Отворив дверь (она не запиралась — зачем, если внутри охрана?), шпион Наместника Тьмы проник внутрь стратегического охраняемого объекта. Четверо бойцов дюнкэ спали вповалку на земляном полу, и впечатление производили убитое. В самом что ни на есть прямом смысле... У стены, за хлипкой дощатой загородочкой, лежал на животе, подогнув под себя лапы, громадный бронированный одр. Его бока вздымались и опускались, как океанские волны, а на каждом боку висел громадный тюк, набитый шкурами, руном, тканями и тому подобным текстильным товаром.
Где-то там, в завалах текстиля, и покоилась цель моего рейда — такой же мешочек, как и у меня, но наполненный настоящими драгоценными камнями, которые только и пригодны для обручальных венцов. Это традиция, которой уже много-много веков...
Драгоценные и полудрагоценные камни, которые вставляются в надлобия свадебных обручей, добываются только и исключительно в системе пещер Селинианского Гишемина, имеющих общее название Святая Штольня. Разумеется, они идут оттуда нескончаемым потоком, привозимые в Таварр великим множеством сухопутных и морских караванов. Но только рода гишеминских принцев имеют право, я уже говорил, на торговлю самыми дорогими и редкими камнями, которыми украшает чело высшая таваррская знать...
Я оч-чень осторожно, почти не дыша, ворошил свернутые в рулоны отрезы тканей и шкур. Где-то здесь, он обязан быть где-то здесь, потому что если этот клятый мешок окажется с другой стороны, прижатый к стене боком зверя — я застрелюсь! Или нет. Дождусь пробуждения горской стражи, и она меня зарежет; по крайней мере, умру как мужчина.
Одр вдруг вздрогнул. Мне стало плохо. Массивный зверь издал звук, очень похожий на человечий "хр-рр", и его бока стали вздыматься с прежней частотой и амплитудой.
Та-ак-с...
Кажется...
Мои пальцы нащупали какой-то плотный, даже твердый объект. По-прежнему почти не дыша, я потащил его наружу, и моим глазам предстала резная деревянная шкатулка...
С маленьким, но весьма хитрым на вид замочком.
О нет! Ну почему в мою глупую голову взбрела такая дурная мысль — раз Наместник дал камни В МЕШОЧКЕ, то они и у караванщика будут в таком же!!!
...Резная, лакированная, красивая шкатулка величиной с кирпич, из какого-то темного дерева с благородными прожилками почти черного цвета. Может быть, даже из величественного и знаменитого семарангского кедра... Очень тонкой работы. По краям крышки — ромбическая резьба, уголки отшлифованы золотом. С золотой замочной скважиной, чуть заметно выпирающей над гладкой лаковой поверхностью.
Сломать его лезвием кинжала или шпаги, конечно, не составит никакого труда. Но ведь следы взлома будут сразу заметны, и караванщик заподозрит, как минимум, то, что камни подменили! Заподозрит сущую правду, прошу заметить. А я же не знаю до сих пор, зачем Наместник приказал совершить эту замену. Может быть, ему просто финансов не хватает? Смешно, конечно, господа, а как же... Но отличаются ли чем-нибудь его камни от настоящих? Я имею в виду — внешне, с виду, отличаются?
Ибо если вообще никаких отличий нет, то не стоило и городить весь огород...
У кого может быть ключ? Только у самого дюнкэ. Но добыть ключ у обреченного принца невозможно. Это значит обыскать его комнату в караван-сарае, справившись с гораздо более бдительной стражей, да впридачу и с ним самим! Я не профессиональный вор, господа мои хорошие. Пролезать в форточки и открывать замки ногтем Менестрели не обучены! Были бы обучены — зарабатывали б себе на жизнь гораздо менее опасной профессией.
Я попытался ковырнуть замочек острием кинжала. Ну, что сказать — выковырять-то его легко, превратив раритетную шкатулку какого-то знаменитого мастера во в лучшем случае музейное барахло! А вот открываться эта гадость не хочет... Эсс гир тенге! Скважина такая маленькая, что в нее не проходит самый кончик тонкого ножа! Делать нечего, значит, надо решаться...
