— Я? — затравленно попятился умник и шлепнулся в траву. — Я боялся и продолжаю бояться только того, кто явился ко мне позапрошлой ночью... Стася, так это что получается?.. А ты, Ветран...
— Теперь обо мне, — упрямо мотнул тот головой. — Знаешь, Анастэйс, чего Я боюсь больше остального? Не того, о чем думаешь ты. Хотя... — тоскливо скривился мужчина. — Я догадывался, в каком свете это могло для тебя предстать... Нет. Я боюсь, что не смогу после всего, что здесь, с тобой, со всеми вами постиг, по прежнему быть преданным делу, которому когда-то поклялся посвятить себя целиком. Я боюсь, Анастэйс, что каждый раз убивая, я буду убивать и частичку тебя, твоей души. Что все они будут в свой самый последний миг смотреть на меня твоими глазами. Глазами, полными ужаса и отчаяния... как минувшей ночью. А это и для меня самого страшнее смерти...
— Скажи мне, для тебя по-прежнему твое дело так важно? — тихо произнесла я.
— Да...
Вот так, преданно глядя друг другу в глаза, мы упустили очередной шанс, данный нам судьбой. Но, оставалась еще Груша. Поэтому, пришлось всю свою волю собрать в тугой комок:
— Та-ак... Теперь, когда мы выяснили для себя самое... главное, давай опираться на факты. Я знаю несколько причин перерождения домашнего духа в боггарта, — постепенно выровняла я предательски дрожащий голос. — затаенная на хозяев злоба, разгильдяйство этих же хозяев и крайне негативная энергия в доме. Ветран, тебе есть, что добавить?
— В общем-то, нет, — уныло покачал тот головой. — Все правильно.
— Ну, раз правильно, то давайте оба начистоту. Зеня, соберись. Как вы думаете, какая-то из причин в нашем доме имеет место быть?
— А как вы думаете, то, что я Грундильду постоянно... дурил в карты, могло ее до такой степени разозлить?
— Обычно, это меня злило, — невесело усмехнулась я.
— А вот наш последний с ней... инцидент?
— Нет, Зигмунд, не думаю. Да и с остальным тоже все явно в порядке, — впервые за день улыбнулся мне Ветран.
— А раз в порядке, то тогда какого ахиран... Та-ак, давайте дальше. Ветран, когда домашний дух превращается в 'дикого', как он в первую очередь меняется, кроме ночных представлений?
— Ну, мне здесь трудно судить, потому что впервые я так тесно общался с домовым только у вас. А вообще, — нахмурил лоб воин духа. — Я точно знаю, чего боггарт боится. Видимо, это и может быть еще одним явным признаком.
— И чего? — подались мы с котом вперед.
— Он начинает ненавидеть солнечный свет. Потому что солнце для него губительно.
— Все ясно.
— Что тебе ясно, Стася? — испуганно выдохнул умник.
— Да то, что я сегодня же постараюсь этот признак проверить, но, только без вас. И вообще, — как можно зловеще воззрилась я на мужчину. — Ты должен мне пообещать.
— Что именно? — ни капли не проникся тот. — Хотя, я, кажется, догадываюсь.
— Ну, и раз ты такой догадливый, то я жду.
— Нет, Анастэйс. Я не могу пообещать тебе, что не трону Грушу и пальцем. Потому что, если перед тобой или Зигмундом нависнет смертельная с ее стороны угроза...
— Надеюсь, до этого дело не дойдет... Ладно. Тогда пообещай мне, что будешь ждать до самого последнего момента. По крайней мере, если дело коснется меня.
— Анастэйс, маги почти бессильны перед боггартами. Мне повезло лишь оттого, что я, хоть и не священник, но обучен специальному обряду, единственно верному против них. Так что, не льсти себе.
— Да я тебя тогда вообще в дом не пущу, — применила я свой самый крайний аргумент.
— Хо-ро-шо, — тут же сдался Ветран и даже поднял вверх руки. — Я обещаю, что буду ждать твоего предсмертного крика. Ты довольна?
— В общем, да, — недоверчиво прищурилась я.
— А мне теперь как себя с Грундильдой вести? — запрыгнул передними лапками на мое колено кот.
