На Джораева было жалко смотреть. Соломин чертыхнулся мысленно, вздохнул и негромко сказал:
— Ну чего ты теряешься? Красивая девчонка, к тебе, кажется, неравнодушна — вперед и с песней. Что мне, всему тебя учить надо?
— Командир, так ведь от этого только хуже будет.
— Тебе? Сильно сомневаюсь. Проблемы, вызванные женщиной, лучше всего лечатся другой женщиной.
— Во-первых, у нее есть жених...
— Это чудо арабское, что ли? Не смеши, ты круче.
— И потом, ты же ее англичанам отдать собираешься. Точнее, продать.
— Успокойся, пацан, — Соломин пьяно хохотнул. — Я и раньше-то не слишком хотел этой сделки, а в свете нынешних обстоятельств и вовсе переиграю ситуацию. Есть одна идея...
— Какая?
— Увидишь. Главное, ничему не удивляйся и не дергайся. Но потом придется отработать.
— Командир, да я всегда...
— Спокойно, ты еще не знаешь, что тебе предстоит сделать. Ты меня еще проклинать будешь.
— Командир...
— Молчать. И слушать. Ты знаешь, что мы очень скоро получим пополнение, причем не лучшего качества. Да что там не лучшего — с откровенным душком. Но ни ты, ни остальные не знаете, для чего оно нам, это пушечное мясо. Тебе я скажу. Мы будем менять статус, во всяком случае, частично. В общем, получен карт-бланш на захват планеты, не буду пока говорить, какой, и создание там собственного государства. Захватить мы ее захватим, но сидеть я там не собираюсь — сам понимаешь, я космонавт, а не администратор. Нехорошо, конечно, но я знаю, что умею делать, а что — нет, и не хочу напортачить. Поэтому наместником там будешь ты, склонность к решению неординарных задач у тебя есть, и твоя задача — с горсткой не самых лучших солдат навести там порядок, поставить планету под свой полный контроль, наладить администрацию... Честно говоря, проще перечислить, что тебе не надо делать. Работа будет адова, но делать ее все равно придется, и все это с минимумом времени, сил, средств и людей. Справишься? У тебя есть еще время отказаться.
— Справлюсь, — Джораев ответил мгновенно, не задумываясь, и это понравилось Соломину.
— Молодец, — удовлетворенно кивнул он. — А теперь пошли — нас ждет продолжение банкета.
В общем, отсыпаться после излишне выпитого Джораев ушел успокоенный и обнадеженный. Бьянка, вернувшаяся довольно поздно, обнаружила, что хозяева ждут только ее — Соломин и Джораев уже вовсю храпели в своих комнатах, но насчет нее хозяева получили точные и четкие инструкции. Воропаев утром по секрету с улыбкой рассказал Соломину, что девушка очень расстроилась, когда ее отправили спать в другое крыло дома, и рассказ этот вызвал ответный смешок капитана, но другой реакции не последовало.
Весь следующий день Соломин посвятил хозяйственным делам. Корабли ему достанутся в отличном состоянии, это он знал — линейный крейсер модернизируют, в принципе, работы почти закончены, эсминцы переберут по косточкам, отладят, что-то поменяют, словом, не жизнь, а малина. И что дальше? Подберут экипажи — и в рейд? А вот хрен вам, боевой корабль — это не только и не столько даже броня, оружие, двигатели и прочее "железо". Корабль — это, в первую очередь, его экипаж, люди, которые оживляют все это. И эти люди месяцами будут жить в бронированных консервных банках, почти постоянно ходя по лезвию ножа. Нервы человека — штука крепкая, но отнюдь не сверхпрочная, а значит, надо обеспечить экипажу максимально возможный комфорт. У Соломина был огромный список всевозможных мелочей, от фруктов до картин на стены, которые должны были создать на борту кораблей строго определенную атмосферу, этот список он составил вместе со своими офицерами, в первую очередь корабельным врачом, по совместительству и штатным психологом, и по этому списку надо было закупить все. Ну, или почти все, но как раз это было работой для капитана, как держателя финансов и хозяина корабля, и старпома. Увы, старпом теперь рассекал космос на своем "Альбатросе", замены ему пока что не нашлось, и пришлось капитану отдуваться самому.
