Камень 2

Часов в девять наверху загрохотало и через пару минут незнакомый борт аккуратно сел на маленький пятачок рядом с домом. Мы были готовы — чурбак-поливалка вместе с верёвкой упакован в большой ящик и перетянут ремнём, я с двумя телефонами и сумкой стоял рядом. Из вертушки выбрался Игорь, за ним служивый с автоматом, вдвоём они подхватили коробку и закинули на борт. На голову мне нахлобучили шлем и включили связь.

Илья, как большой начальник, послал за мной Игоря, сам остался на хозяйстве. Игорь уже не такой снулый, как в прошлую встречу, но в присутствии пилотов болтать не захотел. Только сообщил, что летим на вертушке до МЧСовской базы рядом с Петрозаводском, оттуда до Кургана, там встретят. А боец — сотрудник первого отдела, охраняет секретный груз.

Пообщаться удалось только в самолёте. Охрана устроилась рядом с поливалкой, общаться не мешала.

Назначение Игорь ещё не получил, но обнадёжен. Полковника, которого мне прислали прошлый раз, больше не видно, ходят слухи, что его укусила какая-то зараза, и это сказалось на здоровье. Скорее всего, комиссуют.

Курировать новое направление поручено Игорю, ему же определяться и со структурой. Вот её-то мы и обсудили.

Решили, что для начала придётся изготовить две опытные установки: одну со стационарным водозабором, на максимально возможной глубине, и мощной антенной, способной уверенно принимать сигнал от вертолёта. По команде от пожарных всасывающая часть опускается, по другой команде поднимается. То же при обрыве связи больше чем на десять минут.

Вторая установка полностью мобильная, на подвесе вертолёт переносит мотопомпу, та закачивает воду из ближайшей реки. Расход, правда , маловат получается, но можно две помпы одновременно запустить. Ну и связь тогда по рации можно поддерживать.

Пока получится соблюдать режим секретности, наземные варианты использования лучше не рассматривать.

Собственно, на две установки у меня готового линолеума должно хватить, а дальнейшее — потом, я ещё мамонтов переносить собирался.

В Кургане к нам добавилось шесть неразговорчивых пожарных с какой-то аппаратурой, и на очередной вертушке мы отправились дальше. А время уже к трём, это по питерскому, поесть-то удастся?

Добирались почти два часа.

Пока обедали, пока готовили лётчиков к работе с новой техникой, уже и день к вечеру. Думал, успеем отработать, но нет — шестеро присоединившихся к нам человек оказались ведомственной комиссией, и они не были готовы так вот сразу лететь и тушить. Ознакомиться с установкой им не давал режим секретности, но как же без заседания... вот и заседали. Игорь подёргался было, но куда ему против бюрократов.

Ну а я решил прогуляться по посёлку, даже названия не знаю. Уж очень мне приглянулось одно сооружение, явно советской ещё постройки, мощное такое, фиг сломаешь.

Стоит на окраине, людей не видно. Не знаю, что внутри, похоже, что и нет ничего, но гладкая бетонная стена — просто находка. Протер небольшой участок, прилепил к нему кусочек скотча, что приготовил по настоянию Пьера. Потыкал в него "Кроной" — Пьер распознал, обещал позаботиться. Будет у меня потайной выход, надо хоть по карте определиться, где это.

С чувством исполненного долга вернулся к Игорю, нам отвели каморку с двумя матрасами и лампочкой под потолком. Интернет... неожиданно поймал, и на приличной скорости. Так что отработал для Пьера вечерний прогноз по бирже. Что-то меня эти спекуляции тяготить стали, неинтересно совсем. Но Пьеру очень хотелось, не буду его огорчать.

Наутро высокая комиссия сподобилась перейти к активным действиям. По-прежнему почти не разговаривая с нами, внимательно проследили, как мы с Игорем цепляли чурбак, двое с важным видом его потрогали, уполномоченный на съёмку запечатлел уполномоченной камерой чурбак с разных сторон, потом все вместе погрузились в вертушку и поехали.

