Он улыбнулся. Впервые за весь вечер:
— Я считаю, что этот риск можно оправдать.
Хотела я закатить глаза, как делала это Дария, разговаривая с Маркирером, но пока размышляла, как это будет смотреться в нашем с Эриаром варианте, он уже продолжал:
— Маркирер не нарушит своего слова. Маркирер дал понять, что не претендует на особый статус рядом с тобой. Маркирер готов предоставить доступ к хроникам. Маркирер не воспользовался возможностью, чтобы проклятые начали войну против воплощенных. Маркирер сохранил жизнь сыну Кассире, зная, что теперь его жизнь зависит только от внимания воинов, которые будут охранять самаха.
— Это наводит тебя на какую-то мысль? — поинтересовалась я, когда он замолчал.
Ответа я дождалась, но для меня он стал полной неожиданностью:
— Хочешь полетать?
Первым желанием было сказать: "Нет", но он был прав. Я хотела! Несмотря на давно наступившую ночь, усталость, вопросы, которые множились тем сильнее, чем ближе я подбиралась к тому, что было скрыто за частоколом недомолвок.
Эриар понял все по моему лицу. В два шага преодолел расстояние между нами, нежно взял за руку, потянул за собой. То, что я в платье, его не смущало.
Он не отпускал меня, пока мы шли вниз по лестнице. Крепко держал мою руку, когда мы, похожие на двух заговорщиков, сдерживая шальные улыбки, проскальзывали мимо охраны. Отпустил, лишь когда мы поднялись на башню, где несли дозор дархан с наездником.
Менять ипостась муж не стал, сел во второе седло, усадив меня впереди.
Мы вернулись перед самым рассветом. Я сорвала голос, едва держалась на ногах, неубранные волосы спутались, а кожу саднило от бившего в лицо ветра. Но я была счастлива, словно именно там, в небе, я отпустила все тревоги, которые не давали мне наслаждаться жизнью.
Эриар первым ступил на землю — дархана посадили на площадку у загона, помог выбраться мне. Стоило мне покачнуться, как он тут же подхватил меня на руки.
Его горячее дыхание скользнуло по виску.
— Я никому тебя не отдам.
— Я никому тебя не отдам, — повторила я за ним, крепче обвивая руками его шею.
Я не заметила, как мы оказались в джейсине, я удивилась, но тут же забыла об этом, когда неподалеку от ведущей наверх лестницы заметила отступившего в тень Локара, я только довольно фыркнула, когда горячая вода приняла мое тело.
Все остальное стало сном. Его сильные и мягкие руки, которые смывали с меня следы ушедших дней. Его губы, которые ловили мои стоны. Влажные волосы, с которых стекали капли воды. Смятые простыни, единственные свидетели той страсти, в которой данная нами клятва обретала свой смысл.
Все стало сном...
Я проснулась уже ближе к полудню. Потянулась, не торопясь открыть глаза. Мне не хотелось возвращаться из сказки, которой стала для меня ушедшая ночь, в ту реальность, где меня вновь ждало множество проблем.
Правда, теперь я уже не страшилась встретиться с ними лицом к лицу. Я больше не была одна.
— Прибыл гонец от Маркирера.
Голос мужа заставил меня сесть, откинувшись на подушки.
Он стоял у раскрытого окна, облокотившись на широкий подоконник. Прямая спина, собранные в хвост волосы, словно дорожка пепла на белоснежном килоре.
Единственный вопрос, который я могла задать, услышав его слова, за последние дни набил оскомину. Так что я молчала, ожидая, когда он продолжит.
Тишина продлилась недолго, но меня это не обрадовало.
— Этой ночью его воины захватили Кассире.
Сказка оказалась очень короткой.
Глава 3
Маркирер
Поимка Кассире стала неожиданностью для всех, кроме меня. Когда на рассвете прибыл воин, принесший эту весть, Хартиш окинул меня внимательным взглядом, словно видел впервые, а телохранители переглянулись.
Эти пятеро были слишком близки ко мне.
