Он попробовал прогуляться по переполненным коридорам и паркам городской агломерации. Даже откопал одну из старых мантий комиссара, чтобы не так сильно выделяться из толпы. Но у него не было ничего общего с этими болтливыми, уверенными в себе людьми, с их богатой, запутанной социальной жизнью, их непонятными делами, их мягкими руками и лицами без опознавательных знаков. Они были настолько далеки от всего, что было известно ему по своему происхождению в Ядре, что он с таким же успехом мог принадлежать к отдельному виду.
И даже если бы он мог выносить открытость снаружи, даже если бы мог терпеть людей, он все еще был на Земле. Каждый раз, когда садилось солнце, небо ярко озарялось огнями городских поселений, а за этим сиянием виднелись огромные, высокомерные инженерные сооружения Моста на Луну, вокруг которого постоянно сновало межпланетное движение. Это было похоже на то, что он попал в ловушку какой-то огромной машины.
Так что дни его были беспокойными. И когда лежал один в темноте, его мысли снова и снова возвращались к Каллисто.
Это было непонятно. Почему он должен чувствовать себя таким встревоженным? Все, что он сделал, это вошел в дверной проем. Он был тем Пириусом, который вышел невредимым; это не его перенесло на новый уровень реальности, без надежды на возвращение, чтобы лишиться своей человечности. Он презирал себя за свою слабость.
Но если он не думал о Каллисто, в его голове возникали образы улья на Олимпе — или странной бессмертной Люру Парц — или, что хуже всего, серебряных призраков на Плутоне, и постыдного, беспомощного способа, которым он отреагировал, как машина. Ему казалось, что его разум становится похожим на Каллисто, древним и потрепанным. И он боялся, что если присмотреться слишком пристально, то найдет глубоко внутри себя ту странность, которую Люру Парц приметила на том ледяном спутнике.
Возможно, Нилис был прав, когда говорил, что ему нужен перерыв. Но Нилис не мог понять, что пребывание на Земле в одиночестве — совершенно неподходящий вид отдыха для флотского отродья. Он тосковал по Торек, единственной знакомой в этой странной солнечной системе. Но она была на Сатурне. Он смог поговорить с ней; Нилис даже позволил ему воспользоваться дорогими каналами неразделимости, так что задержки не было. Но это было не то же самое. Ему нужно было, чтобы к нему прикасались, обнимали.
И в любом случае даже Торек казалась холодной.
После сорока восьми бессонных часов он позвонил Нилису. Он умолял, чтобы его доставили на Сатурн и вернули к работе.
Пириус прибыл как раз к испытательному запуску того, что Нилис назвал "оружием Каллисто".
Его доставили на корвет Нилиса, который комиссар использовал в качестве своей рабочей базы. Внутри царил беспорядок: панели с данными были разбросаны по полу, боты всех размеров кувыркались в воздухе, а виртуалы заслоняли обзор. Нилис был здесь, с коммандером Дарком, Торек и разными помощниками. В этой шумной неразберихе было невозможно разглядеть, как выполняется какая-либо работа. Нилис и Дарк, казалось, работали в тесном контакте, но их споры вспыхивали со скоростью молнии.
Пириус заметил Торек, выглядывающую из-за испытательной установки. Он направился прямо к ней. Он не видел ее несколько недель, с тех пор, как был на Венере. Она приветствовала его кивком, но тут же отвернулась. Пириус неловко встал, страстно желая прикоснуться к ней, его руки внезапно отяжелели. Он ничего не понимал.
Но взял себя в руки. Стоял рядом с ней и выглядывал из корпуса.
Вращающаяся вдали от терпеливого золотого лика Сатурна испытательная установка представляла собой набор из двадцати ВЕС-двигателей, установленных в свободном сферическом каркасе диаметром около пятидесяти метров. По ней ползали техники и роботы. Ее собрали за несколько дней, и она не была похожа ни на что, тем более на оружие для нанесения удара по самой грозной крепости в Галактике.
Но в нескольких километрах от них ждал захваченный корабль ксили, окруженный своим обычным кордоном бдительных дронов-хранителей; сегодня, в очередной раз, НИК был испытательной мишенью. Медленно вращаясь, окруженный сопутствующим облаком ботов и техников, испытательный стенд нес в себе угрозы терпеливому кораблю ксили не больше, чем плевок.
Он сказал: — Выглядит дерьмово.
Даже это не вызвало улыбки у Торек. — На самом деле за несколько дней мы проделали долгий путь. Но нам, как всегда, не хватает финансирования. Нам нужны генераторы ВЕС-приводов, но все, что удалось раздобыть Нилису, — вот эти потрепанные, списанные реликвии. Ты можешь видеть следы там, где их вырезали из обломков.
— Дарк и Нилис вцепились друг другу в глотки.
— Это просто их способ. Дарк увлечен, как только забывает, что не одобряет все это. Ему нравится пачкать руки — особенно в чем-то новом, подобном этому. С ним все в порядке.
Пириус украдкой взглянул на ее такой знакомый профиль, изящно очерченный подбородок, вздернутый нос, линии ее лица, смягченные золотисто-коричневым светом Сатурна. — И ты была занята.
