Признаться, в последнее время я тоже часто задавался этим вопросом, но видя деловую сосредоточенность сирин, к нему не лез. Колдун вовсе не выглядел сомневающимся или удрученным. Напротив, он был абсолютно уверен, что поступает правильно. Видно, как-то убедил совесть, что война против собственного народа пойдет тому на пользу, иначе я давно бы заметил метания. Чего-чего, а скрывать эмоции юнец до сих пор не научился.
Мою мысль подтвердил вампир, который, оказывается, тоже раздумывал на эту тему, но уже давно решил ее самым простым способом: напрямую задал вопрос Агаи.
— Агаи сказал, что на самом деле он спасает сирин. Пусть и против их воли. Что приложит все силы, если надо, сам станет убийцей, но не даст превратить свой народ в безжалостных палачей, как мечтает одна ненормальная. И что раз так все повернулось, значит, боги на его стороне, и он способен все исправить.
Эдхед то... можно было догадаться, что этот остолоп снова примерит колпак спасителя мира. Мо шизане... и чего его так тянет в герои? Сказок в детстве перечитал, что ли?
— Даже не знаю теперь, гордиться таким знакомством или стыдиться его, — пробормотал Лаланн себе под нос, а я мысленно усмехнулся. Если меня не одолевало желание немедленно, прямо не сходя с места, прибить чокнутого идеалиста, то посещали приблизительно такие же чувства.
Раздался стук, дверь отворилась, на пороге появился Белладу:
— Ваша светлость, прибыл Готвад со слугами.
Мы с Лаланном переглянулись: что-то случилось, иначе клятый красавчик попросту бы не стал сапоги топтать, поднимаясь в нашу башню.
К такому же выводу пришел Андру, но с места не двинулся:
— Говори. В этой комнате лишь наши друзья и союзники.
— Он привез раненого. Говорят, тот свалился в повозку прямо с неба. Голый.
Князь моментально вскочил, мы с Рисом последовали его примеру — клянусь чешуей с хвоста Мо, этот раненый наверняка сирин!
Мы поспешили за Игнасом, который привел нас в небольшую, но теплую комнатушку. Там на широкой лавке метался в бреду белобрысый, большеротый, невзрачный юнец. Да что там — всего лишь мальчишка! На вид не старше пятнадцати лет. На его лице багровел сильный ожог.
Неловким движением парень скинул с себя тонкое одеяло, и я увидел, что обожжена не только правая щека, но и шея, и плечо. На другом плече стала видна татуировка в виде сокола.
Андру тут же нахмурился:
— Свяжите мальчишке руки и ноги, пока он в беспамятстве. Это боевой маг.
Вампиры немедленно исполнили приказ, аккуратно, но надежно обездвижив нежданного гостя.
Убедившись в крепости пут, Андру посмотрел на меня:
— Вы не будете возражать, если Морра его полечит?
— Конечно, нет, — ответил я.
Мне очень хотелось знать, чего или кого искал в Пустоши этот сопляк. В случайность его появления около Азалы я не верил. Перебежчик или лазутчик? Кем бы он ни был, а узнать это получится только после того, как парня поставят на ноги.
Я обернулся к Лаланну, тот понятливо кивнул и ушел за маленькой целительницей. Я решил лично проверить, надежно ли обездвижен мальчишка — мало ли, как бы беды не вышло — заметил крепко привязанную к пряди на голове простенькую сережку из бусин кварца и сердолика. Скорее всего — амулет. Вытащил нож из чехла и осторожно срезал украшение вместе с прядью. Ну их, эти магические цацки, пусть полежит в стороне.
— С него сняли целую связку всякой дребедени, — тут же влез Белладу.
— Знаете, Дюс, мне почему-то кажется, что этот сирин расскажет нам много интересного, — уверенно заявил Андру, жадно разглядывая юнца. Во взгляде вампира явственно читались досада и нетерпение. Я его чувства понимал, самому хотелось знать причины, загнавшие боевого мага в проклятый край.
— Поживем — увидим, — мой неопределенный ответ вызвал у вампира понимающую улыбку.
