— Хотеть не запрещается, — хмыкнула Агата, поднимая глаза от рыцарского романа, на которые библиотека подземелья неожиданно оказалась так богата. — Но вы, сэр Непоседа, останетесь, тем не менее, здесь, в этой кровати.
— Романы дурно влияют на вашу речь, леди Непреклонность, — ядовито заметил Кот и умоляюще уставился на Дикона. — Но хоть подслушивать-то можно?
— Тебе действительно нужен ответ? — тонко улыбнулся тот, и они с Маргарет отправились в дорогу.
— А в самом деле, зачем мы едем к этому Дензилу, — спросила Маргарет. Они уже встретили несколько партий стражников, которые действительно их не заметили, и теперь неспешно приближались к респектабельным кварталам Лондона.
— Не знаю, — задумчиво ответил Дикон. — Похоже, что старик очень хочет со мной увидеться. Он умирает, Марго, и умирает тяжело. Сегодня я получил от Холлиса известие, в котором тот просто умоляет меня не затягивать с визитом. Возможно, речь идет о прощении, хотя я ума не приложу, чем мог передо мной провиниться человек, которого я даже не знал. Или встречал, но не помню. Холлис был даже готов выписать нам пропуск, но я решил не привлекать ненужного нам внимания посторонних к тому, что у одного из мэров Лондона имеются какие-то ночные дела со скромным итальянским коммерсантом Ричи Бонвизи. Тем не менее, это говорит о том, что сэр Холлис находится в состоянии, близком к безнадежному отчаянию. Если я смогу ему помочь — что ж, буду рад. Он мне понравился.
— А почему вы захотели, чтобы я вас сопровождала?
— Марго... В этом мире есть два человека, которым я доверяю абсолютно. Ты и Робин. Есть у меня неприятное чувство, что в результате нашего визита я могу узнать нечто, что мне сильно не понравится. Ради добрых новостей незнакомцев обычно не приглашают к постели умирающего среди ночи. Поэтому я хотел бы, чтобы в этот момент один из вас был рядом. Ты рассудительнее Робина и спокойнее. Не дай мне сделать или сказать что-то, в чем я потом буду раскаиваться.
— Я постараюсь, — пообещала Маргарет. — Но разве вы не доверяете Джону, или Ричарду?
— Дитя... — Дикон помолчал немного и продолжил: — Не дай тебе Господь когда-нибудь оказаться в положении, когда твоя верность окажется разделенной. Конечно же, я доверяю своему сыну и своему внуку. Но их верность принадлежит не только мне. Оба они связаны со своими орденами, которым их честь приказывает быть верными. Как понимаешь, прошлое доказывает, что мои интересы и интересы одного из этих орденов вовсе не совпадают. Или совпадают, но не всегда. Да и насчет другого ордена у меня есть свои сомнения. Я бы не хотел ставить Джона или Ричарда перед выбором.
Маргарет подумала, что и её судьба, возможно, вскоре поставит перед выбором: верность своей госпоже или своему королю.
— А эта леди Катерина Гордон... Вы её знаете? — перевела она разговор в другое русло, подавив вздох.
— О, леди Катерина.. — усмехнулся Дикон. — Нет, конечно, я её не знаю. Ведь она вышла за моего племянника уже после моей смерти. За сына Джорджа, Эдварда, насколько понимаю, который почему-то объявил себя сыном Нэда — Ричардом. Странный выбор, кстати, ведь если выбирать между сыном государственного изменника и бастардом, то технически легче доказать, что никакой измены и не было. Между нами говоря, я абсолютно уверен, что измены действительно не было, была обычная для Джорджа манера выпалить вслух то, что слюна в рот приносит. Впрочем, вернемся к леди Катерине. Кое-что о ней мне рассказывал Роб. Вот скажи, ты её когда-нибудь видела раньше?
