— Ещё бы! Свободных площадей здесь — немерено, а деликатесное мясо в любимом кабачке.... Да и лишние людишки тоже не помешают, — он пожал плечами. — Их-то понять просто. Но это же вы, КОМКОН, никаких лишних сюда не пускаете! Только за сумасшедшие деньги! Геймеры платят Даяне, прочие — за лицензию официалам! Да Даяна сама эти лицензии в большинстве своём и оплачивает. Как, вон, оплатила этих ваших фермеров.
— Их — не за дорого.
— И опять тот же вопрос: почему?
Больше на Машу Татьяна не смотрела, она ответила:
— Было принято решение обеспечить Гессу возможностью продовольственной самодостаточности.
— Зачем?! Да и... Тридцать три фермы не снабдят мясом полмиллиона человек!
— Антон... Ты невнимателен.
— Внимателен я за клавитуарой.
— И ты это словечко подцепил...
— Да "виртуальная клавиатура"... это больше на скороговорку похоже, пока выговоришь, забудешь, о чём сказать хотел... — он чуть качнул головой, — Понял: вы обеспечиваете не самодостаточностью, а только возможностью самодостаточности... Вы чего-то боитесь?
— Напомни себе, — вмешалась Мария, — какая у тебя официальная форма допуска?
— Первая. А какое отношение коровники имеют к системе безопасности?
— Антон...
— Значит, боитесь...
— И уж пока не забыла: ты соответственно вводишь в систему Даяны новых персонажей — вольных фермеров.
— Должно быть решение правления.
— Будет.
— И не собьёте вы меня своими отговорками, всё-таки — что?
— Проблема лежит на поверхности, — проговорила Татьяна, — И ты до неё сам додумаешься. Стоит тебе начать... Догадываются многие. Вон Машенька — в семнадцать лет.
— Подожди... "Спасать мир" — это серьёзно?!
— Странники... Что ты знаешь о Странниках?
— Странники? — переспросил он и не стал пороть чушь про "скрытую угрозу" или про некое возможное "вторжении титанов", он начал размышлять: — Предшественники. Звёздная цивилизация, внезапно рухнувшая, пропавшая лет за семьсот-девятьсот до нашего выхода в космос. Есть гипотеза, что они как-то ушли в другую галактику или, вообще, в другую вселенную, в другое измерение... Или не ушли, а вернулись, откуда когда-то пришли к нам... потому что в нашей вселенной их движители принципиально работать не могут, так как то, что нуль-физики называют несущей частотой, у них не соответствует коэффициенту пространственной прозрачности... — он облизал губы, — Или... или больше не соответствует...
— И это произошло около тысячи лет назад. И никто не знает, почему. И никто не знает, когда коэффициент пространственной прозрачности вдруг изменится следующий раз.
— И не просто изменится — а прыгнет в другой диапазон.
— А прошлый раз, как ты помнишь, мы на резонанс вышли случайно, в результате неудачного эксперимента. А к чему могут привести "неудачные эксперименты"... Однажды потеряли целую планету.
— Помнишь? — с Далёкой Радуги сумели вывезти только детей...
— Вся наша физика рухнет. По самым скромным оценкам лет на сто-сто пятьдесят...
— И вся пространственная электроника и вся наша бесплатная пространственная энергетика...
— И все межзвёздные перевозки, вся межзвёздная торговля, вся межзвёздная связь...
— Поэтому пространственная электроника широко, как могла бы, не внедряется, а энергетика повсеместно — здесь тоже! — дублируется. Даже на планетах Серой Лиги обязательны резервные мощности.
— Поэтому все работы, все эксперименты в пространственной физике жёстко регламентируются.
— И поэтому давным-давно все крупные колонии устраиваются с возможностью перехода на самообеспечивание. А крупной считается колония, население которой достигло полумиллиона человек. Гесса перешла порог около месяца назад.
Мужчина только переводил взгляд с одной на другую.