— Да, как обычно, Зеня. Это же наша Груша. Наша любимая домовиха.
— Вот на том и порешим, хотя... а нам ты, Анастэйс, ничего не хочешь в ответ пообещать? — уже вставая, поинтересовался у меня Ветран.
— Я? С чего, вдруг?
— Как это, 'с чего'? — неожиданно присоединился к нему 'предательский кот'. — А то может, тебя на веревочку к ремню Ветрана теперь привязывать?
— Ой, вы посмотрите, какая гармония в отдельно взятом дуэте? А, может, мне тогда и вовсе здесь остаться? Я все равно так быстро бегать, как Ветран ходит, не умею.
Мужчина протянул руку и, с едва скрываемой ухмылкой склонил голову набок:
— Что, еще вопросы остались?
— Парочка, как минимум, — демонстративно скрестила я свои на груди.
— Ну, так по дороге и задашь. О-оп-па!
— А-ай!.. Я тебе сейчас шаром запущу как раз в то место, которое передо мной неприлично маячит!.. Поставь меня на землю, я тебе не Зеня!.. Ладно, я сама пойду.
Но, не смотря на заверенья, весь спуск с холма мне пришлось преодолеть в перекинутом через плечо состоянии... Просто, штаны жалко. Они ж единственные... Как и сам их обладатель... Хотя, вопросик свой я все ж задала. Правда, уже из нормального положения, преданного моему телу сразу внизу:
— А где наша корзина? — поправляя юбку, сфокусировала я зрение на теперь свободных руках Ветрана.
— Так дома, — хмыкнул в ответ умник. — Здесь же, как раз по дороге. Ветран, когда тебя, шагающую в подвал, увидел, сразу правильно определил, куда именно основной естественный закон(6) сработал.
— Естествоиспытатели... — с прищуром оглядела я довольную парочку. — А, не надо было так резво из скверика стартовать. Кстати, Ветран, чем тебе прокуратский ветеран не нравится?
— С чего ты взяла? — вмиг напрягся мужчина и вновь, едва не пустился вскачь.
— Да тоже, научным путем вывела, — на этот раз упрямо припустила я следом. — Я еще в нашем саду заметила, как вы с ним взглядами мерялись. А сегодня... Ты бы на себя со стороны посмотрел, когда из-за угла вывернул и его с нами на скамейке разглядел.
— Рыбак рыбака видит издалека, — изрек, поспевающий за нами с другого бока Зеня. — Уверен, Горст нашего воина духа сразу вычислил, как коллегу по родственному цеху.
— Ну и что с того?.. Ветран?
— Угу, — мотнул головой тот. — Наверняка, вычислил.
— А он сегодня, какой-то нервный был. Ты не находишь, Стася? — забежал вперед умник, а мужчина, вдруг, остановился:
— Нервный?.. И в чем это выражалось?
— Да не нервный он был, — тоже тормознула я. — Просто, вел себя так, будто... — наморщив лоб, попыталась я найти удачное сравнение. — Будто понравиться нам пытался, а получалось у него как-то коряво при этом. Как у неопытного подростка.
— Ну, если уж быть совсем точным, то не нам, а тебе, — вставил свои 'пять желудей' кот. — Хотя, с чего бы ему так стараться? Думаю, эдакий видарь(7), пусть и в годах, и так должен дамам нравиться.
— Ну да, — из вредности, подпела я умнику. — И держится молодцом — свечение чуть заметно, а делает вид, будто пышет здоровьем. Явно, прокуратская закалка... А ты, Ветран, так на вопрос и не ответил.
— Наверное, Стася, всему виной морально-этические нормы.
— Наверное, они, — буркнул в сторону обсуждаемый и сорвался с места, а мы с Зеней, обменявшись выразительными взглядами, поспешили ему вдогонку...