К счастью, здесь были фирмы, специализирующиеся на поставках оборудования для кораблей, и заказ командира "Эскалибура" даже нельзя было отнести к большим — так, мелочь. Некоторые фирмы "под ключ" создавали интерьеры круизных лайнеров, рядом с которыми линейный крейсер смотрелся карликом, к тому же обстановка его интерьеров была хотя и не спартанской, но до роскоши самоходных космических дворцов никак не дотягивала. Правда, фирмы, обслуживающие такие заказы, и цены ломили соответствующие, а платить Соломину приходилось из собственного кармана. К счастью, были на Черном Новгороде и не столь дорогие поставщики, поэтому, покопавшись в сети и потратив полдня на разговоры, он разместил заказы и обговорил сроки поставки. Деньги все равно пришлось заплатить приличные, но тут помог Воропаев, имевший подвязки, казалось, по всей планете. Впрочем, Соломин не удивился бы, если бы так и было — друг детства был мужик ушлый, хорошо знающий грань, перед которой следует остановиться, но по эту сторону закона давно освоивший все лазейки. В общем, нормальное качество по приемлемой цене Соломину обещали.
А ближе к вечеру капитан отправился в город — просто побродить по улицам, где он, бывало, гулял во времена бесшабашной лейтенантской молодости, посидеть в кафе, где сидел тогда, вдохнуть воздуха, которым дышал... И еще раз убедиться, что нельзя возвращаться в те места, где когда-то тебе было хорошо, лучше оставить воспоминания воспоминаниями, а не калечить романтику о суровую прозу изменившейся жизни.
Словом, домой он вернулся не то чтобы в расстроенных чувствах, но настроение было ощутимо испорчено. Воропаев, очевидно, это понял, во всяком случае, никаких "я тебя предупреждал" не было. Вместо этого был легкий ужин и ночная рыбалка — хорошее средство для поднятия настроения.
На озеро отправились уже в темноте. Небольшой катер Воропаева, подсвечивая мощным прожектором, отошел метров на сто от берега, и все четверо (Ганна не поехала, сказав, что уже заколебалась сначала с мужем ловить, а потом за двоих чистить) забросили удочки.
Рыбалка удалась. Местная рыба, очень похожая на земную, только вместо чешуи покрытая панцирными щитками, очевидно, привлеченная светом, бросалась на наживку, как бешеная. Экземпляры были немаленькие, килограмма по два-три, И в результате через час примерно надергали штук по пятнадцать на брата. Можно было бы и больше, но рыба упорно сопротивлялась, пытаясь уйти под днище катера или выпрыгивая из воды на полметра, а то и выше. Для опытных в рыбалке мужчин это не создавало очень уж больших проблем, а вот Бьянке приходилось туго, и остальные тратили немало времени, чтобы ей помочь.
А потом все резко кончилось. Вода вокруг катера как будто вскипела от бросившейся в стороны рыбы, и наступила пугающая тишина, в которой удивительно четко разнесся мат Воропаева, бросившегося к штурвалу.
Стартер глухо взвизгнул и смолк. Потом еще раз, еще, но двигатель упорно не хотел заводиться. А потом пронзительно завизжала Бьянка, тыкавшая пальцем куда-то в сторону носа. Соломин посмотрел и сразу понял причину ее визга — из воды на палубу катера вылезли два длинных и тонких щупальца, похожие на щупальца кальмара, только без присосок.
