На ней ярко светился значок шлюза: кто-то уже был в челноке и откачивал из ангара воздух, чтобы выйти в открытый космос.
* * *
— "Зуб-2"! Вас вызывает "Зубр", приём...
Подождав секунд пятнадцать, Денис ещё раз повторил вызов, потом ещё, но челнок продолжал молчать.
В этот момент дверь скользнула в сторону, и в рубку вплыл Бортков.
— Майор? — удивился Денис, скользнув взглядом по бледному, осунувшемуся лицу Борткова. — Не рано ли ты вышел из капсулы?
— В самый раз, — отрезал Бортков тоном, не предполагающим дальнейшее обсуждение его здоровья. — Кто в челноке?
— Майя. Забрала Аркулова и сбежала на Дзетту.
— А ЧДФ?
— Их тут всего двое было, третий ещё до обрыва связей улетел с энценором на станцию, а эти сидели, прижавшись друг другу, вот прямо тут, на мостике. Один дулом винтовки себе подбородок подпирал, — Денис улыбнулся, — а другой просто бросил её себе под ноги. У него ещё и пистолет был. Полковник и винтовки у них отобрал, и пистолет, так что теперь мы вооружены! — Денис похлопал себя по прицепленной на бедро кобуре. — Твари вообще ничего не соображают, глядят испуганно, и куда толкнёшь, туда и перемещаются. Мы заперли их в третьем кубрике. Кротки, как кипеты на распродаже... пока.
— Пока? — Бортков нахмурился. — Думаешь, они скоро сумеют адаптироваться к новому состоянию?
— Нет, я думаю, что их связи постепенно восстановятся. Я... я только что начал снова чувствовать отца... слабо, очень слабо, но прогресс есть, это точно.
— А как наши? Полковник, я понял, в порядке.
— Да, как ты и предполагал, это он Зета уничтожил. А сейчас как раз вниз пошёл, но, видно, с тобой разминулся.
— А генерал?
— Связанный, в своей каюте, плотно пристёгнут к койке. Бился головой в рубке, когда мы пришли, тут повсюду кровь плавала...
— Старлей?
— Старлея полковник в медотсеке оставил, тот, вообще, кошмар, выглядит хуже некуда. Был без сознания, когда полковник его приволок, потом густо намазал ему голову реггелем и говорит — ничего страшного, но по мне, так лучше б его в капсулу.
— Как раз освободилась, — согласился Бортков.
— Слушай, майор! Там, в кладовой... — Денис замялся, подбирая слова, но в итоге сказал просто: — Спасибо.
— Да не за что.
— Ничего себе не за что, — возразил Денис. — Ты собирался отдать мне всю свою энергию — ещё минута, и ты бы умер!
— Да брось, не пились. Я это делал исключительно по необходимости: ты должен был во что бы то ни стало выполнить задание, а мёртвые заданий не выполняют.
Его коронная — тёплая и искренне дружеская — улыбка не соответствовала тону и словам, но на этот раз Денис почему-то верил именно ей.
На панели связи загорелся сигнал, и Денис даже не успел среагировать, как майор уже принял вызов из медотсека по громкой связи.
— Рубка, Кулаков, приём! — раздался голос Беркутова.
— На связи майор Бортков.
— Майор? Ты в норме? Капсулу сам покинул?
— Сам. Она мне уже без надобности. Кулаков советует положить туда старшего лейтенанта.
— Да, заправлю, раз свободна, — согласился полковник, и тут же, без всякого перехода, скомандовал: — Майор, рассчитай курс на сближение и стыковку с крейсером "Русский орёл".
— Есть курс к "Русскому орлу"!
— Кулаков! Отправляйтесь на своё место в инженерном отсеке, как поняли?
— Понял, — озадаченно ответил Денис. — Мы что, идём к крейсеру? — спросил он Борткова, когда полковник отключился.
— Ты слышал, — ответил майор, занимая место у панели управления и принимаясь за порученное дело.
— Так вот, значит, для чего мы невменяемых в кубриках пристегивали! — понял Денис. — Ну, полковник! даже не сказал...
На панели связи замигал новый вызов.
