Габриэль отодвинул в сторону ветви плакучей ивы, забрался под ее сень и сел в мягкий ярко-алый мох. Прижал колени к груди, задумчиво положил на них подбородок. Попытки успокоиться не давали никакого результата. Можно кидать маленькие камушки в блестящую зеленью воду. Можно старательно отгонять мысли, но горечь так и льется из глаз. Змий отверг тебя. Ты для него один из сати, которыми он пользуется. Которых пьет в свое удовольствие. Вся разница лишь в том, что ты — источник. Что ты рожден таким в это воплощение, а не в искренних чувствах.
Горькие слезы задушили юношу. Боль одолела душу, до сих пор терпевшую все унижения. Габриэль упал ничком на красный мягкий ковер без сил. Его трясло от невыразимой тоски, от льда, оставленного враном. От воспоминаний о драконе, которому ангел так глупо доверился в который раз. Помирились? Что за простота? Словно Агнц — нашалившая собачка или ребенок?
Пусть катится к черту! Ко всем чертям в свое поганое государство.
Магические печати граана на запястьях с силой сжались, засветились алым, вызывая в руках приступ боли. И юноша вспомнил, что теперь раб. И господин, наверняка, в дикой ярости. Плевать. Ищи! Злись! Все равно, что ты сделаешь и скажешь. Габриэль свернулся калачиком, терпя нарастающую боль. Минут десять он подавлял стоны от постоянных накатывающих обжигающих ударов, проходящих по мышцам. А потом тихо застонал. Боль продолжала нарастать в течение нескольких часов, пока не стала совершенно невыносимой, от которой юноша несколько раз потерял сознание. Он даже не заметил, что спускается темной зеленью холодный вечер, настолько мучительно преодолевал каждый приступ. Не слышал, как на берегу появились ищейки.
— Господин сказал, что мы зря искали далеко. Сати где-то здесь. Осмотрите каждый куст. Вероятно, он прячется. — сказал совсем близко незнакомый голос.
Габриэль с усилием приподнял голову. Серебро его волос поползло по алому кружеву мха. Новый приступ боли тьмой окутал золото листвы. Пожалуйста, уста открылись беззвучно, прекрати меня мучить... И почти сразу:
— Мы нашли его, идите сюда.
... Ангел приходил в себя, зная, что рядом окажется темный лорд, разгневанный, с горящими глазами и потемневшим лицом. Он действительно сидел за столом, изучая какие-то бумаги и повернул голову, когда Габриэльзашевелился на диване, чтобы посмотреть на сати с осуждением. А затем продолжил писать. Юноша откинул прочь покрывало, сел, касаясь маленькими ступнями ковра, опустил голову. И не решался произнести ни слова. Демон тоже не проявлял желания говорить. Но время от времени бросал на ангела такие же короткие взгляды.
Прошло немало времени, прежде чем Габриэль посмел пошевелиться, встал, подошел к столу и налил воды. Он пил жадно, большими глотками, дрожащими пальцами держась за стакан.
— Ты понимаешь, что лес небезопасен? — Змий наконец отложил работу и повернулся к провинившемумя сати.
— Да.
— А знаешь ли ты, что ты моя собственность?
— Да.
— Тогда тебе должно быть известно, что я должен наказать тебя за бегство. — граан плотно сжал губы.
Габриэль промолчал. Поставил стакан на место и прошел через комнату обратно к дивану, чтобы укутаться в плед, хотя через окно вливался золотистый зной вечера, с ароматами корицы, лаванды и меда.
— Черт подери, малыш! Ты упрям, как осел. Чего ты добиваешься? — Змий еще больше потемнел. Глаза его утратили белки, желваки задергались.
— Ничего, — тихо отозвался ангел и вновь опустил голову, а волосы скрыли лицо за серебряным дождем. Лучше смотреть на ноги в хлопковых белых чулках с перевязями шелковых бантов, прикрепленных к широким коротким брюкам. Теребить кружево на манжете.
— Ничего? Совсем? Тогда объясни мне зачем ты?.. — граан в один прыжок оказался рядом и потянул подбородок беглеца вверх. — Зачем ты постоянно делаешь все с точностью до наоборот, зная, что я буду в бешенстве?
