— Подходите в лабораторию в лаборантскую, — уточнила Симург. — И кофе возьмите, — посмотрела она в глаза Романа, улыбнувшись. — Как немного остынете, приходите. Но дождитесь, пока наши спасатели отчалят.

* * *

— Слушай, но это совсем примитивно, — не выдержала Алиса ровно через три минуты. — Гамаюн шахматист, и неплохой. Вот, смотри... — Она вывела на экран другой квадрат.

25 8 3 14 19

2 13 18 9 4

7 24 15 20 17

12 1 22 5 10

23 6 11 16 21

— Я сразу подумала про ход коня, — пояснила Алиса. — Теперь, если начать читать с первой буквы... вот чёрт! Ты тоже догадался!

Роман с улыбкой покивал и указал на экран монитора, стоящего перед ним. Там значилось: «Чашка и яблоко на столе в гости».

— Ну да, ну да, умница, — поцеловала его в макушку Алиса, встав рядом. — И что это значит-то? Зачем этот цирк с чашкой и остальным? Ладно, идём к Симург, только кофе вначале сделаем. И расскажешь, что это она так на тебя посмотрела.

...Симург покивала, с улыбкой показав на лист бумаги на своём столе. Там была та же расшифровка.

— Минуту, я въезжаю, — потёрла лоб Алиса. — Ясно. Шифр должен быть достаточно простой, чтобы все его поняли. Но почему не сказать простыми словами?! — Она прижала ладонь ко рту.

— А если он не может рассказать простыми словами? — поинтересовалась Симург не улыбаясь. — Ну, или есть причина не рассказывать? Отлично, теперь дождёмся возвращения остальных, а пока... — Она показала несколько снимков. Там тоже были такие же квадраты, но с другими буквами.

— В других комнатах? Теперь у нас что, квест? Пройти все комнаты и составить из надписей послание? — удивилась Алиса.

— Да, а что? Можно небольшой опыт? Возьми меня за руку.

— Что я должна узнать из твоей памяти? — тут же поинтересовалась Алиса. Симург рассмеялась.

— Там ничего такого. Но может быть, это будет подсказкой. Если прикоснёшься секунды на три, узнаешь мои последние полчаса. Роман? — посмотрела Симург в глаза Романа.

— Я рассказал ей про наши с тобой опыты, — пояснил он. — Я думаю, ты не возражала бы.

— Нет, так правильно, — согласилась Симург и вновь протянула руку Алисе. — Мы должны доверять друг другу. Три секунды. Готова?

* * *

— И что я должна увидеть в твоих воспоминаниях? — удивилась Алиса. — Ну, теперь знаю, что ты закончила с синтезом и расфасовала продукты по контейнерам... сходила в туалет... ой, прости, можно без подробностей? Потом зачем-то разбила пробирку о стену... что это ты? — удивилась Алиса. — На тебя не похоже, так психовать.

— Терапия, — пояснила Симург, улыбаясь. — Лучше бить пробирки, чем лаять на людей. Извини. Я уже всё убрала. Это всё, что ты увидела в моей памяти?

— Ну да... — Алиса потёрла лоб. — Точно, всё. Ну, потом села и решила этот ребус с квадратом. И запросила фото с других стен. Теперь точно всё.

Симург покивала.

— Отлично. Тогда давайте все втроём пройдём и посмотрим на те записи. Ну, как ты их зовёшь, ребусы. И подумаем, как поговорить об этом с Гамаюном. Я отсюда чувствую, что он очень беспокоится за свою Алису. Но он и вида не подаст.

Алиса вздохнула и в который уже раз потёрла лоб ладонью.

— Ладно. А как сделаем снимки, предлагаю пойти на кухню, что-нибудь вкусное приготовить. Заодно и подумаем все хором.