До пожарища летели минут пятнадцать, и не могу сказать, чтобы сверху стихия впечатляла. Много дыма, узкая полоска огня, и не то, чтобы горело до горизонта, хотя, может, холмистая местность скрывала. Один из комиссии распорядился облететь очаг по периметру, другой старательно снимал сверху.

Здесь гектар триста — наклонился ко мне Игорь.

Наконец, самый важный дал команду Игорю. Игорь — мне, я — Пьеру. Пьер начал было ворчать по поводу ила, но я решил, что фиг с ним, пускай льёт всё вместе, только ограничит напор, чтобы вертушку не смыло.

Пьер и полил. Нам с Игорем в боковые иллюминаторы мало что было видно, но комиссия засуетилась, главный командовал пилоту, тот кружил над очагом. Минут десять кружил, тот, который важный, соизволил даже подойти к нам.

— Какой запас воды?

— Миллион кубометров — ответил я служивому, не объяснять же ему, что вода из Атлантики.

— Можно прекратить подачу — дал он команду Игорю.

Пьер и прекратил.

Потом пилот выбрал место, аккуратно сел рядом с пожарищем. Комиссионеры выбрались наружу, я так понимаю, осматривать и оценивать. Игорь увязался за ними.

С полчаса ходили. Зато вернулись уже как другие люди, важность и государственность куда-то делись, нормальные стали. С Игорем болтают, как с приятелем, один кость какую-то притащил.

— Это что?

— Кость, по-моему.

— Как же она сюда попала?

— Так всасывающее устройство на дне находится, сверху илом заносит. Вот и засосало. Только это секрет, наверное.

— Действительно, вся информация закрытая — очнулся особист.

— Эффективность очень хорошая — вполне дружески сообщил главный — а мы не могли бы ещё один очаг обработать? Мне тут звонили, спрашивают.

— Да мне бы обратно сегодня улететь, крайний срок завтра. Если успеем, то нет проблем.

— Успеем, успеем. Только лететь туда долго. Я даю добро?

— Давайте — пожал я плечами.

Насчёт долго, это я расслабился. Сначала вернулись на вертолёте на базу, там нас уже ждал небольшой самолётик, причём все в него не поместились: хотели было оставить Игоря, но я воспротивился, пришлось сократить комиссию на двух человек. Режимщика же не высадишь?

Вот чем мне МЧСники нравятся, так отсутствием шмона перед посадкой. Даже билеты не проверили, да их и не было ни у кого.

Самолётик, несмотря на внешнюю неказистость и замызганность, взлетел весьма бодро и ровненько гудел над тайгой почти три часа. Как я понял, куда-то на восток, потому что солнце мешало всю дорогу. Шторки на окне не оказалось, хорошо ещё сиденья были удобные, так что немного вздремнул.

Только сели, наметился небольшой скандал: местное аэродромное начальство затребовало ожидающий нас борт под свои нужды. Вернее, не затребовало, а попросило, но слово за слово, и наш главнюк с аэродромным уже перешли на ненормативную лексику, только рукоприкладства не хватало. Оба немолодые, друг друга в чем-то обвиняют, раскраснелись, орут. Насилу их успокоил, эмоциями не вышло, пришлось конкретно их тормозить.

Оказалось, проблема у них с санитарным бортом, вызов есть, самолёт есть, а вылететь не может. Сломался. А там двое с ожогами, срочная эвакуация нужна. Мало того, и лететь-то нам по пути, оказывается, но и пожар не ждёт, вот и пересеклись две нужды. И оба главнюка правы.

С моей помощью компромисс всё-таки нашли. Летим на место, высаживаем фельдшера, тушим, забираем всех и возвращаемся. Начальство недовольно, зато быстро прицепили поливалку и взлетели.

Лёту полчаса, может, минут сорок. Как садиться начали, вижу, уже носилки тащат, не знают ещё, что задержка получается. Фельдшерица наша к ним побежала, там тоже, вижу, непонятка, почему не грузим, уже и второго тащат. Ладно, думаю, хоть боль им сниму, всё легче будет. И выскочил вслед за фельдшерицей. Небось, не улетят без меня.