Она пожала плечами. — Сейчас все не так плохо. Когда, и если, мы пройдем этот этап проверки концепции, я буду участвовать в разработке летного оборудования. Думаю, ты тоже.
Его потребность прикоснуться к ней была мучительной. — Торек, послушай. Я...
Она подняла руку, заставляя его замолчать. За корпусом вспыхнул зеленый огонек.
Техники и боты отошли от установки, оставив только несколько дронов для наблюдения вблизи. Пириус наблюдал, как Торек молча отсчитывает время, отслеживая секунды в своей голове, как она всегда делала: Три. Два. Один.
Установка задрожала. Без труда видимые волны искажений распространились от каждого из ВЕС-генераторов, как будто это камешки, брошенные в бассейн.
Двигатели ВЕС-приводов работали, позволяя фрагменту сжатой массы-энергии расширяться, высвобождая энергию за счет распада единой суперсилы. В этой конфигурации вместо того, чтобы использовать эту энергию для управления космическим кораблем, предполагалось, что каждый из двигателей создаст сферическую волну искаженного пространства-времени. Двигатели были расположены таким образом, что рябь перемещалась внутрь устройства.
Когда волны сошлись, вспыхнул ослепительный бело-голубой свет. Вспышка немедленно рассеялась, но теперь вдоль оси установки перемещался концентрированный узел искажений. Смещаясь, колеблясь, искажение заставляло звезды расплываться по мере своего перемещения. Это было похоже на огромную каплю воды, подумал Пириус. Когда узел сорвался с устройства, он разорвал распорки и отправился в полет от ВЕС-двигателей — и прямо на ночной истребитель.
Но прежде чем шар искажения преодолел более нескольких сотен метров, он раздулся, бесшумно лопнул и рассеялся.
В корвете послышался шорох движения, коллективный вздох разочарования.
Дарк хлопнул Нилиса по спине. — Попробуйте еще раз. Не обращайте внимания, комиссар. Мы еще не закончили.
— Действительно, нет.
Торек сказала Пириусу: — Время — это все. Взрыв в центре — это то, что мы пытаемся сконструировать. Если амплитуда достаточно велика, получается нелинейность — ударная волна, профиль которой искажается по мере распространения, то, что техники называют "классической скалярной волной". Думаю, мы правильно рассчитали амплитуды, но не время. Если волны сходятся не прямо в центре, они просто проходят друг сквозь друга, не причиняя вреда.
Пириус сказал: — И если время выбрано правильно — что должно произойти?
Торек уставилась на него, впервые она посмотрела на него прямо с тех пор, как он попал сюда. — Ты был на Каллисто и не знаешь?
Пириус беспомощно сказал: — Я просто выполнял там свою работу.
— Это конструкция времен оккупации. Это пушка для черных дыр, Пириус. — Она слабо улыбнулась. — Ты можешь в это поверить? Мы делаем пушку, чтобы стрелять черными дырами в ксили. И знаешь, что еще? Она была разработана Друзьями. Такими, как Несокрушимая Надежда!
Ошеломленный Пириус уставился на потрепанную испытательную установку. Техники и дроны уже возвращались к работе.
Нилис попросил Пириуса провести с ним немного времени.
Они сидели вместе в каюте Нилиса. Пириусу было ясно, что комиссар чего-то хочет. Но Нилис все еще чувствовал вину за то, как Пириуса "использовали" на Каллисто, и, казалось, хотел загладить свою вину, поговорив с ним.
Он сказал, что его "оружие Каллисто" действительно датировалось временем оккупации кваксов. Пириус был поражен, что у Друзей Вигнера, в его время нелегальной маргинальной секты на Арчес, были такие глубокие корни.
Тогда Друзья были группой мятежников на Земле. На ранней стадии оккупации контроль кваксов был относительно легким — и, что примечательно, Друзьям удалось собрать целый космический корабль, оснащенный пушками для стрельбы черными дырами, прямо под носом у земных оккупантов.
Друзья знали, что вскоре будет открыт мост-червоточина в более глубокое прошлое; охватывающий пятнадцать столетий, этот дерзкий трюк был задуман никем иным, как Майклом Пулом. Когда мост открылся, Друзья бросили себя и свой корабль в прошлое. Игнорируя людей времен Пула, они приступили к работе по подготовке своей батареи черных дыр — но их целью было использование своих пушек не в качестве оружия. Их целью был Юпитер. В недрах газового гиганта эти гранаты искаженного пространства-времени сталкивались бы и сливались, каждое столкновение посылало бы импульсы гравитационных волн. Запрограммировав эту последовательность, Друзья надеялись придать форму коллапсу Юпитера и, таким образом, сконструировать конечную черную дыру, которая должна была получиться в итоге.
— Итак, вот что случилось с Юпитером, — сказал Пириус.
— Да. Настоящий памятник!
— Но если они могли создавать пушки для черных дыр, если они могли возвращаться назад во времени, почему бы просто не прилететь на родную планету кваксов и не уничтожить их?