Спутников своих я, как и грозилась, в дом не пустила. Кот, конечно, пофыркал на такой произвол, а потом демонстративно хлопнулся на парадном крыльце. Ветран же, сразу от калитки, свернул к навесу — докалывать, брошенные из-за похода по лавкам, чурбашки. А я, уже в гордом одиночестве, переступила через порог... Корзину, как оказалось, торопящиеся по моему следу 'сыскари', бросили прямо в сенях. Салфетка съехала с ее набитого под самую ручку верха, и одним углом лежала на полу. Эх, видела бы такой беспредел моя тетушка. У нее вообще на почве порядка, выражаясь маминым языком, имелась еще одна 'идея фикс'. Особенно, когда дело таких вот, парадно-показательных атрибутов касалось. А тот, которым я сейчас пользовалась, сама же ей когда-то крестиком и расшивала — в подарок на день рождения. Остальные, аккуратной стопкой сложенные на нижней полке буфета, были моим неприкосновенным запасом. И с петухами и с розами. Одна, так и вовсе особая — вся в звездах и со слегка кривоватым месяцем в углу, для специальных закупок в дни Солнцепутья. Здесь, в Мэзонруже, каждая, относящаяся к себе всерьез хозяйка имеет подобный салфетный арсенал. На моем же подарке сомнительно красовались ландыши — любимые тетушкины цветы, натыканные неумелой, тогда еще детской рукой, но с большим усердием... и, конечно, при помощи Груши. Она мне тогда и схему из местных закромов откопала и нитки мы вместе с домовихой для рисунка подбирали. Груша... Вздохнув, подхватила я одной рукой корзину, другой — сползшую на пол салфетку, и осторожно толкнула дверь.
Тишина сегодня, вновь накрывшая дом, ощущалась даже затылком. Не помогал и высокий, в два этажа потолок, который, казалось, вот-вот захлопнется прямо надо мной, словно крышка в шкатулке... Или, на гробе... Ну, это уж, совсем!
— Та-ак... — запустила я в эту тишину свой, нервно дребезжащий голос. — А вот мы ее сюда на стол... по-ставим. А что у нас тут? Ага... Груша!.. Грушенька! — сквозь тишину, как сквозь вату в ушах, пробилось ко мне щелканье тетушкиных ходиков. — Грушенька! Мы пряников твоих любимых купили... с изюмом! Давай чай с тобой попьем? Вдвоем, на садовом крыльце! — тишина в ответ не проронила ни слова, а я лишь упрямо тряхнула головой. — Я тебя там буду ждать... очень буду... очень...
Я тебя буду ждать... Рядом с миской, в которой так вкусно пахнут корицей и медом самые лучшие в мире пряники, сбоку от кружки с чаем, уже давно не пускающей в прохладный садовый воздух пар. Буду ждать. Потому что не может так быть, чтобы все, вдруг, встало с ног на голову. Чтобы мир потерял все свои краски, а в жизни моей, бережно покоящейся на простых истинах, произошел раскол. Я уже много лет привыкла знать, вставая каждое утро, что Зеня, как всегда, ждет меня внизу, что тетушкины ходики я завожу по вечерам, и что домовиха моя верная будит меня всегда одной и той же фразой...
— Добрый день, хозяйка.
— Груша... Ты пришла.
— Так, пряники же с изюмом...
— Да, ничего она больше не сказала, — ожесточенно выскребая ногтем синюю кляксу, в который раз повторила я. — Но, ведь самое же главное...
— Это, конечно, — подогнул одну ногу под другую, сидящий на диванчике Ветран. Мебель, под его немалым весом надрывно ойкнула. Мужчина замер. — Однако на ночь меры принять нужно, — и вернул ногу на пол.
— И что это за меры? — вяло поинтересовался со своего стула кот. Он, в отличие от воина духа, мою радостную новость воспринял, как факт, полностью проблему решивший. — Вместо меня на стасину кровать переместишься?
— Зигмунд! — выразительно воззрился на него Ветран. — Не говори глупостей. Хотя...
— ... неужели, решишься?
— Зеня, заткнись! — нервно шерканула я напоследок ладонью по стене, и развернулась к своим собеседникам. — Какие меры, Ветран? Выражайся яснее.
— Сегодня я ночую... на полу рядом с вами. Это первое. А второе... Анастэйс, ты, как маг, что вообще по сложившейся ситуации думаешь?
— Что думаю? — прищурила я глаза. — Думаю, что, если Груша не боггарт, то, значит, что-то в доме действует на нее, как на духа крайне отрицательно. И именно это и выплескивается в такие иллюзии.