— Можете не сомневаться, мальчишка в любом случае расскажет нам даже несколько больше, чем знает. Хотя я стою на том, что принуждать его причины не будет: сирин падают в сани к нежити лишь по собственной воле и велению Единого.
Вот в чем — в чем, а в этом я не сомневался. Главное, чтобы эта воля и эти веления совпадали с нашими интересами. Но как бы то ни было, а без помощи парня оставлять не след — чем раньше он разговорится, тем меньше придется мучиться от любопытства.
Перебежчик метался между жизнью и смертью почти пять дней. Агаи на это время забросил опыты в лаборатории и фактически переселился в комнату, которую отвели под лазарет. Морра тоже проводила там все дни напролет. А мальчишка даже с помощью двух сильных целителей все никак не мог определиться — остаться в этом мире или уйти в царство мертвых. И надо сказать, к Подземным вратам он был намного ближе, чем к жизни.
Самое поганое заключалось в том, что причина недуга оставалась неясной: ран на первый взгляд было немного, да и с теми сразу справились Морра и Агаи. Аптекарь отчистил их от гноя и омертвевшей плоти, а девочка — затянула. Ожоги буквально на глазах покрылись молодой розовой кожей и зарубцевались. Однако после лечения больной так и не пришел в сознание. В парня явно залепили чем-то похуже огненного шара. Мощное заклятие разрушало тело изнутри. Если бы не Морра... белобрысый не прожил бы суток после того, как попал в Азалу. С каждым днем чужаку становилось все хуже и хуже. Способностей Агаи и Морры не хватало даже на то, чтобы привести мальчишку в сознание. Наконец в один из поздних вечеров нас позвал Агаи.
Стоило зайти в комнату, как маг мрачно объявил:
— Все, отходит. Думаю, сегодня ночью умрет. Морра не может сидеть у него целыми сутками, а лечить, как она, я не умею.
В этот момент больной, дернувшись, мотнул головой.
Андру тут же подался вперед:
— Что говорит?
— Убили у него кого-то, — вздохнул сирин, послушав невнятный, отрывистый посвист, с хрипами вырывавшийся из обметанного рта. — Точнее убила. "Она". Кто "она" — не понимаю. Какая-то знатная шишка. Убила "ее". А он видел... кажется. Или не видел, а... узнал, почувствовал? Нет... вроде бы, все-таки видел.
Сирин с сомнением оглянулся на меня:
— Не все понимаю.
-Как это "не все понимаешь"? Он же сирин, — не поверил я колдуну. Мы правильно угадали, что чужак — соплеменник Агаи. Он не раз и не два во время бреда пытался перекинуться в птицу. Все рвался лететь. Даже сейчас рядом с татуировкой торчало иссиня-черное перо.
— Он-то сирин, чистокровный из Юндвари, — подтвердил Агаи, — а вот я вырос в Наорге и языком людей владею лучше, чем своим. Да и он... невнятно говорит.
Маг наклонился, напряженно вслушиваясь в очередной то ли вскрик, то ли свист и расстроено пожаловался:
— Ну как понимать "затоптала"? Вроде не о лошади шла речь.
Сирин отстранился от соплеменника:
— Чтобы там ни произошло, это было очень страшно. Мальчик до сих пор не может прийти в себя. Обвиняет, оправдывается, зовет, плачет вот...
Мотнул головой, указывая на раненого. У того и правда щеки блестели от слез.
— А почему ваше лечение не помогает, разобрались? — встрял правитель нежити. Он не мог смириться, что богиня удачи так неожиданно и нагло повернулась к нам задницей, особенно после того, как помахала перед носом таким подарком. Я и сам с трудом сдерживал досаду — близок локоть, а не укусишь. Вот они, бесценные сведенья о противнике, да не возьмешь.
Агаи виновато моргнул:
— Очень сложное заклинание из оживленных проклятий, — сирин снова оглянулся на меня в поисках поддержки. — Как твое. Сплетено по тому же принципу. Настроено на кровь.