Я подцепил острием клинка темно-блестящую крышку и уже изготовился выворотить ее с корнем, как тонкий, свистящий шепот от входа чуть не заставил меня отдать Наместнику память раньше времени:
— Ли-ис, зачем вы ее ломаете? — Мальчишка, ни малейшего внимания не обращая на спящих горцев, уже топал прямо ко мне, бумкая башмаками не хуже настоящего одра.
— Потому что я не могу ее открыть! — С ненавистью прошипел я, мысленно перебрав все подходящие для Керита эпитеты непереводимого на культурный язык значения.
— А у кого ключ? — Совершенно спокойно осведомился он.
— У Карима, у кого же еще!
— Да? Тогда подождите, я сейчас. — И щенок развернулся назад, точно так же хладнокровно перешагивая через дрыхнущих воинов.
Уж больно крепкое зелье попалось, зверь-зелье, не иначе, отстраненно подумал ваш покорный слуга...
Ну и как прикажете это понимать? То боялся всего и вся, а то пришел, как к себе домой, причем будто по моим следам. На сей раз я был уверен, что Керит наконец-то заснул! Что же, он опять меня обхитрил? Неуважительно как-то, получается, к самому себе думать, будто битого жизнью Черного Лиса может надуть какой-то там Керит! Молоко на губах не обсохло...
Почему он не удивился, застав меня с этой клятой шкатулкой? Почему его не напугали даже спящие охранники? На кой грыб, наконец, он поперся, похоже, на полном серьезе за ключом от шкатулочки к самому караванщику, он что, надеется так легко его взять?! И почему... Почему он вообще так в себе уверен, словно все, что происходит, абсолютно в порядке вещей?
Мысли скакали в разные стороны, как распуганная стайка керлтайнов. Я продолжал стоять в дурацкой напряженной позе и сжимать в руках, как любимую женщину, эту треклятую драгоценнейшую шкатулку. Воины спали, караван тоже, судя по нормальной сонной тишине, спокойно коротал ночь. А сидевший у меня в груди счетчик методично отсчитывал минуты и секунды до рассвета...
Бом-м, бом-м, бом-м...
С каждым ударом сердца мир сокращался и расширялся вместе с ним. С каждым ударом сердца я все яснее и четче ощущал оставшиеся нам мгновения. Именно мгновения, спрессованные в несколько часов. Но они не текли, они отрывались от сплошного монолита времени и падали в пропасть...
Бом-м, бом-м, бом-м...
Мгновения все падали и падали...
А мне не оставалось ничего другого, как сжимать этот трижды проклятый ларец, и ждать непонятного мальчишку, который вдруг по-настоящему испугал меня. Испугала его железная, стальная уверенность в себе, которая обнаружилась почему-то как раз тогда, когда более уместной была бы настоящая паника. "Возьмите с собой Керита" — сказал Наместник. Ну, взял... И где ж его эссы носят в самый ответственный момент?!
Дверь тихонько заскрипела...
И в светлицу входит царь — стороны той государь... — Словно строчка из какой-то песни прозвучала в голове...
Меня по второму разу чуть не хватила кондрашка. На ладони Керита лежал крошечный, филигранной работы железный ключик. Который мгновенно и плавно вошел в замочную скважину драгоценной шкатулки.
Крышка откинулась.
Я не ошибся хотя бы в этом — внутри лежали самоцветы...
Рубины, алмазы, сапфиры и топазы. Изумруды и аметисты. Корунды, хризопразы, опалы... Еще великое множество всяких разных камней, коим мы с Керитом не знали даже названия. На несколько секунд (еще несколько страшных ударов сердца), мы с мальчишкой замерли, не в силах отвести глаз от этого великолепия. Драгоценности на сумму больше, чем стоит моя жизнь, играли и переливались в матовом желтом свете керосиновых ламп, в количестве трех штук развешанных вдоль стены. Я с большим трудом заставил себя не смотреть на это прекрасное богатство, и полез за пазуху за Наместниковым мешочком. Вытащив его, я случайно перевел взгляд на Керита...