Нилис улыбнулся. — Сказано истинным прагматиком! Но цель Друзей была более философской...
Первые Друзья Вигнера получили свое название в честь древнего философа, который размышлял над тайнами квантовой физики. Под миром, воспринимаемым людьми, скрывались леса неопределенности. Пространство пронизывали квантовые функции, каждая из которых описывала вероятность, управляющую частицей или системой; только когда было сделано наблюдение, частицу можно было привязать к определенному месту или к определенной скорости.
— Но этот древний философ, Вигнер, продвинул эту логику на шаг дальше, — сказал Нилис. — Любой наблюдатель сам является квантовым объектом — как все, включая нас — и, следовательно, сам подвержен квантовой неопределенности. Вам нужен второй наблюдатель, чтобы сделать ее реальной, а следовательно, и ее наблюдение реальным. Если Вигнер — первый наблюдатель, его друг — второй.
Пириус обдумал это. — Но как насчет квантовой функции друга? Она не становится определенной, пока за ней не наблюдает третий наблюдатель.
— Ты понял, — одобрительно сказал Нилис. — И тогда тебе нужен четвертый и пятый.
Голова Пириуса кружилась от бесконечности. — Но независимо от того, сколько у тебя наблюдателей, сколько Друзей Вигнера ты выстраиваешь в очередь, тебе всегда нужен еще один. Так что ничто не может быть реальным.
— Это было названо парадоксом Друзей Вигнера, — сказал Нилис. — Но они верили, что у них есть решение.
Цепочки неразрешенных квантовых состояний будут продолжаться и продолжаться, разрастаясь подобно цветам, простираясь в будущее. Наконец, великие цепочки квантовых функций окончательно сольются на последней границе Вселенной, во времениподобной бесконечности.
— И там, — утверждали Друзья, — будет обитать Конечный Наблюдатель, последнее разумное существо из всех. Все квантовые функции, все мировые линии должны заканчиваться в этом Наблюдателе — ибо в противном случае он не был бы последним. Наблюдатель сделает единственное кульминационное наблюдение...
— И цепочки наблюдений разрушатся.
— История, наконец, станет реальностью, но только в самом конце.
Пириус сказал: — Но я не понимаю, как это могло помочь Друзьям избавиться от кваксов.
Друзья пришли к убеждению, что Конечный Наблюдатель, возможно, не является пассивным глазом, но что у этого конечного существа может быть выбор: что он может быть в состоянии оказать влияние на то, как были свернуты цепочки квантовых функций, на то, какая космическая история будет выбрана из множества возможных.
— И если существо обладает такой властью, — сказал Нилис, — возможно, на него можно повлиять. И это было то, что намеревались сделать Друзья. Они собирались отправить сообщение Конечному Наблюдателю.
— Как? С Юпитером?
— Сингулярности сами по себе имеют структуру, ты знаешь. Сингулярность в сердце черной дыры Юпитера должна была быть сформирована и загружена информацией. Это было бы обращением к Конечному Наблюдателю. Друзья хотели, чтобы Наблюдатель выбрал окончательную историю в угоду человечеству — в частности, выбрал причинно-следственную связь, которая не включала бы оккупацию кваксов.
Пириус обдумал это и рассмеялся, удивляясь. — Это удивительно.
Нилис сказал: — Это ужасно нигилистическая философия, тебе не кажется? Так же, как у их современных интеллектуальных потомков, Друзья, похоже, на самом деле верили, что они, их воспоминания, вся их жизнь будут стерты с лица земли, когда Конечный Наблюдатель сделает свой выбор и из квантового клубка будет извлечена некоторая оптимальная временная шкала. Друзья не просто убегали от кваксов, энсин. Возможно, они спасались бегством от самих себя.
Пириуса это не убедило. Он подумал о Несокрушимой Надежде, там, в Ядре; если вы застряли посреди бесконечной войны, идея арбитра конца времен, который однажды удалит всю боль из мира, была утешительной идеей.
Но он верил, что это миф. Он не знал, что в этой воздушной чепухе об очищении в конце Вселенной на самом деле может быть какая-то физика. Это была жуткая мысль.
— Конечно, их схема была слишком сложной, и она не сработала, — сказал Нилис. — Друзьям даже не удалось должным образом создать свою черную дыру, не говоря уже о том, чтобы отправить свою просьбу в конец времен. Однако им удалось уничтожить Юпитер.
Кваксы ответили на предательство Друзей сокрушительной силой. Их правление больше не будет легким; культурные артефакты людей больше нельзя будет использовать для маскировки восстания. Уничтожение началось: история человечества была бы стерта, человеческие умы стерты начисто, даже окаменелости в земле были бы стерты в порошок. Кваксы намеревались сделать так, что люди никогда больше не будут представлять угрозы для них. Они были близки к успеху.
Технология черных дыр Друзей была заброшена. А после оккупации, когда к власти пришла Коалиция, такие древние ужасы были снова забыты. Но горстка фараонов сохранила древние знания живыми, спрятав их там, где их не смогла бы найти даже длинная рука комиссии по установлению исторической правды. Фараоны всегда знали, что настанет день, когда это снова понадобится.