— Челнок! — воскликнул Денис, не веря своим глазам. — "Зуб-2", приём! — Он включил громкую связь.
— Ураган! — раздался сквозь шипение Майин голос. — На нас движется ураган! Как... — голос заглушил треск помех.
— Майор! — воскликнул Денис, показывая на один из экранов, где крутилась внезапно возникшая (как это всегда бывало на Дзетте) воронка урагана, неумолимо надвигаясь на точку, обозначавшую положение челнока. — Они уже прямо над лесом!
— Зуб-2! — Бортков оторвался от своей работы и вывел на экран, поверх изображения, данные о скорости перемещения урагана и других его характеристиках. — Срочно уходите на северо-восток! Майя? Приём!
— ...Авто... — прорвалось сквозь помехи, — ...как отключить...
— На командной панели, с правой стороны, тумблер! Поднимите его вверх. Как поняли меня? Приём.
— ...учное управление, что дальше?
— Прямо перед вами джойстик, над ним дисплей...
Пока Бортков давал подробные указания, Денис следил, как воронка на экране стремительно приближается к челноку. Точка, до того тупо двигавшаяся по заданной программе, наконец-то стала смещаться, пытаясь уйти от урагана, но тот был слишком обширен и быстр.
— ...Нич... не ви... ааа! — взвизг Майи потонул в жутком треске, после чего связь оборвалась.
Край урагана наполз на точку, и она исчезла с экрана.
— Отец, — прошептал Денис.
— Зуб-2, приём!
Трижды вызвав челнок, но так и не получив ответа, майор вернулся к своей работе.
Денис продолжал смотреть на панель связи, пока на ней не загорелся новый вызов — не с "Зуба-2", конечно, а снизу, из трюма. Это был Беркутов:
— Рубка, майор, приём!
— Бортков на связи.
— Инженерный отсек не отвечает, где Кулаков?
— Кулаков здесь! У нас возникла нештатная ситуация, — сказал Бортков, а затем сухо, чётко и подробно доложил полковнику всё, что случилось с "Зубом-2".
— Полковник! — едва дождавшись окончания доклада, встрял Денис. — Мы должны срочно организовать спасательную операцию!
— У нас нет для этого челноков, — ответил полковник. — Майор, что с расчётом курса к "Русскому орлу"?
— Расчёт завершён.
— Отлично. Вводи курс, отправляемся немедленно.
— Как отправляемся? А как же мой отец?!
— На крейсере есть челноки.
— Будет поздно, полковник, спуститься нужно прямо сейчас и как можно быстрее оказать медпомощь! Надо срочно что-то придумать, а ваш "Русский орёл" — ну, куда он денется?
— "Русский орёл" — боевой крейсер, представляющий серьёзную военную силу, поэтому мы должны взять его под контроль без промедления, — немного смягчив тон, великодушно объяснил полковник. — А затем подготовиться к выходу из гипера ударных сил Земли. Теперь, после того, как Центр понял, что миссия генерала провалена, единственным, что будет стоять между карателями и нами, а также всеми оставшимися в живых людьми с Дзетты, это "Русский орёл".
— Вы что, собираетесь развязать с ними бой? — поразился Денис.
— Нет, Кулаков! — Беркутов посмотрел на него, как на идиота. — Я собираюсь активировать всю возможную защиту "Русского орла" и отправить им с крейсера грамотное составленное сообщение, в котором будут неопровержимые доказательства, что ситуация взята под контроль, а мы и все вывезенные со станции люди не опасны.
— А как же Дзетта?
— Земля решит, что с ней делать.
— Но там мой отец!
— Мне жаль, Кулаков, но после такого крушения Аркулов вряд ли мог выжить.
— Да нет же! Нет!! Он жив! Я его чувствую!! — и, прочитав в глазах Беркутова уверенность в обратном, он торопливо добавил: — А ещё сет! Сет Тэтатерра! Вы не забыли? Повышенная сила тяжести! Аркулов же собирался туда лететь и уже сделал все корректирующие процедуры! Укрепление костей, увеличение способности лёгких поглощать кислород и... что-то там ещё, кажется, усиление мышечной массы... не помню... главное, что это могло помочь и, наверняка, помогло! Сэт значительно увеличил его шансы выжить, согласитесь, и... Да поймите же вы, полковник, у нас восстанавливается связь, и я точно знаю, что сейчас он ещё жив! Поэтому мы должны... мы просто обязаны...
