— И чего же опасается столь могущественный человек?
— Родственничков, будь они не ладны, — в сердцах ответил Бастиар и, словно простой солдат, смачно плюнул. — Это настоящие стервятники, господин целитель! Только и ждут момента, чтобы отравить, прирезать или подстроить несчастный случай. Моё богатство им покоя не даёт! Но начну сначала. Мой предок пришёл в Камию с великим Олефиром и в битве с местными корольками покрыл себя неувядаемой славой. За силу, отвагу и храбрость повелитель Камии даровал ему Каруйскую долину и замок. Мой род испокон веков владел долиной, и даже когда великий Олефир оставил нас, а принц исчез, герцог Ральф, захвативший Аргул, признал моё право на Каруйскую долину. Мы заключили сделку: мои солдаты патрулируют границы с Харшидом, Брадосом и Крейдом, а он не вмешивается во внутренние дела графства. Но суть не в этом. Род каруйских графов умирает. Я последний прямой потомок первого графа Кару, и у меня нет детей. Подозреваю, что дело не чисто: четыре моих любимых наложницы совершенно здоровы, да и простыми рабынями я не пренебрегаю. Я во всеуслышание заявил, что сделаю мать моего сына любимой наложницей. Я приглашал лучших лекарей со всей Камии, и все они твердят, что дело во мне! Но я не верю. Нутром чую, что стал жертвой некой многоходовой интриги моих дорогих родственничков!
Валентин оглядел графа с ног до головы и вздохнул:
— Не случалось ли тебе, Бастиар, поссориться с каким-нибудь магом? С тем же великим Олефиром или принцем Артёмом?
— Нет, — категорично ответил граф. — Незадолго до исчезновения принц Артём побывал в Кару и ушёл весьма довольный моим гостеприимством.
— Хорошо... — протянул целитель, глотнул пива, а потом, спохватившись, сотворил ещё бутылку и протянул графу: — Попробуй, Басти! Глядишь, пиво прояснит память, и ты вспомнишь, почему великий Олефир разозлился на каруйских графов.
Бастиар послушно сделал несколько глотков и вдруг хлопнул себя по лбу:
— А ведь был неприятный инцидент с великим Олефиром! Только не у меня — у деда. Ещё до моего рождения повелитель Камии приезжал в Кару. Дед закатил в его честь роскошнейший пир. Под конец праздника он представил великому Олефиру своих дочерей. Одна из девушек понравилась повелителю, и он захотел забрать её, но дед отказал, сославшись на то, что уже продал дочь наместнику Брадоса. Повелитель рассмеялся и предложил за наложницу баснословную цену, но винные пары затуманили мозг деда. Он твёрдо стоял на своём, мотивируя отказ законами Камии, установленными самим повелителем. Говорят, что дед упрямился до последнего, и только после того как великий Олефир протрезвил его, сделка была оформлена. Повелитель похвалил деда за смелость, забрал наложницу и отбыл в Ёсс.
— Однако наказать несговорчивого подданного всё же решил, — закончил за него Валентин. — Фира наложил на ваш род проклятие, и уже третье поколение каруйских графов стало последним.
— Как последним? — ошарашено переспросил Бастиар. — Ты хочешь сказать, что мои родственнички тут не причём? Значит, мне суждено умереть, не оставив наследника?
— Ну почему же? — пожал плечами Солнечный Друг. — У тебя любимых наложниц аж четыре штуки! Они ещё нарожают тебе и сыновей, и дочек! Хочешь, будут сплошными двойнями разрождаться?
— А проклятие великого Олефира?
— Снял я его, Басти, как только почуял. Уж больно интересная штука. Мой учитель, бывало говорил: "Вот когда научишься снимать проклятья, Валя, можешь считать себя настоящим магом". До сих пор у меня не получалось, а с тобой, как по маслу прошло. То-то он будет рад. И мамочке расскажет! — Губы землянина растянулись в блаженной улыбке, взор затуманился. — Вернусь в Лайфгарм, первым же делом ему этот фокус покажу. И пусть только скажет, что я не настоящий маг — Диме пожалуюсь!
