Когда раскинет сети тьма...

— Я...

Окошко захлопнулось, едва не откусив пальцы Гримара.

Адан подозревал, что столковаться с гоблином будет непросто. Но он и предположить не мог, что договориться с тюремщиком окажется гораздо сложнее.

В этом и заключалась главная проблема людей, думающих, что мир крутится вокруг них. Лут Калинкорт оказался неподкупным служакой, видевшим смысл жизни в своей работе. В иной ситуации Адан посчитал бы это похвальным, но сейчас принципиальность тюремщика грозила потерей времени. Ну, да ладно... Сегодня уже поздно, а завтра, сразу после дуэли, Гримар навестит начальника тюрьмы и — он готов был поспорить с кем угодно и на что угодно — добьется встречи с гоблином...

— Если бы он только знал, какие страсти разворачиваются вокруг его никчемной персоны,— пробормотал Адан, отходя от тюремных ворот.

Вспомнив о том, что он сегодня еще не обедал, хотя время близилось к вечеру, Адан решил перекусить, а потом вернуться домой, чтобы настроиться на предстоящую дуэль. Навстречу ему попались трое молодчиков, лица которых показались его милости смутно знакомыми. Гримар не имел обыкновения глазеть на прохожих, но в этот раз все же остановился и обернулся, пытаясь вспомнить, где он их уже видел. Ясности не наступило, зато он увидел, как троица подошла к тюремным воротам, и один из них постучал в дверь.

Заинтересовавшись, Адан отошел в сторону, чтобы не привлекать внимания, и увидел, как сначала отворилось окошко, тут же закрылось, а потом распахнулась дверь, и троица беспрепятственно прошла в тюремный двор.

Дверь закрылась.

То ли Лут Калинкорт был не таким уж принципиальным, каким хотел казаться, то ли для местных жителей у него была солидная скидка. Впрочем, эти трое могли быть служащими тюрьмы, заступавшими в ночную смену. Хотя больше они были похожи на завсегдатаев одной из тюремных камер, которых за хорошее поведение выпускали прогуляться по городу. Адан тут же отмел эту идею, понимая всю ее абсурдность, а потом и вовсе переместился к столикам заведения, предлагавшего еду и выпивку на фоне городской тюрьмы.

Кормили там сносно и за умеренную плату. Адан неторопливо отрезал кусочек отбивной, макал его в соус и тщательно пережевывал, запивая довольно неплохим вином. При этом он старался ни о чем не думать, наслаждаясь едой и хорошей погодой. Он изрядно проголодался и готов был осилить внушительную отбивную, но тут дверь тюрьмы снова открылась, и появились те самые трое, лица которых все еще казались Адану смутно знакомыми. Правда, теперь их было четверо. И четвертым являлся...

...гоблин.

Гремя цепями, он шел в окружении людей — побитый судьбой, но так и не сломленный. Всем своим видом он демонстрировал непреклонность, богато приправленную ненавистью. И даже постоянные тычки в спину, имевшие целью придать ему ускорение, выглядели беспомощной попыткой перебить плетью стальной прут.

— Лучше бы они повесили этого мерзавца,— недовольно пробормотал сидевший за соседним столом господин. Вцепившись в жареную курицу пальцами, он разорвал ее на части, как будто демонстрируя, как бы он поступил, окажись гоблин в его руках.

— Вы знаете, куда его ведут?— поинтересовался Гримар.

— На шахту, разумеется,— в прежнем тоне ответил победитель жареной курицы.— Жанер Вильен использует любую возможность, чтобы сэкономить на персонале. Могу поспорить, гоблин достался ему почти задаром.

— Извините, но я так и не понял, о чем речь.

— Чего ж тут непонятного?— вспылил незнакомый господин, плюясь слюной и кусками пережеванной курицы.— Между Жанером Вильеном и Перэ Сольсом существует договоренность, согласно которой первый получает каторжников для работ на шахте, а второй — материальную поддержку самого богатого человека Сольта. По сути именно Жанер Вильен содержит городскую тюрьму.

— Насколько это законно?— поинтересовался Адан.

