В себя я прихожу от того, что кто-то тормошит меня за плечо. Я недоумевающее открываю глаза и вижу перед собой солдата. Он говорит:
— Молодой человек, просыпайтесь! Вас вызывают!
Я мотаю головой, прогоняя сон, кряхтя, беру на руки Робика и иду за охранником. Попутно оглядываюсь и замечаю, что в вестибюле народу стало заметно меньше. Наверное, уже успели пропустить не меньше половины. Интересно, а где те, кого уже опросили? Скорее всего, отпустили домой, чего от них еще можно добиться. Что касается меня — то я не очень уверен в том, где мне сегодня предстоит ночевать.
Шагая за охранником, я ничуть не сомневаюсь в том, кого сейчас увижу перед собой. Безопасник доводит меня до одной из дверей, прикасается к сенсору своего конселга и докладывает:
— Сержант Ляйн. Свидетель доставлен.
Дверь, выполненная из пагими-материала, исчезает, освобождая проход. Сержант делает мне знак входить, я делаю шаг и оказываюсь внутри. Проход тут же закрывается.
Кабинет, в котором я оказываюсь, вопреки ожиданиям не производит особого впечатления. Обстановка спартанская — массивный стол, пара стульев у стены, несколько полок с какими-то папками, вращающийся табурет у стола. И кресло, в котором сидит человек в форме полковника. Человек смотрит прямо на меня, не мигая. Он молчит и словно бы ждет чего-то от меня. Я тоже молчу, так как не знаю, что сказать.
Наконец полковник прерывает молчание и произносит, указывая на табурет:
— Садись.
В его грубом голосе нет и намека на возможность неподчинения. Я даже не пытаюсь спорить или спрашивать, просто прохожу и сажусь.
— Рассказывай.
Я ежусь, задумываюсь на секунду и начинаю рассказывать. Что зовут меня Кулагин Александр Николаевич, что я работаю исгером в компании такой-то, что сегодня пошел погулять по городу, пришел на Площадь Открытия, и тут началось все это.
В середине моего рассказа Робик встревает:
— Да, да, я могу все подтвердить, я записал все!
Полковник с интересом переводит взгляд на киберпса. Тот испуганно замолкает. Похоже, даже лусагану становится неуютно от этого тяжелого взгляда.
Полковник поднимает глаза на меня:
— Уберите отсюда ваше устройство. Оно, оказывается, умеет вести запись. Записывающие приборы мне здесь не нужны, так что пусть подождет за дверью.
— Я не прибор! — возмущенно откликается киберпес. — Как вы смеете!
Полковник не реагирует, продолжая смотреть на меня.
— Если вы сами не уберете устройство, мне придется его отключить тем способом, какой сочту нужным.
Робик замолкает, я тут же вскакиваю и бегу к двери. Проем распахивается, я выпускаю киберпса и приказываю ему:
— Жди тут, снаружи!
Он согласно кивает и застывает у стены. Проем опять закрывается. Я поворачиваюсь к полковнику и иду на свое место. Хозяин кабинета терпеливо ждет, пока я сяду на табурет, после чего сообщает:
— Я — заместитель начальника службы безопасности города Космополис полковник Рустам Галиахметов. Прошу на все мои вопросы отвечать четко и внятно. От этого будет зависеть ваша дальнейшая судьба.
Я было улыбнулся, когда он назвал свое имя, но полковнику моя улыбка не понравилась.
— Вы так улыбнулись, как будто знаете меня? Вы можете мне сообщить, откуда вам обо мне известно?
Галиахметов серьезен. Очень серьезен. А может, даже взбешен, но не показывает этого. Я тут же иду на попятную, вспоминая все, что я должен знать, и чего знать не должен:
— Нет, что вы! Просто показалось...
— Что показалось?
— Ну... — я мучительно ищу выход из создавшейся ситуации, — показалось, что заместитель начальника службы безопасности, допрашивающий обычного свидетеля, — это довольно забавно.