А подошёл поближе к носилкам, вижу, картина нехорошая. Подросток, у него и одежда и кожа сгорели в разных местах, и рана изрядная на ноге, вроде с открытым переломом, даже кость торчит, нога жгутом перетянута. Аура в жутком состоянии, не то, что пары часов нету, даже часу нет, просто не довезём, в любом случае. Наш главный вылез, Игорь тоже, я им рукой махнул, чтобы подходили, сам на второго глянул.

Тот получше держится, мужчина в годах, обгоревший и видно, что боль жуткая, но сам в сознании. Ну, боль-то я сниму, не вопрос.

— Связь — спрашиваю у нашего главного — у вас есть?

— Есть связь, а ты чего вышел?

— Здесь помочь надо, вы без меня полетайте. — трубу свою вытаскиваю, а она не ловит ни хрена, видать, далеко на восток залетели. Блин! Хотел связь с вертушкой наладить!

"Да пускай на сотовый звонят — подсказал Пьер — каждые пять минут: как нет звонка, так и отключу. За пять минут большого потопа не устроят".

Действительно, как это самому в голову не пришло! Растолковал Игорю, как с Пьером связываться, уговорил главнюка дать ему свой аппарат. Проверили соединение — есть — и послал летунов лес поливать. Или что там у них горит. А у меня тут подросток помирает. Хоть и недолюбливаю подростков, да и вообще к детям ровно отношусь, но не попытаться спасти не могу.

Фельдшерица молодец, распорядилась тащить носилки обратно в помещение, народ послушался. Пожарные меня отпускать не хотели, пришлось надавить, тогда только в вертушку отправились, сами и поливалку прицепили. Ну, а я за фельдшерицей.

Нашёл всех в каком-то конторском помещении, раненые на столах лежат, народ недовольный бурчит, фельдшер командует. Объяснять некогда, волю у тётки подавил, велел мальчишке пока рану очистить, а сам к мужику. Ну, снимать боль Шура умел хорошо, у меня тоже получилось. Что там с ожогами делать, толком не знаю, решил зря время не тратить. А мужик несёт что-то про греховность, про Спасителя, и вообще встать пытается.

— Ты мне мешаешь, — говорю — молчи и лежи спокойно! — И для надёжности выключил ему и речь и руки-ноги.

Фельдшер, смотрю, рану открыла, как могла обработала. А мальчишка и вовсе девчонкой оказался, коса вон, и платье длинное, вернее, остатки обгорелые.

— Вы врач? — тётка спрашивает.

— Не совсем, — говорю — ногу попробую спасти, а вот с ожогами не управлюсь. Боль сниму, и только.

— Много крови потеряла — смотрит на меня — надо бы переливание, но у меня только физраствор есть. И у неё артерия задета, шить надо.

— Подождите переливать, попробую сосуды поправить. — А сам пытаюсь разобраться, что там в ране творится. Хорошо, Шура анатомией занимался, какие-то знания и мне достались.

Действительно, задета артерия. Ткани сильно обескровлены, но ещё живые, только под жгутом цвет нехороший.

— Жгут снимайте — командую, а сам артерию пережал и пытаюсь стенки сосуда нарастить, чтобы повреждение закрылось. Это у Шуры отлично получалось, да и у меня некоторый опыт есть. Был бы доступ к сосуду, вообще без проблем ткань срастить, а так сложновато, конечно.

Но тётка тормозит, я же на неё больше не воздействую, значит, не верит. Боится навредить, спрос-то с неё будет. А тут хрен пришлый командовать взялся, а сам даже перчатки не надел!

Держать её под контролем и раной заниматься никак. Пришлось фельдшерице картинку показать.

— Видишь, — беру её за правое запястье, выше перчатки — артерия закрыта, если ты мне поможешь, я сосуд сейчас поправлю, и можно будет потихонечку кровоток запустить. Черный цвет под жгутом, это ткани отмирать начали, нельзя дальше держать. Вот заращу сосуд, поставишь капельницу, физраствора добавишь, может, и прямое переливание сделаешь.

— Это как же, — опешила тётка — вы всё внутри видите?