— Нет, — пожала плечами Маргарет. — Я знала, что она состоит в штате её величества, но никогда её не видела. Действительно странно, и как я раньше над этим не задумалась. Более того, Робин чуть из шкуры не выпрыгнул в свое время, когда я заметила, что леди Катерина могла бы стать неплохим источником сведений. Ну, теперь я понимаю, что бедняжка никаким источником быть не может, она же совершенно безумна. Но почему бы Робину было не сказать это прямо?
— Потому, мое сердце, что ты на тот момент свирепо отвергала всё связанное со сверхъестественным, кроме того, что тебе просто приходилось признавать по причине очевидности, — мягко рассмеялся Дикон. — Хотя, учитывая странные способности леди Гордон, Робин просто мог за тебя испугаться. Она, видишь ли, каким-то образом решает, находится ли данный человек по ту или эту сторону границы жизни и смерти. Она просто воспринимает его живым или неживым по эту сторону. С соответствующими последствиями. Иногда она может и спутать одного с другим. Робин утверждал, что слышал слухи о том, что леди Катерина как-то спутала принца Артура с королем Артуром, в результате чего у меня стало на одного внучатого племянника меньше.
— Но откуда у неё эти способности? И почему она именует себя королевой? — Маргарет содрогнулась, представив, что еще может напутать старая леди, производящая впечатление полного лунатика.
— Насколько понимаю, всё связано с моим племянником, ее мужем. Эдварда, вероятнее всего, короновали вместе с леди Катериной сразу после их высадки в Англии. Во всяком случае, в прокламациях тех лет, которые для меня нашли в Фой Мур, он именуется Ричардом Четвертым. Мне всегда казались опасными эти полусекретные, спешные церемонии, в которых обе стороны не понимают необратимости происходящего. Как бы там ни было, дальнейшие события привели к тому, что Катерина потеряла новорожденного ребенка, и потеряла мужа. И, похоже, тихо сошла с ума. Или ущербный дар ущербной коронации наложился на что-то, присущее клану Гордонов. Или всё вместе.
— И в результате при дворе появилась безумная отшельница-посланница Смерти, активно ведущая ночные беседы с мёртвыми, — мрачно заметила Маргарет. — Но это не объясняет страха лорда Кильдэйра.
— Кильдэйр — личность темная и себе на уме, хотя личность не без достоинств, — задумчиво протянул Ричард. — В свое время, я сделал его наместником Ирландии от имени моего сына. Политическая необходимость и так далее. Думаю, именно его, который называет себя сейчас потомком самого себя. Думаю, поэтому он и боится. Ведь по всем законам Божьим и человеческим он — давным-давно покойник. И если леди Катерина станет воспринимать его покойником, таковым он и станет, и никакие магические способности его не спасут.
— И такая особа должна меня чему-то учить! — фыркнула Маргарет.
— Учить или еще что, но леди Катерина знает о сверхъестественном куда как больше, чем все мы вместе взятые. В крайнем случае, просто посплетничаешь со старушкой о временах ушедших. Не говоря о том, что близость к этой даме попридержит Бриджит.
Маргарет подумала, что Бриджит вряд что может придержать, кроме адского пламени (да и то сомнительно), но возражать не стала. Они уже приблизились к дому мэра Холлиса, и его привратник торопливо открывал крепкие ворота в массивной стене, сложенной из серого камня.
* * *
— Он отказывается от исповеди, сир.
Мэр Холлис торопливо шагал по лестнице, ведя Маргарет и Дикона на второй этаж дома, отстроенного с размахом и даже со вкусом. Его лицо, обычно спокойное даже в чрезвычайных обстоятельствах, теперь выражало крайнюю озабоченность, смешанную с сильной усталостью.
— Нам с женой пришлось отослать с половины тестя всю прислугу, и ухаживать за ним лично. Отказываться от исповеди, подумать только! Это же скандал, неслыханный скандал! И прислуга недоумевает, почему мы тянем, и не посылаем за священником.
— Посылайте, — спокойно сказал Дикон, шагающий рядом с хозяином дома. — Посылайте. Как вы знаете, я имею право принять исповедь и сам. Скорее всего, после исповеди мне сэру Дэнзилу будет легче исповедоваться в более мелких грехах.
