Ваша задача заключается в том, чтобы упредить принца Монтании и, определив с помощью известных вам магических приемов местонахождение пункта управления Древним оружием, уничтожить его. Без нейтрализации Небесного Огня все наши попытки покорить Террану обречены на неудачу. Кроме того, вы не должны забывать и о нашем юном друге. Священный принцип — каждому отступнику заслуженное наказание — должен быть соблюден и на этот раз. Времени у вас мало: не позднее чем через месяц армия вторжения подойдет к границам Терраны. За это время ваша миссия в Терране должна быть полностью выполнена.
Желаю вам удачи. Верховный Жрец Конах".
Едва Альдор успел пробежать глазами письмо, как лист бумаги в его руке вспыхнул и зазмеился голубыми язычками пламени. Альдор поспешно отбросил горящую бумагу. Теперь, когда он прочел письмо, многое для него прояснилось. Историческое предание гласило: когда-то давно армия Конаха уже подступала к Терране, но была уничтожена каким-то страшным оружием. Все сведения о тех далеких событиях тщательно скрывались. Официальная пропаганда превозносила как огромную победу Священного престола установление формального протектората над Терраной. Но всякий понимал, что государство, формально объявившее себя протекторатом Священного престола, но не имеющее на своей территории его полномочного наместника и не платящее налогов, всего лишь уловка по каким-либо причинам выгодная обеим сторонам. Но теперь, как понял Альдор, терпению Конаха пришел конец. И всеми силами он постарается уничтожить Террану, чтобы положить конец этому оскорбительному для Священного престола статусу кво.
"Что ж, — размышлял Альдор, — доберемся до Магоча, там видно будет..." События последних дней не давали ему покоя. Он до сих пор не мог отойти от посещения инкубатора зоргов. Но то, что готовил Конах для Терраны, представлялось еще более страшным.
* * *
Квентин достиг крепостных стен Магоча, когда уже начинало темнеть и последние путники спешили проскочить подъемный мост до того, как закроются на ночь городские ворота. Принц смешался с толпой горожан и жителей окрестных селений, которые в торопливой суете — пешие, конные и на повозках двигались по узкому, едва позволяющему разъехаться двум телегам, подъемному мосту. Часы на городской ратуше только что пробили десять раз. И стражники у ворот, не стесняясь в выражениях, заставляли путников быстрее шевелить ногами.
Один из них, по-видимому командир, высокий, в черных латах, с лицом, дочерна выжженным солнцем, длинными спутанными волосами на непокрытой голове, то и дело утирал со лба пот рукавом вылезшей из-под панциря рубахи и грозно кричал, обращаясь к стражникам, стоящим у ворот:
— Хватит на сегодня! Закрывай ворота, а то эти бараны будут тянуться до полуночи! — командир яростно размахивал руками, выделывая какие-то знаки, понятные только его подчиненным.
— Я сказал: закрывай! Нечего тут шляться взад-вперед! Ночь на дворе!
Время от времени командир высматривал в толпе кого-нибудь, кто не внушал ему доверия. И тогда, с силой оттолкнувшись от булыжной мостовой коваными каблуками, нырял в толпу и через пару минут появлялся, волоча за собой очередную жертву. Как правило, это были люди невысокого сословия, безропотно следующие за грозным начальником.
— Ты кто такой?! — орал командир. — Что-то я тебя не припомню. Откуда пришел? Зачем? Пошли разберемся! Вдруг ты шпион или, хуже того, гоблин порченый! — оглушал он рыком испуганную жертву и, не давая ей опомниться, утаскивал за угол сторожевой башни. Через пару минут командир возвращался и все повторялось сначала.
"Не заночевать ли мне в поле, а утром спокойно пробраться в город", — подумывал Квентин. Процедура еще одной унизительной проверки его не радовала. Но это означало потерю драгоценного времени, а кроме того, он настолько устал и проголодался, что, наверное, обрадовался бы даже казенной баланде в какой-нибудь каталажке. И он решил рискнуть. Чтобы особенно не светиться, принц пристроился подальше от глаз ретивого охранника за краем крестьянской телеги, на которой ехал пожилой крестьянин с уныло обвисшими усами. На телеге горкой лежал какой-то груз, прикрытый тряпкой.
— Все, закрываем ворота! — закричали стражники. — А то так и будете всю ночь шастать.
Толпа ускорила шаг, спрессовалась. Из растянутого по мосту ручейка людей, повозок и лошадей образовался плотный живой таран, ввалившийся в ворота. Попытайся сейчас охранники закрыть ворота, у них все равно ничего бы не получилось — их было всего пятеро. Квентин, увлеченный толпой, думал уже, что проскочил пост охраны, когда чья-то цепкая и сильная рука выдернула его из толпы.
— Ты кто такой?! Гоблин?! — в самое ухо заорал начальник стражи. Его потное лицо было перекошено, а глаза сверкали яростным огнем.
— Точно — гоблин! — глушил он юношу своим ревом. — Я вас за версту чую! — И охранник потащил Квентина за сторожевую башню.