Полковник сверлит меня своими карими глазами. Он явно недоволен, что не удалось меня поймать. Наоборот, это я его поймал на оплошности, и он это понял. Наконец, Галиахметов откидывается в кресле и говорит уже совсем другим тоном:
— А теперь слушай сюда, сынок. Кабинет не прослушивается, он полностью защищен. Так что я могу тебе выложить все начистоту. Или почти все. Да, пожалуй, я поступил опрометчиво, встретившись с тобой лично. Но ты не оставил мне выбора. Знаешь, почему?
Я отрицательно мотаю головой. Честно говоря, я не знаю, чем мог снова заинтересовать Галиахметова. Разве что своими видениями, но он об этом никак, никак не может знать! Об этом не подозревает ни одна живая душа. А если все же кто-то догадался? А если полковник все знает?
Видимо, часть моей растерянности все же как-то отражается на лице, так как Галиахметов говорит:
— А мне кажется, судя по твоей реакции, что ты догадываешься, в чем дело. Ну, мне из тебя клещами тянуть?
Я, чувствуя, что попался, что никуда уже не смогу деться, все же пытаюсь вывернуться:
— Из-за того, что я знаю, как воюют Серые Призраки?
Полковник вскидывает лицо к потолку, словно бы прося у неба помощи и терпения.
— Да кому они сдались, твои Серые Призраки? Ну и что, что они сильны как никто? Опасности для Земли они не представляют. Ты что, действительно не понимаешь, почему ты тут, передо мной?
Я снова мотаю головой, на этот раз искренне. Если не Серые Призраки, то зачем я ему понадобился? Полковник опять молча изучает меня, затем начинает говорить, медленно и аккуратно произнося каждое слово:
— Ты. Второй раз. Оказываешься там же. Где и вольные. Ты веришь в случайные совпадения? Я понимаю, если бы это были просто вольные. Но ведь снова замешан Телск!
Вот теперь все становится на свои места. Галиахметов считает, что я оказался на площади неслучайно! Самое плохое, я не смогу его убедить в обратном. Никак не смогу.
— Чего молчишь? Так ты веришь в случайные совпадения?
С трудом, но я нахожу в себе силы ответить:
— Два раза — это еще может быть случайность.
Но я уже и сам не очень верю этому.
— Да, я знаю, что даже два раза можно списать на совпадения. Хотя такое бывает очень редко. Моя проблема в том, что у меня против тебя нет ни одной, даже крохотной зацепки. Говорю тебе начистоту, не вижу смысла скрывать. Если бы была — я бы не колебался ни секунды.
Полковник лезет правой рукой куда-то под стол, возится некоторое время и вытаскивает ее. Ладонь руки ложится на стол, глядя прямо на меня. На кисти закреплено устройство, закрывающее тыльную часть ладони и имеющее широкую прорезь в передней части. На всей поверхности устройства, отливающем тусклой зеленью, нанесены дожвелигнийские символы. Кистерез дожвелигнийского производства. Рассекатель, закрепляющийся на кисти как "коготь", миниатюрный, но смертоносный. И, кажется, я его уже видел. Видел, направленным прямо в мое лицо.
— Так вот, Денис Арсеньев! Предупреждаю тебя, что я не верю в случайные совпадения. Предупреждаю, что четвертого совпадения не будет! Потому что третье окажется для тебя последним. И твоему отцу не останется ничего другого, как признать мою правоту. Ты веришь мне, сынок?
Я ему верю, этому человеку со взглядом убийцы. Верю потому, что я уже видел этот взгляд. И видел, как выглядит оружие, смотрящее прямо в лицо. Лишь мгновение отделяло нас тогда от смерти. И это уже после того, как мы ускользнули из ее цепких лап...
* * *
Ту ночь я буду помнить до конца дней. Теплая августовская ночь, последовавшая за обычным летним вечером. Как сейчас вижу ослепительную вспышку и слышу жуткий грохот, разорвавший благостную тишину и темноту...
Я так и не сумел вспомнить, как и почему я тогда оказался в лесу. Что заставило меня в полной темноте отправиться в непролазную чащу? Этот вопрос мучает меня до сих пор, хотя значение его блекнет в сравнении с тем, что случилось потом. Я помню только, что внезапно обнаружил себя в лесу. Солнце только-только зашло, с одной стороны неба пламенело зарево догорающего заката, а с другой — высыпали яркие звезды. Я лежал в тени раскидистой ели, смотрел в небо и пытался понять, что я тут делаю и как здесь очутился. Холодок пробежался по спине и на мгновение сковал руки и ноги. Я что, заблудился?