Валентин сотворил два широких бокала с коньяком и протянул один из них графу:
— Давай помянем Фиру, друг мой. Гад он был редкостный, но маг замечательный. — Залпом осушив бокал, Валя вновь наполнил его и строго взглянул на графа: — Не тормози, Басти! Между первой и второй перерывчик небольшой. Пей! Следующий тост про тебя будет.
Бастиар послушно выпил, и Солнечный Друг провозгласил:
— Плодитесь и размножайтесь, граф!
К тому времени, как расписная тележка подъехала к воротам замка, на её мягких подушках нежились два седока. Граф живописал землянину достоинства каруийских наложниц, а Солнечный Друг рассказывал о своих любовных интрижках на Земле и в Лайфгарме. Свита Бастиара с недоумением и страхом проследила, как из тележки вывалились два пьяных в доску приятеля и, поддерживая друг друга, направились в женскую часть замка. Всю ночь из покоев наложниц доносились взвизги и смех, а утром подтянутый и лучащийся восторгом граф появился в приёмном зале:
— Всемогущий целитель по прозвищу Солнечный Друг проведёт в Кару два дня. Он примет всех желающих поправить здоровье в голубой гостиной, а послезавтра я устраиваю в его честь пир, так что лечитесь и начинайте готовиться к празднику! И имейте в виду, если моему гостю что-нибудь не понравится — головы вам не сносить!
Приёмный зал опустел, а граф чуть ли не бегом отправился в покои любимых наложниц...
Два дня в замке дым стоял коромыслом. В голубой гостиной побывали все жители замка. Люди не только приходили сами, но и тащили к прославленному магу своих домашних любимцев: птиц, собак, кошек и прочую живность. Валентин прилежно осматривал и лечил животных, но, когда главный конюх ввёл в гостиную любимую кобылу графа, не выдержал:
— Крупный рогатый скот и прочих копытных приводить не надо! Я сам к ним зайду!
— Как скажете, господин целитель, — пробормотал конюх, бросился к окну и, распахнув створы, проорал: — Марк! Анатоль! Кончайте ссориться, господин целитель лично зайдёт на псарню!
Валентин глубоко вздохнул, успокаивая расшалившиеся нервы, и продолжил приём. К вечеру второго дня он осмотрел всех обитателей замка и явился на пир усталым, но довольным:
— Полный порядок, Басти! Живи и радуйся.
Солнечный Друг пригубил вина, и это послужило сигналом к пиру. Над столами гремели тосты в честь всемогущего целителя и графа. Сменяя друг друга, акробаты, жонглёры, шуты и танцовщицы демонстрировали свое мастерство, а в разгар праздника в зале появились певцы. Валентин не был поклонником вокала, однако терпеливо прослушал традиционную балладу о великом Олефире, затем о принце Артёме и вдруг насторожился: певец в богатом харшидском халате запел о камийской мечте. Но это была не обычная песня, славившая доблесть и отвагу разбойников, харшидец пел о том, как камийская мечта мчится в Ёсс, на помощь принцу Камии, пленённому злодеем Кристером. Затаив дыхание, Валентин вслушивался в слова баллады: камийская мечта вступила в неравную схватку с гвардейцами... и на этом песнь оборвалась. Солнечный Друг повернулся к графу и взволновано спросил:
— То, о чём он пел, правда?
— Конечно, — улыбнулся Бастиар. — Мне докладывали о господине Ричарде и его боевой наложнице. Вокруг этой парочки витает масса слухов, говорят, что камийская мечта пришла к нам, как и великий Олефир, из другого мира. Утверждают даже, что господин Ричард лично знал правителя Камии. Сам же разбойник представляется сыном разорившегося барона из Лерта, но эта версия видится мне более фантастичной, чем та, где идёт речь про иномирян. Господин Ричард не знает ни единого человека из Шанийской знати, путается в названиях городов, и совершенно не знаком с камийскими обычаями. Уверен: господин Ричард и его наложница Мария — иномиряне. Как и ты.
— Да чёрт с ним, с нашим происхождением! Меня волнует Артём. Правда, что граф пленил его?
