Вокзал продолжал жить своей жизнью, люди обтекали наше странное трио, будто и вовсе не замечая. В моей голове была всего лишь одна мысль: сейчас не время думать о Гневе, необходимо защитить Даню. Ангел недвусмысленно намекнул, что с готовностью займет Данино тело, чтобы прочесть мои мысли и понять, что же именно я скрываю. Это может быть блефом, а может и не быть...
Моё сознание с радостью откликнулось на оформившуюся необходимость и, не успела я хоть что-то сообразить, как инстинкты взяли свое, буквально втолкнув меня в видение.
Я стою за спиной Наблюдателя, я знаю, что это он, хотя его носитель не имеет ничего общего со Славкой. В этот конкретный момент Наблюдателя по имени Маркус — я откуда-то знаю его настоящее имя — носит в себе молодая светловолосая женщина с узким карикатурным лицом. Я вижу её со всех сторон, хоть и стою точно за её спиной. Маркус кого-то ждет, это очень важная встреча, он не волнуется, но предельно собран. Именно в этот момент я понимаю, что вижу будущее, вижу то, что Маркусу только предстоит. Меня одолевают сомнения. Я вижу Наблюдателя в другом теле, но помню, что в реальности его носителем всё ещё остается Славка. Что будет, если прикоснуться к Ангелу сейчас? Что произойдет с Лисом, если я поставлю метку мгновенного уничтожения? Думаю об этом, а рука сама тянется к плечу стоящей передо мной блондинки. Остается мгновение, но мне не хватает решимости... И тут я вижу того, с кем у Маркуса назначена встреча. Это Данила — такой же, как в настоящем, но в тоже время какой-то не такой. От неожиданности я опускаю руку и оставляю Наблюдателя жить.
Вынырнув из видения, я обнаружила себя на холодном вокзальном полу рядом со скамейкой, на которой только что сидела. Наблюдатель исчез. Меня обняли знакомые руки, Даня не раз видел меня "за работой" и знал, что мешать передвижениям Вестницы нельзя, есть риск прервать видение, зато просто находиться рядом вполне уместно. Оказалось, во время видений Вестники не брезгуют чужой жизненной энергией. Андрей не сильно распространялся на этот счет, так как ему самому не доводилось проникать в чужое сознание, находясь при этом в чьем-то обществе, но со слов Лука, переданных через Вестника, многие сущности используют людей в целях поддержания собственных сил.
— Я удивительно быстро думаю, — мне захотелось улыбнуться. Опасность миновала, возможно, всего на пару минут, но всё же.
— У тебя почти получилось, — Даня разговаривал шепотом, будто опасаясь спугнуть нашу маленькую удачу.
— Он убрался с вокзала, радар не видит никого, кроме людей, — призналась я, не без усилий проверив надежность нашего положения.
Данила помог мне подняться на ноги.
— А вы неплохо поговорили, — с нервным смешком заметил он.
— Ага, поговорили... Я будто на кактусе посидела.
— Он исчез. Выходит, заявился в одиночку?
— Теории подождут.
Мы с Даней, не сговариваясь, направились к билетным кассам. Я не могла сдержаться и, несмотря на бесперебойную работу радара, воровато оглядывалась, выискивая глазами Славкино лицо.
— Что ты сделала, чтобы он исчез?
— Ты ведь и сам знаешь, — меня захлестнуло горькое раздражение, словно Даня очень сильно передо мной провинился, — Прости, я что-то не в себе.
— Не удивительно, — парень кивнул, ободряюще улыбаясь. На самом деле, на нем лица не было от волнения. Сложно представить, что именно он пережил. Я-то хоть как-то могла повлиять на ситуацию, ему же пришлось выслушивать завуалированные и открытые угрозы Наблюдателя, не имея возможности оказать сопротивление.
Данила купил два билета на электричку самого дальнего следования. Даже не имея понятия, куда и как спрятаться на этот раз, мы не могли избавиться от желания двигаться, бежать, делать хоть что-то, лишь бы не ждать возвращения Ангела.