— Но это же действительно лежит на поверхности! Почему никто не догадывается?! — он невольно оглянулся на рыженькую безопасницу и поправился: — Почему раньше не догадался я?
— Сопротивление эгрегора.
— Не верю я ни в какие эгрегоры!
— Им это безразлично, — улыбнулась безопасница беленькая.
— И всё-таки?
— Хочешь классический пример?
— Ну?
— Двадцатый век. СССР. Государство, построенное на принципах "марксизма-ленинизма".
Мария с удовольствием опять перехватила реплику: ей нравилось время от времени поддразнивать подругу:
— В XIX веке господа Маркс и Энгельс сформулировали: экономика общества — это его базис, а всякие там культуры, философии, идеологии — лишь надстройка, организующая производственные отношения. Развитие общества есть развитие его производительных сил. Когда производственные отношения начинают тормозить или того хуже — блокировать развитие производительных сил — происходит революция, которая меняет производственные отношения.
Она перевела дыхание, и Таня, воспользовалась паузой:
— Товарищ Ленин был больше практиком, и он в своих работах XX-ого века пояснил, как эта самая революция практически случается: в стране с наибольшими противоречиями возникает революционная ситуация, при которой верхи не могут управлять по старому, а низы не могут по старому жить, резко падает уровень жизни и также резко возрастает революционная активность масс. В полном соответствии с его работами произошла Великая Пролетарская социалистическая революция в России. Но Ленин предупреждал, что в капиталистическом окружении победа будет за тем строем, у которого будет выше производительность труда.
— Практически всё население страны было обязано чуть ли не наизусть знать эти тезисы...
— И что?
— Да производительность труда в социалистических государствах всегда значительно отставала от производительности капиталистического окружения.
— Знаю. Социализм и рухнул, — улыбнулся Антон. — Выходит, в полном соответствии с теорией товарища.
— Правильно. Было всё: и обнищание народных масс, и неспособность правящей элиты по-старому управлять. Было всё. И всё прогнозируемо. Для всех. Даже тогда, в двадцатом веке. Для всех, кроме населения СССР. В котором никто не сделал этого простого вывода из заученной наизусть теории.
— Ладно, не будем говорить за всех, — улыбнулась рыжая, — может, единицы и находились, а остальные... Остальных глушил эгрегор.
— И всё с ним так плохо?
— Почему — всё? — качнула головой Маша. — Эгрегор стабилизирует общество. К примеру, поддерживает общепринятую мораль. Почему в новых колониях выше преступность?
— Да нет... Известно же: новые колонии — это плановый сброс пассионариев, людей, не уживающихся на старых землях, не уживающихся среди добропорядочных обывателей, соответственно, априори, с завышенной самооценкой и никакой социабельностью — то есть более склонных к неадекватным поступкам...
— Не без этого, конечно... Вот только... Уровень преступность со временем неизбежно возвращается почти точно к среднегалактическим значениям.
— Тоже понятно. Бунтари, хулиганы, бандиты, психи — одни вырастают, других изолируют, третьих сами местные пассионарии сообща под шумок закапывают под местными ёлками.
— Можно объяснить и так, вот только снижается преступность не постепенно — один женился, другого закопали, а... ну, сначала, конечно, именно так: плавно и медленно, очень медленно, а потом скачком — раз! — и всё. И уже всё как у всех. Плюс-минус маленькие процентики. И уже вместо: "мой дом — моя вооруженная крепость", с решётками на окнах и армейским бластером на чердаке — цветники вдоль улиц и записка на дверях: "Мама, ключ под ковриком". Эгрегор сформировался.
— И КОМКОН, по-тихому, выводит из колонии свою боевую часть... Ту, которая называется "Бригада по соблюдению базовых прав граждан". Потому что граждане перестают обращаться за помощью к нейтральному КОМКОНу, а предпочитают идти к своему шерифу или в свой суд, к своим присяжным заседателям. Чтобы судили их по местным законам, а больше — по местным обычаям, — Мария подняла пальчик и, продирижировав им, продекламировала: — которые поддерживаются местным эгрегором...
