Итак, вполтора раза превышая наш флот по численности кораблей, морские силы Кильдиады потерпели поражение — более того в плен был захвачен весь командный состав империи. Флагман занялся огнем, и при высадке в шлюпки, всех морских командиров вместе с адмиралом взяли в плен наши моряки.
Наши потери могли быть весьма значительны, но в самый переломный момент битвы пришла неожиданная помощь.
Тридцать анатолийских кораблей подошли вплотную к сражению и сигналили нам, что готовы вступить в бой на правах союзника — враг неожиданно стал другом.
'Хороший ход'!— усмехнулся я.
Главное, что вовремя и рискуя небольшим количеством кораблей, он заявляет о своих добрых намерениях дипломатично, а что самое интересное — в случае победы будет претендовать на часть захваченной добычи.
Яперт был умным политиком, он умел выбрать нужный момент. 'Путь к миру лежит через войну', — сказал один древний мудрец. И сейчас эти слова были точны, как никогда.
Сто пятьдесят два вражеских корабля ушло на дно, остальные были захвачены абордажными командами.
Сражение кипело более десяти часов, и, начавшись утром, закончилось к ночи.
Наши потери были существенны — восемьдесят пять кораблей, тридцать три из которых принадлежали герцогу Сенбакидо.
По морю шныряли шлюпы с матросами, подбиравшими раненых, и уцелевших из воды. Вскоре из порта Номпагед пожаловал адмиральский корабль, на котором присутствовал сам Яперт Великолепный.
На огромной лодке к нашей галере прибыли послы. Они высказали пожелание своего повелителя заключить с королевством Ларотум прочный мир, и обговорить условия, на которых будет поделена совместная добыча в этой баталии.
Принц, утвердившись в надменной позе, выслушал послание и сказал следующее:
-Мы, Принц Квитанский, герцог Орантон, представляя интересы своего брата короля Ларотумского Тамелия, вынуждены отказаться от предложения мира, прозвучавшее в этом послании, ибо условия его нам непонятны и, следовательно, неприемлимы, но сама идея мира нами не будет отклонена. Поэтому, в подтверждение наших добрых намерений, мы заявляем, что через три часа на борт корабля, где изволит находиться анатолийский король Япер, пожалует наше посольство с предложениями мира, которые будут удовлетворять нашим интересам.
На том и раскланялись.
Анатолийские послы удалились, и принц уединился с Сенбакидо в каюту, чтобы посовещаться о встречных условиях.
Через час послали за мной.
-Граф Улон,— обратился ко мне в официальном порядке принц,— мы направляем на корабль анатолийцев послов, я желаю, чтобы вы присутсвовали на нем в качестве сопровождающего.
-Позвольте ваше высочество, но разве...вы не усомнились сегодня в моей преданности вашим интересам.
-Вы весьма красноречиво доказали ее в этом бою. Но мне бы очень хотелось услышать ваше признание — где вы были прошлой ночью. Сейчас я желаю, чтобы вы сопровождали кэлла Орандра.
Глава 5 Мирный договор. Возвращение
-Все это весьма сложно,— объяснял мне кэлл Орандр,— мы должны действовать осмотрительно, чтобы не навлечь на себя гнев его величества — нас не уполномачивали заключать перемирие. Очень бы не хотелось, чтобы наши действия расценили как измену. Но мы можем опираться на тот факт, что победа была невозможна в любом случае. Порт Номпагед защищен мощной магией. Есть важное обстоятельство в нашу пользу — если бы ввязались в сражение у Номпагеда, то нам не миновать гибели. Флот Кильдиалы, который был явно кем-то предупрежден, просто зажал бы нас в этом заливе. Придется бороться с Япертом за наиболее выгодные условия мира
И мы боролись. Целые сутки. Проще было победить флот Кильдиады, чем подписать с Япертом мирный договор.
Кэлл Орандр показал себя не только превосходным мореходом, но и исключительным дипломатом. Он сумел убедить Яперта отказаться от всех заявленных им кораблей, более того, он вынудил его написать примирительное послание Тамелию с заверениями своей дружественности и обещании не вступать в сговор с Аванагуро, который не имеет отношение к политике и проживает на территории Анатолии как частное лицо. И все в таком же духе.
