— Ляпатуся, ну что ты выпендриваешься...— она потянула воротник на себя, пытаясь поставить его на ноги, но он опять поскользнулся и теперь уж точно не мог стать нормально, не грохнувшись на пол. У Ады было ощущение, что он делает это нарочно. — Ты ведь не монах, не так ли? У тебя семья ведь есть? Интересно, а как они отнесутся к тому что тебя разукрасят покраше орка?
Он еле заметно вздрогнул, странно повел шеей и выкрикнул что было мочи:
— Орден — моя семья!!! — странное сплетение правды с ложью. Он считает, что это так, но понимает, что это неправда.
— Ты отлично понимаешь, о чем я говорю, по крайней мере мне так кажется, лапа, но если я ошиблась, повторяю: я имею в виду родителей, братьев, сестер, жену и детей. У тебя хоть кто-то из них есть?
Он вздрогнул значительно заметнее.
— ОРДЕН — МОЯ СЕМЬЯ!!!!!!!!!! — уверенность в правдивости уменьшилась в десятки раз.
— Что же это за орден такой?
— Ты голодна...— его голос стал шипящим, глухим, осипшим, а лоб покрылся испариной. — Я чую это. Такие, как ты, всегда голодны. Тебе от меня ничего не добиться — он весь взмок. — Покончи же с этим! Возьми мою жизнь в выкуп за жизни всех, кто ещё жив — что-то странное было в этих словах. Он говорил это сквозь чудовищный страх, но вместе с этим дышал скрытым злорадством. Последние несколько слов казались детски наивными, если бы были сказаны с иным чувством Он что-то знал, и это что-то не обещало ничего хорошего. — ОБАГРИ КЛЫКИ!!!! — он ещё раз поскользнулся, повис на воротнике.
Нитки не выдержали. Он упал на пол, судя по звуку, сильно ушибив голову. Ада присела. Она попыталась привести его в чувства.
"Судя по всему, ударился он сильно...Голову, вроде, не проломил...Но, пожалуй, без контузии не обойдется..." — её взгляд скользнул по его лицу. Что-то привлекло её внимание...— "Что-то у него на шее...какая-то грязь...а может татуировка?...Слишком четкий рисунок для намалеванного, но он слишком ярок для татуировки навсегда...Крест с остро заточенными краям выходящий за пределы круга и большая объемная буква "ка" в центре круга...Странная символика..." — она коснулась чёрного рисунка...
Он вздрогнул. Кожа вокруг татуировки взбухла, раскраснелась, будто возле свежей раны. Странными пульсирующими движениями рисунок стал обретать реальный объем.
"Будто кто-то наклеил на кожу чёрные трубочки...".
Резкая боль в висках.
"Слишком много впечатления за один день...".
Мир начал гаснуть.
Дурманы — средство от болей, болезней и слабости. И так же, чтобы зрит глубже, чем зришь обычно...
Казалось, прошёл только миг с того момента, как её виски пронзила боль, но что-то ей подсказывало, что она уже давно лежит на полу. Не было уже боли, не было таски и пустоты, но была слабость, и желудок жалобно молил о пище. Ада с трудом встала. Кто-то был рядом...
"Дитё!" — определила Ада. — "Ну чего этой недоношенной упырине от меня надо?!".
Будто в ответ ей сунули под нос миску с чем-то дымящимся. Ада осторожно взяла миску. Жар от горячей глины медленно потек вверх по рукам. Запаха у содержимого миски не было.
"Что это ещё за...?" — Ада с недоверием скосила глаза на существо.
Та явно почувствовала это, и воздух пропитала насмешка над недоверием, будто говорившая: "...Пей, а не дури...". Где-то в глубине души у Ады зародилось сомнение, стоит ли это пить, и вообще, предназначено ли это для питья, но руки её уже поднесли миску ко рту. В один миг огненная жидкость потекла в глотку. Вкуса у неё так же не оказалось. Жар приятно разлился по всему телу. Желудок утих. Ей стало странно хорошо, будто её укутали в сотню пуховых одеял, и чей-то серебристый голос поет ей тихую песню. Пустая миска выпала у неё из рук, шумно закрутилась на полу...Ада провалилась в сон.