Свет в голубых глазах, посмотревших на Змия, отразил облака, звезды, бескрайние дали. И пальцы граана невольно разжались, а с губ сорвался вздох.
— Ты знаешь, как выглядит свобода? — спросил юноша робко. Коснулся дракона с невероятной нежностью. — Не свобода от обязательств, не свобода от кого-либо... Та свобода, что даруется тебе светом? Бескрайняя возможность творить, созидать, усмирять печали и боль? Ты ведь сказал, что когда-то был таким же, как и я...
Демон молчал. В зрачках его зажглись две алые точки пожара.
— Змий, скажи...
— Сказать? — усмешка презрения. — Все, о чем ты говоришь — безделица, чушь, внушенная тебе высшими ангелами. Нет свободы. Есть власть и властующие над любой свободой, и ты не среди них. Темный лорд взял руки сати, поцеловал тыльную сторону ладоней, потянул юношу к себе, и теперь вдвоем они сидели на полу: огромная черная тень и маленький светящийся ангел.
— Скажи, Габриэль, — Змий погладил белые волосы, затем оплел юношу огромными руками, — ты не сбежать хотел, ты прятался от самого себя?
— Не знаю, — голова легла на широкую грудь. — Ты говоришь мне правду. Ты ранишь меня ею. Ты говоришь ложь, и все равно делаешь мне больно... Я не могу больше выносить твое присутствие. Я запутался.
— Ты добр ко мне, малыш. Очень добр. Признаться, я хотел сломать тебя. Уничтожить, растоптать... — тихо заговорил демон в самое ухо. — И теперь — тоже. Ты тревожишь мой покой. Ты мешаешь мне действовать. Вгоняешь в слабости. Лишаешь, как ты сам выразился, свободы.
— Я? — Габриэль повернулся полубоком, поднял лицо к граану. Такой нежный, такой невинный, что дракон сейчас бы сожрал его без остатка. Начал бы с мягких губ... Нет, нельзя целовать. Не показывать страсти.
— До сих пор не веришь?
— Ты сказал, что ты не мой...
— И поэтому бегство лучше объятий? — трепетная ласка по предплечьям, расслабляющий массаж. Змий крепился, чтобы не свернуть драгоценному сати шею, потому что правитель врана не должен страдать из-за игрушки, не должен показывать слугам боязнь потери.
— Сбежал ты... — горестно пробормотал ангел, вызывая изумление. — Ты боишься чувств, отказываешься от меня.
— Умело ты переворачиваешь слова, — усмешка, за которой скрывается настоящий хищник. — Философия многослойна, а мне в ней неохота разбираться.
Змий отпустил Габриэля также внезапно, как и начал обнимать. Взял плащ с кресла у двери и накинул:
— Я ухожу во вран. Есть дела, а ты пока наказан. Будешь сидеть под присмотром Анабеллы.
— Наказан? Значит все же игрушка? Очередная игрушка, как и Микаэль? — плечи юноши затряслись, губы задрожали, предвещая слезы.
— Не такая, — демон старался не проявлять к любимому сострадания. Пусть ответит за день поиска, за нервы и страдания.
— Да, вся разница, что я тебе мешаю... И убить не можешь, и отпустить.
— Заткнись! — драконий хвост внезапно пролетел в миллиметре от лица ангела и ударил по ковру.
— Нет. Ты обещал мне, что отпустишь Микаэля. Ты всегда...
— Я сказал молчать!
Тень выросла в размерах и шагнула к Агнцу.
— И что ты сделаешь? Что? — Габриэль встал на цыпочки. Потянул вверх руки, вытянулся тонкой струной, звенящей ярким ожиданием близости. — Обними меня, — вдруг попросил он.
— Малыш, — быстро вспыхнувший гнев опал прошлогодней листвой. В груди застучала неистовая тоска, закапала кровь с растопленного айсберга. А в зелени глаз зародилась нежность.
Милый, упоительно пахнущий, доверчивый... Целует лицо, шею. Ресницы трепещут — длинные, изогнутые, пушистые.