— Майор! — перебив эту нескончаемую тираду, позвал Беркутов. — На Дзетте должен находиться наш второй челнок "Зуб-1". Мы можем с ним связаться и, переключив на дистанционное управление, вызвать сюда?
— ...Думаю... да, — припоминая, как организовать такую процедуру, ответил майор. — Если, конечно, пилот на Дзетте не заблокировал данную функцию. Сейчас попробую.
— Кулаков, — тем временем обратился полковник к Денису. — А вы отправляйтесь на свой пост в инженерный отсек и проведите проверку работы всех ходовых систем, как поняли?
— Понял.
— Нет связи! — вдруг заявил Бортков, заставив поднявшегося было Дениса замереть на месте.
— Причина? — спросил полковник.
— Ураганы! Их стало несколько. Челнок наверняка в станционном ангаре, но над станцией бушует гроза, и я не могу пробиться сквозь помехи!
— Прогноз?
— Минимум пятнадцать часов ожидания.
— За это время мы уже пройдём полпути к "Русскому орлу". Вводи курс.
— Есть ввести курс.
— Стойте, подождите! — вскричал Денис, но полковник уже отключился.
— Кулаков, сядь и пристегнись! — велел Бортков.
Их с Беркутовым приказной тон неожиданно ударил по нервам, взбесив и так давно уже бывшего на взводе Дениса.
— Какого чёрта?! — взъярился он. — Почему вы тут все мной, чёрт подери, командуете? И с чего это, вообще, полковник решил, что он здесь главный?
— Он — старший по званию, — преувеличенно спокойно, словно дурачку, объяснил майор.
— А я не военный, да и судно наше — транспортный, а не боевой корабль!
— Не имеет значения, — охладил его пыл Бортков. — Операцию разработали и организовали военные, возглавлял её — генерал, а значит, пока он не в состоянии выполнять свои обязанности капитана, командовать здесь должен полковник.
— А я должен немедленно спуститься на Дзетту помочь отцу, и никакой полковник мне не указ! — стоял на своём Денис. — Ураганы могут заглохнуть и раньше, надо попытаться!
— Прогноз не берётся с потолка, Денис, — с мягкой улыбкой продолжил свое "поучение дурачка" майор. — Он основан на собранных за всё время работы станции данных. Дзетта — планета гроз и ураганов, и уж по ним-то информации скопилось навалом, поэтому прогнозу можно верить. Так что, — тут улыбка исчезла и тема дурачка тоже, — заткнись, Кулаков, сядь в кресло и пристегни ремень — я запускаю программу.
Глава 4
Череда образов — ярких и тусклых, плоских и объёмных — при свете, в полумраке, на солнце... Картинки вспыхивали и мелькали хаотично, но густо, а внутри цеплялось за них что-то нежное, тонкое, беспомощное, желая остаться внутри, не вывалиться наружу и не исчезнуть, не расплавиться в котловане боли, раскалённой лавой заливавшей мир.
Она не понимала, ни кто она, ни как здесь оказалась. Что означают возникавшие в мозгу картинки, она тоже не знала, но они не давали ей провалиться в темноту небытия, заставляя то, что осталось от её тела, бороться за жизнь. Её оборванные и раздробленные нервные волокна ловили что-то родное, тёплое, нужное... Это не было связью, она не понимала, что это, но исчезающе тонкое ощущение согревающего притяжения, заставляло её ползти и ползти вперёд, оставляя на траве мокрый кровавый след, который быстро смывался дождём. Сверху лило и грохотало, воздух рвался и закручивался, стремясь смять и раздавить всё живое, но она держалась и, распластавшись по земле, тянулась вперёд, туда, где ждало её тоже полное боли, растерянное, безмерно одинокое существо, испускавшее едва уловимое тепло и притяжение, и чем ближе она оказывалась к нему, тем спокойнее становилось вокруг...