* * *

Алиса-Гамаюн следила краем глаза за обстановкой и даже на большой скорости заметила то, чего не должно было быть на тропинках. Когда путешественники бежали по ним, разные фазы сливались и смазывались, скорость казалась огромной, километров под шестьдесят в час. Люди бежать так быстро не могут, но при этом ландшафты были все примерно одинаковые. Оно и не удивительно, эта местность не использовалась ни в одной фазе. После исхода из старой Гороховки и Лукоморья вся окрестная земля простаивала: кроме Чёрного Дома, тут нет другой цивилизации...

Вот, опять! Гамаюн посмотрела влево: по предсказаниям Алконостов, там должны быть обособленные области, которые условно назвали «Сферами покоя». Что-то там точно было! Что они говорили про высокий потенциальный барьер? И как тогда туда попасть? Если верить оценкам, то следующая такая область будет секунды через четыре, и если посмотреть влево и сосредоточиться...

Гамаюн показалось, что её крепко ударили по лицу огромной подушкой и бросили в горячую духовку: с тропинки она попала в совершенно непонятное место. А долей секунды позже выяснилось, что воздух вокруг непригоден для дыхания. Буквально: после первого же вдоха потемнело в глазах. Счастье, что Феникс натренировала всех к такой ситуации: при входе и выходе с тропинки иногда перехватывало дыхание, внезапно переставало хватать воздуха — и тут помогали кислородные маски, полностью изолирующие лицо.

Что случилось бы, не будь маски под рукой, Гамаюн потом предпочитала не думать. За долю секунды — прежде, чем сознание отключилось — девушка успела прижать маску к лицу, крепление фиксируется автоматически. А когда сознание вернулось, и Гамаюн увидела, что перед ней на полу, в горло прочно влетел чугунный шар. Сдерживать тошноту было почти невозможно, и накатил дикий, жуткий страх.

Она справилась. Пришло осознание, что если не удержать всё в себе, ничем хорошим это не кончится — с изолирующей маской на лице.

Сознание не сразу сумело подобрать слова для того, что было перед ней. Когда-то, вероятно, это было человеком. Потом из него вылупились те самые проклятые слизняки, а остаток пролежал здесь неведомо сколько, всё стало чёрно-коричневым; к счастью, ничто уже не шевелилось. Гамаюн присела, сейчас она была на расстоянии вытянутой руки от того, что было лицом человека. Гамаюн долго боролась с тошнотой. Рядом с человеком лежал истлевший, ветхий на вид кожаный портфель. Преодолевая брезгливость, не забыв надеть перчатки, Гамаюн прикоснулась щупом к портфелю. Тот осыпался и распался. Что-то там было, в той пыли, и в останках... Гамаюн прикоснулась щупом к черепу, и все останки опали неприглядной кучкой пыли. Ощущение, что там что-то есть, не проходило. Гамаюн переворошила холмики пыли щупом, наткнулась на что-то массивное и вытянула из пыли... пистолет. Револьвер. Гамаюн ошарашенно посмотрела на оружие: на вид как новенький — чистенький, как игрушка, Гамаюн едва не выбросила его прочь. Сдержалась, отыскала рукой пакет для образцов и сложила туда оружие.

Покопавшись в пыльных холмиках ещё несколько минут, Гамаюн добыла оттуда пряжку от ремня и одиннадцать патронов для револьвера. Всё это она тоже сложила, в два отдельных пакета. Далее действовала по инструкции: обработала заклеенные пакеты и руки дезинфицирующим аэрозолем, убрала добычу в рюкзак. Покопалась в останках портфеля, нашла ветхое, практически нечитаемое уже удостоверение, перьевую авторучку и монеты. Посмотрев на год на реверсах монет, Гамаюн едва не уселась прямо там же, где стояла.

— Тысяча девятьсот двадцать первый год! — невольно прошептала Гамаюн. — Сдуреть...

Она и монеты собрала — всё, что удалось найти. Сложила вместе с удостоверением, и только теперь поняла, что в этом странном помещении вроде бы светло, но где же источник света? И почему так жарко?

Действительно жарко, датчик показывал плюс тридцать три. Теперь надо взять пробу воздуха, внимательнее осмотреться и понять, как отсюда выходят.