Что за тварь испортила им рыбалку, Соломин разбираться не стал — просто возблагодарил местные законы, не запрещающие ношение никакого оружия. Жители Черного Новгорода очень гордились своим статусом независимой планеты и вроде как форпоста России, и оружие таскали многие. От его необоснованного применения их ограждали жесткие, порой даже жестокие законы, ограничивающие возможность его применения считанными случаями, но прийти в ресторан с бластером на поясе было нормально. Сейчас этот обычай был рыбакам на руку — у обоих офицеров при себе оказались не только бластеры.
Не обращая внимания на предупреждающий крик Воропаева, Соломин шагнул на нос катера и совершенно спокойно дважды взмахнул рукой. Щупальца метнулись к нему, из-под воды вырвалось еще несколько, но почти сразу вода дважды вздрогнула, ее поверхность вспучилась от мощных подводных взрывов, и все успокоилось.
Воропаев развернул прожектор, и все увидели, что на поверхности воды, вяло шевеля щупальцами, плывет что-то вроде огромного, склизкого кожаного мешка. Щупалец было много, больше десятка, но никто их считать не стал — оглушенная взрывами тварь была омерзительна. Бьянка шарахнулась на корму, а Соломин и Джораев достали бластеры, и как в тире расстреляли чудовище.
Когда изрубленная плазменными зарядами тварь погрузилась под воду, Соломин повернулся к Воропаеву и спросил:
— Это что за гадость?
— Песчаный спрут. Я не знаю, откуда он взялся — их очень тщательно истребляли, в последний раз такого видели здесь лет пять назад. Может, в половодье с руки заплыл, не знаю. Мужики, мы ведь чуть не погибли.
— Спасибо за информацию, — зло фыркнул Соломин, убирая бластер в кобуру. — Я как-то догадался.
— Чем ты его?
— Гранатами, чем же еще... Хорошая привычка таскать в карманах всякую всячину. Вот, рыбу глушить пригодились. Все, рули к дому — расхотелось мне как-то рыбачить.
— Да и бесполезно уже, — вздохнул Воропаев, — эта сволочь всю рыбу на километр вокруг распугала, да ты еще добавил со своими гранатами...
— Хорошо, в следующий раз я оставлю их на берегу... И сам останусь, ладно? А ты лови, лови... На вот, у лейтенанта еще парочка есть, спрячь их у себя где-нибудь, на всякий случай. Они, случаи, разные бывают. Что там с твоим дредноутом? Почему когда надо он не заводится?
— Говорят, спрут генерирует мощное магнитное поле, выводящее из строя электронику. Если это так, к берегу придется грести...
К берегу и впрямь пришлось грести, хорошо, что было недалеко. Однако ничего, справились, хотя и высказали Воропаеву много теплых и ласковых слов. Тем не менее, когда два часа спустя они сидели на веранде и ели удивительно нежные стейки из собственного улова, настроение всей компании заметно улучшилось, во всяком случае, они теперь вспоминали рыбалку, скорее, со смехом. Больше всего, конечно, досталось Бьянке с ее визгами, когда снятая с крючка рыба лупила ее мокрым хвостом по ногам, хотя не остались без внимания ни Соломин, зацепившийся штанами за собственный крючок, ни Джораев, который так впечатлился особо крупной рыбой, что та ухитрилась выскользнуть у него из рук и благополучно прогуляться за борт, ни Воропаев с его не работающим двигателем. В общем, нормально отдохнули. А потом, когда все уже расходились, Воропаев спросил капитана:
— Слушай, вот ты объясни мне — почему у тебя корабль так называется?
— В смысле? — не понял Соломин.
— Ну, вот сам посуди — у наших все корабли носят какое-нибудь родное название. Вон, русская эскадра, которая у нас базируется: линкоры "Император Александр Второй" и "Иван Грозный", монитор "Добрыня Никитич", крейсера "Ястреб", "Ирбис", еще какие-то звериные названия. А твой корабль назван, если мне память не изменяет, по имени легендарного меча короля Артура. Это ведь из американских легенд, кажется? И ты ведь, насколько я знаю, название не менял.
— Из английских, а так — все верно. Такова уж моя удача — мне достался единственный во флоте корабль с английским названием.