Пред глазами мелькали какие-то туманные вытянутые образы и голоса сливались в единый гул. Белые одежды плыли вокруг. Затем из неоткуда перед взором встала образ линии глаз. Голубовато-белая и такая тонкая, что были видны мельчайшие синюшные капилляры кожа окружала два раскосых, но очень красивых глаза пламенного цвета. Но правый был светло-зеленый, а левый — темно голубой. Потом все потонуло в фиолетовой вспышке.
Проснулась Ада резко. Странный сон оборвался тут же. В груди у неё всё ныло, тело страшно болело, и слезы застилали глаза. Сделала глубокий вдох. Боль утихала. Встала, отряхнулась, оправила всё ещё надетый плащ, огляделась. Дитё с равнодушным видом сунула ей под нос ещё одну дымящую миску.
— Нн-нет, псибо...— Сказала Ада, делая шаг назад. Она была уверена, что в этом сне виновата именно та горячая жидкость. — Больше не хочу таких снов...
Воздух пропитала насмешка. "Дитё" подошла ближе, настойчиво протягивая миску.
"Отойди. Уйди".
Ада ещё сделала ещё шаг назад, повернулась спиной. Она кожей ощущала требовательный взгляд. Пушистая лапа легла на плече, развернула её обратно.
"Чо оно ко мне пристало...Требуют...Просят...Я это пить не собираюсь...Не хочу я спать! Отстань от меня".
Насмешка стала гуще, к ней примешалось легкое раздражение. И так неважное настроение Ады ещё ухудшилось.
"Ничего не понимаю...Это уже мне надоедает..." — она резко вытянулась и посмотрела в глаза глаз. — "Отчипись!!!!!!!!" — волной огненной ярости и силы шибанули мысли, даже не столько ударяя о свой череп, сколько экранируя о него и уносясь прочь.
Дитё смело, как ураганным ветром. Когти противно заскрежетали о пол, не давая ей врезаться в стену. Плита, качнувшись, врезалась в стену и разлетелась вдребезги. Волна страха и непонимания. Создание попятилась на четырех, прижимая уши и безуспешно пытаясь зарыться маленькими голыми крылышками. Это зрелище позабавило Аду. Настроение поднялось. С шумом распахнулась дверь. Возмущение и решительность наполнили воздух. Мягкий прыжок от входа к перепуганному дитю, поворот лицом к Аде. Тяжёлый плащ распахнулся. Светло-рыжая пушистая создание с ярко-зелеными глазами крепко сжимала деревянный шест, туго обмотанный лентами ткани. Ада наклонила голову набок.
"Похоже, почувствовала страх и пришла защищать своего сородича...Только защищать её не от кого...Ей ни кто не угрожает...Просто я не люблю, когда начинают цепляться и не понимают простого "отстань"..." — беззвучная усмешка потекла уже от самой Ады.
Дитё выглянуло из-за спины своего защитника, дернуло его за край плаща и что-то пискнуло. Та глянула на неё, фыркнула, шагнула к Аде. Пронзительный взгляд ярко-зеленых глаз. Спокойная суровая сила не несла угрозы, лишь предупреждение с любопытством, но и от этого Аде стало не по себе. Она сделала шаг назад и уперлась в стену.
"Уйди. Я хочу, чтоб от меня отстали. Выпустите меня!" — Ада чувствовала, что её начинает трясти. — "Я хочу уйти отсюда!!!!!!" — она из последних сил держалась, чтобы попросту не наорать, срывая голос, но это плохо получалось.
Светло-рыжое слегка вздрогнуло, посмотрело в сторону распахнутой настежь двери потом опять на неё, будто говоря: "ну иди".