Вы бы видели, с каким выражением он, не отрываясь, смотрел на гору самоцветов! Взгляд Керита окаменел, лицо застыло, как гипсовая маска, а на губах появилась усмешка, какой я ни разу не видел у своего доселе мирного спутника. Усмешка исказила его черты до неузнаваемости, она была не злая и не ироничная, какой обычно бывает усмешка. Губы Керита растянулись в усмешке жадной, но одновременно какой-то одухотворенной. Словно он чувствовал себя единственным хозяином всех этих сокровищ, и больше ему НИЧЕГО не было нужно от этой жизни.
Ощущая себя абсолютно неуместным рядом с этим великим совпадением чувств, я тронул юношу под локоть, и кошмарная ухмылка погасла, как задутая керосинка. Парень вздрогнул, а я, собрав в кучку сокровища, переложил их на откинутую крышку шкатулки. После чего высыпал в нее содержимое своего простецкого мешка.
Вполне логично, что меня весьма волновал тот факт, что Карим может заметить несовпадение своих сокровищ по экстерьеру. Такие ценности, как ограненные алмазы, рубины и изумруды, всегда своему хозяину известны наперечет, до малейшей чуть скошенной грани, едва заметной трещинки или скола. Крупных алмазов, как я быстро подсчитал, у дюнкэ было ровно пять. А если у Наместника их четыре? Думаю, вы понимаете мои опасения...
Которые, к счастью, не оправдались. Мы с Керитом разинули рты от удивления.
В объемистом кошеле, который выдал Наместник, и в который я до сих пор, словно чего-то боясь, ни разу не заглянул, лежали неопределенные, грубой ломаной формы, осколки. Черный глянец блеснул на них, таких же гладких, как стекло. Но как только свет, обычный свет коптящих керосинок, упал на эту черноту, как осколки стали меняться. Куча ломаного мглистого хлама принимала вид и форму настоящих самоцветных камней особой огранки, которую умели делать лишь в подземных мастерских Святой Штольни! Темные, блестящие куски непонятно чего становились гранеными алмазами, сапфирами, корундами, в точности копируя те, что были высыпаны на откинутую крышку шкатулки! И я понял, что даже количество их, если изначально было больше или меньше, в точности сравнялось с... Ну, в общем, дебет сошелся с кредитом.
— Во дела... — Одними губами прошелестел мальчишка.
— Быстро закрывай шкатулку! — Скомандовал я, ссыпая настоящие камни в мешок. Керит повиновался, не задавая лишних вопросов. Поднявшись на цыпочки, я аккуратно раздвинул скрутки мехов и тканей в тюках одра и засунул ларец на то самое место, где он и лежал, постаравшись, чтоб он занял в точности прежнее положение. Керит подкинул на ладони ключик, и у дверей мы расстались с ним. Он побежал относить ключ на место, а я быстрым шагом направился в нашу комнатку.
Первым делом мои руки сами сняли со стены полотенце. Я машинально утер лицо, и только после этого понял, что вспотел. От напряжения выступил холодный пот, которого я даже не заметил! Во работенку провернули...
Руки предательски завозились, пытаясь куда-нибудь деть этот злосчастный мешок. Сразу же стало страшно — а вдруг кто-нибудь войдет и увидит? До сих пор, признаться, мне ни разу ничего не приходилось воровать. Даже тексты и песни, и те были свои собственные, так что ощущения оказались мне в новинку...
Задание выполнено — и что же теперь? Что теперь делать, господа милосердные? Как можно быстрее, этой же ночью, бежать с места преступления, или играть прежний сценарий, дожидаясь попутного ветра? Должен ли я отдать Наместнику эти камни, или они ему не нужны? Должен ли он придти ко мне, или каким-то другим путем передать мне следующее задание, или же нет?
Как всегда, в планах "на после победы" зияла полнейшая пустота...
Делать было нечего. Я попытался воззвать к Наместнику, и ответ пришел спустя несколько минут:
Отлично проделано, Рисс. Признайтесь, что бы вы делали без мальчика?
