— Да, — сказала Кэтрин. В комнате пахло дымом.
— Это слишком далеко для любого, не говоря уже о шестнадцатилетней девушке. Мне нужно поговорить с твоим отцом. Я слышала, он работал на двадцатиарочном мосту.
Кэтрин неловко поежилась. — Я не против прогуляться. Погода хорошая.
— Так говорят. Тем не менее, вечера по-прежнему холодные, и есть люди, с которыми тебе не хотелось бы встречаться в одиночестве, за много миль от Джарроу.
— Я вернусь до наступления темноты, — сказала Кэтрин с большим оптимизмом, чем чувствовала на самом деле. Нет, если бы она изо всех сил старалась избежать Гаррета Киннера, она бы не успела. Он знал маршрут, которым она обычно возвращалась домой, а альтернативные варианты означали бы гораздо более длительное путешествие.
— Ты уверена в этом?
— Мне больше никого не надо навещать. Теперь можно отправляться домой, — Кэтрин протянула ей оставшуюся сумку, когда вдова Грейлинг отвернулась от огня, вытирая руки о фартук.
— Поставь, пожалуйста, на стол.
Кэтрин поставила сумку на пол. — Одна свиная голова и двадцать свечей, как вы и хотели, — весело сказала она.
Вдова Грейлинг, прихрамывая, подошла к столу, опираясь на палку, и не сводила глаз с Кэтрин, когда та открыла сумку и достала единственную голову. Она взвесила ее в руке, затем положила на стол, повернув голову к Кэтрин таким образом, что ее черные глазки-бусинки и улыбающаяся мордочка наводили на мысль о веселом соучастии.
— Это хорошая голова, — сказала вдова. — Но их должно было быть две.
— Вы сможете обойтись только одной, пока я не приду снова? В следующий раз я приготовлю для вас три.
— Я справлюсь, если понадобится. Были ли проблемы с мясником в Шилде?
Кэтрин хотела было изобразить непонимание, сказав, что не помнит, как в ее сумках оказалась только одна голова. Но она слишком хорошо знала вдову Грейлинг, чтобы так поступить.
— Вы не возражаете, если я присяду?
— Конечно. — Вдова проковыляла вокруг стола к одному из шатких стульев и вытащила его. — С тобой все в порядке, девочка?
Кэтрин опустилась на табурет.
— У меня забрали другую сумку, — тихо ответила она.
— Кто?
— Кто-то на мосту.
— Дети?
— Мужчина.
Вдова Грейлинг медленно кивнула, как будто ответ Кэтрин только подтвердил какие-то глубоко укоренившиеся подозрения, которые она вынашивала много лет. — Это был сын Томаса Киннера, не так ли?
— Откуда вы могли знать?
— Потому что я прожила достаточно долго, чтобы составить о людях определенное мнение. Гаррет Киннер — мерзость. Но никто его не тронет, потому что боятся его отца. Даже шериф гладит Томаса Киннера по головке. Он изнасиловал тебя?
— Нет. Но хотел, чтобы я сделала что-то почти такое же ужасное.
— И он заставил тебя?
Кэтрин отвела взгляд.
— Не в этот раз.
Вдова Грейлинг закрыла глаза. Она потянулась через стол и, взяв Кэтрин за руку, сжала ее в своих ладонях. — Когда это было?
— Три месяца назад, когда на земле еще лежал снег. Мне пришлось переходить мост в одиночку. Было позже обычного, и вокруг никого не было. Я уже знала о Гаррете, но мне удавалось держаться от него подальше. Думала, что мне повезет. — Кэтрин снова повернулась к вдове. — Он поймал меня и отвел на одну из мельниц. Колеса вращались, но внутри никого не было, кроме меня и Гаррета. Я сопротивлялась, но он прижал палец к моим губам и велел мне замолчать.
— Из-за твоего отца.
— Если я доставляла неприятности, если не делала то, что он хотел, Гаррет рассказывал своему отцу какую-нибудь ложь о моем отце. Он говорил, что застукал его спящим на работе, или пьяным, или ворующим гвозди.