Добирались домой мы тем же путем, то есть по морю через Сенбакидо и Квитанию, и жаркие встречи в Ритоле и замке Моря оправдали весь риск от похода.
Я решил не брать с собой сферу в Мэриэг. Я точно знал, зачем мне понадобился этот предмет. Для нашей экспедиции. Ведь мы отправляемся в неведомые земли. Мы не знаем: какие опасности угрожают нам. И столь мощная защита может пригодиться в опасном походе.
Я объяснил это кэллу Орандру. И попросил сохранить сферу до выхода в море.
Но вот и Ритола осталась позади. Знакомые крутые берега неприступного порта Касоль открылись на горизонте.
Мне показалось на миг, что между Фэлиндж и принцем снова вспыхнула искра взаимного чувства, во всяком случае, люди говорили, что ночь они провели в одной спальне. Я опять ночевал на корабле.
Трудно сказать какие чувства испытывал Тамелий, когда вести о нашей победе и заключенном с Анатолией мире достигли столицы.
Гнев? Досаду ? Тихое бешенство?
Все пошло не так, как было угодно его величеству. Но я с легкостью смог представить самую кислую гримасу на его лице.
Вряд ли нас будут чевствовать, как героев. А ведь мы разгромили мощный флот империи, который мог в любое время нарушить зыбкое равновесие на море. Но мне уже было кое-что известно о внешней политике Ларотумского короля. Забытый им герцог Брэд, верный, преданный, добившийся многого для своего короля. И королевская благодарность, оставившая деятельного и умного человека не у дел.
Но в этот раз Тамелию пришлось смириться с происшедшим. Провести все протокольные мероприятия — встречу послов, обед и бал по случаю одержанной победы, раздачу наград морским командирам и особо отличившимся в сражении. Про мою скромную персону тихо забыли. И я скромно не напоминал о себе.
Радостный, счастливый взгляд Лалулии Фэту на балу был моей наградой.
На этом прием съехались послы и гости из разных стран: Анатолии, Кильдиады, Бонтилии, Синегории.
Посланники Кильдиады выглядели мрачно. Собственно говоря, на что они рассчитывали? На радушный прием?
Кто знает, может Тамелий вынашивает планы морской экспедиции к берегам Кильдиады? Самое время закрепить успех.
Кэлл Аров-Мин подошел ко мне и церемонно поклонился.
Рядом с ним была женщина неописуемой красоты. С мягкими пушистыми волосами, с темными глазами, и очень красивой линией шеи. Он представил нас друг другу:
-Граф Улон, баронесса Авеиль Сав.
-Знакомство с очаровательной женщиной, что может быть лучше для человека, когда от него отвернулась удача.
-Это от вас отвернулась удача?— насмешливо сказал Аров-Мин,— вас осыпали милостями, подарили титул, вы — всеобщий любимец, женщины от вас без ума. А теперь вы еще и победу нам привезли, правда, не над тем противником, над которым мы ожидали. Но ваше рвение принесло свои плоды. Кильдиада теперь на долгое время вышла из игры. Так что, насчет себя вы шутите, граф. Смотрите! За такие слова удача и в самом деле отвернется от вас.
Авеиль Сав заговорила с небольшим акцентом — ее прозрачная нежная кожа выдавала в ней бонтилийку.
Она мягко скользнула взглядом по мне — знакомый прием: смотреть, не глядя, — без интереса и без участия, но все, что ей хотелось увидеть — она увидела.
Некоторые встречи ничего не значат в настоящем, потому что они могут иметь отношение к будущему, но они как засечка на дереве твоей судьбы — врезаются в память лица тех, с кем придется иметь дело в будущем и они там до поры до времени остаются.
Вскоре после моего возращения из Анатолии, вернулись мои друзья. Мы отметили нашу встречу великолепным обедом на тридцать человек в кабачке сэлла Фаншера и весьма бурными возлияниями.