Я посмотрел на больного. Так вот что мне готовил неизвестный враг. Мда... Очень он меня не любит. От всей души.
Агаи между тем нахмурился:
— Оно сжирает тело изнутри и постоянно перемещается! Я пытался "ухватить", распутать, а оно... как мокрый угорь! Выскальзывает. Не понимаю, как этот мальчик вообще до нас живым добрался.
Мы, не сговариваясь, молча посмотрели на стонущего больного. Морра все так же осторожно водила пальцами по его телу чуть ниже сердца. Выглядела она сосредоточенной, серьезной и явно прислушивалась к чему-то. Неожиданно девочка, громко пискнув, звонко хлопнула ладошкой чуть левее грудины. Агаи тут же накрыл руками ее ладошку и глухо, едва слышно зашептал-запел. В ответ на колдовство раненый забился в путах. Его выгибало и корежило с такой силой, что оставалось только порадоваться прочности вампирских веревок. Они выдержали яростный напор... в отличие от костей — я совершенно явственно услышал хруст, и правая нога парня выгнулась под неестественным углом. Сирин истошно закричал: из-под рук целителей выступила кровь, тонкой струйкой проложила себе дорогу, расплылась красным пятном по простыне.
— Сучье семя! — первый раз в жизни я услышал ругань от благовоспитанного мага. — Я тебя все равно достану, паскуда увертливая!
С этим восклицанием Агаи повернул ладонь, "черпанул" (мне даже показалось на миг, что рука сирин погрузилась в тело больного) и резко стряхнул что-то на пол, украсив каменные плиты щедрой россыпью алых капель. Одна из них, самая крупная, повела себя не так, как остальные: вместо того, чтобы растечься неровным овалом по полу, вспучилась, превратившись в красного жучка, похожего на порфировую жужелицу, засеменила обратно к кровати. Агаи не сплоховал — отбросил магическую козявку воздушной волной:
— Задержите его!
Как противостоять оживленному заклятию, я понятия не имел, потому поступил просто: ухватился за край кровати, крикнул князю "помоги!" и в и один рывок поднял ее над головами вместе с больным, Агаи и Моррой.
— Жги быстрее!! — рявкнул я магу, увидев, как краснотелая тля расправляет крылья, и в следующее мгновение комнату озарил яркий всполох: сирин с перепугу залепил огненный шар такого размера, что чуть не сжег не только заклятие, но заодно и Андру. Опаленный вампир, дождавшись, когда его подменят стражники, спокойно сбил с одежды пламя и с любопытством принялся следить за Агаи. Тот уже спрыгнул на пол и навис над закопченным пятном. Перед руками мага клубилось раскаленное марево. Огненный шар иссушил заклятие, но не убил — оно все еще шевелило лапками. Колдун собирался вплавить его в камень. Далось это магу непросто: на лбу выступили крупные капли пота, мышцы свело от напряжения, дыхание стало сбивчивым и частым. Мне даже показалось, что силы Агаи закончатся раньше, чем поддастся камень, но по счастью, сирин справился. Темное тельце, похожее на сморщенный боб, в последний раз шевельнув лапами, погрузилось в вязкую субстанцию.
— Все! — облегченно выдохнул маг, обессилено хватанув воздух ртом, и потянулся к бокалу с водой. Пока пил, чуть не расплескал половину: руки Агаи тряслись, как у заправского пьяницы. — Только плиту надо вынуть и унести. Закопать, чтобы не дай Ирия на нее не попала вода или того хуже — кровь! Иначе все придется начинать сначала.
Правитель вампиров повернулся к своим подданным:
— Выломайте и закиньте в озеро!
Это был наилучший выход: прожорливая "вода" идеально подходила для уничтожения магической заразы.
Пока вампиры долбили ломами пол, мы снова обратили внимание на виновника переполоха. Удивительно, но после всех злоключений тот еще дышал, хотя выглядел по-прежнему паршиво. Ко всем имеющимся "прелестям" добавилась рваная рана на груди: подчиняясь колдовству, заклинание прогрызло себе путь на свободу. Морра держала руки над раной. Кровь больше не текла, зато пузырилась желто-зеленая пена. Кажется, заклятие не только жрало человеческую плоть, но еще гадило ядом. Во всяком случае, другой причины для появления вонючего гноя я не нашел. Агаи осторожно отстранил малышку, выудил из своей лекарской сумки большой пузырек и щедро плеснул из него на рану.