Тепло... оно было слабым и далёким, но оно приближалось, и он ждал его здесь, в самом безопасном во всём лесу месте. Вокруг, так близко, что, казалось, только руку протяни, продолжала бесноваться стихия, но здесь, в самом центре бури, было удивительно спокойно.
Когда он, покалеченный и натерпевшийся страха, брёл по лесу, ураган только начинался, и ему удалось успеть, из последних сил цепляясь за уже полёгшие на землю стволы, добраться туда, где он инстинктивно чувствовал убежище, словно оттуда на него смотрел не отпускавший ни на секунду, зовущий к себе, гипнотизирующий глаз...
Это был глаз бури, пятачок спокойствия, здесь можно было лежать, как в колыбели... Колыбель — что это?.. Место, где темно, влажно, мягко и безопасно... Он появился откуда... вывалился на свет... первым, самым первым!
Неожиданное прояснение в мозгу потянуло за собой другое, и он вспомнил, что у него есть братья... и Бета! Бета — его близнец... а сам он — Альфа!..
Прорвавшиеся знания затопили голову, не давая думать дальше. Где Бета? Где братья? Почему голова стала такой маленькой, что ничего не вмещает? А тело... как же болит тело!..
Кровь, кругом кровь... и вода... и тепло! Тепло, которое он ждал! Оно уже добралось сюда, и теперь оно совсем, совсем близко!.. Бета?.. Нет, тепло — это не Бета, это...
Альфа заставил себя перевернуться на живот и, подтянув под себя руки и ноги, пополз, преодолевая боль, на четвереньках к движущимся навстречу волнам тепла, таким родным и невыразимо чистым, исконным, исходным... Это было начало начал!..
Добравшись до края поляны, Альфа наконец увидел, кого ждал.
Она была больна, разбита, несчастна, но это была она — бесконечно дорогая и прекрасная. Альфа протянул к ней руки, и его боль прошла, сметённая радостью от встречи, чувством, переполнившим всё его существо.
Было так мокро и вокруг по-прежнему грохотало, но воздух вдруг сделался тихим и больше не пытался оторвать её от земли и унести в бешеную воронку смерти. Из последних сил потянувшись к свету, она выползла на поляну, туда, где ждали её тепло и притяжение, где кто-то большой и родной двигался ей навстречу...
Он осторожно освободил её от спутавшихся ветвей и травы, поднял с земли и обнял, прижимая к себе.
— Мама!..
* * *
На рабочем месте Денису полегчало. Рутинная работа как-то незаметно утихомирила владевшее им бешенство, позволив прислушаться к голосу разума, который призывал оценить ситуацию без эмоций, а также вспомнить, как ещё на Земле, во время подготовки к операции, полковник быстро, гибко и правильно соображал. Лично Денис Кулаков имел право злиться на Беркутова сколько угодно, но как член команды — не мог не признать, что он в качестве капитана — это сейчас для всех самый лучший вариант.
Денис запустил проверку работы ходовых систем "Зубра", двигавшегося сейчас с ускорением в одно g, что после стольких часов невесомости было одновременно и приятно, и тяжеловато. Капсулы гравитана и ещё на Земле проведённые спецпроци, конечно, помогали минимизировать переходные периоды, но совсем свести их на нет всё же не получалось, хотя, по сравнению с тем, что приходилось переносить первым космонавтам, проблему негативного влияния невесомости на организм можно было считать давно и полностью решённой. "И зачем я сейчас об этом думаю?" — успел удивиться Денис, прежде чем его вдруг накрыло воспоминание о том счастливом времени, когда румяная, улыбчивая и полная сил мечта о дальних странствиях к неизведанным мирам уже рвалась в реальность, не подозревая, что всего через несколько дней дверь туда навсегда захлопнется. Воспоминание было таким живым и чётким, что дыхание сбилось, а сердце прыгнуло куда-то к горлу. Денис остановился и мотнул головой, прогоняя незваную гостью из прошлого. Чёрт, надо же! — а он-то думал, что мечта давно умерла, что он похоронил её, навсегда вытравив из памяти даже её следы... В груди больно заныло: это, вслед за внезапно воскресшей мечтой, пытались потянуться воспоминания, как он узнал результаты теста Инокентьева. Ну уж нет! Не поддастся он этим соплям! Хватит.