Ответ на последний вопрос очевиден: прямо за спиной полукруглый проём, его едва-едва хватит, чтобы выйти. А по ту сторону виднелся уже знакомый безжизненный пейзаж местности, захваченной Зноем. Гамаюн чуть не протёрла глаза: в последний момент поняв, что придётся выходить чуть не в присяде, она заметила, что мимо проёма кто-то пробежал на большой скорости. По сути, пролетел.

— Где же я?! — вновь проговорила Гамаюн, всё больше для того, чтобы успокоиться.

Наконец-то она огляделась.

Вокруг светло, даже читать можно, но совершенно неясно, откуда освещение, теней не видно. Помещение было похоже на сегмент сферы, Гамаюн замерила расстояния лазерным инструментом и внесла записи в коммуникатор. Здесь странный воздух: луч дальномера отчётливо виден, словно в воздухе полно пыли, но при этом воздух прозрачен, в луче фонаря ни пылинки! И вокруг ничего, кроме человеческих останков и груды хлама, оставшейся от портфеля. Двадцать первый год двадцатого века! Как же сюда занесло этого человека?!

То есть уже не человека. Да, как занесло, ведь Гороховки тогда и вовсе не было, ни старой, ни новой! Гамаюн убедилась, что все камеры работают, и поёжилась: от сухой жары становилось не по себе. А кислорода в маске осталось на тридцать одну минуту — нужно срочно выбираться отсюда.

Повернувшись к выходу, она не сразу поняла, что шагах в трёх по ту сторону проёма видит чьи-то ноги. Ступни. До Гамаюн не сразу дошло, что они не человеческие или не совсем человеческие. Гамаюн словно окатило ледяной водой, её собственные руки и ноги почти отнялись, крик ужаса застрял в глотке. Так и хотелось посмотреть, что же там, выше этих ступней, и едва хватило силы воли не делать этого. Ступни были словно проткнуты насквозь сотнями не то веток, не то спиц, кожа серого неживого цвета. А их обладатель явно не стоял как истукан: видно, что он чуть переминался с ноги на ногу. Не смотреть! Не смотреть выше! Гамаюн закрыла глаза, пытаясь справиться с обессиливающим ужасом, а когда смогла побороть свой страх, то опустила голову так, чтобы смотреть прямо под собственные ноги. И медленно-медленно стала поднимать взгляд.

Никого по ту сторону. Чисто, пусто, жаркий вечный день Зноя. Двадцать семь минут осталось дышать, а потом... Всё, прочь отсюда!

Гамаюн попыталась, склонившись, шагнуть за проём, но её словно ударили по лицу: отшатнулась, чуть не упала, и дыхание снова сбилось, даром что в маске. Что за... Попробовала энергичнее выйти наружу, и вновь получила удар, на этот раз куда увесистее, её чуть с ног не сшибло.

От предчувствия неприглядной и жуткой смерти от удушья, голова внезапно включилась, и сознание стало чётким и холодным. Если её отталкивает тем сильнее, чем энергичнее она выходит, то что будет, если попробовать выходить очень медленно?

А вот так получилось. Двигаться пришлось словно в густом горячем киселе: накатил тот самый жар духовки, что-то очень неохотно, но всё-таки пропускало человека наружу. А на прощание так и вовсе дало увесистого тумака, Гамаюн чуть не полетела кубарем.

Оглянулась. Ничего! Буквально: ничего особенного, часть улицы старой Гороховки и та самая нелепая надпись «Вы не одни». Уж точно не одни. Так, минутку, а откуда её выпнули? Гамаюн хватило ума не шевелиться и сделать несколько снимков. Вот тут должна быть арка-вход, вот начинаются следы. И чтобы туда попасть, нужно войти в арку на большой скорости, вот так...

Гамаюн просто пробежала по улице, вовремя остановилась. Стоп, а где арка?! Куда всё делось? Неужели эти тайные жуткие места перемещаются? Она отошла подальше, в уличной пыли отчётливо видно, где примерно была арка, и вновь бросилась туда.