— Гаррет обещал тебе это?
— Он сказал, что жизнь дочери санного мастера и так достаточно тяжела, когда никто не хочет кататься на санях. Он сказал, что будет только тяжелее, если мой отец потеряет работу.
— В этом отношении он, вероятно, был прав, — смиренно сказала вдова. — С твоей стороны было храбро хранить молчание, Кэтрин. Но проблема никуда не делась, не так ли? Ты не можешь вечно избегать Гаррета.
— Я могу перейти на другой мост.
— Теперь, когда он положил на тебя глаз, это ничего не изменит.
Кэтрин опустила взгляд на свои руки. — Значит, он уже победил.
— Нет, он просто думает, что победил. — Без предупреждения вдова встала со стула. — Как долго, по-твоему, мы знаем друг друга?
— С тех пор, как я была маленькой.
— И за все это время я не стала казаться тебе старше?
— Вы всегда казались мне такой же, вдова Линч.
— Старой женщиной. Ведьмой на холме.
— Есть хорошие ведьмы и плохие колдуньи, — заметила Кэтрин.
— И есть сумасшедшие старухи, которые не относятся ни к одной из этих категорий. Подожди минутку.
Вдова Грейлинг нагнулась под невероятно низким дверным проемом, ведущим в соседнюю комнату. Кэтрин услышала скрежет дерева о дерево, как будто кто-то выдвигал ящик стола. Она услышала шуршание. Вдова вернулась, держа в руках что-то, завернутое в красную хлопчатобумажную материю. Что бы это ни было, она положила это на стол. По звуку, который послышался, Кэтрин поняла, что это был предмет довольно весомый и прочный.
— Когда-то я была такой же, как ты. Я выросла недалеко от Ферри, в самые темные и холодные годы Великой зимы.
— Как давно это было?
— Шерифом тогда был Уильям Вопрошающий. Ты, наверное, о нем не слышала. — Вдова Грейлинг села на то же место, на котором сидела раньше, и быстро раскрыла содержимое красного хлопчатобумажного свертка.
Кэтрин не совсем понимала, на что смотрит. Там был толстый браслет без украшений, сделанный из какого-то тускло-серого металла, похожего на олово. Рядом с браслетом было что-то похожее на рукоять сломанного меча: рукоять с узором крест-накрест, с изогнутой гардой, идущей от одного конца эфеса к другому. Она была сделана из того же тускло-серого металла.
— Подними его, — сказала вдова. — Потрогай.
Кэтрин неуверенно протянула руку и обхватила пальцем рукоять с узором крест-накрест. На ощупь она была холодной и твердой и не совсем подходящей формы для ее руки. Она взяла его со стола, ощущая его тяжесть.
— Что это, вдова?
— Это твое. Это вещь, которая принадлежала мне очень долгое время, но теперь она должна перейти в другие руки.
Кэтрин не знала, что сказать. Подарок есть подарок, но ни ей, ни ее отцу не пригодилась бы эта уродливая сломанная вещь, если только ее не оценит сборщик металлолома.
— Что случилось с мечом? — спросила она.
— Меча никогда не было. То, что ты держишь в руках, и есть настоящий предмет.
— Тогда я не понимаю, для чего он нужен.
— Со временем поймешь. Я собираюсь возложить на твои плечи тяжелую ношу. Я часто думала, что мне нужна именно ты, но хотела подождать, пока ты не станешь старше и сильнее. Но то, что произошло сегодня, нельзя игнорировать. Я стара и слабею. Было бы ошибкой ждать еще год.
— Я все еще не понимаю.
— Возьми браслет. Надень его на запястье.
Кэтрин сделала, как ей было сказано. Браслет открывался на тяжелой петле, как наручники. Когда она застегнула его, соединение стало почти незаметным. Это была хитрая штука, что и говорить. Но он все равно казался таким же тяжелым, мертвым и бесполезным, как сломанный меч.
Кэтрин старалась сохранять невозмутимое выражение лица, хотя все время подозревала, что вдова действительно сумасшедшая, как о ней всегда говорили.