Когда она вновь стала чистой, наложил толстый слой мази и приказал:
— Пока не трогай. Надо вытянуть гной.
Девочка понятливо кивнула.
— Теперь будет жить? — поинтересовался правитель нежити и, услышав уверенное "Да!", заявил: — Его необходимо срочно допросить
Вид у вампира был довольно хищный, поэтому сирин тут же насупился:
— Не раньше, чем я буду твердо уверен, что он выкарабкается!
— Хорошо, отложим до завтра, — кивнул вампир, раскланялся и был таков.
Я усмехнулся — маг в ответ лишь обреченно кивнул — наклонился над перебежчиком и неожиданно встретился с ним взглядом. Раненый наконец-то пришел в себя. Увидев меня, он хотел подняться, дернулся и, видно, потревожил сломанную ногу, потому что застонал.
— Не пугай его! Вот неужели так необходимо трогать полуживого! Он только что чудом избежал смерти! — тут же вскинулся маг, оттер меня в сторону и перешел на негромкий посвист, пытаясь успокоить больного. Тот лишь крепко сомкнул губы, резко отвернулся и... увидел Морру. Девочка, заложив руки за спину, стояла у изголовья кровати. Перебежчик некоторое время удивленно разглядывал малышку, а та тем временем погрозила ему пальцем и чирикнула. Агаи сдавленно хихикнул, больной от удивления раскрыл рот, чем моментально воспользовался колдун, залив в него отвар. Я ожидал, что перебежчик выплюнет все обратно, но тот очевидно узнал лекарство, потому что безропотно его проглотил и расслабленно откинулся на подушку. Правда взгляда от Морры так и не отвел. А та забралась с ногами на кровать и жалостливо погладила юнца по обезображенной ожогом щеке. Глаза мальчишки снова широко раскрылись. В них уже плескалась сонная муть. Впрочем, он еще успел увидеть, как я подхватил девочку на руки и даже что-то попытался просвистеть, но не осилил — заснул на полуслове.
— Хвала Ирие, — облегченно вздохнул сирин и потянулся: — Теперь можно прилечь часов на пять. Раньше он точно не проснется. Я, пожалуй, наверх не пойду, посторожу тут. Мало ли что... Вдруг осложнения.
Сирин перебрался на широкую лавку, служившую ему вместо постели, и широко зевнул.
— Как проснется, сразу зови, — приказал я напоследок и отправился к себе, прихватив Морру — девочка показалась мне бледной. Игры со смертью дались ей непросто, Морра заснула прямо на моих руках. Эрхена тоже не дождалась: прикорнула у входа в кресле. И даже когда я ее перенес на кровать, не проснулась. В отличие от Морры. Та, едва ее голова коснулась подушки, вцепилась в меня мертвой хваткой:
— Не хочу! Страшно!
Пришлось пойти на уступки — пристроить девочку под бок к Эрхене. Я и сам порядком устал и уже собирался составить им компанию, как скрипнула дверь: на пороге возник слуга.
— Его светлость желает с вами поговорить!
Вампир ждал меня в кабинете. В ответ на вопросительный и недовольный взгляд примирительно поднял руки:
— Простите, Дюс, за столь позднюю встречу. Сегодня я наконец вспомнил, что мне напоминает один из амулетов нашего гостя.
Вампир поднял кожаную плетенку, на которой болтался крупный камень, украшенный тонкой резьбой. Кажется, гранат.
— А это, в свою очередь, натолкнуло на размышления, которые я не против с вами обсудить. Но для начала прогуляемся: хочу вам кое-что показать. Пообещайте не рассказывать о том, что увидите и... услышите — даже друзьям. Это знание относится к тому роду тайн, что лучше держать под семью замками.