В отличие от них я помнил, что чем больше доверия, тем сильнее искушение. Они уже пытались на меня влиять, я это стерпел, посчитав за новую игру. Но второй такой не будет. Так что бывшая нимера стала для них предупреждением. Поймут, я буду этому только рад.
— Я в Сирташ, — небрежно бросил я слуге. — Джареда и Верана оставляю присматривать за Ледой. Если появится посланник от лери Талины, передашь ему привязку к переходу в крепость.
Хартиш только кивнул, а вот Ким с некоторым торжеством посмотрел на присмиревшего Верана.
— Что?! — гневно выдохнул я, поворачиваясь к старшему воину.
— Мы виноваты, мой князь, — склонился тот.
— Об этом поговорим, когда я вернусь. С Леды глаз не спускать. И продумайте охрану наших гостей. Мое слово не должно быть нарушено.
— Как прикажет мой князь.
Его покладистость меня не смущала, как и мелькнувшая на лице телохранителя тень раздражения. Эти четверо сдружились, но это не мешало им соперничать между собой. Сейчас обыгрывали выкормыши Аранара, но я знал, что ансаиры найдут способ это изменить.
Пока продолжалось так, я был спокоен.
Крепость, в которую я отправил сначала Тая, а вот теперь и Кассире, надежной не выглядела. Она значительно уступала Жароси и в количестве воинов и в укрепленности. Но так только казалось.
Простиравшиеся на несколько лар болота усложняли подступы к ней. С другой стороны были горы, в которые она и вросла, захватив множество пещер, уходящих глубоко вниз.
Портальный круг был единственным слабым местом. Для ансаиров, но не для воплощенных. Для них оружием становились и стихии, которые были их основой. Но я надеялся, что до столь масштабного столкновения с трехипостасными не дойдет. Мне не нужна была война.
Меня встречали комендант и дюжина воинов.
— Мой князь, — отступил комендант, жестом приказав вернуть мечи в ножны, как только я вышел на каменную кладку верхнего яруса башни. Недовольно посмотрел на двоих, что застыли у меня за спиной. Кхор был ровесником Хартиша, да и доверял я ему не меньше, чем слуге.— Вы опять проявляете безрассудство.
— Хочешь сказать, что здесь мне грозит опасность? — нарочито удивился я.
Тот качнул головой, но ничего не сказал. Старая выучка. Одно плохо — он предпочитал действовать только по приказу.
— Женщину доставили. Как вы и хотели, я дал ей увидеть мальчишку. Издалека.
Ничего не сказав, я прошел мимо него, к лестнице. Раст опередил меня. Ким пристроился сзади, знал, что его присутствие за спиной меня слегка раздражает. Хотя бы тем, что о его появлении там я узнавал слишком поздно, не ощущая исходящей от него угрозы.
— Как она отреагировала? — Я дождался, когда Кхор пристроится рядом. Воины крепости остались дожидаться гостей.
Если Эриар сочтет нужным поведать о моем сообщении Талине...
Кассире попалась мне слишком рано, но теперь уже ничего не изменить. Я не мог быть правым всегда, но это не значило, что я не сумею обернуть все в свою пользу.
— Отвела взгляд, — равнодушно ответил Кхор. Он не понимал, зачем мне эти игры с мальчишкой, но задавать вопросы даже не пытался. Он относился к тем, кто, дав клятву, слепо следовал ей до своего конца. — Тая напоили той настойкой, которую вы передали. Он едва ли что-то соображал.
— Мы должны оттянуть его безумие. Пусть больше гуляет вне крепости, найдите безопасные тропы. Водите в горы смотреть на рассвет. Если у него появятся хоть какие-то эмоции, это поможет нам сохранить его разум.
— Самаха еще никому не удавалось вернуть, — заметил воин, но не оспаривая мое решение, просто утверждая.
— Еще никто не пытался этого сделать, — возразил я ему.
Но лишь после того, как произнес, понял, что так оно и было. До меня таких попыток никто не совершал.