— К сожалению, да. Принц Камии болен, Валентин. И Кристер воспользовался его бедой. Он сделал несчастного безумца шутом, и, вместо того чтобы лечить, издевается над ним. Мои шпионы при дворе графа докладывают, что принц редко выходит из трапезного зала сам. Кристер заставляет его кривляться и паясничать, морит голодом и избивает до полусмерти. Каждое послание из Ёсса я распечатываю с трепетом, страшась прочесть роковые строки: "Принц Камии мёртв".
Бастиар замолчал, сделал несколько глотков вина, взял с серебряной тарелки кусочек сыра, медленно прожевал его и пронзительно взглянул в глаза целителю:
— Вчера утром я получил очередное донесение: камийская мечта прибыла в Ёсс и граф взял их на службу, но... Ричард исчез на следующий день, а Мария томится в ёсских застенках.
— Они живы, я чувствую, — побелев, как мел, прошептал Валентин, выпил бокал вина и попросил: — Расскажи всё, что тебе известно, Басти. Я должен появиться в Ёссе, обладая хоть какой-то информацией. И, прежде всего, меня интересует брат принца Камии. Что с ним?
— Кристер подарил его Сабире. Решил, что ущербный маг убьёт кайсару, а тот признался, зачем явился в Бэрис, и теперь греет её постель и развлекает поединками, — недовольным тоном сообщил граф.
— Дима, знает, что делает! — отрезал Валентин и уточнил: — Почему ты назвал его ущербным?
— Он умеет делать только воду, — поморщился Бастиар и зло добавил: — Но всё равно он не должен был бросать брата! Он сильный! Он мог бы вызвать Кристера на поединок и убить его! А он сидит в Бэрисе, ублажая похотливую, кровожадную бабу!
— Полегче на поворотах, приятель! Дмитрий — великий маг! — грозно осадил графа Солнечный Друг и тотчас сник: — Но то, что он оставил несчастного Тёму, и правда, не укладывается в голове. А, значит, с ним тоже беда, Басти. Я должен немедленно отправиться в Ёсс!
— И я хотел попросить тебя об этом, маг! — с жаром воскликнул Бастиар. — Ты сумеешь пробраться в замок и исцелить моего принца! Камией должен править сын великого Олефира, а не кучка спесивых аристократов!
Валентин с удивлением взглянул на графа: его щёки пылали, глаза горели, а у рта залегли решительные складки.
— Я уже приказал оседлать лучших коней, Валентин! Мы вместе помчимся в Ёсс, освободим принца и присягнём ему! — выпалил Бастиар и вскочил: — В путь!
— Постой! — Солнечный Друг дёрнул его за рукав. — Сядь и ответь мне на один вопрос: почему ты раньше не отправился в Ёсс — спасать принца, или хотя бы не рассказал мне о положении дел в Ёссе два дня назад?
Бастиар сел на стул и болезненно сморщил лицо:
— Ты такая же легендарная личность, как Ричард и его боевая наложница, Валентин. А легенды не всегда правдивы. Я должен был лично проверить, действительно ли ты так велик и могуч, как рассказывают. И ещё: прежде чем просить тебя о помощи, я должен был твёрдо знать, что ты не враг моему принцу. Сегодня я окончательно убедился и в том, и в другом. А что касается промедления... — Бастиар смущённо опустил голову, а потом набрал в грудь воздуха и произнёс: — Я испугался. Потому что очень хорошо знаю Кристера. И он, и я были в свите принца Камии, и никогда не ладили. Однажды дело дошло до поединка, и если бы Артём не растащил нас, неизвестно, с кем бы ты сейчас беседовал. А потом Кристер и вовсе свихнулся: посмел обвинить принца в гибели наложницы. Идиот! Он не поверил, когда принц сказал, что не убивал Катарину, и заперся в своём занюханном Эльте. Предатель и трус! Даже если Артём и замучил его женщину, то ничего плохого не совершил: принц Камии наш повелитель. Наша жизнь принадлежит ему, что уж там говорить о какой-то наложнице!
— Браво, Басти! — Солнечный Друг поднял бокал и выпил его до дна. — Ты сильный человек, и я возьму тебя с собой. Пошли!