— Если я верно поняла Вас — Вы предлагаете мне выйти наружу прыгнув вниз? Так вот, в этом случае смею заявить, что, в отличие от Вас, летать я не умею — собирая в кулак всё свое спокойствие, произнесла Ада.
В воздухе случилось что-то странное...Ада четко чувствовала...какую-то снисходительную улыбку, как выразилась бы она сама. Такое снисхождение может быть адресовано двухлетнему ребенку, сказавшему, что аист — это насекомое, или ещё какую-то глупость в том же роде...Но ни как не к разумному человеку!!!!!!!!!!! Коим себя до боли в висках называла Ада. Возмущение вспыхнуло в ней, кровь ударила в голову. Она сжалась, как пружина, но вместо того, чтоб кинуться на создание, выпрыгнула в дверной проем. Ледяной ветер по лицу, всё ближе дно, но нету страха. Громкий хлопок, её резко дернуло вверх. Ада извернулась, чтобы увидеть, что случилось. Нет никого, просто тяжёлый плащ распахнулся, подобно ни то парашюту, ни то крылу дельтаплана, но только нона извернулась — её закрутило ветром как осенний лист и понесло куда-то в сторону. С трудом успела развернуться и оттолкнуться от скалы, прежде чем её размазало о камни. Кубарем покатилась по каменной крошке. С трудом встала, отряхнулась, оправила плащ. Шуршание гравия, кто-то мягко опустился рядом. Истекавшая сила была до крайности необычна. Ада смотрела как завороженная, вместо того, чтоб уйти подальше. Белоснежное существо сложила голые, но не чёрные, как у других, а белые крылья, тяжело оперлась на длинный шест. В отличие от других, это белое было не только без плаща но и вообще без какой-либо другой одежды.
"Интересно, а зачем они вообще носят одежду?" — подумала Ада.
Создание медленно огляделась. Сколько усталости и печали! Сделало несколько шагов, пошатнулось и упало. Призывный рык прокатился по ущелью, и вслед ему вспышка силы, подобная взрыву, всколыхнула скалы, неся в себе призыв о помощи, и угасла, и еле различима стала сила этого существа. У Ады екнуло сердце. Она пошатнулась, упала на колени возле него, руки сами легли на пушистую грудь. Мир потух. В пустоте вспыхивает ярче солнца, пламени и всех звезд вместе Нечто, облаченное в поздний закат, но внутри пылает живое спокойствие, очищенное временем и болью и вознесенное выше прирожденного света. Закатная оболочка тает, и пусть от этого становится ещё ярче сияние, но что-то подсказывало Аде, что так быть не должно, и стоит улетучиться этой оболочке — погибнет плоть, а яркая сила — развеется по ветру не принятая ни кем. Мимолетно проскальзывает желание посмотреть на конец жизни этого существа, поглотить силу, но напор возмущения что это жестоко и так быть не должно напрочь смел это, и проскользнувшая мысль о том, что это существо может быть полезно, влачит за большей частью её сути всё остальное, вплоть до самых низменных частиц её сути. Каждая секунда промедления может оказаться роковой. Её собственная сила вырывается наружу и вливается в закатное облако мощным потоком, несущим слияние всех мыслимых и немыслимых красок, но не смешением их до однородной грязи. Закрутило как в водовороте.
Жажда крови — это так восхитительно в данный момент, и так омерзительно после.