— Как прикажет мой князь, — все так же бесстрастно откликнулся Кхор и указал рукой на свой дом. Из него вел ход в одно из подземелий. — Она там.
Дальше мы направились втроем. Комендант остался ждать гостей.
Когда мы вошли в пещеру, в центре которой стояла довольно большая клетка, Кассире, забравшись с ногами, сидела на лежанке.
Она не казалась сломленной, скорее, просто уставшей. Или это были проделки холодного огня?
Услышав шаги, она, не поднимаясь, повернулась в мою сторону.
— Князь Маркирер?
Кажется, она ожидала увидеть кого-то другого?
— Бывшая лери Кассире? — добавив в голос язвительности, произнес я.
Поверженный противник не заслуживает унижения, но только не она. Эта женщина явно рассчитывала на что-то. Уж больно уверенным был ее взгляд, небрежными движения.
Скоро эта спесь слетит. Если лери Талина...
Я не стал уповать на помощь нимеры. Эта женщина была интересна мне самому. Хотя бы тем, что она смогла хладнокровно отказаться от двоих детей, а одного из них обречь на страшную судьбу.
Мой первый, как проклятого, ребенок родился спустя почти сотню лунаров после Раскола. Это было случайностью. Это было дважды случайностью.
В те времена я еще не умел управлять своей яростью, ни одна женщина после встречи со мной не выживала. Чужая смерть манила своей сладостью, ощущением власти над судьбами людей.
Но когда проходил угар, оставалась пустота, справиться с которой можно было, лишь вновь бросившись в алую пелену.
И не вырваться. Безумие проклятия!
Я избавлялся от него тяжело. Отказ от удовольствий плоти был лишь первым шагом на долгом пути.
Та девушка оказалась на моем ложе неожиданно. Да и разве можно было назвать ложем подбитый мехом плащ в походной палатке?!
Любопытство привело ее ко мне, мое бешенство лишило возможности выбора.
Очнулся я, услышав свое имя из ее уст. Она не кричала его, чуть слышно шептала, вздрагивая подо мной. А потом открыла глаза, в которых я увидел тварь, которой являлся.
Я отдал ее родителям монеты, которых им должно было хватить на несколько лунаров беззаботной жизни. И забыл.
Было это в конце зимы. А ближе к осени ее привезли к воротам Жароси и оставили одну, брюхатую.
Она родила дочь, Малику. И ярость отступила. Боль терзала мое тело каждую ночь, но стоило мне услышать, как девочка плачет, требуя внимания, я поднимался с лежанки и, превозмогая себя, ковылял к ней.
Все закончилось слишком быстро. Лихорадка забрала сначала малышку, а потом и ее мать.
Это было страшнее, чем проклятие древних.
Потом было пятеро сыновей. Трое из них так никогда и не узнали, кто был их отцом, хоть и служили мне, одного я назвал наследником и обрек на мучения. Он продержался десяток лунаров и нашел смерть, выступив без моего ведома против Сомея.
Последним был Ромио. Демайе удалось обмануть меня. Когда я узнал о том, что она понесла, вытравливать плод было уже поздно, можно было убить и мать.
Ее уловки я не простил, она покинула Жароси, как только оправилась после родов. Сын остался со мной, пока я не отдал его в семью, которая была верна мне.
Я мог понять, что Кассире, опасаясь воли совета, отказалась от своих детей. Но она была готова их убить. Это оказалось выше моего понимания.
— Неужели вы решили выдать меня воплощенным? — Она окинула меня долгим взглядом. Оценивая, как мужчину.
— Вы предлагаете оставить вас себе?
Я не стал скрывать, что заметил ее интерес. Подошел к самой решетке.
Она была похожа на свою сестру, но если в Талине я отметил стойкость, то в этой бросалась в глаза порочность. Она, соответствуя своему имени, искала победы.
Увы, Кассире еще не догадывалась, как много мне известно о ее замыслах.
Прежде чем ответить на мой вопрос, она спустилась с лежанки, приблизилась ко мне вплотную. Нас разделяли только кованные прутья.