— Все, закрывай ворота! Сейчас же! — на ходу он отдавал приказания. — Хватит на сегодня. Гоблина я уже поймал! — И рассмеялся таким же громким, как и его команды, смехом.
За сторожевой башней стояла большая железная клетка. В ней уже томилось с десяток подозрительных личностей. Командир городской стражи открыл огромный замок и молча втолкнул туда Квентина. Железная решетка лязгнула за спиной, и командир побежал закрывать ворота.
— Ой, господи!.. — услышал Квентин причитания старушки, которая была уже не в силах стоять на ногах и опустилась на землю в углу клетки. Она крепко прижимала к себе небольшой узелок из грязноватой тряпицы, последнее свое богатство.
— Вот же окаянные... — причитала старушка. — Гоблинов, видите ли, ищут! Все мало им... Стоит только выйти за ворота... последнее отбирают... — и достав серый застиранный платочек, старушка принялась вытирать глаза.
— Ага, гоблинов им подавай! — подхватил здоровый мужик, заросший черной бородой. В его широченных плечах и крепких руках, пронизанных рельефом вен, чувствовалась богатырская сила. — Сами они гоблины! Только и думают, кого бы нагреть, отобрать последнее.
— Богатых-то не трогают... — пожаловался маленький невзрачный мужичонка в сером кафтане, с верткими, бегающими по сторонам глазами. — Ежели ты одет богато, на коне, да с оружием — проезжай, пожалуйста, будь ты хоть трижды порченый или гоблин.
— Намедни у меня муж с заработков возвращался. Три месяца пахал на ферме. Так его до ниточки обобрали. Почти все вытащили, что и заработал, — пожаловалась молодая женщина.
— Да порядки у нас еще те... — неосторожно обронил мужичонка в кафтане. И тут все испуганно притихли — одно дело ругать стражников, и совсем другое заикнуться о чем-то более значительном.
— А я че, я не че... — засуетился мужичонка, заискивающе перебегая глазами с одного закаменевшего лица на другое. — Я и говорю: стражники совсем распустились, указов нашего короля не исполняют, службу несут расхлябанно, не проявляют, понимаешь, бдительности к гоблинам и уродам там всяким... — голос его становился все тише, пока наконец не смолк совсем.
В этот момент из-за угла появился весь караульный наряд. Им наконец-то удалось одолеть толпу и закрыть ворота. На этом тяготы их дневной службы заканчивались, и наступало время позаботиться о своем благополучии, а заодно немного расслабиться и повеселиться. Стражники шли с зажженными фонарями. На их освещенных лицах читалось удовлетворение людей, добросовестно исполнивших свой долг, и предвкушение от занятия чем-то гораздо более интересным и лично значимым, чем дурацкое стояние целый день на солнцепеке у ворот. Душа стражников явно жаждала сатисфакции, превышающей размеры того убогого ежемесячного жалования, которым король вознамеривался компенсировать издержки их самоотверженного служения. В глазах стражников играла страсть хищника при виде попавшейся добычи и желание поиграть со своей жертвой, чтобы все происходящее не выглядело бы слишком уж тривиальным мздоимством.
Задержанных построили в ряд. Караул выстроился напротив подозреваемых, ярко освещая их факелами и фонарями. Начальник караула, уже вполне остывший после суматошного дня, пару раз прошелся перед строем нарушителей, грозно всматриваясь в их понурые лица. Тщательно отработанный ритуал предполагал еще больше нагнать страху на подозреваемых.
Окинув своих пойманных "кроликов" ястребиным взглядом, главный стражник произнес:
— Итак, вы задержаны как нарушители общественного порядка и возможные порченые уроды, если не сказать гоблины. Что касается меня, то я нисколько не сомневаюсь, что все вы гоблины. Поэтому я велю сейчас препроводить всех вас в тюрьму, где через пару месяцев высокая следственная комиссия сможет начать разбор ваших дел, — командир стражников помолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.
Маленький мужичонка подал голос:
— Господин начальник, может, как-нибудь того... а? Разберемся на месте?
Начальник насупился, всем видом показывая, что никогда не пойдет на нарушение установленного порядка.
— Ну, может, в порядке исключения... — тянул ушлый мужичонка.
— Помилосердствуй, касатик, — взмолилась старушка. — Как же так — в тюрьму-то?
— Реши, командир, в долгу не останемся, — здоровенный бородач заискивающе заглядывал в глаза начальнику.
Начальник в глубокой задумчивости прошелся вдоль строя. Его лицо, казалось бы, искренне отражало мучительный выбор: пойти ли на нарушение должностных инструкций, лишь бы облегчить участь этих несчастных, или же продолжить ревностное исполнение возложенных на него обязанностей.
Наконец он принял непростое для себя решение:
— В указе короля сказано, что в экстренных, не терпящих отлагательства случаях... — затягивая слова и удовольствие, изрекал начальник, — и при согласии подозреваемых... — он приподнял указательный палец, — допускается проведение первичного дознания для выявления гоблинов и прочих уродов силами королевской стражи. Все ясно?