-Я ничего не понимаю! — возмущался Паркара. — В этих горах воевать невозможно. У меня вообще боязнь высоты, а там сплошные ущелья и пропасти. Но это все ерунда по сравнению с горцами — хитрый и лживый народ. Им нельзя верить.
-Да ну!— улыбнулся Брисот.
-Просто наш Паркара пытался сторговать роскошную упряжь за бесценок. Ему пообещали и, взяв деньги, подсунули обыкновенную уздечку для лошади.
-Но вы хотя бы добились успеха в своем походе.
-Ненадолго. Там происходит что-то очень странное. Как будто кто-то или что-то подзуживает эти народы. Только они успокоятся, как тут снова — повод для конфликта. Страсти раскаляются, и брат готов идти на брата. Многие местные обвиняют в этом статую Черного орла, отлитую из бронзы — говорят, что у него недобрый глаз. Он горит желтым огнем и сводит с ума всех горцев.
-Откуда эта статуя?
-Подарена Риххом в знак мира и дружбы: копия этой статуи стоит в его дворце. Статую Черного орла в Мекка-лихсе сбросили в ущелье. Но волнения не прекратились.
Глава 6 Беспокойный Юнжер. Любовь земная
Незадолго до похода в Анатолию я повстречал Юнжера при весьма затруднительных для него обстоятельствах. В обмен на помощь Юнжер дал мне обещание помочь с поисками своего отца, мага Влаберда, присвоившего себе мою вещь — магический амулет из Фергении.
С той поры мы иногда сталкивались и перебрасывались словечком. Я угощал парня вином и присматривался к нему. Юнжер сказал, что как только ему что-нибудь станет известно, то он тут же мне сообщит. Однако время шло, а обещание так и оставалось невыполненным.
Иногда я с друзьями проводил часы досуга в игорном заведении, славившемся хорошей репутацией. Мы были завсегдатаями кабачка 'Корона и Перец'. В тех же местах появлялся и Юнжер.
Он был азартным игроком и порой уходил совсем без денег. Иногда выигрывал крупные суммы, которые пропивал тут же, в кабачке.
Он учтиво кланялся мне, но не делал попыток сблизиться.
Я присматривался к этому человеку Юнжеру. И странно, он вызывал смешанные чувства. Обычно у меня очень четко определяется отношение к человеку. Но Юнжер, при всей своей подлости, каким-то непостижимы образом располагал к себе людей. И мне это жутко не нравилось. Неприятно наблюдать как подлец и никчемный человек нравится обществу, но еще неприятнее осознавать, что он нравится тебе самому.
Я удержался на той грани, за которой он мог заручиться моей дружбой. Что это было? Его особый талант? Магия?
Возможно и то, и другое. Теперь я понял, почему его отец говорил те слова, услышанные Шипом Соро, полные горечи и разочарования оттого, что сын его, наделенный талантом и магнетизмом, так глупо растрачивает свою жизнь впустую.
Но, отстранившись от этих чувств, я решил, что мне следует думать лишь о собственных интересах. Они были просты — мне хотелось заполучить амулет карлика. Тем более, что он был мне так необходим, а с другой стороны — я считал, что он принадлежит мне по праву.
Но в последнее время Юнжера нигде не было видно.
-А куда запропастился ваш знакомый Юнжер?— полюбопытствовал Караэло, когда мы сидели в игорном заведении.
-Не знаю.
Я спросил у хозяина заведения, не знает ли он чего про Юнжера. Он мрачно ответил, что тот проигрался ему в пух и прах и задолжал заведению деньги.
-Пусть только на глаза мне попадется — ноги вырву!— зловеще пообещал он.
-Вот так дела! — усмехнулся Паркара.
У меня было еще одно дело, которое я не успел закончить перед нашим походом в Анатолию. Я рассчитывал на помощь маркизы Шалоэр — она должна была уговорить своего мужа. В огромном лесу, в имении Шалоэр росли самые лучшие сосны, подходящие для строительства кораблей. После морского сражения с кораблями Кильдиады, в котором пострадало много кораблей герцогства, это было особенно важно.