— Благослови вас Бог, милорд! — Холлис открыл дубовую дверь, и они оказались в большой комнате, ярко освещенной множеством свечей. При их появлении женщина, сидящая на скамейке возле кровати под балдахином с частично опущенными занавесками, вскочила, и поспешила им навстречу.
— О, сир! — воскликнула она, заливаясь слезами. — Я говорила, говорила ему, что Бог его любит, если Он послал вас специально, чтобы вы могли лично дать прощение.
— Все будет хорошо, добрая женщина, — ласково сказал Дикон, погладив хозяйку по плечу. Та всхлипнула, присела в глубоком реверансе, и порывисто поцеловала руку, которую он подал ей настолько привычным жестом, что, похоже, и сам этого не заметил. — Теперь оставьте нас наедине с больным, и посылайте за священником.
Мужчина, лежавший на кровати, плотно закрыв глаза, производил впечатление того, что люди обычно называют "благородной старостью". Маргарет и Дикон недоуменно переглянулись, и король еле заметно пожал плечами.
— Вы звали меня, сэр Джон, — сказал он, выговаривая слова несколько отлично от того, что привыкла слышать Маргарет. — Я пришел выполнить свой долг суверена и христианина.
Старик вздрогнул, но глаза его по-прежнему оставались закрытыми.
— Я виноват перед вами, сир. Виноват так, что не смею взглянуть вам в глаза.
— Хорошо, — покладисто согласился Дикон. — Исповедоваться можно и с закрытыми глазами, если так легче. Глядите в глаза своей совести.
Он опустился на колени перед кроватью, взял руки старики в свои ладони, и начал молитву.
Pater noster, qui ts in caelis,
Sanctrticetur nomen Tuum.
Сэр Джон, по-прежнему не открывая глаз, присоединил свой слабый, дрожащий голос к голосу короля:
Adveniat regnum Tuum.
Fiat voluntas Tua, sicut in caelo et in terra.
Маргарет неслышно приблизилась к кровати, и встала на колени рядом с Диконом, присоединяясь к молитве:
Panem nostrum quotidianum da nobis hodie.
Et dimitte nobis debita nostra, sicut et nos dimittimus debitoribus nostris.
Et ne nos inducas in tentationem,
Sed libera nos malo.
Amen.
После мгновенной тишины, сэр Джон с трудом перевел дыхание, и продолжил уже один. Маргарет узнала "Каюсь" — молитву, которую очень часто читали окружающие, и никогда — она сама. Отвлекать Господа раскаянием в мелких грешках казалось ей глупым, а серьезных грехов она за собой не признавала. Тем не менее, здесь и сейчас, лежащий перед ней человек просил милосердия явно за что-то более серьезное, чем пара лишних стопок за ужином.
Confiteor Deo omnipotent,
beatae Mariae semper Vrgini,
beato Michaeli Archangelo,
beato loanni Baptistae,
sanctis Apostolis Petro et Paulo,
omnibus Sanctis, et vobis, fratres
(ettibi pater), quia peccavi nimis
cogrtatione, verbo et opere:
MEA CULPA, MEA CULPA, MEA MAXIMA CULPA.
Из-под закрытых век покатились слезинки, но Маргарет показалось, что дыхание старика стало более свободным. Искоса поглядывая на Дикона, она в который раз поразилась переменчивости его облика. Обычно быстрый на смех и на гнев, сейчас он выглядел отрешенным от всего земного, абсолютно сосредоточенным на моменте.
— В чем вы повинны, сэр Джон? — мягко спросил Дикон, выпустив руки старика из своих ладоней. Он остался стоять на коленях у постели умирающего, по-прежнему сосредоточенный и серьезный.
— Кроулендские хроники... — еле слышно прошептал старик.
— Кроулендские хроники? — эхом повторил изумленной король. — При чем здесь это измышление чьего-то больного ума или злой воли?