Вот она идет с Элетасом и Лебэнэсом. Как же различны между собой эти эльфы...Лебэнэс лучится светом, яркая светлая сила волнами расходится от него, а Элетас больше похож на непреклонную гору, кусок льда...Все его силы намертво скованы, ни капли из них не просочится во внешний мир. Да и внешне они вовсе не схожи, схоже лишь то, что различно у людей, то же, что обычно "недостойно внимания" в людских лицах у них резко различно. Веселые и беззаботные речи Лебэнэса раздражают его брата...Лебэнэс устает, становится изможденным. В конце концов Элетас объявляет привал. Лебэнэс садится на землю и тут же засыпает. Элетас вспыхивает волной холодного огня, требует у Ады снять чары с Лебэнэса. Она четко знает, что он не прав, но его мощь пугает её, и она чувствует себя в чем-то виноватой. Она пытается убежать, но его стрелы всё же достигли её. Ледяные искорки пробежались по телу, вызывая дрожь. Сердце тревожно забилось, ноющая боль в груди. Стало очень холодно, пальцы онемели, сердце замерло. В груди стало теплее, потом очень холодно, внезапно, что-то хрустнуло, огненная волна разлилась из сердца по телу. Древко стрелы обломилось. Вязкая чёрная кровь, в смеси с металлом и пеплом, потекла по шее и спине. У Ады закружилась голова. Она почувствовала неприятный, горький вкус и, запах спичек — запах её крови. Огромный всплеск энергии в её теле, невероятный гнев. Мир стал игрушкой. На мгновение у неё появились жуткие мысли и желания. Аду окружило облако огня. Элетас пустил ещё несколько стрел, но они отскочили от невидимой завесы. Огонь погас. Боль в верхней челюсти, горький вкус, что-то течет из уголков губ ей на шею. Мир вновь окрасился в красный цвет. Ада прыгнула назад, в прыжке разворачиваясь лицом к противнику. Эльф выстрелил, но стрела пролетела мимо. Элетас увернулся от летящей на него Ады. Она мягко приземлилась, по-кошачьи — на четыре конечности — развернулась лицом к эльфу. Тот обнажил меч и, выставив его перед собой, стал в боевую стойку. Ада встала на ноги и начала обходить его. Он поворачивался вслед за ней. Что-то вело её, подсказывая действия, но не словами. Она чуть-чуть подалась вперед, прогнулась назад, рванулась к противнику и тут же отпрыгнула в сторону, но Элетас не отреагировал на выпад. Ада двигалась плавно, слегка покачивалась, всё время смотря ему в глаза и молниеносно делала ложные выпады, но эльф, всё же, не отвечал, и она шипела, как разъяренная кобра. Наконец ей удалось спровоцировать его на атаку. Она увернулась от меча и ударила его ладонью по кисти. Он с трудом сдержал крик боли и выронил меч. Ада прыгнула на него. Удар ногами в живот и руками в плечи повалил его на землю. Элетас попытался ударить её кулаком, но она поймала его руки за запястья и прижала их к земле. Ада, наклоняясь, приблизила свое лицо к его лицу. Что-то чужеродное таранило челюсть, призывая испить его крови, но противиться этому ей помогала радость победы. Клацнула зубами у эльфа перед самым носом. Несколько капелек слетели с её губ, падая на шею Элетасу. Чёрные капли адиной крови зашипели и вспенились на его коже. Эльф полу прикрыл глаза, стиснул зубы, весь напрягся и задрожал, подавляя крик и стон. Собрав остатки, он выкрикнул что-то угрожающее, наполненное ненавистью и уверенностью в победе. И волна силы лилась вместе с его словами, но её это не испугало, и даже развеселило. Её голос странно изменился, стал шипящим, но не охрипшим. Она закрыла глаза, сделала вдох и почувствовала бодрящую волну, исходящую от эльфа. Эта сила дразнила её чувства, приятно ласкала лицо и впитывалась в тело, наполняя её бодростью и спокойствием. Её противник слабел. Он перестал сопротивляться, почти не дышал, его сердце билось очень слабо. Вдруг Аду дернуло, будто ей дали пощечину, как грохнувшейся в обморок или вышедшей из себя девице. Мир обрел привычные черты. Она замотала головой. Ей стало очень не по себе. Она почувствовала, что делает что-то очень плохое. Ей стало стыдно и погано. Она вытерла пальцем всё ещё пенящуюся кровь с его шеи и бросилась прочь. Из её глаз катились крупные слезы. В них были смешаны и стыд, и радость, и сочувствие, и злоба.