— Вижу. Но чтобы работать, мне обе руки нужны, а ты, если тоже хочешь видеть, держи меня рукой в районе запястья. Только перчатку сними. — И снова давлю на её волю, чтобы верила мне безоговорочно.

Фельдшерица вроде поняла, не сопротивляется. Так что снова пытаюсь стенки сосуда нарастить, но не поучается ни черта. Раньше-то, у Геннадия, имел дело с зашитыми ранами, а тут просто отверстие. А шить некому.

Пробую рукой зажать края разрыва, не получается.

— У тебя инструменты хирургические есть? Вроде пинцета?

— Есть, стерильный — фельдшер полезла в свой чемоданчик, протягивает большой пинцет.

Лезу в рану, осторожно сдвигаю края сосуда. Вроде соприкоснулись, но теперь обе руки заняты — одна с пинцетом, другая кровь в артерию не пускает.

— Жгут снова наложи — командую тётке, и, как только она пережимает артерию, высвободившейся левой рукой посылаю энергию на разорванные края сосуда. Такое ощущение, что вообще ничего не получается, раньше какой-то отклик чувствовал, а сейчас пусто. Сил-то много, напрягся так, что в висках застучало, даже руки засветились, но, кажется, пошёл процесс, хоть и коряво, но пошёл. Гасить злодеев у меня явно лучше выходит.

Вижу, края немного зацепились, сами уже держатся, убрал пинцет — и правда, держатся. Только вокруг раны обесцветилось всё, не знаю, что именно, но что-то нужное организм израсходовал. А притока нету.

— Убирай жгут — командую — и подумай, чем подкормить, может, переливание начнёшь?

-Только физраствор, — тётка сняла жгут, следит за тонометром на пальце у девчонки, — у неё пульса почти нет. Дефибриллятор нужен?

— Давай хоть физраствор, сердце сам попробую запустить.

Действительно, сердце сокращается неохотно, я пока в ране ковырялся, ни на что больше внимания не обращал, а зря. Но с этим легче, сердце принудительно запустил, получается, одной рукой импульсы на сердце пускаю, другой продолжаю сосуд заращивать. Как кровь пошла, легче стало, только не выходит у меня одновременно два действия выполнять, приходится поочерёдно: раз — импульс левой, два и три — плавно правой, потом снова. Как физраствор добавился, картинка улучшаться стала, не быстро, но стала. А бросить не решаюсь, продолжаю на "раз — два, три" влиять.

— Ага, давление уже семьдесят, — фельдшерица следит — ну и пульс, понятно, как задаёте.

Она, оказывается, меня за руку держит и тоже ауру видит. Ну и моё воздействие, значит, тоже.

Постепенно снижаю силу воздействия и потом совсем убираю. Сердце работает ровно, да и девчонка оживает постепенно, серый цвет местами начинает голубеть, срощенный сосуд не порвался, очень хорошо. А вот как кость соединить, толком и не знаю, то есть теоретически представляю, но никогда не занимался.

— Кости сложить можешь?

— Могу.

— Действуй тогда, а я тебе картинку показывать буду.

Пока федьдшерица готовилась, отошёл к мужику. По крайней мере, хуже ему не стало. Поднял голову — в окне физиономии наблюдающих. Хотел шугануть, но тётка уже готова.

— Вас как зовут?

— Вера. А вас?

Хотел было представиться, но вспомнил, что у нас тут суперсекретная установка тушения.

— Извините, Вера, но не могу сказать. — положил правую ладонь ей на шею — Работайте.

Тётка, а теперь уже Вера, ловко наложила повязку на рану, сложила сломанные кости и зафиксировала их. Я тем временем уточнил у Пьера:

"Пьер, как там дела с поливалкой?"

"Закончили только что".

"И где они?"

"Командир, ну я же их не вижу! Игорь позвонил, что пора отключить, и всё".

"Точно, не сообразил".

Тем временем Вера с девчонкой закончила, я руку убрал. Устал, если честно, сил потратил много. Но пока наши не вернулись, может, успею мужичка немного поправить, просто активизирую заживление. Вера уже за него принялась, раны чистит.