— Я люблю, люблю... Ничего не могу поделать, — Агнц раскрыл зерцало, которое светилось белым через ткань. — Пожалуйста, будь милосердным. Один раз. Всего один, Змий.
— Ты просишь отпустить Микаэля? — утонувший в сладострастии света, дракон впитывал в себя силу. Блаженствовал...
— Ты можешь все. Ты волен решать.
Опять воспользовался словами. До чего хитрый мальчишка!
— Возьми меня с собой. — преданный взгляд голубых глаз, и граан согласно кивнул. Свою куколку он не оставит ни на минуту. А до этого говорило глупое раздражение. Сегодня же они будут лежать в кровати. Другое наказание? Разве может граан иначе обидеть своего мальчика?
Задумчивость демона пугала Габриэля, еще плотнее прильнувшего к груди. Остаться наедине с ведьмой, которая зла и обязательно отомстит за отказ, муж которой повелевает насилием? Неужели Змий так зол? Он обещал полеты, он проверял бумаги и счета государства...
Темный лорд инстинктивно закрыл юношу плащом. Конечно, озерный край безопасен для будущего наследника. Здесь маленького принца окружат заботой приближенные к Сейшаату бесы. Все условия созданы для вынашивания энергии нового демона. Убраны комнаты, выстроена система садов и фонтанов. Посажены апельсиновые рощи— неужели напрасно? Но Габриэль такой теплый, такой близкий, что расстаться с ним хоть на минуту весьма сложно. Ладно, заодно и проучим непослушного маленького беглеца. Змий потрепал светлую макушку.
— Хорошо, пойдем, — согласился он. — Но потом ты вернешься обратно. Так надо. — Правитель врана невольно вспомнил про притязания Дагона, и его скрутило от очередного приступа ревности. Плохо закончатся твои чувства, подумал он, ты лишишься всего, как говорит Сариил, улыбаясь нежно и одновременно с тайной мыслью. Ну, нет. Не получится. Ни у кого не получится... Зорко следит Змий за каждым движением сыновей, а уж за сати и подавно. И если великий маг желает опять получить по носу, то проще от него избавиться окончательно.
А у правителя врана найдется сотни изворотливых решений, магических способов обмануть судьбу и самого себя... Чтобы заставить страдать и испытывать разочарование каждое существо из любого мира.
...Он прорастал внутри и укоренялся внутри каждую ночь. Он пил кровь и лишал сил. Его ветвистые плетения обездвиживали, его слова лишали разума. Он был всегда и везде — всепроникающий страх.
Микаэль вздрогнул, когда ключ в замке щелкнул и на пороге появился темный лорд. Почти неделю после кровавой сцены чудовище не приходило, а теперь Змий по-хозяйски ввалился в покои, которые стали для юноши тюрьмой, плюхнулся в ближайшее кресло и поманил того подойти.
Микаэль нерешительно приблизился к дракону, встал напротив, пока тот стучал пальцами по деревянному подлокотнику и с головы до ног рассматривал молоденького сати. Слуги стараются — ангел выглядит идеально. Волосы переливаются, наряд подчеркивает талию. Длинные полы платья раскрываются при ходьбе, позволяя видеть красивые ножки с золотыми браслетами на щиколотках.
— Садись, Микаэль. — демон предложил ангелу занять место у ног. Тот без лишних вопросов опустился на пол, ощутил, как рука гладит волосы, перебирает пряди, наслаждается их шелковистостью.
— Соскучился по мне? — демон говорил очень тихо и ласково, но от его вопроса в желудке похолодело. А зерцало конвульсионно сжалось.
— Да, господин. — юноша боялся пошевельнуться. Сияющая звездами ткань меленно сползала в сторону, открывая тонкие колени.
— Сними платье, я полюбуюсь на тебя. — нежное касание плечей. — Суул обещал научить тебя танцевать... Говорят, ты усваиваешь все налету.
— Да, господин.
— Ну, так порадуй меня, Микаэль. — граан откинулся на спинку, расслабленно сощурился, наблюдая за тем, как ангел расстегивает платье. Как начинает стягивать его с белых плечей. Да, слуга исполнил указания: надел корсет на голое тело, чтобы утягивать талию со временем; нижнее белье из дорогого кружева. Движения плавные. Очень славный мальчик. Он так красиво изгибается и так заводяще крутит бедрами. Лишь глаза выдают скрытое ожидание очередного наказания.