— Законно? Па!— снова во все стороны полетели кусочки птичьего мяса.— Да будет вам известно, уважаемый, что Жанер Вильен и есть закон в этом городе.

— Даже так?

И да, только сейчас Гримар вспомнил, где он видел новоявленных конвоиров закованного в цепи гоблина — в конторе Жанера Вильена. Так что незнакомец не лгал и не ошибался. Но все остальное, им сказанное...

Хм...

— Я был бы готов смириться с тем, если бы этот разбойник подох от непосильной работы,— продолжал между тем любитель куриного мяса.— Только сдается мне, он понадобился Вильену совсем для других целей.

— Это каких же... если не секрет?— спросил Адан.

— Да какой уж тут секрет? Об этом известно всему городу. Сразу видно, что вы не местный. Жанер Вильен давно уже надеется найти сокровища мерзких гоблинов. Золото, серебро, драгоценные камни. Они добывали их с древних времен, а потом спрятали где-то, потому как им самим это добро ни к чему. Жадные твари — ни себе, ни людям.

— Вот оно что...— пробормотал Гримар.— А гоблин нужен Вильену...

— Ну конечно: он думает, что эта ушастая гадина укажет ему путь к сокровищнице!— незнакомец торжественно помахал в воздухе куриной костью.— Только помяните мое слово: этот ушлый гоблин обведет господина Вильена вокруг пальца и сбежит. Так оно и будет!

Тюрьма больше не интересовала Адана Гримара. По пути домой он заглянул в контору Жанера Вильена, но она оказалась закрытой. Что ж, завтра будет новый день. Нужно будет хорошо обдумать предстоящий разговор с местным фабрикантом, а главное, найти подходящее обоснование желания поговорить с гоблином. Посвящать Вильена в свои дела Адан не собирался...

Остаток дня Адан провел в библиотеке с томиком Ласкаля. Гримара с давних пор восхищал талант этого поэта вертеть словами, а его стихи всегда настраивали Адана на нужный лад. Когда солнце окончательно скрылось за горами, его милость попросил Расиньоля приготовить бинты и разбудить его за два часа до рассвета, если он сам не проснется вовремя, и отправился спать: завтрашний день обещал быть хлопотным...

— А вы куда собрались?— удивился Адан, заметив дворецкого, нацепившего плащ и приготовившего свой походный саквояж.

Его милость встал сам, не имея намерения посвящать в свои дела дворецкого.

— Вчера вечером вы наточили вашу саблю и попросили приготовить бинты. А сегодня надели белую сорочку и мягкую обувь. Я прекрасно понимаю, что это значит. Дуэль.— Расиньоль был возбужден, официален и решителен, как никогда.— Я иду с вами, и не пытайтесь меня переубедить!

— Это лишнее, друг мой!— отмахнулся Адан.— К тому же вам известны правила — никаких посторонних во время поединка чести.

— Да, мне известны правила, и они гласят, что каждый из поединщиков имеет право взять с собой лекаря или слугу. В данном случае, я соответствую обоим параметрам.

— Расиньоль...— устало протянул Гримар.

— Я последую за вами, даже если вы станете гнать меня палкой,— мужественно дернул челюстью дворецкий.

— Я не стану гнать вас палкой,— Адан сдался и махнул рукой.— Но в этом случае вам придется нести еще и фонарь, так как снаружи все еще темно.

— Это входит в мои обязанности,— с прежней чопорностью ответил Расиньоль.

Лу Маньяль уже ждал снаружи. Он выглядел хмурым и сосредоточенным. Его тело била мелкая дрожь — то ли по причине сырости и дувшего со стороны гор холодного ветра, то ли от волнения.

— В глубине души я надеялся, что вы проспите, и дуэль не состоится,— после приветствия заявил Лу.

— Как можно!

— Понимаю, глупые мечты... Раз уж так, следуйте за мной.

Опоздать на поединок чести на пять минут считалось дурным тоном. Задержка на более длительное время могло быть воспринято как проявление трусости. Поэтому до места пришлось добираться в предрассветной темноте. Впрочем, по мере приближения к Старому Парку небо начало светлеть, и Гримар был слегка раздосадован, когда увидел Лермона Кассара и его секунданта — они все-таки пришли первыми.