— Он дал понять, что специально упустил нас в том доме рядом с лыжной базой, — шептал Данила, прокладывая дорогу сквозь суетящуюся толпу. Я шла следом, крепко ухватившись за его руку, — Это игра в кошки-мышки. У нас есть шанс выиграть немного времени.
— Думаешь, эта поездка как-то поможет?
— Он ждал, что мы покажемся, значит, не знал, где именно мы находимся, — предположил Данила.
— Я иначе поняла его слова.
— Он контролировал ситуацию, когда дал нам уйти, но потом... нет, я уверен, он не знал нашего точного местонахождения. Просто не мог знать.
Даня говорил убежденно, а мне слишком хотелось верить в существование хоть какой-то лазейки.
— Что потом?
— Не знаю, надо всё обдумать. На бегу не очень-то хорошо соображается, — Данила улыбнулся — горько и немного смущенно. Мы прошли через турникет и нырнули в стеклянную дверь, ведущую на платформу.
— Ты почти замочила этого крылатого мафиози, — в Данином голосе появилась отчаянная веселость, — Ты киллер. В хорошем смысле этого слова.
— А у этого слова есть хороший смысл?
Даня завел меня под крышу справа от входа на платформу. Его объятия оказались как нельзя кстати, пришло время отдышаться и привести в порядок разбегающиеся мысли. Мне о многом стоило подумать, и я надеялась на возможную передышку даже сильнее, чем Данила. Он видел одну проблему, над которой стоит поразмыслить, я же видела как минимум три: Наблюдателя, узнавшего больше, чем хотелось бы, Гнева, о котором хотелось бы узнать хоть что-то, и видение, о содержании которого я предпочла бы вообще ничего не знать.
— Расскажешь, что видела? — спросил Даня, прервав тем самым мои размышления.
— Как получается, что мне задают вопросы, на которые я не хочу отвечать?
— Что не так?
— В видении был ты, — неожиданно даже для самой себя призналась я. Кажется, умение держать всю важную информацию в себе кануло в Лету вместе с прочими признаками нормальной человеческой жизни.
— Обвинительный тон? — Даня отстранился, пытаясь заглянуть мне в глаза.
— Ну, в видении ты пришел на встречу с Маркусом...
— Кто такой Маркус?
— Наблюдатель.
— В сериалах детективы часто оказываются на месте подозреваемых, но в итоге их оправдывают.
— Причем тут это?
— Я не обязательно в чем-то виноват... или буду виноват.
— Ты слишком часто смотришь телевизор. Никто не говорит ни о чьей виновности.
— Не заметил.
— А разве не подозрительно? — не удержалась я.
— И что, много версий? — Данила отошел от меня с предельно оскорбленным видом.
— Наша электричка, — сообщила я, чувствуя облегчение; разговор откладывается, есть шанс всё продумать и предотвратить ссору с единственным близким человеком.
* * *
Мы не стали проходить внутрь вагона, привычно устроились в тамбуре. Мне повезло, что свитер не только красиво выглядит, но и неплохо согревает, в электричке было по-зимнему холодно.
Данила молча обнял меня, желая согреть.
— Не забывай следить за людьми, не время расслабляться, — заметил парень.
Я включила радар, привычно исключив Даню из "зоны покрытия". Хватит с меня неприятных неожиданностей. Данино будущее — крайняя мера, слишком много риска. Остается надеяться, что это не единственный способ прояснить ситуацию с Наблюдателем и с тем, что именно значит увиденное мной.