Змий опять поманил юношу к себе, притянул, запустил руку между бедрами, гладя яички и член, а Микаэль покраснел. Сама невинность, а как трахался в доме Ланшора! Не скажешь, что не по своей воле.
Ангел застонал от касаний.
— Нравятся мои члены?
— Да, господин.
— Тогда сделаешь, как я сказал. — Змий освободил член юноши и лизнул головку развоенным языком, обвил древко и отпустил. — Попросишь Сариила о помощи, будешь плакать... Будешь умолять...
— Господин...
— Узнаешь, как он попадает в источник. — граан огладил ягодицы, сжал их. — Понятно?
— Да, — губы Микаэля задрожали. Тонким звоном на шее откликнулся маленький колокольчик на золотой цепочке.
Змий похабно улыбнулся.
— Суул тебя пожалел. Скажи, чтобы сильнее шнуровал корсет. — руки спустились во впадинки под коленями. — Такая нежная кожа... Ни волоска. Все лейлы очень гладенькие. — Ну, мой мальчик, опускайся на коленки и соси. Давно ты у меня отдыхал.
Ангел послушно опустился перед грааном, а тот сразу предложил ротику поработать. Губы Микаэля коснулись головки. Комната плыла от близости хищника. Внутренняя попытка взбунтоваться подавлялась гормонами, которыми хозяин долгое время накачивал тело. Теперь оно хотело лишь чтобы Змий вошел в горящий желанием вход. Хотело подчиняться. А вкус... Разве есть что-то приятнее, чем вкус власти над собой? Лизать, вбирать член демона в себя, изгибаться, выставляя вверх ягодицы, показывая, что готов на большее.
— Послушная игрушка. Хороший мальчик... — граан начал вбиваться в нежный ротик, заполняя до предела, а потом внезапно оттолкнул Микаэля с силой. Так, чтобы сати упал, уперся ладошками в рисунок паркета. Змий поднялся и раздраженно вздернул собственность вверх, разглядывая с садизмом: нежный, дрожащий листок.
Такого легко обучать. Будет в кровати дарить массу наслаждения. Но Габриэль... Ты дал слово, что подумаешь. Этим вызвал надежду, веру в себя. И Агнц пошел навстречу. Маленький принц не должен сомневаться в намерениях господина? Слишком сладки ночи, проведенные вместе. Слишком много "но", чтобы терпеть дальше сопротивление.
Но и Микаэля ты не отпустишь. Ни за что. Шальная мысль скользнула по краю сознания. Зелень глаз стала почти изумрудной. Посмотрим, как малыш выпутается.
— Хочешь? Надеешься? — язвительность слов слилась с поглаживанием ягодиц. — Постараешься сегодня. — острая игла вонзилась в грудь юноши, накачивая того изрядной порцией гормонов. — Для меня!
Микаэля начало прожигать желание: член налился кровью, внутри все ныло от пустоты. Но темный лорд явно собирался затянуть игру. Развернулся и оставил юношу одного в комнате в состоянии, близком к помешательству. Кататься по кровати, кусать губы, ненавидеть себя за то, что нет сил справиться...
Но еще больший стыд ожидал Микаэля, когда в комнату вошел Габриэль. Остановился на пороге, явно покачиваясь, сделал осторожный шаг, чуть ли не упал на кресло.
— Уходи, — Микаэля скрутило. Похоть заставила подтянуть колени к груди. — Зачем ты здесь? Уходи...
Габриэль не отвечал. Голова его шла кругом. Что он пил? Бокал вина... Рука повисла безвольно с подлокотника. Мышцы расслабились, пришла легкая, как утренние облачка, эйфория. Плевать, что он практически голый — в прозрачных шароварах. Пахнет сладко, потому что Змий массировал тело ароматным маслом. Это месть за бегство. Очередное наказание граана, который задумал поиграть.
Да, так хотелось поговорить с братом. Обещать, что... Что он хотел обещать? Звезды в глазах... Почти парение, сдабриваемое истомой.