— И навсегда, что ли?
— Нет, конечно... Иногда внутри общества кристаллизируются новые идеи, новые люди, которые его подтачивают, подмывают — рушат. Формируют новый. А бывает и вообще — вроде бы без всяких внутренних причин. На Кванне в секте Тёмного Бога было поначалу всего с десяток человек, а эгрегор рухнул.
— А как это-то отследили?
— Статистика. Резкое увеличение преступлений против личности, неврозов, самоубийств, вспышка эпидемии ригоры — мерзкая болезнь, неожиданные землетрясения. Весь набор. Да и есть люди... Они просто чувствуют. Азалины, например, в тревожном рапорте оттуда про падение местного эгрегора упомянули тоже. А в итоговом отчёте назвали его приблизительную дату. Совпало.
— Так ты, — было видно, что Антону надоели умные разговоры, — с подсказки этого самого "местного эгрегора" изобразила из себя виртуальную богиню?
Таня засмеялась, а Машенька смущенно затеребила кончик рыжей пряди:
— Не поверишь: случайно всё вышло: просто хотела поболтать с Жилиной да посмотреть на её нового парня, который столько шороха навел... Подхожу, смотрю: оба голые, она бочком к нему пристроилась — спит, у него тоже глаза уже почти не смотрят. А эльэли так разят, что и мне к ним в палатку захотелось... Ну, я от греха подальше... потопала себе... мимо...
— "Она шла — босиком по колючкам саванны, она голыми руками черношип обломила".
— Акролловые носочки прозрачные и такие же перчатки.
— "И следа после неё не оставалось!"
— Ходить уметь надо, чтобы траву не мять. Галка — следопыт, сама на охоте так ходит.
— "Бабочки..."
— Ой, ну уж капельку феромоновую на себя, любимую... Что мне жалко?
Антон ухмыльнулся:
— Капельку? Для непринужденности в разговоре с парнем Жилиной?
— Совсем деушку скромную засмущал, — закрылась рыжая рыжими волосами...
— Эй, — не выдержала Таня, — ты здесь не там! Космами-то не крути...
— Эх-х-х, — тряханула головой Мария и перебросила волосы за плечи, — пойду я от вас, грозных... — она вздохнула, встала. — А как поживает мой храм?
— Вот, — заворчал Антон, помимо воли следя, как непослушные рыжие кудряшки опять полезли на лицо безопасницы, — вам — "случайно", а мне аврал. Хорошо ещё, что вторая площадка была, а то бы....
— Ой, вот только не надо прибедняться, — качнула головой Машка, и отвела волосы с глаз, но они опять, опять выскользнули, скользнули, заскользили... Опять налезая на лицо, на глаза... — Знаем мы ваши авралы: могучее шаманство "CTRL-A" — "CTRL-C" — "CTRL-V": "выделить все" — "скопировать" — "вставить"...
— Машка! — повысила голос блондинка, и бросила копну своих золотистых волос в лицо парня, — Вон!
— Готово там всё, — засмеялся мужчина рыжей и за волосы потянул к себе блондинку.
— Эх-х-х, — опять вздохнула рыжая, — опять я лишняя.
Отвернулась и потихоньку пошла к выходу.
Таня потянулась к свечкам на столике у изголовья, чтобы задуть их. Огоньки затрепетали, дымки изогнулись, тени заволновались... Перед сном она всегда всё гасила или всё выключала, или хотя бы опускала все шторы — любила спать в темноте. В полной. Разве что свет здешних звёзд да марево земной луны не мешали ей. "Ещё — и Земли. На Луне", — как-то улыбнулась она.
Но он за плечи придержал её:
— Не засыпай, я поговорить хочу.
— Чего?