— То есть?
— Ну, ты помнишь — наши предки били всех, и англичан, и американцев, и японский флот пару раз раздраконили... Разве что с немцами в космосе не схлестывались, но те ведь не дураки — как упали империи в кильватер, так в нем и идут. Пожалуй, единственное государство, с которым мы более-менее сотрудничаем — из наших соседей немцы куда более достойны уважения, чем все остальные. Хотя чего я объясняю? Ты и сам все это знаешь.
— Знаю, конечно, — кивнул Воропаев. — И что из этого?
— Да ничего особенного. Просто в любой войне случаются трофеи, и имя первого трофея от каждого разбитого нами противника принято сохранять и увековечивать — чтобы помнили и мы, и они. Поэтому у нас на флоте есть линкор "Техас", крейсер "Чиода", линейный крейсер "Дюнкерк" и еще много кораблей с подобными именами. Вот и "Эскалибур" был первым кораблем, захваченным у англичан. Линейный крейсер "Эскалибур"... Лет десять он, после ремонта, прослужил под нашим флагом, потом его списали на слом, все-таки жуткое барахло было, а имя присвоили кораблю, построенному уже на отечественных верфях, потом следующему... Мой корабль — это уже пятое поколение "Эскалибуров".
— Интересно... Я никогда не задумывался над подобным.
— Э, наша история полна загадок и неожиданностей. Ты, например, никогда не задумывался о происхождении названия линкора "Владимир"?
— Честное слово, никогда о таком и не слышал даже.
— Ну, тебе проще — ты у нас почти гражданский. Да и то сказать, линкоров у империи сейчас столько, что все не упомнишь. Но, в общем, для информации тебе. Официальная версия, что он назван так в честь знаменитого певца и композитора прошлого. Его песни и сейчас играют, — Соломин подошел к стене, снял с нее изрядно запыленную (наверное, от частого использования, хе-хе), гитару, ловко настроил и взял несколько аккордов. — Ну что, узнал?
— Если честно, нет — ты у нас всегда был криворуким. В смысле, музыкант ты паршивый.
Соломин развел руками — что уж греха таить, играл он и впрямь паршиво. Воропаев почесал затылок:
— Ты знаешь, я догадываюсь, о ком ты говоришь. "Черные бушлаты", "Их восемь — нас двое"... Он?
— Да, он. А ты не подскажешь, что было с ним дальше?
— Ну, насколько я помню... и насколько я читал, он в свое время стал президентом России во время кризиса, одним из величайших президентов, который ухитрился спасти страну от полного распада. В принципе, с него началось возрождение страны.
— Да, я тоже встречался с подобной информацией. Только вот, ты знаешь, я имел доступ к куда более серьезным архивам, и нашел там интереснейшую информацию...
О том, что его к этой информации подвели и носом ткнули, Соломин умолчал. Просто считалось, и не без основания, что члены императорской семьи обязаны знать, как все происходило на самом деле, и его учили истории намного серьезнее, чем других. Пропаганда пропагандой, а ориентироваться стоит все же на факты.
— И что же там было? — спросил заинтригованный таможенник.
— Да просто это два разных человека. Тот, который певец, умер за два десятилетия до того, как тот, который президент, пришел к власти. Насчет величайшего президента — тоже перебор. Много там было... всякого. Хотя страну он удержал, это факт. Просто, поверь мне, наши пропагандисты тоже не зря свой хлеб едят.
— Ничуть не сомневаюсь. Может, есть еще что-то, что я не знаю?
— О, поверь мне, ты очень многого не знаешь. Даже то, что, считается, известно всем и относится к знаниям общего порядка.
— Например?
— Пример? Да пожалуйста. Ты знаешь, что гипердвигатели были изобретены русскими учеными?
— Конечно, знаю. Это все знают.
— А вот хрен тебе. Ничего ты не знаешь. И гипердвигатели, и кварк-реакторы, и еще много чего наши предки никогда не создавали.
— То есть?