Договориться с маркизой Шалоэр можно было только в одном случае — она страстно хотела повторить наше свидание в Синем городе.
Ну что ж, почему бы и нет! Я никогда не смешивал любовь возвышенную и любовь земную.
Моя возлюбленная Фэту была недоступна как ангел, но рядом была другая, вполне доступная и земная. А я был мужчиной. И уж если Шалоэр захочет сделать что-нибудь приятное взамен, то, как говорится, одним выстрелом убьем двух уток.
Встреча состоялась. Снова блеснув своим великолепным телом, и насытившись плотскими утехами, она присела на пушистый ковер голым задом и, обняв ноги, томно уставилась на меня.
-Вина?
-Нет, спасибо,— сказала она. И с обычной нелогичностью свойственной женщинам, спросила:
-Ходят слухи, что вы влюблены в одну замужнюю даму.
-Сплетня всегда возникает на пустом месте, вам-то это хорошо известно. Никому неинтересно обсуждать то, что на самом деле происходит. Например, про наши встречи с вами. Все знают, но всем — скучно. Гораздо интереснее что-либо придумать и выдать за истину. А вдруг попадешь в цель!
-И я попала?
-Вы попали в мои руки, что меня более привлекает.
-И все же, вы лжете! Вы любите,— вздохнула она,— и, увы, не меня.
'Проклятые женщины и откуда они все знают', — с досадой подумал я.
-Послушайте, маркиза, вся эта чушь про любовь не для меня. Я — циник, и враг нежных чувств. Меня интересует в настоящее время возможность разбогатеть.
-На строительстве кораблей? — лукаво улыбнулась она.
-Вы можете мне в этом помочь?
-Что будет наградой?
-Разумеется, сверкание драгоценностей. Роскошные бриллианты вас удовлетворят?
-Меня бы удовлетворили встречи с тобой! — жарко сказала она, — но камни...они так совершенны! Я уговорю своего медведя.
-Медведя?
-Ну, как же можно еще назвать моего сонного толстого супруга. Мы с ним отлично ладим. Он не мешает мне делать то, что я хочу. А я не мешаю ему спать.
'Отличные отношения, многие позавидуют'! — усмехнулся я.
Так мы и поладили. Она получила камни. Сенбакидо — поставщика леса.
Как знать, сколько таких сделок совершается подобным образом.
Глава 7 Дела купеческие
Однажды я вновь встретил в городе весьма удрученного Кашапеля. Мы остановились, чтобы поговорить.
Он был все таким же предствительным, важным, толстым, — казалось бы, такого человека ничто огорчить не может. И вот на тебе!
-Что это тебя так взволновало, мой старый друг Кашапель? Я думал, что ты процветаешь, а у процветающего человека не должен быть такой скорбный вид. Во всяком случае, у поставщика королевского двора.
-Ах, если бы! — вскричал Кшапель,— если бы я им стал, но в том то все и дело, меня обошел другоцй человек, но это лишь начало моих неприятностей.
-В чем же заключаются остальные?
-Ох, многодобрейший кэлл Улон, я не вправе вываливать на вас свои огорчения.
-Отчего же, я охотно послушаю о них, мне любопытно, чем живут нынче торговые люди.
-Мои заботы слишком обременительны для благородных ушей.
-Как ты сказал? — рассмеялся я.— Для благородных ушей! Зря сомневаешься — вдруг я захочу тебе помочь, раз перстень с гиацинтом, что взгоромоздился на твой палец, перестал быть тебе другом.
-Ох, тяжелые времена ныне наступают для купеческой братии, и ни один гиацинт в мире тут не поможет. Покойный король Кресалф Кробос очень много пользы принес нашему сословию. Старые гильдии получили привилегии, он снизил пошлины, — и торговля в Ларотум расцвела. Но вот, то, что начал делать ныне здравствующий король вызывает у всех недоумение. Конечно, ненашенского ума это дело, только многим случится теперь одно разорение!