Прижимаясь к Даниле и "ощупывая" вагон на предмет Ангелов и прочих сущностей, я с гнетущей тоской вспоминала свою прежнюю жизнь. Мне не удалось снова увидеть родной город, но Славка, его лицо, то, насколько сильно он переменился — прошедший год прибавил парню все десять — с неприятной откровенностью обнажил то, что я так тщательно в себе подавляла. Моя жизнь ужасна. Я не видела отца уже больше года и не знаю, насколько убедительным было внушение, сделанное ему Гневом, о том, что у меня всё хорошо. Я потеряла друзей, и эта рана до сих пор не зажила. Тот парализующий страх, что я испытываю, хотя бы на секунду допустив, что могу потерять Даню, красноречивее всяких слов: я травмирована и вряд ли когда-нибудь оправлюсь. Мы снова бежим, но на этот раз даже призрачная уверенность в собственной безопасности — плод нашего воображения, не имеющий никакого отношения к реальности. Мы уязвимы как никогда, и я ничего не могу сделать. Жизнь изменилась, и сейчас я не могу не доверять человеку, которому когда-то никак не могла по-настоящему поверить.
— О чем думаешь?
— Проверяла, — не желая вдаваться в подробности, ответила я, — Всё чисто.
— Ну, и на том спасибо, — недовольно проворчал Даня, но рук не разомкнул, — Ты всегда можешь проверить меня, проделав со мной... какую-нибудь из этих твоих паранормальных штук, — заметил он после непродолжительного молчания.
— Исключено.
— Это лучше, чем пребывать в неведении, — пожал плечами Данила, — И не доверять.
— Я доверяю.
— Это пока... или в видении не было ничего особенного? Мне интересно знать, насколько я провинился в своем возможном будущем.
— Понятия не имею. Ты просто пришел на встречу к Наблюдателю. Я просто чувствовала, что что-то не так. Ничего конкретного.
— Тогда зачем вся эта таинственность и игра в молчанку?
— Мы оба раздражены, и ситуация, прямо скажем, тупиковая.
— То есть это всё нервы? — ядовито уточнил Данила.
— Что не так?
— Догадайся!
— Подумала плохое, виновата, прости. Сейчас не лучшее время для ссоры.
— У тебя никогда не бывает времени ни для разговоров о нас, ни для признания собственной вины, зато для мыслей о Гневе и подозрений в моей честности всегда найдется пара лишних минут.
— Ты заводишься на пустом месте, — теперь пришла моя очередь закипать. Это надо быть настолько безответственным: устроить скандал в электричке на пути в полную неизвестность!
Данила отстранился. На его лице читались обида и злость.
— Давай сперва спрячемся, а уж потом порвем друг другу глотки, — пытаясь сохранить остатки самообладания, предложила я.
— Шикарная идея! — Даня не планировал следовать моему примеру. Я попыталась придумать что-то более убедительное, но моя мысль оборвалась, так и не сформировавшись.
— Радар, — севшим от испуга голосом, сообщила я.
Даня напрягся, злость и обида мгновенно слетели с его лица, сменившись настороженной сосредоточенностью.
— Много? Где?
— Это порождения... их очень много, — перед моим внутренним оком начинало рябить от количества посторонних сущностей.
— В вагоне? — с подавляемой паникой в голосе уточнил Данила.
— На платформе.
— До следующей станции минут десять, — напряженно заметил парень.
— Похоже, видение про Ангела по сравнению с обычными видениями умножает количество живунов в разы, — сохраняя удивительное трезвомыслие, предположила я.
— Час от часу... что будем делать?
— Сваливать, — я улыбнулась. В голове прояснилось, все лишние мысли отступили перед лицом вполне очевидной и конкретной опасности.
— Прекрасный шанс испытать тебя на прочность, — Данила мгновенно уловил моё настроение.
— Слава адреналиновой терапии, — хмыкнула я, прикидывая возможные пути отступления.
— Из поезда не выпрыгнешь.
— Может, стоп-кран?
— А потом проселочными дорогами?
— Десять минут до станции, значит, пешком не так уж и долго.
— Резонно.
— Знаешь, где в вагоне есть стоп-кран?
— Найду, но не думаю, что все они рабочие.
— Лучше жуткий визг стоп-крана, чем толпа живунов, — заметила я, — Попробую разобраться с ними на расстоянии, раз уж чувствую, а ты иди.