Начальник вновь прошелся вдоль строя, внимательно вглядываясь в лица и давая возможность "кроликам" по достоинству оценить сделанное им предложение.
— Итак, все можно решить на месте, здесь и сейчас. Тот, кто думает, что он не гоблин — шаг вперед!
Шагнули почему-то все.
— Ну вот и хорошо... — удовлетворенно протянул начальник. — А теперь займемся каждым в отдельности и в зависимости от его испорченности, сообразительности и... — командир игриво подбросил на ладони золотую монетку, — других достойных уважения обстоятельств решим вопрос об его освобождении.
Все, конечно, повздыхали, но, как понял Квентин, это испытание на испорченность ни для кого из этих людей не было в новинку. И каждый, порывшись в своих узелках, сумках, мешочках и карманах, доставал заветные, служащие пропуском, золотые и подходил к командиру, удобно устроившемуся за столиком в дальнем углу крепостного двора. Квентин решил, что с этим проблем не будет, — из башни он прихватил кожаный мешочек Миракла, доверху набитый золотыми монетами и драгоценностями.
Когда очередь дошла до него, он уверенно запустил руку в дорожный мешок, где хранилось его имущество... и обмер. Кошелька не было. Он прошарил рукой все до дна. Затем отошел в сторону и высыпал все содержимое на землю. Кошелек с золотом исчез.
— Эй, ты чего расселся?! — грозно прикрикнул на него стражник. — Все уже прошли испытания, — он довольно улыбнулся, наслаждаясь звоном монет в карманах. — Или ты впрямь гоблин?
— У меня деньги украли... — тихо произнес Квентин.
— Вот так да! Командир, у этого деньги украли!
— Деньги украли? — с подозрением воззрился на Квентина начальник стражи.
— Ну что ж, как говорится, на нет и суда нет. А раз денег нет, то и скорого суда нет, — начальник развел руками и решительно заявил:
— Я сразу понял, что этот парень гоблин. А раз так, пусть идет в тюрьму.
Еще можно было, кинувшись в ноги с жалобной мольбой, упросить стражников повременить с деньгами и отпустить его к друзьям в город, предложить в залог или вместо денег книги, драгоценный меч, золотой ободок, про который, признаться, Квентин совсем позабыл. Но гордое существо принца Монтании невольно воспротивилось этому. Все происходящее было чудовищно несправедливо, и его сердце опередило разум, неожиданно заблокировав этот расчетливый порыв.
Квентин промолчал, и начальнику городской стражи не осталось ничего другого, как привести в действие свои угрозы.
— Оформляй в каталажку! — бросил он стражнику, который что-то записывал в толстую тетрадь.
У Квентина отобрали оружие и вещи и под конвоем доставили в городскую тюрьму. Дежурный надзиратель расписался в акте о приеме заключенного, забросил его вещи в большой мешок с нашитым на нем номером и втолкнул принца в темную камеру.
Глава 20. Испытание огнем
Зарешеченное оконце в двери камеры было настолько мало, что свет из тускло освещенного факелами тюремного коридора внутрь камеры почти не проникал, и в камере стояла первобытная тьма. Поэтому Квентин не сразу разобрал, есть ли в камере кто-то еще. Неизвестно, сколько бы времени потребовалось, чтобы хоть что-то разглядеть в этой тьме, если бы с правой стороны от Квентина не заворочалось что-то бесформенное, напоминающее большую кучу тряпья, приготовленного в стирку.
— Что там за гоблин такой? — раздался скрипучий голос из гортани, которая по меньшей мере сутки не испытывала смягчающего действия доброй порции вина. — Отдыхать людям не дают!
Груда тряпья зашевелилась на своем жестком ложе и с трудом приобрела смазанные контуры человека. Раздался тяжелый вздох:
— Ну что ты будешь делать с этими гоблинами! Какой уж теперь, к черту, сон!
Глаза Квентина постепенно привыкли к темноте, и он разглядел своего собеседника. Это был большой человек со спутанными волосами, всклокоченной бородой и с ног до головы, как тряпичная кукла, закутанный в какие-то лохмотья. Но судя по тяжелому дыханию, напоенному гремучей смесью сивушных ароматов, сокамерник Квентина вполне мог бы сойти за отдыхающего дракона, только вследствие общего упадка сил не способного воспламенить пары своего дыхания, чтобы испепелить потревожившего его покой чужака.
— Эй ты, гоблин, подойди сюда! — приподнялся человек-дракон и невидящим взглядом уставился на Квентина. — Не бойся, я тебя не съем... сегодня... — расхохотался он харкающим смехом и тут же захлебнулся долгой икотой.
Квентин прошел вглубь камеры. Он сделал четыре шага и наткнулся на противоположную стену, на верху которой под самым потолком имелось маленькое оконце, забранное толстыми железными прутьями. Здесь после ароматов камеры дышалось легче.