Солнце выглянуло из-за гор в тот самый момент, когда Адан остановился напротив судьи и поздоровался.

— Я не стану желать вам доброго утра, потому как не вижу в этом смысла,— в прежней хамской манере заговорил Кассар, хотя его товарищ ответил сдержанным кивком на приветствие его милости.— Позвольте представить вам Тикера Карста — моего секунданта, того самого человека, который зафиксирует вашу смерть.

— Не слишком ли вы торопите события?— Адан пытался сохранять спокойствие, так как прекрасно понимал, что Кассар всеми силами пытается вывести его из равновесия.

— Минут на пять, не более того,— усмехнулся судья.

— Господа, правила обязывают меня обратиться к вам с предложением прекратить ссору и решить дело миром,— шагнул вперед Тикер Карст, судя по имени — массар, средних лет. Адану он был неизвестен, хотя его мундир красноречиво говорил о его принадлежности к военной касте и службе офицером в гарнизоне Сольта.

— Соглашайтесь, господин из столицы!— подхватил Кассар.— Меня устроят ваши извинения и обещание в ближайшее время покинуть Сольт... Хотя с куда большей охотой я проткнул бы вас своей саблей. Соглашайтесь!

Судя по дернувшейся щеке Каста, даже ему не понравилась бравада судьи.

— А меня вполне устроят ВАШИ извинения и обещание не приближаться к нам обоим известной даме,— хладнокровно ответил Гримар.

Даже завуалированное упоминание Люсинэ заставило Кассара оскалиться. Целую секунду казалось, что он вот-вот набросится на Адана, но судья все-таки смог взять себя в руки и даже отступить на шаг назад.

— Никаких извинений, напыщенный столичный хлыщ!— прошипел он, как змея.— И в Ганатену ты не вернешься. Тебя похоронят здесь, в Сольте.

— Это мы еще посмотрим.

В словах Адана было столько решительности, что даже Расиньоль поежился — уж кому-кому, а ему были известны эти интонации, не предвещавшие собеседнику Гримара ничего хорошего.

Свои плащи и ножны дуэлянты передали секундантам и теперь издалека, да еще в сумерках, их трудно было различить. Оба в белоснежных рубахах, темных штанах, легких башмаках.

— Начнем, пожалуй,— пробормотал Лермон Кассар и атаковал первым.

Раз уж противник выбрал агрессивную тактику, Адан решил действовать от обороны. Удары Кассара были выверенными, чувствительными. Создавалось такое впечатление, будто он действовал по давно отлаженной схеме: удар, еще удар, попытка отвести клинок Гримара в сторону, укол и тут же новый удар по дуге. Он то ли спешил закончить бой победой, то ли рассчитывал ошеломить его милость своим неистовым напором. И надо признаться, первые секунды поединка Адан вынужденно отступал под его давлением, хотя и без труда парировал каждый выпад. Взошедшее солнце светило ему в глаза, и он невольно пришел к выводу, что это была одна из уловок Кассара. Неспроста он появился первым и с тех пор не сходил с места, подставив утреннему светилу свой затылок. Хуже того, солнце било по глазам Гримара яркими вспышками, то скрываясь за головой Кассара, то появляясь снова, что не только ослепляло, но и мешало Адану сконцентрироваться. Несколько раз он пытался сменить позицию, но судья упрямо возвращался на прежнее место, лишь подтверждая догадку его милости.

И все же Адан смог приноровиться к частым ударам противника. Обороняясь, он тратил гораздо меньше энергии и имел все основания надеяться, что очень скоро Кассар выдохнется.

То, что началось как внезапный порыв ветра, превратилось в рутинную схватку. Именно эта монотонность и усыпила Гримара. Он и сам не заметил, как купился на обманное движение судьи, а тот произвел неожиданный выпад, и острие его сабли пронзило плечо его милости.

Противники отскочили друг от друга и замерли, переводя дыхание. Кассар откровенно усмехался. Он не выглядел уставшим и казался вполне довольным первым раундом. Адан прикоснулся к ране, прикусил губу от пронзившей плечо боли. К счастью, кость не была повреждена, а все остальное не существенно. Кровь пропитала ткань рубахи, но само кровотечение быстро прекратилось.