— Работа, авралы, планы, отчёты, всё набегу, всё на пару минут, всё в суете... Я просто соскучился.
— Правда? Как интересно...
Она отодвинулась, села, повернулась к нему. Отблески свечей заиграли в её волосах, а тени — укрыли лицо, но ему хватало.
Антон сел тоже, приладил к спинке кровати подушку, откинулся на неё, и тут же положил руку ей на колено. Поднял чуть выше, пробормотал:
— И это тоже.
— Что?
— Слишком много кругом виртуальностей, а ты — вот, — он чуть сжал руку, отпустил, разгладил... — В Даяне нет осязания... Странно, почему до сих пор ничего не придумали?...
— Придумали, — улыбнулась женщина. — А потом ещё раз придумали. И ещё... Наверное, с этим, как с велосипедом или вечным двигателем.
— Так почему?..
— Опытные образцы есть. Патенты выданы. И куплены. КОМКОНом. И засекречены. Последующим Кулибиным их предъявляют. Производства не будет — окончательно смешать реальности мы не позволим. Они и так...
— Но их же тогда должны изобретать чуть ли не каждый год?!
— Нет. Реже. Раз в поколение. Раз в пятнадцать-двадцать лет. Мы реагируем. Слухи о нашей реакции разносятся. И подобные работы сразу сворачиваются. Добровольно.
— Да знаю я.
— Знаешь?
— Да, — повторил программер, — я свои сворачивал вполне добровольно.
— Есть несколько абсолютно запрещённых тем для исследований: хирургическая генетика, например. И ещё есть... К примеру, гойши...
— У?
— Наше "заклятие гойши" — на самом деле было разработано студенткой-физиологом для своей подруги студентки-режиссера.
— Ей-то оно зачем?!
— Есть театральная система Станиславского — вживание в образ. Вот и вживаются — абсолютно. Передача тактильных ощущений тоже подводится под "инструментальное воздействие на мозг", а это, если помнишь...
— Ещё один тезис Азалиных.
— Да, под эти "тезисы" во время генетических войн Азалины и стали Семьёй.
— Без вас у них ничего бы не вышло.
— Вышло бы. Но без нас у них затянулось бы на десятилетия... А уж нам без них... Нам — не доверяли. Люди поверили не Системе, а Идеалу. Идеальной женщине, трем её решительным сыновьям, красавице дочери. И они сдюжили. И держат марку уже шесть поколений. И случись что... Во всех крупнейших колониях есть кто-нибудь из Семьи. Случись что — вытянут.
— Торговцы, промышленники, поэты, педагоги, актеры...
— У всех есть военное образование, все, в обязательном порядке прослушали курс "Основы государственного строительства".
— Теории...
— На практике строить будут другие, их дело поднять и удержать знамя: "...а случится катастрофа — прорывайся к Семье"... И, когда случалось — прорывались... К промышленнику на Альденаире, к семье артистов на Кванне, к военному небольших чинов в вельских событиях... И все они знамя удержали. Шесть поколений назад, в генетические войны, даже КОМКОН пошёл в раздрай. Руководству хватило ума просто придти к Анне Андреевне и сказать: "Приказывай". И выполнять её приказы. Однажды, правда, попытались отговорить: хотели сохранить фукамизацию. Она и настаивать не стала: "Уходите!" Не ушли. Следующий раз только спросили: "Анна Андреевна, ты уверена?" И опять выполнили то, что она приказала.
— Вы её не уберегли... Или...
— Никаких "или". В Академии на седьмом семестре обязательный курс: "Убийство Анны Азалиной". И курсовая работа по нему. И под неё — все документы. Любые материалы... КОМКОН не оставляет своим ни малейшего подозрения в возможности предательства и учится на своих провалах.
— За шесть поколений с документами можно сделать что угодно.
— Первое следствие по убийству вела Нинонька... Ух, знал бы ты, какая стерва! Я как почитала про неё...