Заблудиться у нас в Сибири очень даже легко. Вокруг поселка стоит глухая, непролазная тайга, лишь кое-где перемежающаяся возделанными полями. В поселке мало кто работал в лесу, по большей части у нас жили люди, уехавшие подальше от мегаполисов и работающие удаленно. Современные технологии связи позволяли многим жить, где нравится. Кому-то нравился лес, поэтому ехали даже в тайгу. Земледелием или тем более охотой занимались лишь коренные жители этих мест. На приезжих они смотрели косо, ворча про испорченные нравы. Хотя по большому счету именно благодаря переселенцам жизнь в поселках типа нашего была на очень высоком уровне.
Что касается меня, то мне было все равно, с кем дружить — с детьми переселенцев или с местными. Мой отец держал небольшую ферму, где разводил кое-какие шилинские культуры и откармливал ими скот — коров и овец. Иногда он ходил на охоту, прихватив с собой древний огнестрельный дробовик. В поселке его уважали, хотя он и слыл нелюдимом.
Маму мою любили, особенно дети. Она работала учителем в местной школе, преподавала космогеографию и ксеноязыки. В основном лигурийский, конечно. Ее рассказы о других мирах всегда нравились ученикам, включая меня с сестренкой. Часто мы с Ларисой донимали ее и дома, требуя рассказать что-нибудь новое и интересное про другие планеты. Если удавалось ее уговорить, она садилась перед сергером и, показывая одно изображение за другим, принималась рассказывать. Отец никогда не вмешивался, часто просто делал вид, что не обращает внимание. Но иногда, очень редко, я ловил странные взгляды, которые он бросал на сергер. Тогда я не обращал внимания, но теперь уверен, что там были изображения местностей либо с Лигурии, либо с Крисса.
В общем, жили мы без особых происшествий, я и Лариса пользовались известной свободой, пропадая в окрестных лесах вместе с другими детьми. Космос для нас был чем-то далеким, тем, что можно увидеть только по кадевизору. Мы еще никогда не видели инопланетников. Даже в Космополисе ни разу не бывали, хотя очень хотели туда попасть. Когда мы с сестрой заводили об этом разговор, пытаясь уговорить родителей свозить нас туда, те хмурились, особенно отец, и уводили разговор в сторону.
Все изменилось в ту летнюю ночь, в августе две тысячи шестьдесят восьмого года. Через считанные дни, пятнадцатого августа, мне должно было исполниться четырнадцать лет. Близкий день рождения — это всегда ожидание чего-то нового и необычного. Новое и необычное произошло не в том виде, в каком я мечтал...
Лежа под сосной и пытаясь успокоиться, я старался понять, где я очутился и что делать дальше. На небе светила луна, находившаяся в первой четверти, и, несмотря на наступающую ночь, можно было не опасаться полной темноты. Но вот где я находился? Внимательно оглядевшись, я, кажется, сумел опознать местность. Я находился примерно в километре от окраины поселка, в поросшем лесом распадке. Где-то рядом шла тропинка, выходившая на большую лужайку, по весне обычно заливаемую водой из протекающего рядом ручья. Так что испугался я зря, заблудиться мне точно никак не грозило. Перемахнуть через низкий холм — и поселок окажется прямо передо мной.
Я уже начал подниматься на ноги, как вдруг услышал негромкую речь и шаги. Интересно, кто это еще ходит по лесу ночью? Надвигающаяся темнота сделала меня подозрительным, поэтому я сдержал оклик и притаился за деревом.
Наконец я увидел людей. Сначала я их принял за каких-то роботов — настолько большими и массивными они выглядели. Лишь когда один из них показался на свету, я понял, что это люди. Просто на них было много снаряжения, из-за чего их фигуры в темноте выглядели крупнее, чем у обычных людей.