Даня скользнул в вагон, оставив меня наедине с пустым тамбуром и отпечатками многочисленных сущностей в сознании. Ухватившись за кратковременную возможность истребить хотя бы парочку потенциальных недругов, я заглянула в будущее того из них, до кого было проще всего дотянуться. Обычно нам с Даней удавалось избегать очень уж тесных контактов с порождениями. Я, как и в случае с Ангелом, панически боялась навредить носителям. Если приходилось спасаться от живунов, мы пользовались то обычными, вполне человеческими способами вроде драк и быстрого бега. Но сейчас, после встречи с Маркусом, моей способности сочувствовать хватило только на то, чтобы почти самоуверенно предположить — "носителям ничего не угрожает", а эксперимент только на пользу. Давно следовало попробовать. Конечно, Ангелы и порождения не одно и тоже, даже ощущаются по-разному, но реакция на метку может оказаться одинаковой...
Вот и проверим. Я нырнула в видение, впервые полностью ощутив, насколько это естественно и правильно для таких, как я, ведь по сути — путешествие по чужому прошлому, настоящему и будущему — дело всей моей жизни. Даже жаль, что понятие предназначения в моей ситуации так непредсказуемо исказилось. Была бы я бесчувственной куклой вроде Андрея... ну, не совсем бесчувственной, и всё-таки, жить стало бы значительно проще.
Живун, овладевший ни в чем не повинной девушкой, будучи чем-то вроде одержимости, делал видение о прошлом своего носителя почти неотличимым от видения о себе самом. Ну, какое у порождения прошлое или будущее? Правильно — принадлежащее другим Вестникам и случайным носителям. Порождение, как всецело зависимая сущность, очень странная мишень. Проникнув в видение, чувствуешь себя так, будто зрение и восприятие раздвоились и спорят, какое из них важнее, какое из них настоящее. Вот ещё одна причина, по которой план "проверено на порождениях, действует на все сущности" не слишком-то надежен. С Ангелами и Грехами всё куда очевиднее!
С живуном риск навредить носителю куда выше, чем в ситуации с Ангелом. Зря я не испытала свой дар на Маркусе! Там я хотя бы знала, кого помечаю, а тут попробуй разберись.
Время шло, а я продолжала мяться, наблюдая за каким-то до ужаса банальным эпизодом из чужого прошлого. Что-то про детство... нет, детство — это точно не живун. Нырнула в настоящее. Вот! То, что надо. Я вижу цель порождения, она стоит перед его глазами, когда он жадно всматривается в даль, туда, куда ведут железнодорожные пути, вглядывается вместе с десятками таких же сущностей, как он. Он ждет электричку, ту самую, в которой едем мы с Даней, но ждет не как обычный пассажир, ждет, как разрушающая сила. Ни секунды не тратя на дальнейшие раздумья, цепляюсь за его плечо, вкладывая в этот жест всё свое невысказанное желание выжить. Видение тут же выкинуло меня обратно в холодный тамбур.
Не дав себе возможности передохнуть, я сразу ощупала радаром злополучную платформу. Есть! Девушка оторопело оглядывалась по сторонам, пытаясь сообразить, что заставило её отключиться. Я выпустила её из поля зрения, чувствуя пьянящее удовлетворение от проделанной работы. Она не умерла! Я перерезала нужный провод!
— Не выходит, — Даня запыхался и говорил тише обычного.
— А у меня вышло! Без жертв!
— С живуном?
— Да!
— Стоп-кран не поддается, пассажиры занервничали, пришлось вернуться, — отчитался парень, опустив момент с поздравлениями и восторгами, — Сможешь разобраться с остальными за оставшиеся... сколько там, минут пять?
Теперь мой дар стал по-настоящему контролируемым условным рефлексом. Я делаю то, на что запрограммирована своей странной природой, но далеко не на полном автоматизме, иными словами, я обжигаюсь, но продолжаю держать руку над огнем. И это просто невероятное ощущение!