Получилось с третьего раза: теперь удалось удержаться на ногах. Это однозначно то самое место, холмики мерзкой пыли и всё такое. Подумав, Гамаюн оставила пакет с НЗ — едой и питьём, чтобы продержаться несколько часов. Неясно, что станет с пакетом в такой жаре и в отсутствии воздуха для дыхания, но это лучше, чем ничего. И она вышла наружу, и снова сумела удержаться на ногах.

Так, а теперь поймём, где мы. Если их команда пробегала здесь, то вон там, за стеной, где надпись, будет маячок — вариант коммуникатора, оптический прибор связи. Маячок оказался где положено, можно выдохнуть. На этой мысли Гамаюн обнаружила, что всё ещё в маске, и сняла её. Спряталась за стеной, вокруг чисто и пусто, не считая пыли и строительного мусора. Гамаюн перезарядила баллон с воздухом в маске, теперь нужно надеть и не снимать, если хочешь попасть в сферу покоя и не задохнуться.

Если верить маяку, нужно сделать восемнадцать пробежек по тропинке, чтобы вернуться в фазу Алконостов. Замечательно, через три минуты тропинки начнут действовать. Вперёд!

...В этот раз Гамаюн осознала, что если бежать, всё время глядя налево, то успеваешь заметить интерьер «тайной комнаты» и отклониться в сторону, прежде чем туда затянет. После пятой пробежки ей померещилось движение внутри и, вопреки здравому смыслу, Гамаюн позволила втянуть себя в очередное такое место.

* * *

Она удержалась на ногах. Первым делом оглянулась: выход, арка позади, на месте. Здешняя область чуть выше, до потолка в самом высоком месте метра три с половиной — и арка выше, в неё можно войти, не сгибаясь.

По левую руку от Гамаюн, прислонившись к стене, сидела ещё одна Алиса. Сначала Гамаюн подумала, что девушка мертва, но потом заметила, что она дышит — похоже, спит. Одежда не прогулочная — плотная, прочная, и рядом с Алисой лежал её рюкзак. А по другую сторону, почти напротив расположился ещё один Роман, и тоже дышал. Редко, но дышал. Совсем рядом со входом, на полу, Гамаюн заметила какую-то штуковину, похожую на старый радиоприёмник; что-то красное медленно мигало на его передней панели, где было множество кнопок без подписей.

Щелчок. Гамаюн опознала этот звук. И медленно, бесконечно медленно подняла руки, и так же медленно повернула голову.

Сидящая у стены Алиса открыла оказавшимися зелёными глаза и целилась в Гамаюн из пистолета. Сама не зная почему, Гамаюн медленно опустила левую руку к маске и сняла её.

— Не стреляй, — попросила она. — Ты Алиса, верно?

— Открой рот и покажи язык, — приказали ей.

Голос здешней Алисы был едва слышен — видно, что она почти без сил, но оружие девушка держала крепко.

Гамаюн повиновалась. Ей в лицо посветили фонариком, а затем Алиса, сидевшая у стены, медленно опустила оружие и поставила на предохранитель.

— Батарейки, — прошептала она едва слышно. — В левом кармане куртки. Там нужно три пальчиковых батарейки. Крышка сверху. Только не прикасайся ко мне.

Гамаюн, ещё не поверившая до конца в то, что жива, осторожно присела перед Алисой и рукой в перчатке забралась в левый карман её куртки. И впрямь, там целая россыпь батареек. Ещё минуты три ушло на то, чтобы заменить их в том странном приспособлении. Как только Гамаюн задвинула крышку отсека, индикация стала зелёной, а лица Гамаюн коснулся прохладный ветерок. Вот это чудеса!

— У тебя есть вода? — сумела произнести Алиса, прикрыв глаза.

Гамаюн энергично закивала. Видимо, её поняли и с закрытыми глазами.

— Дай, пожалуйста. Вначале ему, — уточнила Алиса. — И не прикасайся к нему, хорошо?