Бастиар поднялся, и они стремительно покинули зал. Во дворе уже ждали конюхи с осёдланными лошадьми. Валентин хотел было вскочить в седло, но внезапно остановился:
— Слушай, граф, я совсем не подумал о твоём хозяйстве. Как Каруйская долина будет жить без тебя? Может, останешься?
— Зачем? Все необходимые распоряжения я отдал, управляющего назначил, наложниц обрюхатил, и теперь могу отправляться на войну. Я должен искупить вину перед повелителем за долгое бездействие!
— Ну да, ну да, — пробормотал маг, превратил балахон в джинсовый костюм и вскочил в седло. — Вот что, друг мой, представь-ка себе Ёсс, со всеми подробностями, какие помнишь. Попробуем переместиться в столицу Крейда по твоим воспоминаниям. А то, не дай бог, опоздаем.
— Есть! — по-военному отчеканил граф, и Солнечный Друг пораженно ахнул: он ожидал, что будет ориентироваться по расплывчатым, неясным образам, а в сознании Бастиара возникла ясная чёткая картинка.
— Молодец! — воскликнул маг, взглянул на замок великого Олефира и покачал головой: — Надо же какая громадина!
Глава 3.
Смерть шута.
Бастиар и Валентин стояли неподалёку от городских ворот Ёсса и взирали на резиденцию великого Олефира. Граф — с благоговением, целитель — с беспокойством: густой, тяжёлый аромат безумия клубился над шпилями и башнями грозной штормовой тучей. Валя зябко поёжился, посмотрел на магический щит, окружающий замок, и вздрогнул: щит был создан с единственной целью — не допустить в замок Ричарда. "Интересно, где сам Ричи?" — мрачно спросил себя Валентин, обратил взор на город и, счастливо улыбнувшись, повернул коня к воротам:
— Поехали, Басти!
— Но мой принц в замке!
— Лезть в логово врага с бухты-барахты глупо. Сначала поговорим с камийской мечтой. Надеюсь, он в курсе последних новостей.
Солнечный Друг подъехал к застывшим у ворот стражникам, кинул им под ноги горсть монет, и копыта каруйских коней застучали по булыжной мостовой. Едва всадники скрылись с глаз, офицер подозвал солдата, шепнул ему на ухо несколько слов, и тот опрометью понёсся к замку — Кристер приказал докладывать обо всех подозрительных гостях Ёсса. А двое появившихся из воздуха всадников были более чем подозрительными.
Тем временем Валентин и Бастиар ехали по городским трущобам. Целитель неприязненно морщился, глядя на шаткие домики, грязные дворы и одетых в лохмотья людей:
— Будь я хозяином Ёсса, давно уничтожил бы этот бомжатник. Развели грязь прямо под стенами правительственной резиденции. Мэра надо менять, однозначно! В Кероне я таких трущоб не видел. Фира следил, чтобы в столице порядок был. А здесь бардак какой-то развёл. Времени ему не хватало, что ли?
— Когда я уезжал из Ёсса после гибели великого Олефира и исчезновения принца, здесь вообще никто не жил, — заметил граф и недовольно повёл носом. — Вонь-то какая! Кристер совершенно не заботится ни о людях, ни об облике столицы.
— Да... Пора ему в отставку.
— На виселицу, — уточнил Бастиар и кровожадно оскалился.
— Хорошая идея, — машинально кивнул Валентин и задумался: щит оберегавший замок от Ричарда не давал ему покоя. "Неужели Артём защищает Кристера? Но почему? Где логика?"
Всадники вынырнули из серой тени замка, и нищие кварталы закончились. Улицы стали шире и светлее, перед добротными каменными домами зазеленели садики и лужайки. Город ожил и повеселел: замелькали яркие вывески трактиров, лавок и мастерских, появились чисто одетые камийцы в сопровождении рабов и наложниц, купцы, судя по нарядам, приехавшие со всех концов Камии, и всадники на крепких конях в богатой сбруе. До графа и целителя доносились обрывки оживлённых разговоров, громкий смех и ругань — как в любом большом городе, в Ёссе кипела суматошная, насыщенная жизнь.