— Это я писал их, — прошелестел сэр Джон. — И мой ум вовсе не был болен, хотя воля и была злой, признаюсь и молю о прощении. Если бы я был прав, вас бы здесь не было. Господь вернул вас на эту грешную землю потребовать ответ с клеветавших на вас. Как только зять сказал, что вы вернулись, я понял, что мой час пробил.
— Значит, это ты ославил меня убийцей детей моего брата, это ты утверждал, что мой сын и наследник умер за мои грехи, и это ты намекал, что я отравил мою жену, чтобы вступить в кровосмесительную связь с родной племянницей, — констатировал Дикон холодным, совершенно безжизненным голосом. Маргарет не могла не подумать, что именно таким голосом говорил бы посланец за реваншем с того света. Беспокойно шевельнувшись, она умоляюще посмотрела на короля, но Дикон, который глядел на старика немигающим, яростным взглядом, не обратил на нее внимания. Бесшумно встав с колен, девушка подошла к нему вплотную, и опустила руку на напряженное плечо.
— Помимо прочего, сир, — подтвердил сэр Джон, внезапно открывая глаза. Похоже, что он только сейчас начал отдавать себе отчет, что в комнате есть еще кто-то, кроме него и его короля, память о котором он очернил на века. — А вы не постарели ни на день, ваше величество. И снова рядом с вами молодая красавица, которая смотрит на вас, как на самого Господа или его мессию. Тоже родственница, ваше величество?
— Хммм... Не похоже на раскаяние, старик, — внезапно хмыкнул Дикон и плечо его расслабилось под рукой Маргарет. Не вставая с колен, он устроился поудобнее. — Впрочем, так оно и лучше. Поговорим как мужчина с мужчиной. Ты сам верил в то, что писал?
— Хотел верить, — вздохнул сэр Джон, который уже не выглядел так, словно собирается вот-вот испустить последний вздох. — Если и на солнце есть пятна, то их не могло не быть и на блестящих доспехах Ричарда Глостера. Я вполне мог себе представить всё, о чем писал.
— Но почему?! Ты завидовал? Завидовал мне, на плечи которого легла такая страшная ноша?
— Мы почти ровесники, сир... — сэр Джон пожевал бескровными губами. — И я бы тянул свою лямку не без удовольствия, если бы мог понять, что они все в вас находили!
— Кто — все? — непонимающе нахмурился Дикон.
— Да все! Начиная от этой драконихи леди Маргарет и заканчивая сворой фрейлин вашей супруги, с вашими племянницами в первых рядах поклонниц! А ведь именно они-то и должны были вас ненавидеть, после истории с бастардизацией.
Маргарет навострила уши, тем более, что по щекам Дикона отчетливо разлилась краска, которая явно не была румянцем гнева.
— Не напоминайте мне о леди Маргарет, умоляю, — покачал он головой. — Эта леди была не в себе! Она же была старше меня на добрый десяток лет!
— Вы никогда не пытались понять женщин, сир, — тоненько хихикнул старик. — Вы отвергли ее ради спасения леди Анны в свое время, и это она могла понять. Но не смириться, ведь она уже решила, что она и есть для вас та самая подходящая. И она умела ждать. И ведь почти дождалась! Вы же знаете, что она велела Стэнли...
— Я знаю, — торопливо ответил Дикон и поднял руку, останавливая дальнейшее словоизвержение. — Теперь знаю. Будем считать вопрос с леди Маргарет закрытым. Что там еще вы против меня имели? Племянники? Сэр Джон, если вы передумаете умирать, вы сможете поприветствовать Ричарда, который до сих пор жив и здоров. Эдвард действительно умер, но умер от болезни, которая точила его с детства. Лиз приватно похоронила его в своем поместье. Для этого она и покинула убежище. В котором, кстати, пряталась вовсе не от меня. Но, кровь Христова, кто перед кем здесь исповедуется, сэр Джон?!
— Я, сир, я исповедуюсь, — согласился сэр Джон, выглядящий с каждой минутой все более оживленным. — Но вот вы мне скажите, как вы могли услать леди Элизабет к леди Маргарет — из всех возможных кандидатур!