— Что-то, вроде клочка шерсти под порогом или воткнутой в укромное место иглы? — внимательно посмотрел на меня Ветран.
— Ну, если совсем примерно, то да.
— Угу... Тогда давайте вместе вспоминать, кто в доме был с того самого дня, как вам подкинули бусину и до первой иллюзии.
— Давайте, — согласно плюхнулась я на соседний с котом стул.
В результате в список на почетное первое место пошел Дозирон, с настоятельным советом держать язык за зубами. Следом за ним: мой начальник (многократно, по долгу службы) и Аргус (со своими новаторскими рифмами). Трудности возникли лишь с воссозданием памятной ночи в саду. Поэтому, туда же машинально, общей группой были внесены все остальные там присутствующие, а потом вычеркнут господин Фенербак:
— Я точно помню — в доме он не был, потому что, когда вы в избушке уединились, я его самолично в наш садовый клозет провожал... И по дороге назад еще чуть не заблудился, — чистосердечно добавил умник.
— Понятно, — провел черту Ветран. — Получается, кто-то из них?
— Получается... так, — приуныла я от незавидного выбора. — Я еще раз, как только вернемся, проверю весь дом на присутствие посторонней магии. А, вообще, знаете, что... меня очень сильно интересует принцип работы нашей охранки.
— Интересует или тревожит? — уточнил мужчина.
— Пока интересует, — уклончиво ответила я. — Зеня, что ты знаешь про магические квадраты тетушки Маты? Ты ведь гораздо дольше с ней в этом доме прожил, а мама вчера сказала, что она на этих фигурах была просто помешана и даже охрану всю на их основе выстроила.
— Магические квадраты? — задумчиво протянул кот. — Помню, она очень любила задачки в квадратах решать. Там еще в каждой строке и вдоль и поперек, должны были стоять неповторяющиеся однозначные числа.
— Это, да, — нетерпеливо кивнула я. — Но, я про магические у тебя спрашиваю. Зеня, напряги память.
— Да что значит, 'напряги'? Я от магии далек так же, как ты от паломничества по святым местам. Хотя, исходя из последних событий... — скривил пасть кот. — Ну и вот. Есть, так называемая 'Теория о стихиях всемирья'. В нее входят несколько наук, в том числе астрология, медицина и даже геометрия. И теория эта гласит, что в основе мироздания как раз и лежат четыре стихии: огонь, вода, воздух и земля. Причем, формируют они не только внешний мир, но и физическое наше тело, наш характер и особенности психики. Это, я думаю, и есть — магический квадрат. По крайней мере, Мата очень часто говорила, что главное в целительстве — умение правильно выбрать стихийные грани.
— Ага-а...
— Ну, и что сие 'ага' означает? — недоуменно хмыкнул умник.
— То, что я думаю... И, если ты прав, то и в нашем доме, при таком раскладе должны присутствовать все четыре стихии... Ага-а...
— Анастэйс, я, по крайней мере, одну из них точно знаю, — насмешливо расплылся Ветран. — Ты же — стихийный маг. Маг огня.
— Ну, да. Я — маг огня. Груша, вполне сойдет за стихию земли, как представитель нечисти. Ты у нас, с твоим-то именем, ближе всего...
— К флюгерам?
— К ним самым, а, значит, к воздуху. Остается вода, — повернули мы головы к умнику.
— Зигмунд, как ты к воде относишься?
— Я? — растерянно хлопнул глазами кот. — К воде?
— Ты. Может, мы чего-то про тебя не знаем, кроме того, что ты у нас пловец через заросшие тиной ручьи?.. Ах, да, ты еще и с корытом моим мыльным близко знаком.
— Да что вы ко мне пристали со своей водой? — не на шутку оскорбился Зеня.
— Так у нас все другие вакансии уже заняты, — хмыкнул ему в ответ воин духа.
— Так что, бери, что осталось и будешь ты у нас теперь именоваться повелителем водной стихии. Ну, а касаемо самой схемы, то здесь я — полный ноль и могу лишь предполагать, что речь идет об отсроченном заклятии.