Их было шестеро. Все что-то держали в руках, один, шедший в середине группы, нес на плече какой-то тюк. Вернее, мне сначала показалось, что это тюк. Когда они подошли поближе, я с ужасом разглядел, что это было тело. Тот, кого тащили на плече, был небольшого роста, скорее всего, ребенок. Но это все я осознал гораздо позже, а в тот момент мне стало страшно. Страшно настолько, что все мысли вылетели из головы. Я лишь плотнее вжимался в землю и даже забывал дышать.
Они шли совсем рядом от меня, буквально в десяти шагах. Внезапно шедший впереди остановился. Второй чуть было не налетел на него и что-то недовольно проворчал. Вот теперь я испугался по-настоящему — они разговаривали на криссианском! Криссиане здесь, ночью! Явно с оружием, хотя что у них было в руках — я не видел. И с чьим-то телом.
Передний что-то в ответ недовольно ответил, махнул прибором, зажатым в левой руке, и продолжил движение. Ступали они осторожно, но время от времени под их ногами хрустели сухие ветки.
Наконец инопланетники исчезли из поля моего зрения. Я полежал некоторое время, чтобы убедиться в том, что больше никого нет и что незваные гости не вернутся обратно. В лесу стояла полная тишина, птицы и насекомые молчали.
Наконец я осмелел и выглянул из-за дерева. Ничего подозрительного заметно не было, на небе вовсю светила луна, освещая тропу, по которой только что прошли гости с других планет.
Я вскочил на ноги и уже собрался бежать в сторону поселка, как вдруг заметил тень, мелькнувшую над деревьями. В воздухе, в стороне поляны, к которой вела тропа, завис объект, имевший форму полусферы, плоская его часть смотрела вниз. Диаметр — примерно пятьдесят-сто метров. Полусфера зависла на полсекунды, мелькнула в свете луны и, бесшумно скользнув над темными елями, растворилась в небе. Я тогда еще не очень хорошо разбирался в космических кораблях, но о том, что вижу перед собой зайон, догадался сразу.
Больше я не медлил ни секунды. Я мчался по лесу как ветер, не обращая внимание на хлещущие по лицу ветки, перепрыгивая через корни, еле заметные в слабом свете звезд и луны. Не представляю, как я не сломал себе шею той ночью! Перевалив через гребень холма, я увидел внизу приветливые огни поселка. Обрадованный, я припустил еще быстрее, уже совершенно не думая ни о чем. По улицам пронесся словно вихрь, счастливый, что наконец-то нахожусь среди людей, в ярко освещенном месте, в безопасности.
Когда я влетел домой, задыхаясь, то застал бодрствующим только отца, сидевшего перед кадевизором и смотревшего какую-то серьезную научную передачу. Он с явным неудовольствием посмотрел на меня, затем на часы. Была уже полночь, хотя поздние мои возвращения домой редкостью не были — я часто заигрывался с мальчишками до темноты. Все-таки лето. Отец лишь молча отвернулся и собрался смотреть дальше.
— Папа, я видел сейчас в лесу инопланетников! — задыхаясь, сообщил я, не заботясь о том, что могу разбудить маму и сестренку.
— Каких инопланетников? — не понял отец.
— Криссиане! Они говорили по-криссиански, я слышал! Шестеро, с оружием, один кого-то нес на плече. Прошли по тропе со стороны поселка к поляне в Зеленом распадке. С оружием! А потом я видел, как с поляны взлетел корабль. Это был зайон, я такие видел по кадевизору!
Пока я все это говорил, отец стремительно менялся в лице. Услышав про зайон, он вскочил. Такого выражения на его лице я еще не видел ни разу в жизни. И чтобы он так двигался — тоже никогда не видел. Рванув мимо меня, словно тигр в прыжке, он вылетел в прихожую, распахнул дверь и выскочил на улицу. Я побежал за ним и увидел, как он лихорадочно возится с замком у двери гаража. Дверь открылась, и отец оказался внутри. Мне стало страшно. Впервые я видел, чтобы отец, такой спокойный и уравновешенный, носился с такой скоростью и с таким диким выражением на лице. Что-то его не на шутку испугало.
