаза, рефлекторно по-детски потерев один кулачком и поставив себе под глазом отличный черный синяк.
Оля бы улыбнулась, но смеяться опять совершенно не хотелось.
— Так вот у нас с ним ничего не было. Он и правда только мой родственник. Но ведь поверили все... и даже ты, видишь, хотя не знала толком ни меня, ни его... — до сих пор та всеобщая убежденность отдавала в душе Оли горечью.
— Я верю... и понимаю, что ошибалась, но ведь для того, чтобы поверить, надо знать...
— Вот и ты подумай — Макс ведь уже знает, какая ты? И разве поверит в то, что говорят?
— А Леша? Он тебе верит? — Девушка чуть отвлеклась от своей проблемы на чужую боль. — После разговоров об Эде?
— Я надеюсь... но я же говорила, нас нельзя сравнивать, мы-то только друзья... Давай-ка свои салфетки!
— Сейчас... где-то тут, в кармашке... — Люся перевернула аккуратную сумку на подоконник и механически закидывала обратно вывалившиеся вещи. Ключи, маленький крабик, пилочка и флешка со звоном скатились на пол и Оля, опередив заторможенную девушку, шустро собрала вещи.
— Я такая неловкая... и бестолковая, — пожаловалась подружка, прямо сидя пихая ключи в карман брюк, отчего сразу становилось ясно, насколько они ей велики.
— Не вижу, — дипломатично возразила Оля, открывая влажные салфетки. — Трудно сохранить порядок, если переворачиваешь его с ног на голову.
— Знаешь, мне надоел такой порядок, когда из года в год все на одних и тех же местах...
Девушка потянулась потереть другой глаз и зачарованно уставилась на отпечатавшуюся на указательном пальце черную полоску.
— Пойдем-ка все-таки в туалет, умоешься! — позвала она её снова, — надо вытереть тушь пока пятно еще мокрое.
— А все-таки... он верит? — вдруг переспросила Люся.
— Наверное... — для ответа пришлось набрать побольше воздуха: — Я в выходные их поближе познакомила и, думаю, теперь мы во всем сможем разобраться...
— Да... а мы еще слишком мало знакомы... — удрученно констатировала Люся известный факт.
— Но это же дело наживное? Не грусти, мы ведь по твоему плану теперь будем часто общаться! Или ты передумала? — с испугом пригасила свой энтузиазм Оля. Несмотря на то, что еще пару дней назад она не особо и горевала без близких подруг, сейчас ей до слез хотелось, чтобы Люсина затея выгорела и они действительно подружились. Один маленький намек — и внутри словно раскрылась черная дыра жажды теплого человеческого общения, не удовлетворяемой редкими разговорами с Наташкой и Ленкой, давно занятых своими заботами.
— Ох, нет, конечно! Навязалась я тебе со своими проблемами... а ты по доброте душевной еще и возишься со мной... А мне... мне тоже, знаешь, страшно... и к тебе приставать было страшно...
— Чем же я такая страшная? — успокаивающим тоном уговаривала её Оля, между делом добыв из своей сумки бумажные платочки, протянула один Люсе, наконец-то, хоть и заторможено, но вытершей слезы, да так и державшей в кулачке испачканную салфетку.
— Ты не страшная, — помотала та головой. — Ты мягкая очень, спокойная. Мне противно даже думать попросить кого-то решить мою проблему, а ведь я именно это и делаю сейчас. Просто я очень-очень боюсь... боюсь, что Максиму надоедят эти испытания и он уйдет быстрее, не через две недели, а вот завтра или прямо сейчас... Понимаешь? — она заглянула Оле в глаза и той ничего не оставалось, как кивнуть. Действительно, мысленно сравнивая парней, Оля вынужденно соглашалась с её опасениями: Макс слабее. Несмотря на проявленную только что стойкость, ему трудно без опоры. И тоненькая Люся — как раз идеальное для него дополнение, такой незаметный в своей внешней хрупкости стальной стержень. Ей же самой очень хочется прислониться к сильному плечу, почувствовать то легендарное "как за каменной стеной", но Леша занят, и вряд ли для нее найдется другой такой же парень. Так что остается только становиться сильной самой... может быть, новая подруга поможет ей в этом...
— Он уйдет и у меня не будет даже пары недель с ним, как у всех остальных... — шепотом закончила девушка, снова захлюпав носом.
— Мне не кажется, что Макс относится к тебе так же, как к другим. Он... я думаю, он изменился... — проговорила Оля с нарочитой уверенностью, которой совсем не чувствовала. И, все-таки стащив обессиленную подружку с подоконника, подтолкнула в сторону туалета.
...
На пару по начерталке Оля таки попала, уступив уверениям Люси, что с нею все будет в порядке. Леша тоже пришел, прямо перед звонком, задумчивый и хмурый. Бросил под стол рюкзак, молча достал тетрадь и с сосредоточенным выражением лица стал рассматривать задание, игнорируя вопросительные взгляды соседки. Стоило только преподавателю закончить пояснения и предоставить их самим себе, как Оля не выдержала, передвинулась поближе и потребовала разъяснений:
— Что-то случилось? С Максом? С ним все в порядке? Ты же за ним пошел?
Леша неопределенно качнул головой и неохотно ответил:
— Относительно. Он ни в чем видишь ли не уверен! — саркастично ответил он, чертыхнувшись: — Прямо ни рыба ни мясо! Вроде считает, что делает все правильно, а очкует по-черному.
Он покатал в руках карандаш и, видимо сообразив, что выражается с девушкой не лучшим образом, смутился и замолчал.