— Я могу быть страстной, необузданной. Вы ведь хотите меня, князь?
Губы Кассире были влажными, взгляд — призывным, дыхание — глубоким.
Ее прабабка действовала намного тоньше.
— Хочу, — улыбнулся я (надеюсь, она сумела оценить оскал проклятой твари), — убить! Жаль, не могу.
— И что же останавливает вас, князь?
Мое признание ее нисколько не смутило. Она была уверена в своем очаровании. И... была права. Ее тело привлекало меня. В отличие от Талины она казалась совсем девчонкой. Задиристой, коварной, знающей о той власти, которую она имела над мужчинами. От нее можно было ожидать чего угодно. И наслаждения, и... удара кинжалом.
Та самая острота, которой не хватало моему существованию.
— Не что, а кто, — усмехнулся я. Амулет обжег кожу, когда я заговорил с ней. Мне оставалось только дождаться гостей.
— Кто?
— Чего вы добивались даира Кассире? — Переход был резким, она его не ожидала. Но не вздрогнула, лишь метнулся взгляд, да дернулся краешек губы. — Кто вам сказал о плане прабабки?
— О плане? — Она попыталась удивиться, но у нее не получилось.
Но мне уже была неинтересна ее игра. Она еще не видела тех, кто только что вошел в пещеру, я же их чувствовал. И настороженность, и неверие и... печаль.
Я, отступив, резко обернулся:
— Не ожидал я, что наша встреча состоится столь скоро, лери Талина. — Я склонил голову, приветствуя приближающуюся ко мне нимеру. Приветствовал без издевки. Она была из тех врагов, кто достоин уважения проклятого. — Князь Эриар.
Тот ответил сухим кивком, но я не счел эту холодность оскорблением. Он беспокоился за свою жену, взглядом не отпуская ее ни на мгновение. Сама же Талина смотрела только на Кассире.
Насколько я помнил, им не пришлось разговаривать. Эриар нагрянул в Самар"Ин неожиданно, ничего не объяснив, потребовал у нимеры вместе с ним отправиться в храм. Вместо храма она попала в подземелье крепости Дираков.
Кассире не навестила ее ни разу, сразу же отказавшись от сестры.
— Вы можете оставить нас одних? — тихо спросила Талина, поравнявшись со мной.
Предсказуемо, но от этого не менее болезненно. Я сам заставил ее прийти сюда, я сам жалел, что вынужден это сделать.
— Нет, лери Талина, — жестко отрезал я, давая понять, что иного решения не будет. — Если вы хотите что-либо узнать, то только в моем присутствии.
Эриар встал за спиной жены. Не защищая, давая поддержку.
Я же поймал себя на мысли, что жду от этой игры значительно больше, чем просто свершения мести.
Я жду перемен.
— Что с ней будет?
Талина требовать не стала, приняла мой ответ. Или... Я на ее месте только порадовался бы такому выходу. О чем можно говорить с той, которая заплатила крейзу за смерть своих родителей? И хотя желание ее было велико, это не служило оправданием.
— Это будет зависеть от вас с Ледой, — равнодушно бросил я. Оглядываться, чтобы посмотреть, как воспримет мои слова эта тварь, не стал. Мне хватило болезненной гримасы на лице Талины. — Но не сейчас, позже.
— Позже? — переспросила нимера и... обойдя меня, подошла к клетке. — Я говорила вам, князь, что вы умеете быть жестоким?
— Я просто даю ей шанс, — холодно пояснил я, — которого у нее не будет, если ее судьба окажется в моих руках. Как вы думаете, нимера, что я сотворю с женщиной, которая сделала из своего сына самаха?
— Я плохо знаю вас, князь, чтобы ответить на ваш вопрос.
Она говорила спокойно. Настолько спокойно, что мне хотелось оглянуться и убедиться, что та боль, которая волнами доносится до меня, принадлежит ей. Но я продолжал стоять спиной к клетке и смотреть на Эриара. Мне достаточно было видеть, насколько он напряжен, чтобы понять: я прав.