— Спасибо вам, — сказала она со всей искренностью, на которую была способна.
— А теперь послушай, что я хочу сказать. Сегодня ты проходила по мосту. Несомненно, ты проходила мимо таверны, известной как "Крылатый человек".
— Именно там Гаррет и догнал меня.
— Тебе никогда не приходило в голову задуматься, откуда взялось название таверны?
— Мой отец как-то рассказал мне об этом. Он сказал, что таверна была названа в честь металлической статуи, которая раньше стояла на холме к югу от Даремской дороги.
— А твой отец объяснил происхождение этой статуи?
— Он сказал, что некоторые люди считают, что она стояла там еще до Великой зимы. Другие люди говорили, что ее поставил старый шериф. Некоторые другие люди... — Но Кэтрин замолчала.
— Да?
— Это глупо, но они сказали, что с неба спустился настоящий крылатый человек.
— А твой отец верил в эту историю?
— На самом деле, нет, — сказала Кэтрин.
— Он был прав, что не верил. Статуя действительно была старше Великой зимы, когда ее снесли. Она была поставлена не в честь шерифа и не в честь прибытия крылатого человека. — Теперь вдова пристально посмотрела на нее. — Но крылатый человек действительно спустился. Я знаю, что произошло, Кэтрин: я видела статую собственными глазами, прежде чем упал крылатый человек. Я была там.
Кэтрин пошевелилась. Ей становилось не по себе в присутствии вдовы.
— Мой отец говорил, что люди считали, что крылатый человек спустился на землю сотни лет назад.
— Так и было.
— Тогда вас там не могло быть, вдова Грейлинг.
— Потому что, если бы я там была, то уже была мертва? Ты права. Судя по всему, так и должно быть. Я родилась триста лет назад, Кэтрин. Из них более двухсот лет я была вдовой, хотя и не всегда носила это имя. Переезжала из дома в дом, из деревни в деревню, как только люди начинали подозревать, кто я такая. Я нашла крылатого человека, когда мне было шестнадцать, как и тебе.
Кэтрин натянуто улыбнулась. — Мне хочется вам верить.
— Скоро поверишь. Я уже говорила тебе, что это было самое холодное время Великой зимы. Солнце представляло собой холодный серый диск, как будто само было сделано изо льда. В течение многих лет река почти не таяла. Морозная ярмарка продолжалась почти круглый год. Она была совсем не похожа на те жалкие сборища, которые ты знала. Она была в десять раз больше, целый город, построенный на замерзшей реке. В нем были улицы и проспекты, свои кварталы. Повсюду были палатки и киоски, конькобежцы и сани. Специально для морозной ярмарки устраивались скачки, рыцарские турниры, фейерверки, загадочные игры и даже печатные станки для изготовления газет и сувениров. Люди приезжали со всей округи, чтобы посмотреть на это, Кэтрин: даже из Карлайла или Йорка.
— А им не наскучило бы это, если бы оно всегда было там?
— Но все время что-то менялось. Каждые несколько месяцев происходило что-то новое. Можно было проехать пятьдесят миль, чтобы увидеть новое чудо, если об этом начинало говорить достаточное количество людей. И не было недостатка в чудесах, даже если они не всегда были такими, как их себе представляли, отправляясь в путешествие. В те дни предметы падали с неба гораздо чаще. Такие живые существа, как крылатый человек, все еще были редкостью, но другие предметы падали достаточно регулярно. Люди следили за тем, куда они падают, и пытались добраться туда первыми. Обычно все, что они находили, — это кусочки горячего металла, покореженные и жидкие, как растаявший сахар.
— Скайдрифт, — сказала Кэтрин. — Металл, который никому не нужен, кроме парикмахеров и мясников.
— Только потому, что не умеем разжигать огонь настолько сильно, чтобы расплавить металл, как железо или медь. Когда-то умели. Но если бы ты нашла маленький кусочек с острым краем, то не было бы ничего, что он не смог бы разрезать. Скайдрифт всегда будет лучшим ножом для хирурга.