Постоянно насмешливый тон Наместника начинал здорово действовать мне на нервы. Порешив не заводиться (пока!), я решил общаться с ним максимально лаконично:
"Ваше задание выполнено. Что прикажете делать сейчас?"
Завтра утром уходите из каравана, — велел Наместник Тьмы.
На какой прекрасной ноте сеанс связи и прервался. А у меня от некоего странного чувства дико свело скулы...
Картина шестая:
"...И в вечной Тьме растут цветы..."
Вампирочка Френсис незаметно, как умеют только вампиры, подкралась к своему шефу, мирно читавшему книгу, как положено всякому уважающему себя сибариту, качаясь в кресле-качалке перед тихо потрескивающим камином. Наместник был настолько увлечен чтением, что не замечал ее. Произведя мастерский бросок, она наметила заветную точку на шее де Морральена, и готовилась уже коснуться ее губами, так, чтоб самые кончики клыков пропороли матово-белую кожу. Еще миг, и...
Длинная рука Хозяина бесцеременно ухватила девушку за шкирку, то есть за ткань блузки на спине, и подняла в воздух. Другой рукой Наместник спокойно закрыл лежащую на коленях книгу, заложив страницу закладкой из кусочка черной кожи, и поставил перед собой на место игривую диву-вамп. С кресла он не вставал, а оно почему-то даже не вздумало качнуться при смещении центра тяжести. Как только поджатые, как лапки щенка, ноги девушки выпрямились и коснулись пола, кресло снова закачалось, и мелодично заскрипело: скрип-скрип-скрип...
— Ты чего, шеф? — Обиженно спросила Френсис, под его ироничным взглядом принимая стойку "смирно".
— Женщин и слуг надо сразу ставить на то место, на котором желаешь их видеть, — процитировал тот. — Граф де Ла Фер.
— Ты "Трех мушкетеров" вздумал перечитывать, что ли?
— А что? Интереснейшая вещь, между прочим, доложу я тебе. И актуальности до сих пор не потеряла. Для нас — особенно.
— Для кого это — для нас?
Наместник фыркнул. Вампирочка потупилась.
— Масса людей ее читают и любят, — невозмутимо продолжал Хозяин. — Но вот многие ли из них задумывались, сколько народу перекололи эти замечательные ребята? Причем, заметь, не врагов на войне, не наглых вторженцев-супостатов, а своих же земляков, и безо всякой осмысленной причины. Просто из-за косо брошенного взгляда, неудачного слова, сочтенного смертельным оскорблением. Законы лично понимаемой чести важнее законов жизни, и даже законов совести...
— Честь и совесть несовместимы. — Сказала Френ. — Одно заставляет отказаться от другого.
— Вот именно. А между тем, заметь, они — положительные герои! На количество создаваемых ими трупов никто не обращает внимания, все думают, что так и надо. Они — хорошие, поэтому им можно! Сюжет на этом строится.
— А мы — плохие, поэтому нам нельзя.
— Чье мнение? — Осведомился Наместник. — Стива?
— Никак нет! Прогрессивного человечества!
— Ах, человечества... — Понимающе протянул шеф. Поймал взгляд верной девушки-вампира, и они оба рассмеялись, причем Френсис хихикала так усердно, что в конце концов свалилась на колени шефа. Еще и поерзала на них, устраиваясь поудобнее.
Отсмеявшись, Наместник холодно спросил, придавив пальцами ей кожу за ухом:
— А ты, собственно, где сейчас должна быть?
— Ну, это... — Замялась дива-вамп. — Ободритами твоими заниматься...
— Кем? — Оторопел Хозяин.
— Ободренцами...
— Так-так-так! А ну-ка, расскажи поподробнее! — И Наместник аккуратно ссадил вампирочку со своих колен, разгладив черное сукно брюк. Разочарованно вздохнув, та примостилась на стоящий рядом столик, и торжественно выудила из впечатляющего декольте традиционный свиток. Подала его шефу.