Адан машинально провел рукой по боку в поисках кармана, в котором он иногда носил тот или иной иглис. Увы, не было ни карманов, ни артефактов. Гримар считал, что негоже в вопросах чести прибегать к бесчестным приемам. Не раз участвуя в дуэлях, он никогда не обращался к помощи магии. Только так и никак иначе.

Когда начался поединок, секунданты отошли в сторону и стояли вместе. Им, в отличие от дуэлянтов, нечего было делить. Тикер был спокоен, Маньяль, в отличие от него, выглядел напряженным. Расиньоль, изначально державшийся в стороне, прижимал к груди свой саквояж и покусывал губы. То, что его господин первым получил ранение, не внушало ему оптимизма.

— Может быть, этого достаточно, господа?— спросил Тикер Карст.— Мне кажется, каждый из вас уже показал, на что он способен.

— Я не против,— пожал плечами Лермон Кассар.— Я даже готов обойтись без извинений, если господин столичный хлыщ соизволит покинуть Сольт.

— Мои требования так же остаются в силе,— парировал Гримар.

— Наглец!— восхитился судья.— Что ж, в таком случае продолжим. Сейчас я немного попорчу ваше личико. Может быть, это сделает вас более сговорчивым?

Новая атака судьи получилась яростнее, чем предыдущая. Кассар казался по-прежнему свеж, как будто до этого только разминался. Его рубящие удары чередовались с рассекающими выпадами. Более того, он постепенно ускорялся, демонстрируя завидный темп, умудряясь при этом ни разу не сбиться. Адан умело парировал его удары и едва заметно морщился, так как каждое движение отдавалось пронзающей болью в раненом плече. И все же слепящее солнце досаждало ему больше, нежели мастерство противника. В какой-то момент он успел подловить Кассара на очередном выпаде и молниеносным рывком поменяться с ним местами. Теперь солнце светило в глаза судье, и улыбка на его устах заметно померкла.

Теперь Гримар атаковал, а судья отбивался. Но и здесь солнце достало-таки Адана. Сабля Кассара отличалась от оружия Адана наличием начищенной до зеркального блеска чашки, защищавшей кисть руки. Отражая удары противника, он подставлял чашку под солнечные лучи так, что они били по глазам Гримара. Вряд ли это было простое совпадение, но и предъявить Кассару в данной ситуации было нечего. И вскоре это принесло свои плоды: судья сделал неожиданный выпад, Адан лишь в последний момент успел отшатнуться назад, но острие сабли противника все же достало, оставив кривой росчерк на его щеке.

И снова они разошлись. Кассар довольно улыбался — еще бы, он выполнил свое обещание. Рассечение выглядело неглубоким, но шрам был Гримару обеспечен.

— И снова, господа, я предлагаю опустить оружие и решить спор миром,— заявил Тикер Карст.

— Похоже, наш столичный гость предпочтет умереть, нежели признать свою полную несостоятельность,— продолжая улыбаться, сказал Лермон Кассар.

— Я не собираюсь умирать. Я готов уступить вам это право, если вы продолжите настаивать,— парировал Гримар.

— Вы слишком самоуверенны, господин выскочка. Таких, как вы, исправит разве что могила. Готовьтесь умереть, Гримар!

Лермон Кассар был хорош. Нет, правда, очень хорош, для провинциала. Но дело в том, что самые искусные фехтовальщики обретались в столице, там же жили и лучшие учителя. Гримар частенько брал уроки у вторых и несколько раз скрещивал клинки с первыми. Судья из Сольта был неплох, но до лучших он все же не дотягивал. Ценой двух пустяшных ран Адан нащупал его слабые места. Например, пытаясь нанести удар, Кассар частенько заваливался вперед. Гримар подловил его на этом и отметился на плече нанесенной вскользь раной. А еще судья любил навязывать оппоненту свою волю, полагаясь на силу. Адан использовал и это. Каждый удар Кассара он встречал все мягче, отчего противник все чаще проваливался, словно сражался с тенью. Улучив момент, его милость легким росчерком поставил сразу две царапины на лице судьи.