— Некоторые люди думают, что этот металл принадлежит звенящим людям и что любой, кто прикоснется к нему, будет проклят.
— И я уверена, что шериф не делает ничего, чтобы убедить их в обратном. Как ты думаешь, звенящих людей волнует, что происходит с их металлом?
— Не думаю, что их это волнует, потому что непохоже, что они существуют.
— Когда-то я была того же мнения. Но потом случилось нечто, заставившее меня изменить свое мнение.
— Я так понимаю, это было тогда, когда вы нашли крылатого человека.
— Еще до этого. Мне было тринадцать, наверное. Это лежало в задней части палатки на морозной ярмарке. Там был футляр с металлической рукой, найденной вместе со скайдрифтом близ Уоллсенда.
— Перчатка всадника.
— Я так не думаю. Рука была отломана на запястье, но можно было сказать, что раньше она принадлежала чему-то, что тоже было сделано из металла. В ней были металлические кости и мышцы. Никаких винтиков или пружин, как в часах или оловянных игрушках. Это было что-то более изысканное, более изобретательное. Я не верю, что какой-нибудь человек смог бы создать такое. Но не могут же просто звенящие люди ронять предметы с неба или падать из него.
— Почему бы и нет? — спросила Кэтрин, как будто участвуя в какой-то игре.
— Потому что говорили, что люди шерифа однажды нашли обгоревшую голову, состоявшую из кожи и костей, но на которой все еще были очки. Стекла в очках были темными, как уголь, но когда шериф их надевал, он мог видеть ночью, как волк. В другой раз его люди нашли лоскут одежды, который менял цвет в зависимости от того, на чем лежал. Тогда его было почти не видно. Его было недостаточно, чтобы сшить костюм, но можешь себе представить, как это пригодилось бы шпионам шерифа.
— Они бы захотели первыми добраться до крылатого человека.
Вдова Грейлинг кивнула. — Мне просто повезло, что я добралась до него первой. Я ехала по Даремской дороге на муле, когда он упал с неба. Закон гласил, что твою голову насадят на кол на мосту, если дотронешься до чего-нибудь, что упадет на землю шерифа, особенно до скайдрифта. Но все знали, что шериф не может передвигаться так быстро, даже когда у него есть летательный аппарат. Риск стоил того, чтобы на него пойти, и я пошла на него и нашла крылатого человека, и он все еще был жив.
— Он действительно был человеком?
— Он был существом из плоти и крови, а не звенящим человеком, но и не был похож ни на одного человека, которого я видела раньше. Он был раздавлен и сгорблен, как игрушка, на которую наступили. Когда я нашла его, он был покрыт броней, такой горячей, что снег превращался в воду, а вода шипела и пузырилась под ним. Я видела только его лицо. Рядом с ним лежало что-то вроде золотой маски. Поперек маски были прутья, как на голове ангела на вывеске таверны. Все остальное тело было покрыто металлом, соединенным хитроумным образом. Местами он был серебристым, а местами черным, там, где был выжжен. Его руки были похожи на металлические крылья, шириной с саму дорогу, если бы их развернуть. Вместо ног у него был длинный хвост с чем-то вроде плавника на конце. Я подкралась поближе, высматривая в небе кружащуюся машину шерифа. Сначала испугалась, но когда увидела лицо крылатого человека, мне захотелось сделать для него все, что в моих силах. А он умирал. Я знала это, потому что видела такое же выражение на лицах людей, повешенных шерифом на шестах для убийств.
— Вы говорили с ним?
— Я спросила его, не хочет ли он воды. Сначала он просто смотрел на меня, его глаза были бледными, как небо, губы открывались и закрывались, как у рыбы, которую только что вытащили на берег. Затем он сказал: "Вода мне не поможет". Только эти четыре слова на незнакомом мне диалекте. Затем я спросила его, могу ли еще чем-нибудь помочь ему, все время оглядываясь через плечо на случай, если кто-нибудь встретит нас. Но дорога была пуста, а небо чистым. Прошло много времени, прежде чем он снова ответил мне.
